ПОМИНКИ
И снова подражание Михаилу Зощенко.
Вот ушел из жизни недавно один мой хороший приятель. Коронавирус чертов! А что поделаешь? Умирают люди. Живут, а потом, понимаете ли, умирают… По разным причинам. Кто по возрасту, кто в результате несчастного случая, а кто-то в результате этих чертовых эпидемий и пандемий.
Стало быть, умер мой приятель, и мы его похоронить должны. Встретились в церковке родственники умершего и друзья его, приятели… Проводили в последний, понимаете ли, путь, отпели, поплакали. А что после похорон? Правильно — поминки! Полагается устраивать поминки по ушедшему. И вся компания отправилась в продуктовый супермаркет за покупками. Спиртное и запивку необходимо приобрести. И на стол поставить. А также закуску. Ну, разную там: холодные блюда, горячие блюда… И все такое прочее.
В общем, зашла вся компания коллег, друзей и приятелей усопшего в продуктовый супермаркет (не вспомню сейчас название фирмы — их сейчас до черта — время-то не советское, когда с продуктами проблемы были) и начали обсуждать сложившуюся ситуацию. Комментировать находящееся на витрине и делать соответствующие предложения: «Давай вот то купим!», «Давай вот то, но еще надо вот это!» Тут и встречные предложения последовали: «Надо, дескать, то, а не это, а покойный еще вот сие любил!» И все участники процесса оживленно так жестикулируют, предлагают или отвергают соответствующие предложения. По поводу предлагаемого и обсуждаемого, что в немедленном будущем поглощению подлежит. И, представляете, пришли в конце концов к соглашению. К гастрономическому, так сказать, консенсусу. Подошли к кассе. Сбросились и заплатили. С чеками за проплаченное подошли к прилавку. Продавщице чеки передали. Продавщица, соответственно, все требуемое отвесила, отгрузила, на прилавок поставила. А мы все (за что «уплочено», как говаривал известный булгаковский персонаж) в пластиковые пакеты упаковали и направились в квартиру одного из приятелей усопшего.
Поднялись на нужный этаж, хозяин открыл нам квартиру. Вся компания, соответственно, в квартиру вошла. Сняли верхнюю одежду и обувь и… И начались приготовления. К поминкам, то есть, приготовления. На кухне осуществлялись соответствующе действия. На плите кипело и погрохатывало, на сковородке скворчало и шипело. И все это комментариями сопровождалось: «Да в морозильник сначала положи!» «Да, охлади, а потом разогрей!» «Да сначала-то, ей-Богу, вскипяти!» «Да нарежь, да потоньше!» «Да по тарелкам разложи!» «А вот это можно подавать!» Ну прямо-таки как у Николая Васильевича Гоголя.
Часок-то ушел на приготовления. На стол все приготовленное разложили. По тарелочкам и тарелкам. По мелким и глубоким. Ну, про напитки (крепкие и крепленые, газированные и без газа, холодные и горячие) говорить не приходится. Их, как вы наверняка догадались, вынули из холодильника и присутствующего в любом холодильнике морозильника. Про рюмки, стаканы, чашки и чашечки, бокалы вспоминать не буду. Сами догадаетесь.
Ну, наконец, приготовления закончились. И все персонажи описываемых, то есть, поминок приступили к соответствующим действиям. А действия эти сопровождались соответствующими же просьбами, рекомендациями и предложениями: «А, будьте любезны. передайте соли!», или «А вот это не мешало бы поперчить!», или «Мне представляется, что вот под это блюдо лучше водку, а не коньяк!»
Короче, часика-то полтора продолжались гастрономические действия, упражнения, процессы… И комментарии присутствовали. Вроде, «Те блюда хороши!», «А вот те блюда совсем-таки удались!» Нет, точно как у Николая Васильевича Гоголя. Неожиданно, кто-то из собравшихся вспомнил, наконец, зачем-таки собрались. Попросил слова. Получив согласие компании, сказал нечто вроде «Вспомним, помянем нашего общего друга!» и «Хороший был человек, стало быть, вечная ему память!»
Присутствующие на поминках сделали грустные лица, глубоко вздохнули, опрокинули по рюмке, а кто и по стаканчику. И я пропустил очередной бокал.
После чего вся компания приступила к поглощению десерта.
(2021, 2023)
СМОТРИТЕ НА МЯЧ!
