Потомки хана Аспаруха. Болгарская сага0

(окончание, начало в первом номере за 2023 г)

 

                                          Глава 20. Навстречу мечте 

 

Спустя год, Марийка сдала государственные экзамены, получила диплом с отличием и направление на учёбу в Ашхабадский мединститут. До начала учебного года оставалось несколько месяцев, и девушка решила в это время поработать в городской больнице, в Гори, где по-прежнему жила с матерью. Проходя привычной дорогой по булыжной мостовой, она часто останавливалась в том месте, где был ранен Максимилиан, когда бежал к ней под дулами автоматов.

В памяти всплывало его бледное лицо, лихорадочно блестящие глаза, вспоминалось отчаянное, едва слышное:

— Мария!

 После расставания с Максимилианом девушка стала задумчивой и грустной. Мать видела состояние дочери, но из деликатности не допытывалась, почему та перестала улыбаться, редко стала ходить в кинотеатр и на танцы в парк. Ведь причина радоваться у Марийки была: исполнялась её заветная мечта - она едет учиться в медицинский! Во все времена профессия врача была востребованной и престижной, особенно она ценилась в Грузии.

 Все чаще Любомира заставала дочь за чтением книг об Австрии, с самоучителем немецкого языка, или что-то записывающей в толстую тетрадь. Не допытывалась ни о чём и не расспрашивала. Захочет — сама расскажет. Но Марийка молчала, поверяя свои мысли только дневнику, на страницах которого постоянно рисовала Максимилиана, укладывающего камень, катящего тележку, идущего в строю. Особенно точно девушке удавалось изобразить лицо любимого. Она делала это бесчисленное количество раз, пока наконец-то не удалось нарисовать портрет юноши так, что он едва бы уступил фотографии. На рисунке Максимилиан был как живой! Там же писала ему письма на немецком, сознавая, что наверняка делает множество ошибок.

 Понимала, — он никогда не прочитает эти письма, но так было легче пережить разлуку. Думала она и о том, почему Максимилиан на жетоне написал приставку «фон» к своей фамилии, ведь дворянские титулы в Австрии были упразднены задолго до начала Второй мировой войны, как когда-то им сказал учитель истории.

«Неужели для того, чтобы показать своё превосходство в происхождении? Нет, это не похоже на него!» — была уверена Марийка.

«Тогда для чего? Видимо, чтобы легче было его найти, поскольку у аристократов есть родовые поместья?» — спрашивала себя девушка, не находя ответа.

И усмехалась с горькой иронией:

«Сколько лет я в своей стране не могу поехать на север повидаться с отцом, а уж за рубеж, в капиталистическую страну, меня, дочь врага народа, никогда не выпустят. Даже когда откроют границы и у людей появится возможность увидеть мир». 

Луиза получила обычный диплом, не особенно расстраиваясь по этому поводу. Она понимала, что не поедет поступать в институт, потому что семья не сможет помогать ей материально.

Перед отъездом домой, где её ждала работа в фельдшерском пункте, девушка шутливо пригрозила Марийке:

— Напрасно, подруга, ты мечтаешь о заграничном принце — его все равно никогда не пустят в Союз! Не мечтать надо, а действовать, в наше время только дурочки о любви думают. Тебе надо реального жениха искать. Я своего не упущу, отхвачу лучшего. Ещё посмотрим, кто из нас будет счастливее, — ты со своей привлекательной внешностью и романтическими чувствами, или я с точным расчётом.

— И в чём же заключается твой расчёт?

— Отхвачу себе самого богатого жениха! Сына председателя колхоза или учёного агронома, к примеру.

 Марийка пожала плечами в ответ на такое заявление:

— А как же любовь? Ты уверена, что без неё можно стать счастливой?

— Любовь не имеет никакого значения! Захочу, — полюблю! А его чувства для меня совсем не обязательны.

— Мне кажется, что, если суждено в семье любить кому-то одному, пусть лучше это будет мужчина!

— Ничего, для жизни важнее средства, а не чувства!

— Как можно создать семью без любви?

— А хоть бы и так! Что в том плохого? Сколько счастливых браков, где семьи создаются по расчёту!

— Поступай, как велит тебе совесть.

— Эх, и непрактичная же ты, Марийка! Да с твоим личиком и фигурой я бы не сохла за книгами, а оторвала бы себе самого завидного жениха в Ашхабаде, тем более название города символично.

— Луиза, я ведь учиться туда еду!

