Смена подходила к концу. Я заполнила последнюю историю и, откинувшись на спинку стула, закрыла глаза. В отделении тихо: время кормления новорожденных.
Из полудрёмы меня вывели прозвучавшие почти в унисон звонки.
– Ира, открой в холле дверь, – крикнула я санитарке и взяла трубку.
– Нина Васильевна, смену сдала?
Утренний звонок заведующей отделением не предвещал ничего хорошего, и я ответила настороженно:
– Нет, но девочки пришли.
– Поторопись, нам придётся сопровождать роженицу в окружной роддом.
– Лидия Михайловна, я отработала почти сутки!
– Я тоже дежурила ночью в гинекологии, и что? Прикажем женщине подождать или мне ехать без акушерки? Ты же знаешь, что персонала у нас катастрофически не хватает! – резко сказала она и, чуть помедлив, добавила, – надо, понимаешь?
– Понимаю, – вздохнула я, сдала смену и минут через десять подходила к машине скорой помощи.
Сашка – водитель, увидев меня, завопил:
– Ух ты! Какие люди! Нинок, давай на обратном пути начальство домой закинем, а сами завалим в кафе? Посидим, пообщаемся.
– Не смешно, – буркнула я, устраиваясь в салоне.
Лидия Михайловна улыбнулась:
– Сашко, некогда любезничать. Давай в темпе.
– Понял, бу сделано!
Машина рванула с места. Ударившись о стекло, я возмущенно прошипела:
– Тише ты, сумасшедший!
– Вас не поймешь – то быстро, то тихо, – выкручивая руль одной рукой, расхохотался Сашка. – Скажите спасибо, что ветра нет, а то перемело бы нашу «дорогу жизни», что тогда делать славным труженикам родильного отделения?
– Не каркай! – цыкнула на него Лидия Михайловна и тут же вздохнула, – и когда только я выбью для отделения необходимую аппаратуру?
– Ой, не надо, Лидия Михайловна, а то таких прогулок больше не будет, – Сашка снова повернулся и подмигнул мне.
– Смотри на дорогу! – возмутилась я.
– Да, ладно, шучу. Всё будет тип-топ. Домчим!
Глядя на почти двухметровые сугробы по обочинам, я подумала, что дорога действительно опасна, погода может измениться в любую минуту: север, есть север, но сейчас ветра не было, лилово-синее небо тянулось ввысь и переливалось разноцветными сполохами, подчёркивая красоту полярной ночи.
Спустя несколько минут, устроив в салоне женщину и её мужа, мы мчались к ледовой трассе, соединяющей наш городок с окружным центром.
Подъехав к железнодорожному переезду, за которым начиналась «дорога жизни», как мы её называли, Сашка откинулся на сиденье и провозгласил:
– Теперь будем тянуться. Вот не люблю я зимние поездки, то ли дело летом. Сел на «Омик» и вперёд. Волны, лёгкий ветерок, музыка, девочки – красота!
– На дорогу смотри, мечтатель, – устало сказала Лидия Максимовна, откидываясь на сиденье и прикрывая глаза.
– Ничего не мечтатель! Правда жизни, – хохотнул Сашка, но оглянувшись на нас, замолчал. Пристроившись в конце вереницы машин и соблюдая дистанцию, мы поехали медленно. В салоне был полумрак, играла музыка. Женщина вела себя тихо, и я снова задремала.
– Начинается! – разбудил меня Сашкин голос.
– Мы приехали? – позёвывая, спросила Лидия Михайловна.
– Нет, колонна встала.
Сашка включил дальний свет и прижался головой к боковому стеклу, пытаясь разглядеть, из-за чего остановились машины.
– Наверное, какой-то умник пошёл на обгон и влетел в сугроб, подождём, – предположил он, добавил в приёмнике звук и, жутко фальшивя, начал подпевать Шатунову.
И тут послышался стон.
– Сашко, не на дискотеке! Выключи свою шарманку и посмотри, можно ли объехать колонну? – сказала Лидия Михайловна и оглянулась на женщину.
Та прижалась к мужу и тихо постанывала.
– Схватки усилились?
– Чаще стали и больно, – женщина смотрела испуганно.
– Больно – это нормально, без боли никто не рожает. Посчитайте, сколько минут между схватками. Часы есть?
Муж торопливо снял часы и подал женщине. Сашка вышел из машины, попинал колёса и умчался.
Не было его довольно долго. Наконец Лидия Михайловна не выдержала и шепнула мне:
– Неужели авария? Нина, как ты думаешь?
