Поскольку нас трое, назовем нас так: X, Y, Z.
Нет, лучше так: Э, Ю, Я.
Э, собственно, и затащил нас в это заведение с потертыми столами и грязноватым полом: Ю только что прилетел из Лондона, а когда он прилетает из Лондона, изнемогший от карпаччо и стейков, то сразу отдается копченой колбасе и вобле, а Я готова наблюдать жизнь во всех ее проявлениях, включая пельменные и рюмочные. Так что пельмень-бар Березка, где, кроме потертых столов и грязноватого пола, имеются две подчеркнуто нелюбезные официантки, устраивает всех троих.
- Ты чего такой грустный? – интересуюсь Я у Э, рассеянно наблюдающего за тем, как суровая официантка с нарочитым грохотом сметает с нашего столика грязную посуду.
– Мне трудно. У меня котомартовость повышенная, – жалуется Э, – сегодня выпускной, представляете?! – он закатывает глаза, – и в метро ходят толпы таких… таких… с лентами через грудь! – он широко разводит руки в стороны, пытаясь обозначить то ли размеры недоступных сокровищ, то ли степень своей растерянности. Глаза у него совершенно беспомощные. – И где они все раньше были?!
– Бедный, – говорю Я, открывая меню. Цены в этом благословенном месте максимально учитывают демократический тренд.
Ю в это время, пустив в ход бездну обаяния, пытается вызвать улыбку у официантки, но она непреклонна. Наверно их специально так муштруют в этой народной Березке. Наверно в пельмень-баре – если девушка улыбнется посетителю – она немедленно выходит за него замуж и надо искать ей замену. Поэтому улыбаться им запрещено. И даже Ю здесь бессилен. Остается только углубиться в меню.
– Смотри, Э! – говорю Я, – это для тебя! Тут у них говядина в горшочке отдается! Со сметаной!
– А без сметаны?
– Без сметаны, наверно не отдается… вот интересно: пельмени острые подаются, а говядина отдается…
– У них и курица отдается. И свинина с розмарином. Выбор широкий, – добавляет Ю.
– Издеваетесь? – уточняет Э.
– Мы хотим тебе помочь. Послушай, Ю, – а ты можешь угадать, как ее зовут? Ну, официантку? Он однажды враз угадал, – поясняю Я недоумевающему Э, – мы сидели… где мы сидели, Ю? а! в Папаше Мюллере мы сидели и там такая тоже была… непробиваемая и Ю мне говорит: «Вот как ты считаешь, ее зовут?», а я говорю: «Света, наверное», а он говорит: «Не-е-е… ее Оксана зовут». Спросили – оказалось и вправду Оксана. Редкое имя. Я говорю: «Ты как угадал?» – «Так сразу ж видно, что она украинка. А украинки все Оксаны». Ну, не знаю. Мне ничего не видно. Нормальная девушка.
– Ну так чего, Ю?
– Не-е-е… – заскромничал Ю, – не могу. Я не умею.
– Ты ж Оксану угадал?
– Так она ж украинка! Не, не выйдет…
Официантка приносит нам пиво и пепельницу. С двух сторон на экранах играют в футбол. Компания молодежи за соседним столиком бурно болеет за наших. Жизнь понемногу налаживается.
– Девушка, – ясным голосом вопрошает Ю, глядя официантке прямо в глаза, – вас Ольга зовут?
– Откуда вы знаете?! – пугается официантка и тут же бросается в контратаку: – А что вы еще можете предсказать? Мне очень надо… – и на лице ее осторожно расцветает роковая улыбка, не сулящая Ю ничего хорошего: Ольга явно намерена немедленно выйти за него замуж.
– Кроме чаевых – увы, ничего… - сдает назад Ю, – а принесите-ка нам водки, а, Оля?
И Оля, разочарованная, уходит за водкой. А мы пока пьем пиво и обсуждаем наш общий трендец. Трендец обсуждать неинтересно, поскольку с ним и так все ясно. Ю дает нам вялые прогнозы на будущее, но не может посулить ничего ободряющего, даже чаевых. На обоих экранах подбитый футболист красиво валяется, но, увидев, что никто не обращает на него внимания, вскакивает и бежит отрабатывать зарплату. За соседним столиком орут «...мать!», «куда, скотина?!» и еще что-то неразборчивое. Э обводит шалман затуманенным взором и лезет в горшок с пельменями. Пельмени тут вкусные, не спорю.
Возвращается Ольга с водкой. Беседа вновь принимает интимное направление.
– Мне трудно, – говорит Э.
– Я тебе очень, очень сочувствую, – говорю Я, – ты бедняга. Я вот всю жизнь дружу с бабниками, я их нежно люблю. Потому что бабники искренне любят женщин. Всех. А главное – каждую. У меня друзья делятся на две категории: бабники и психи.
– А я кто? – удивляется Ю, – я точно не бабник.
– Ты псих, – успокаиваю Я его и Ю, довольный, наливает себе и Э еще по рюмочке.
– У меня вот дружок в Голландии живет, наш, конечно, но живет в Голландии. Вот его назовем Х. Вот он стопроцентный, беспримесный бабник. С гигантским стажем. Практически академик. Очень мудрый человек. Он знаешь как говорит? «Я, говорит, только последние несколько лет чувствую себя нормальным мужиком. А то всю жизнь бегаешь за своим х…, бегаешь…»
– То есть, у меня есть шанс когда-нибудь стать психом? – с надеждой интересуется Э.