— Одно другому не мешает. Закадри доцента или профессора, выйди замуж, роди ребёнка. И не нужно будет горбатиться над операционным столом и дышать вредным эфиром. Жизнь-то одна, и не надо потом раскаиваться за бесцельно прожитые годы!

— Вот именно! Нужно достойно её прожить! Только мы по-разному это понимаем.

Фантазия Луизы неслась вскачь дальше:

— Представь себе: шикарная квартира, роскошная мебель, ковры, хрусталь, на кухне прислуга, с ребёнком няня! А ты в шёлковом пеньюаре, лежишь на шёлковом покрывале и накручиваешь пальчиком номер телефона любовника. Договариваясь с ним о встрече, пока муж читает лекции в институте. Вечером с законным супругом идёшь в театр или в ресторан, он целует руки, дарит бриллианты, не подозревая, что у него на лбу давно ветвистые рога!

— Фу, Луиза! Хватит дурачиться! Ты не только мещанскую картинку нарисовала, но и пошлую. Откуда ты этого набралась, фантазёрка? Из заграничных фильмов? Зачем ты хочешь казаться хуже, чем есть на самом деле?

— Жаль, что у меня нет ни единого шанса пожить шикарной жизнью, пусть даже в столице азиатской республики, куда ты едешь! Завтра уезжаю в село…

— Поехали со мной, попробуй поступить в институт на общих основаниях. Ты же способная и память у тебя отличная. Я помогу!

— А я давно уже передумала учиться на врача. Если бы у меня были средства, неужели пошла бы учиться на мастера по клизмам? Я мечтала о ВГИКе или о Щуке на худой конец, и о жизни в Москве. Мечтала стать актрисой, сниматься в кино. У меня получилось бы! Не все актрисы красавицы вроде тебя, к примеру. Я стала бы комедийной актрисой, как Раневская, к примеру.

— Да, у тебя бы точно получилось, с твоими способностями перевоплощаться и смелостью, — Марийка понимала, что своей бравадой Луиза пыталась приглушить зависть к ней, - я сожалею, что ты не можешь осуществить свою заветную мечту.

— Мне нужно матери помогать, нарожали с отчимом детей, как кролики, теперь едва сводят концы с концами. А Москва — жестокий город, любящий деньги. В ней без поддержки не выживешь. Да и Тбилиси мне не по карману.

 Разговоры с подругой заставляли Марийку задумываться о женском счастье, о браке и любви. Думала она и о Луизе, о её стремлении устроить себе обеспеченную жизнь любой ценой, во что бы то ни стало. Но Марийка чувствовала, что материальный расчёт, — не её путь к счастью. 

Отца тем временем перевели из лагеря в спец поселение, в посёлок Ягодный Магаданской области, и наконец-то разрешили выписать семью. Он радовался поступлению дочери в институт и звал жену к себе. В конце лета Марийка стала собираться на учёбу. Благословив дочь, Люба проводила её в дальнюю дорогу. Но уехать к мужу женщине было не суждено: за день до отъезда её сбил грузовик с отказавшими тормозами. Любомира получила множество переломов и черепно-мозговую травму, но осталась жива. Придя в сознание, она с трудом узнавала родственников. Не помнила прошлую жизнь и мужа, которого не видела более десяти лет.

А когда у Любы спрашивали, поедет ли она к нему, когда снимут гипс, изумлялась:

— А разве моего мужа не расстреляли много лет назад?

 Вспоминала лишь дочь, с которой рассталась недавно, о ней беспокоилась, её звала в минуты сильнейших головных болей, когда не помогали обезболивающие. Сёстры и племянницы скрыли происшедшее от мужа Любомиры и дочери, по очереди ухаживали за больной, надеясь на скорое выздоровление.

 Тем временем ничего не подозревающая Марийка училась, жила в общежитии, а в свободное время гуляла с подругами по Ашхабаду, который полюбила с первой минуты. Город поразил её древними дворцами и минаретами, великолепными фонтанами, величественными храмами-усыпальницами и бесчисленными памятниками. Девушка устроилась работать дежурной медсестрой в ближайшей больнице, и работала там в ночные смены и воскресные дни. В первом же письме матери кратко описала институт, общежитие, новых подруг, работу, а главное - впечатления о туркменской столице и её гостеприимных жителях. Ей все здесь нравилось, она была счастлива тем, что сбывается заветная мечта - она станет хирургом!