Ответить я не успела. Из-за стоящего впереди автобуса вышел Сашка.
Не вышел – выскользнул! Он шёл, размеренно переставляя ноги, будто на унтах у него были лыжи! Казалось, каждое движение причиняло ему невыносимую боль или вызывало страх. Странные подёргивания головой заставили нас изумлённо переглянуться.
Женщина всхлипнула:
– Что там случилось? Господи…
Сердце у меня ухнуло, пропустило несколько ударов и помчалось галопом! Сашка медленно открыл дверцу, скользнул на сиденье и заглушил двигатель.
– Саш, мы замёрзнем, – шепнула я.
Он повернулся, и я закрыла ладонью рот, чтобы не закричать – каменная маска. Ничто в нём не напоминало балагура Сашку.
С трудом разлепив, словно подёрнутые инеем, губы, он шепнул:
– Велели заглушить. Автобус ушёл под лёд. С рабочими…
Я растеряно переводила взгляд с женщины на Сашку, на Лидию Михайловну, снова на Сашку… Казалось, он сейчас рассмеётся и по обыкновению закричит: «Да пошутил я!»
Но… закричала женщина!
Поддерживая руками живот, она сползла на пол. Перед ней тут же присел муж.
– Родная моя… родная…
Обезумевшая от страха и, видимо, от боли, женщина вцепилась в его куртку так, что побелели пальцы!
– Не-ет, только не это! Смерть… Мой малыш… Мой! – захрипела она и, оттолкнув мужа, обхватила руками огромный живот, словно защищая ещё не рождённого ребёнка от уготовленной ему судьбы!
Я пыталась поймать Сашкин взгляд, поймать и увидеть смешинки в его глазах! Но Сашка смотрел под ноги, будто хотел прожечь взглядом и днище машины, и толщу льда. Прожечь и разглядеть в ледяном мраке идущий на дно автобус с людьми…
И я поняла – это не очередная шутка, а правда!
«Зачем глушить двигатель?» – хотела спросить я, и тут же замерла от страшной догадки. Протоку мы проехали давно и сейчас, скорее всего, были на середине реки. Рабочий автобус, что обогнал нас перед железнодорожным переездом, не мог уехать далеко, а это значит – недалеко от нашей машины трещины!
– Боже… – всхлипнула я.
– Без паники, – в голосе Лидии Михайловны послышались металлические нотки.
– Сашко, рация работает?
– Не з-знаю. Да… кажется… – выдохнул Сашка.
– Передай на площадку, пусть готовят вертолёт.
– На к-какую площадку?
– На вертолётную площадку! Ты меня слышишь? Вер-то-лёт-ную! Женщину надо срочно доставить в окружной роддом! Ты что работать разучился? Я сейчас быстро вправлю тебе мозги! Развёл тут панику, тоже мне мужик! Включай рацию!
– Понял, – ровным голосом сказал Сашка и включил рацию. Послышался писк.
– Вот так-то лучше, – Лидия Михайловна откинулась на спинку сиденья.
Женщина притихла и прислонилась к мужу. Тот гладил её по голове и шептал:
– Всё будет хорошо! Успокойся.
Я смотрела на шапку, которую уронила женщина, и не могла заставить себя наклониться и поднять её. Я прислушивалась и боялась услышать характерный звук бегущих от полыньи трещин, а затем и хруст проваливающегося льда…
Мне было так страшно, что я почувствовала, как ледяной ком тяжело заворочался в груди, разбухая до невероятных размеров!
Я посмотрела на спокойное лицо Лилии Михайловны, и мне стало стыдно.
«Ну и трусиха! Всякая ерунда лезет в голову!»
Я разозлилась на себя, наклонилась, подняла шапку и подала женщине.
В это время рация запищала громче, послышался треск, сквозь который пробилось:
– Говорите, говорите! Я вас не слышу!
Лидия Михайловна начала объяснять ситуацию начальнику вертолётной площадки.
Закончив разговор, она посмотрела на Сашку:
– Отошёл, дружок? Теперь проверь, что творится за нами, можно ли вернуться?
– Понял, – Сашка бесшумно открыл дверь и выскользнул из машины.
Лидия Михайловна спокойно смотрела в окно и только по тому, как неестественно прямо сидела, я понимала, что она тоже близка к панике.
Сашки снова не было довольно долго. Наконец, он появился и скользнул на сиденье.