С начала 90-х годов прошлого столетия и совсем немного в начале текущего века трудился администратором я на теннисных кортах. Они располагались на Крестовском острове в замечательном месте. Никаких промышленных объектов в округе. Сплошь зеленые насаждения. В двух шагах течет Средняя Невка. Эдакая экологическая ниша.
А в доперестроечные времена эти корты были вузовскими. И назывались "Буревестник". На них тюкали теннисные мячики профессорско-преподавательский состав и студенты разной степени прилежности. Кортов было шесть, и имели они при себе два дощатых строения грязно-крапивного цвета: одно называлось раздевалкой, второе никак не называлось, было совмещенным и не имело известных кодовых обозначений... Корты эти, стало быть, располагались столь чудесно, что еще с доперестроечных времен к ним стали присматриваться люди правящей тогда партии и представители не вполне легального бизнеса. Они приезжали на корты со своими прекрасными половинами, соревновались с доцентами и аспирантами. Я администрировал. Все было типично по-теннисному. Корты как корты.
Единственное, что немного нарушало теннисную обстановку, - близлежащий ресторан "Шлюпка", расположенный через дорогу. Ресторан этот не о пяти звездочках. В нем пришвартовывались бичи, моряки-неудачники, списанные с флота за различные дисциплинарные нарушения вроде самовольных отлучек и распития известных напитков разной степени крепости. Завсегдатаи "Шлюпки" напивались, шумели и вели интенсивную личную жизнь с официантками. По выходе из помещения, на виду у теннисной братии. Потому что кругом трава, мягко, тепло и белые ночи. Неохота идти на квартиры, а многим некуда. Теннисисты, впрочем, привыкли к чужой личной жизни и не обращали на нее внимания. Да и во время теннисного матча надобно не глазеть на постороннюю личную жизнь, а смотреть за мячом.
Зато, благодаря персонажам из единственной тогда партии и затемненной экономики, корты мои благоустроились длинной-предлинной тренировочной стенкой и одноэтажным кирпичным строением с помещением под офис, сауну, душевые. Старые деревянные сооруженьица снесли. Поскольку второе было некомфортабельно, а первое было досками обито редко-редко, так что посетителям кортов в перерыве между интенсивными спаррингами невозможно было вести регулярную личную жизнь.
Тут хлынули рыночные реформы. Мои корты в них нырнули в виде некоего теннисно-азартного заведения спортивно-оздоровительного характера с криминально-коммерческим уклоном. То есть, червовые тузы и козырные валеты из проигравшей в августовском 1991 года путче партии и обнаглевшей на почве легальности посветлевшей экономики стали платить мне как администратору побольше разных эскудо и пиастров, а я на эти дублоны, по весне, вместе со стажерами и заочниками закатывал и облагораживал корты гораздо изящнее, чем во времена, когда все были равны, и все выглядело как в теннисных клубах стран, в коих давно все не равны. Время от времени на корты наезжали ребята, как после парикмахерской перед призывом в армию. Приезжали на автомобилях, произведенных не в нашей стране. Говорили мне, что я им должен столько-то и столько-то тетрадрахм и тугриков. Студенты испуганно глядели на эти визиты, но их партнеры по кортам... сами поняли какие, меня отмазывали. Они тоже приезжали на корты на автомобилях, сделанных в государствах, где теннис давно и сильно популярен. Приезжали с гранд-дамами и примами-кардебалеринами. Поиграют в теннис, защитят меня от ребят, которые против нетрудовых доходов, идут в сауну играть в настольные, не слишком умственно отягощенные, игры, а после заняться в ней бурной личной жизнью со своими спутницами.
Потом решено было корты эти сделать интернациональными. И стал я приглашать на них иностранцев из совместных предприятий, консульств, просто индивидуальных туристов. Приезжайте, говорю. Есть у нас в клубе некоторые издержки рыночно-переходного периода в виде наездов, разъездов и отъездов, да и в сауне я не против нормальной личной жизни, но, в целом, все аристократично, культурно, тактично. И приезжали дипломаты, предприниматели, индивидуальные туристы. Играли в теннис. А в сауну вообще не заходили. То ли наслушались о проблемах с чистотой невской воды, то ли так уставали после работы, экскурсий, теннисных тренировок, что не нужна им была личная жизнь.