 Пятого октября тысяча девятьсот сорок восьмого года Ашхабад жил обычной жизнью. Тёплым звёздным вечером, закончив подготовку к занятиям, Марийка с соседкой по комнате вышли прогуляться и подышать свежим воздухом. В парках и на танцплощадках играла музыка, всюду бродили влюблённые парочки, горожане наслаждались вечерней прохладой. Некоторые, готовясь ко сну, стелили постели на плоских крышах глинобитных домиков, не подозревая, что совсем скоро такой ночлег спасёт им жизнь. Город постепенно затихал. Уже возвращаясь с прогулки, в сквере под кустом девушки нашли маленького скулящего щенка со сломанной задней лапкой. Было видно, что щенок голоден, ему страшно и больно. Сердобольные девушки подхватили щенка и, тайком пронеся мимо вахтёра - инвалида войны в свою комнату, напоили молоком, наложили на лапку маленькую шину из обломка деревянной линейки, и уложили спать.

 Около часа ночи щенок разбудил девушек, начав громко скулить, а потом ковыляя и волоча больную лапку с шиной, толкнул неплотно прикрытую дверь их комнаты и выбежал в коридор. Наспех накинув халат, Марийка выбежала вслед за ним на улицу, увидела на небе непонятные вспышки и отблески света, услышала вой собак.

 Неожиданно возник грозный гул, потом грохот и треск, земля задрожала и заколыхалась. Из здания общежития выбежали вахтёр и стайка перепуганных студенток. 

— Неужели опять война, — закричал бывший солдат,  — ложись на землю, сейчас  начнётся бомбёжка!

— Это, наверное, американцы сбрасывают на нас атомные бомбы, как в Японии! —  подхватила его мысль одна из девушек дрожащим от страха голосом.

Подхватив испуганного щенка, Марийка побежала к большому теннисному столу, стоящему недалеко от общежития, на спортивной площадке.

— Спрячемся здесь! —  закричала она на ходу и залезла под стол. Девушки последовали её примеру.

 В этот время стали рушиться здания, рухнуло общежитие. Клубы взметнувшейся пыли, качающиеся деревья и падающие дома были освещены странным желтоватым светом. Затем наступил мрак, со всех сторон раздались крики, плач; засветилось пламя вспыхнувших пожаров, а земля продолжала подрагивать. То тут, то там сыпались кирпичи, падали целые стены.  Всё пришло в движение. Привычная, прочная и неподвижная ранее земля качалась, как палуба корабля в шторм. Слышался глухой подземный гул. Погасли ночные огни, зашумела листва на уцелевших деревьях, словно порыв ветра пронёсся в садах. Густые клубы пыли окутали город, трудно было дышать. Это продолжалось недолго, не более пары минут, но показалось Марийке вечностью. Затем все успокоилось. Девушки вылезли из-под чудом уцелевшего стола, с поваленным на него молодым деревцем и с ужасом осмотрелись. Им предстала страшная картина: все здания были разрушены, везде завалы, пыль стояла столбом. Вместо прозрачной звёздной ночи над Ашхабадом стояла непроницаемая молочно-белая стена, а за ней ужасные стоны, вопли, крики о помощи. Раздумывать было некогда. В кромешной тьме и в плотной завесе пыли студентки принялись голыми руками судорожно откапывать сокурсниц, помогать соседям разбирать завалы и вытаскивать из-под обломков их домочадцев. Кое-где появились костры, их слабый свет помогал оказывать помощь раненым, но под руками ничего из медикаментов не было. Те, кого удалось выкопать в первые несколько часов – были спасены, остальным не повезло: перед рассветом новый толчок окончательно погреб их под развалинами. 

Когда рассвело, Марийка вместе с другими выжившими студентами из общежития пришла на площадь Карла Маркса, где спасшиеся профессора их института организовали импровизированный госпиталь. Студенты вместе с младшим медицинским персоналом клиники в её развалинах откопали хирургические инструменты и нити для операций. Кое-что из перевязочного материала собрали на месте разрушенной аптеки. Из-под обломков какого-то учреждения вытащили канцелярские столы и, составив их попарно, начали делать операции. Наркоза хватило лишь на нескольких пациентов. Остальных пострадавших медики и студенты крепко удерживали руками, страдая, что больше ничем не могли облегчить их боль. Некоторые не выдерживали и умирали от болевого шока. Часто раненым приходилось ампутировать руки и ноги, которые можно было спасти в нормальных условиях. Тяжелее всего было сортировать пострадавших. Марийка записывала под диктовку профессора фамилии тех раненных, которых можно было ещё спасти, старалась не смотреть в глаза остальным. После таких обходов она уже ничего не видела сквозь пелену слёз. Студенток, работающих в операционном блоке, приводил в чувство суровый окрик хирурга, бывшего фронтовика:

— Отставить слёзы! Здесь вам не институт благородных девиц, а считайте, что линия фронта. От нашей с вами слаженной работы зависит жизнь людей!