– Можно проехать, только разворачиваться не будем, – сказал он, и какое-то время сидел, уронив голову на руль. Мы наблюдали за ним, молча, понимая насколько опасно в данной ситуации любое движение!
– Сейчас… сейчас… – бормотал Сашка.
И тут неожиданно закричала женщина:
– Быстрее! А-а-а…
Сашка резко выдохнул и завёл машину. Мы замерли, но он выкрутил руль и дал задний ход.
Пробуксовывая в снегу, мы ехали мимо колонны грузовиков. Тревожные взгляды водителей стократно усиливали страх, но мы понимали, что ещё немного и окажемся в безопасности, а они? Что будет с бесконечной вереницей машин, если трещины пойдут дальше? Дорогу открыли совсем недавно, и лёд не настолько окреп, чтобы выдержать такое количество грузовиков!
Тревога и страх нарастали…
«Господи, что это был за автобус? Сколько в нём было человек? Кто?» – цепенея от ужаса, я мысленно перебирала знакомых и понимала, что не было никакой разницы, кто ехал в автобусе: в нашем городке каждый был или бывший одноклассник, или друг, или родственник.
Женщина снова закричала, и мы испуганно переглянулись. «Только не это!»
Лидия Михайловна встала и взялась за носилки.
– Надо её положить, – шепнула она.
Мы разложили носилки и положили женщину на бок.
– Всё будет хорошо. Дышите глубже во время схватки, – сказала я.
И тут у женщины, видимо, началась новая схватка! Холодной, как лёд, рукой она ухватилась за меня, и я вспомнила о людях из автобуса. Страх, забирая остатки воли, рассыпал в груди льдистые иголки. Я хотела отнять руку, но женщина вцепилась в неё мёртвой хваткой!
Внезапно машина резко затормозила и остановилась, и мы замерли...
– Выехали на протоку. Не бойтесь. Позади нас куча машин – не проехать. Сейчас посмотрю, что теперь там случилось.
Сашка открыл дверцу и прыгнул в снег.
Женщина снова закричала.
– Две минуты между схватками, Лидия Михайловна. Мы не успеем!
– Да, на вертолётную площадку не успеем, не говоря об окружном роддоме. Но до своего…
Она открыла окно и крикнула:
– Сашко, быстрее!
Тот открыл дверцу, словно стоял рядом и спросил:
– Что случилось? За нами пробка. Машина разворачивалась и влетела в сугроб. Сейчас пытаются вытащить трактором.
– Включи рацию, вызывай округ – пусть высылают экстренную бригаду. Кардиолог и неонатолог обязательно!
– Понял.
Опять запищала рация.
– Лидия Михайловна, что за патология у женщины? – спросила я, – что готовить, если…
– Порок сердца, – она открыла чемоданчик и пересмотрела препараты, – необходимое есть, но…
И тут снова закричала женщина:
– Не могу… Всё-ё-ё…
– Черт побери! Да у неё потуги! Похоже, у нас стремительные роды! – ахнула Лидия Михайловна, но тут же взяла себя в руки и добавила, – сердечная патология плюс стресс – этого следовало ожидать.
Мы переглянулись и поняли, что никуда её не довезём. Даже в свой роддом…
Во взгляде Лидии Михайловны промелькнула растерянность, но только на мгновение. Никогда раньше я не видела заведующую такую собранную и сосредоточенную.
– Сашко, пробеги вдоль колонны и собери у водителей фонарики и фонари. Короче всё, что светит. Попроси спирт или водку, у них всегда есть.
– Понял!
– Нина Васильевна, готовься к родам.
Повернувшись к мужу женщины, она сказала:
– Придется принимать роды здесь. Прошу вас выйти из машины.
Мужчина кивнул, поцеловал жену и вышел.
Я постелила на сиденье одеяло, развернула акушерский и детский пакеты.
Сашка вернулся, держа в руках несколько фонариков, огромный фонарь и бутылку спирта.
Лидия Михайловна шепнула:
– Мало, Саш… Мало света!
– По колонне передали, сейчас мужики соберут! Что ещё?
– Скажи всем, у кого есть тряпки – пусть закроют снаружи машину. У тебя дует со всех щелей!
– Машина не родзал, – буркнул Сашка и тут же добавил, – сейчас.
Он вернулся через минуту, а снаружи машину уже закрывали спальниками и кусками брезента.
– Сашко, бери кислородную подушку – будешь давать женщине между схватками кислород. И держи над пелёнками большой фонарь!
