Из цикла “Шальные рифмования”
В своё время так эпистемологически случилось,
что почти во всём обозримом мире появилось
большое число эссе и трактатов, которые имели
в заглавиях слово «монада» на самом деле
или содержали множество картинок, схем,
рассуждений, связанных с этим крепко и насовсем.
Этот вопрос интересует всех и каждого очень давно,
поскольку это наука, а не чёрно-белое простое кино.
Многое в вопросе восходит к герметической традиции
как в силу, так и не в силу неназываемой дефиниции.
Некоторые к этому относятся критически, в то время как
другие безуспешно пытались отнестись к ней практически.
Часть идей частично была как бы интересна
и для кое-кого, – по предположениям, – звучала лестно,
потому что многие фрагменты выглядели по-древнеегипетски,
но это, опять же, во многом только теоретически.
Так или иначе, были созданы многие сочинения,
в которых излагались расплывчатые точки зрения
относительно некоторых вариативно называемых единиц,
пленявших заинтересованных в их изучении лиц.
Многие критически относились к предыдущим
исследователям, по замысловатым тропам идущим,
другие считали, что те, кто до них писали,
неправильно всё оценивали и, тем более, трактовали.
Тон глубокой полемики был существенен для многих работ,
и книг, посвященных всему этому, было издано невпроворот.
Избранные первые часто считали, что всё это псевдонаука
и толковать об этом впустую – морока и скука:
на самом деле всё нужно было рассматривать совсем не так,
как это делали вторые, не оставившие ни один полезный знак.
Третьи исходили из необходимости создания системы
основных единиц, хотя бы для небольшого просветления темы,
которая имела бы отдельные дискретные свойства,
не доводящие исследователей до умственного расстройства
при соответствующих непониманиях черт самого главного,
в процессе разработки названного славного или бесславного.
Четвёртых более всего занимала универсальность значений,
способствующих развитию пусть псевдонаучных, но мнений
или хотя бы одной из возможных точек универсального зрения
пусть даже при его отсутствии на границе прозрения –
(ведь один и тот же мегаполис, если смотреть на него с разных сторон,
иногда кажется совершенно иным, как будто это даже не он).
Таким же образом, вследствие бесконечного множества субстанций,
существует как бы столько же различных подстанций
универсумов, которые суть только перспективы одного
и того же соответственного в своих разностях кое-чего,
и едва ли кто-либо стал бы возражать против сопоставления
этих мыслей с идеями дополнительного научного изучения.
Так исследователи, занимавшиеся семантикой языка, излагали
идеи бесконечно малых величин на значениях слов материале,
рассматривая смысловые противопоставления
и то, сколько чего поместится в противоположные мнения.
Все это привело к необходимости перебрать тот архив,
где были записаны наблюдения над фактами, и, никого не спросив,
посмотреть, не попали ли туда фальшивки с неисправностью
и не сделались ли другие негодными за давностью.
Ведь на данных архива этого построено всё современное
миросозерцание европейской цивилизации переменное!
При этом указывалось на значение прерывности, как элемента
мировоззрения, в качестве совершенно необходимого ингредиента.
В последние годы возникло новое междисциплинарное
направление исследований сложности, чисто гуманитарное,
претендующее на интеграцию естественно-научного
и социального знания в контексте «парадигмы сподручного».
Идея и огромная роль дискретных элементов
в научных инновациях описанных выше моментов
прокомментирована с эволюционной точки зрения
в соответствии с необходимостью их подробного изучения
научной машиной сконцентрированного труда,
и связанные с этим глубокие вопросы не закончатся никогда, –
как о взаимодействиях сигналов в коммуникационной системе,
так и о всё нарастающей сработанности исследователей этой темы.
