Свидания все были – и их нет,
как, впрочем, и стоического чуда.
Их заменил воздушный винегрет
из клятв и обещаний ниоткуда.
Есть сто различных мнений из двухсот,
покрытых очень современным лаком,
и виртуальный в крапинку компот
с пампушечкой под первосортным маком.
Есть очень интересная стезя,
ведущая куда – не очень знаю,
но мне известно, что туда нельзя,
и это я прекрасно понимаю.
Есть тыща книг в библиотеке дня,
другая есть в библиотеке ночи,
и тоже тыща, только для меня
и никого другого, между прочим.
Есть шум. Порою он невыносим.
Но есть и тишина, и промежутки,
в которых я, существенно один,
миную жизни бред и прибаутки.
Нет зачастую времени, и нет
больших, неизмеримых положений
ни в этих, ни в других учётах лет
или, что хуже, разношёрстных мнений.
Нет многого из многих ничего
и малого из малых неизвестных,
нет множества различного всего
из залежей мучительно прелестных.
Но есть зато легальный резидент
внутри себя и вовсе без наружки.
Есть у него моток секретных лент
и две роскошных штучки для прослушки
своих друзей, где тоже резидент
есть, но о нём никто не знает,
поскольку не имеет он ни лент,
ни импульсов, которые взлетают,
поэтому вся связь через эфир
в надёжном пузырьке у тёти Сони.
С ней как-то проще понимаешь мир,
когда лежишь не на своём балконе,
а там, где и не знаешь, есть ли ты
во глубине отеческих проекций,
и где живут прекрасные мечты,
знакомства и конспекты старых лекций.
Таков сценарий, и таков, пролог,
как водится, совместно с эпилогом,
а также и чертог, и блок, и блог
с ответным, развевающимся слогом.