Сама она набирала в шприцы препараты, а женщина кричала уже без перерыва.
Лидия Михайловна посмотрела на меня и снова шепнула:
– С богом...
Я скинула пальто, открыла бутылку со спиртом и начала обрабатывать руки.
Лидия Михайловна готовила женщину и раскладывала вокруг носилок фонарики, которые всё подавали и подавали ей в приоткрытое окно. В салоне стало светло. Огромный фонарь Сашка держал над пелёнками. Я встала на колени перед носилками…
Когда закричал ребёнок, я словно оцепенела. Все надо было делать быстро: в машине минусовая температура, но я не могла… Слёзы бежали по щекам, капали на голенькое тельце, а я видела только людей под водой. Вот они рядом – жизнь и смерть…
– Перерезай пуповину! Ты чего размечталась? – крикнула Лидия Михайловна.
Я вздрогнула, быстро обработала ребёнка, завернула в пелёнки, потом в одеяло и подала ей. Затем занялась женщиной.
Когда всё было закончено, Сашка открыл дверь, чтобы позвать мужа нашей мамочки, и я не сразу поняла, что происходит, увидев обступивших машину мужчин. Они стояли на ледяном ветру, закрывая салон машины спальниками, кусками брезента и просто расстёгнутыми полами меховых курток.
Лидия Михайловна отдала мне новорожденного. Мельком глянув на мужчин, покачала головой:
– Придумали же, – потом крикнула, – пацанчик у нас родился! Богатырь!
Муж женщины подбежал и обнял её, чуть не стянув на дорогу.
– Спасибо! Спасибо!
– Идите к жене. И, в конце концов, закройте дверь! Здесь вам не юг!
Сашка торопливо захлопнул дверь.
– Мужики, передайте по колонне – нашего полку прибыло! – услышали мы срывающийся почти мальчишеский голос и следом многоголосое – ура-а-а, заглушаемое дружным рёвом двигателей.
Я держала маленький сверток, с ужасом думая, что одеяло слишком тонкое. Ребёнок больше не кричал, а тихо постанывал, на бледном личике резко выделялись посиневшие губки. Это тревожило.
«Что делать? Замёрзнет маленький!»
Но сразу же догадалась – расстегнула пальто, вязаную кофту и прижала его к груди.
– Так тебе будет теплее, кроха.
Лидия Михайловна, наблюдая за моими действиями, одобрительно кивнула.
– Руки вытащи из рукавов и держи, мы тебя застегнём.
Через минуту я была похожа на шар, но малыш притих. Сквозь тонкую ткань платья рядом с моим сердцем ровно билось маленькое сердечко.
Мужчины переглянулись и, не сговариваясь, потянулись к бутылке со спиртом.
Сашка, сделав большой глоток, крякнул и протянул её мужчине. Затем открыл дверцу и умчался.
Мы тревожно переглядывались с Лидией Михайловной, но женщина лежала тихо. Даже при тусклом свете можно было видеть, что чувствует она себя нормально – губы розовые, дыхание спокойное.
Я прижимала к груди маленькое тельце и шептала:
– Господи, сделай так, чтобы всё обошлось! Господи…
Снова появился Сашка.
– Растянули машины. Можно ехать.
– Давай, родной. Быстро!
– Домчим! – Сашка стиснул зубы и начал разворачивать машину на уже свободной трассе.
В отделении нас ждала прибывшая из округа экстренная бригада.
Женщину перенесли в род блок. Я отдала новорожденного неонатологу и прошла в ординаторскую.
Лидия Михайловна лежала на диване. Рядом стоял кардиолог. Детская медсестра устанавливала капельницу.
Из газеты «Вестник Заполярья» за 20 октября 19... года:
«В ночь с 19 на 20 октября произошла трагедия на ледовой трассе, соединяющей город Л. с окружным центром.
Прошедший по трассе вездеход повредил ледовое покрытие. Следующий за ним автобус ушёл под лёд. Погибло 15 рабочих строительно-монтажного управления города Л.. Администрация выражает соболезнование родным и близким погибших»
Выписка из журнала передачи смен родильного отделения, города Л.
«В ночь с 19 на 20 октября – роды одни, мальчик, вес 4100, рост 54 см.
Состояние новорожденного и родильницы удовлетворительное»
Выписка из журнала передачи смен кардиологического отделения, города Л.
«Больная Лидия Михайловна Б. поступила 20 октября в 3.00
Диагноз при поступлении – мелкоочаговый инфаркт миокарда»