– Конечно! Ты потерпи…
Тут мне приходит смс-ка и я отключаюсь от общей беседы.
// ты там того… жива ли?// – пишет этот самый голландский Х. Последний раз мы общались по телефону чуть не полгода назад.
// Сижу в пельменной с мужиками, про тебя рассказываю// – отвечаю я ему.
// Ты там приври им маленько… так, для кайфу//
//Уже//
//That’s my girl…//
Когда я выныриваю из очередного согласования с Голландией нашего будущего свидания на нейтральной почве (в прошлый раз это согласование заняло 8 лет: Х по каким-то тайным причинам на родную почву ступить не может), то обнаруживаю, что мизансцена поменялась: наши забили гол, соседний столик выдал шквал непечатного восторга, а к нашему столику присоединился товарищ Ю, можно даже сказать, друг его юности. Будем звать его Друг Ю. Друг Ю относится к третьей категории мужчин, которым я сильно симпатизирую: он кладоискатель.
Кладоискателю сразу наливают водки, и беседа плавно сворачивает в сторону математики. Потому что лукавый Ю громко по секрету сообщает Э, что математика – не наука. Этот пассаж явно предназначен для Кладоискателя. Я давно заметила, что Ю, когда прилетает из Лондона, первым делом съедает упаковку копченой колбасы, запивая ее пивом с водкой, а потом затевает спор с Другом Ю на научные темы, хотя оба достойных мужа давно занимаются совсем другими делами. Смотреть на эту битву интеллектов – одно удовольствие. Они реально рвут друг друга в куски. Только однажды, когда Ю в пылу спора возвестил какую-то недоступную человеческому мозгу заумную максиму, Кладоискатель вдруг не бросился на него с контраргументами, а прищурился и, вальяжно откинувшись на спинку стула, спокойно сказал: «Это ты что же… то есть ты хочешь этим сказать, что ты не такой же м...дак, как я?!»
Но на этот раз все идет как по маслу.
– Что ты несешь?! – заводится Кладоискатель, роняя с вилки пельмень, – ты ж вообще ничего в этом не петришь! Ты же даже теорему Безу не сможешь сформулировать! Вот ты можешь мне сформулировать теорему Безу?!
– Запросто! – спокойно отвечает Ю.
– Ну?
– Каждый многочлен...
– Ты дурак! – кипятится Друг Ю, – какой многочлен? Ну? Какой?!! Двучлен, трехчлен… ну вот какой к фигам многочлен?!
Затуманенный Э, попытавшийся было вникнуть в существо спора, но быстро утративший к нему интерес, внезапно оживляется.
– Какая эротическая наука… – мечтательно шепчет он и наливает всем по рюмочке.
– Давай пиши! – командует Друг Ю, нацелив на соперника свой яростный библейский профиль, – пиши давай! Бери ручку и пиши мне теорему Безу!
– И напишу! – библейский профиль самого Ю может быть чуть более лукав, но не менее впечатляющ, – вот, по-жа-луй-ста!
– И подписывайся! Да! Подпишись!
Ю подписывается и великолепным пренебрежительным жестом перекидывает бумажку другу Ю. Тот разражается демоническим хохотом.
– Вот ЭТО?! Это теорема Безу?! Ты дурак!
В этом месте Э наливает всем еще по одной.
– Сам пиши. – Говорит Ю.
– Да я и так тебе скажу. Ты дурак.
– Нет пиши. И подписывайся.
Кладоискатель размашисто черкает несколько слов и лихо ставит подпись.
Официантка Ольга на просьбу о дополнительном графинчике водки застенчиво сообщает, что через 15 минут заведение закрывается. Футбол на экранах сменяется поющими дебилами, я отбираю у семитов бумажку, пишу сверху: 400 гр. И быстро прячу в сумку для истории. Мы покидаем пельмень-бар под жуткие завывания дебилов и тоскливый взгляд Ольги, сопровождающий посадку Ю в личный мерседес с шофером.
Больше всего на свете я люблю слегка подвыпившую мужскую компанию. Я прямо сразу возвращаюсь в детство, в Серебряный Бор к своим дружкам Андрюхе и Сашке, с которыми мы гоняли на тележке с откоса Москвы-реки, раскапывали в подвалах финки с фашистскими знаками, разводили тритонов в аквариуме и бросали в лужу негашеную известь, предварительно украв ее со стройки. Негашеная известь, если бросить ее в лужу, восхитительно шипит и воняет.
…Утром меня разбудил бодрый голос Ю в мобильнике. По моим представлениям, он об эту пору должен был бы еще сладко спать.
– У меня для тебя хорошая новость! – провозглашает Ю. – Я победил! Этот бедолага перепутал теорему Безу с теоремой Виета!
Кто бы сомневался.
Анна Александровна Аренштейн. Художник-график, иллюстратор, автор нескольких книг, родилась в 1958 г в Москве, окончила МВХПУ (Бывшее Строгановское) в 1982, Школу Анимационной Режиссуры (ШАР) в 2013, член СХ Москвы, участница более 80-ти выставок (персональных и групповых) в России, Франции, Великобритании. Работы хранятся в ГМИИ им А.С. Пушкина и многочисленных частных коллекциях в России и за рубежом. Сайт - arenstein.org
(С разрешения автора, представляем несколько графических работ из серии "Пушкинские будни".)