Однажды приехали на корты японцы. Сверхвнимательные, супервежливые. Я им все показываю. Где, как, что. Показываю помещения, веду по кортам. Они слушают, кивают головами. Я им в том духе, дескать все у нас престижно, прилично, пристойно, за исключением нюансов, связанных с переходом... Ну, про это постоянно писала демократическая пресса. И увлеченно так рассказываю, руками размахиваю. И смотрю на реакцию японцев, согласны ли они на этих кортах играть, заплатив предварительно в валюте не той страны, на территории которой они находятся. А японские глаза смотрят мимо меня с каким-то бешеным изумлением. Я поворачиваю голову по траектории их взгляда и вижу: на скамейке рядом с одним из кортов бармен из ресторана "Шлюпка" по кличке Подлещик занимается активной личной жизнью с официанткой по прозвищу "Плотва". Японцы, забыв про традиционную японскую деликатность, загалдели: "Не понимаем, что это?" Я им объясняю, что парень устал после напряженного теннисного поединка (я соврал - Подлещик никогда не играл в теннис) и снимает стресс. "А в другом месте он не может стресс снимать?" - пытают меня дотошные японцы. "Вероятно, может, но в связи с необратимостью движения к рыночной экономике имеет место плюрализм в выборе местопровождения..." - оправдываюсь я. "Предположим, - продолжают занудничать японцы, - но как подобное зрелище сказывается на классе игры посетителей теннисного клуба?" - "Никак не сказывается, - утверждаю я, - потому что посетители наших кортов акцентируют свое внимание не на плюрализме времяпрепровождения различных субъектов, а на сопернике, счете, а главное, на теннисном мяче". - "Вот оно что", - дошло, наконец, до японцев. И они понимающе вздохнули. И пошли переодеваться, чтобы играть в теннис, предварительно заплатив мне в валюте страны, в которой есть масса теннисных клубов, чьи теннисисты добились чрезвычайных успехов на своей родине и за ее рубежами, и с которой у японцев во время Второй Мировой войны были недружественные отношения. (1994, 2023)
КАК ЧАСТО ВОДИТСЯ
Мои знакомые из соседней квартиры обожают фарфоровые статуэтки. Они их покупают, выменивают. Страстно коллекционируют. Статуэток у них множество. В виде человеческих фигурок и животных. Разных размеров и всяческих цветов. Стоящих на серванте и тумбочках. Внутри застекленных шкафов и шкафчиков. Ни одного предмета мебели без статуэтки.
Зашли мы однажды с приятельницей в статуэточную квартиру. Раздеваемся в прихожей и видим через стеклянную дверь одной из комнат, что парк статуэток пополнился. На посудном серванте появился китайский мандарин - маленький, пухленький, беленький, с черными раскосыми глазками-амбразурками, в традиционной шляпе из гардероба своего народа, а также кот, сидящий на задних лапках, в натуральную величину, желудевого цвета, с широко раскрытыми глазами, - вид как после обильного ужина, и слишком много о себе воображает. Как часто водится у котов. Мы с хозяином прошли на кухню, а моя приятельница с хозяйкой проследовали прямиком в комнату, где новые статуэтки. Раздельно, попарно болтаем. Не меньше часа проболтали. Вдруг из комнаты, где дамы общались, раздался истошный вопль. Мы с хозяином стремглав туда. Видим сцену: хозяйка, сидя в кресле, хохочет, прямо покатывается, а моя приятельница, в другом кресле, закрыв лицо руками, бьется в рыдающе-хохочущей истерике.
Оказывается, на серванте была не статуэтка, а самый что ни на есть живой кот. Цвета светло-рыжего. Кличка - Степан. Одолжен у коллег по работе, пока те в длительной командировке. Этот плут, представьте себе, сидел на серванте битый час в абсолютно неподвижной позе. А потом взял и как спрыгнул на пол. И смотрят на него три пары глаз. Хозяйские - радостные и обожающие. Мои - изумленные. А приятельница моя никак не смотрит. Все не в силах оторвать ладонь от лица и в себя прийти.
Степан же посидел на полу, почесал затылок задней лапой и в кухню направился с таким видом, будто знает что-то, чего мы не знаем. Как часто водится у котов. (1996, 2023)
Садовский Владимир Александрович. 1956 г.р. Литератор, издатель, автор короткой прозы. Публиковался в литературных журналах «Звезда», «Нева» . С 1994 по 2008 гг. под эгидой журнала «Звезда» издавал литературный альманах Urbi под редакцией Кирилла Кобрина и Алексея Пурина. Выпустил два сборника короткой прозы под своим авторством: «Удуванчики и аромашки» и «Краткая характеристика».