 На следующий день, во время небольшого перерыва после смены, Марийка побежала к бывшему общежитию. Ей повезло — среди завалов удалось найти свой чемоданчик. Девушка с трудом открыла его смятую крышку и, порывшись в вещах, облегчённо вздохнула: сохранился её дневник, а в конверте среди документов лежал памятный жетон Максимилиана… 

На обратном пути к госпиталю она увидела страшную картину: военные раскопали засыпанный вход в полуподвальный этаж соседнего общежития, где жили работницы ткацкой фабрики. После первого подземного толчка дверь на улицу заблокировалась обломками рухнувшей стены, а огонь из разрушенной печки распространился по всем помещениям. Сгорели заживо все шестьдесят работниц, молодых цветущих девушек. В тот же день Марийка увидела маленького ребёнка в уцелевшей кроватке, чудом зацепившейся за крюк полуразрушенного дома на высоте четвёртого этажа. Онемевший от страха ребёнок таращил глазёнки на военных внизу, которые растягивали одеяло, чтобы поймать его. Один из солдат с трудом влез на стену и уже протянул руку, чтобы вытащить ребёнка, как именно в этот момент стена рухнула, похоронив под собой всех... 

Марийка вновь работала операционной сестрой, пригодились навыки работы в больнице. Испытав сильнейший эмоциональный шок в первые сутки после землетрясения, видя невыносимые мучения множества людей, ощущая огромную потребность помочь, облегчить их телесную и душевную боль, она страдала, что в числе других медиков не могла оказать помощь всем нуждающимся. 

Площадь постоянно была полна кричащих и стонущих раненых. Ашхабадские медики работали все дни до темноты без перерывов. Врачи отходили от операционных столов и падали с ног от усталости, мгновенно засыпая прямо в развалинах. Операции продолжались при свете автомобильных фар и самодельных факелов. В Ашхабад прибыли тысячи врачей и медицинских работников из Москвы, Баку, Алма-Аты, Ташкента и других городов страны. Везли оборудование и медикаменты для оснащения разворачивающихся повсюду полевых госпиталей. 

От чудовищных потрясений и усталости, в голове у Марийки уже не было никаких мыслей, кроме одной — помочь пострадавшим. Она быстро повзрослела за это время. Студентка впервые увидела стихийное бедствие грандиозного масштаба и настоящую военно-полевую хирургию не из учебников, а в условиях, приближенных к военным. Единственное, с чем Марийка не могла смириться со смертью, особенно когда она забирала детей и молодых здоровых людей. Марийка знала, что врачи, особенно хирурги, с годами привыкают к ней. Неужели и она привыкнет? Ведь со временем девушка сама стала походить на робота, автоматически выполняющего команды. После суточной смены разрешалось поспать совсем недолго, а потом нужно было вновь помогать хирургам на операциях или работать в перевязочной. 

Марийка потеряла счёт дням, неделям. Казалось, это не закончится никогда. Получив телеграмму, что мать серьёзна больна и нуждается в её помощи, она с трудом отпросилась у декана лечебного факультета и сразу же выехала домой.

 

                                  Глава 21. Взгляд любимых глаз

 

   После холодной ветреной зимы наконец-то наступила долгожданная весна. Пришла окончательно и бесповоротно! Ошеломила разнообразием красок, оттенков и ароматов. Фундук выпустил серёжки, стали распускаться виноградные почки. Зацвёл миндаль, абрикос и персик. Вслед за ними расцвели все остальные фруктовые деревья. Они стояли, нарядные и величавые, словно невесты в кружевных уборах, утопая в белых и розовых цветах, словно обещая хороший урожай. После всех испытаний пришли тепло, покой и надежда на хорошее будущее. 

Марийка устроилась работать в больницу, где лежала мама. Сложные переломы у матери срастались очень медленно. Обнаружилась ещё и ретроградная амнезия, при которой память на давние события могла не восстановиться. Как ни упрашивала Марийка после выписки из больницы отпустить мать в её сопровождении к отцу в Магадан, врачи категорически запретили. Длительный переезд, смена климата и новая обстановка могли усугубить состояние больной. Любомира нуждалась в длительном постоянном уходе и покое. 

После выписки матери из больницы, Марийка нашла работу в аптеке воинской части недалеко от дома, в котором они снимали квартиру. Мать долгое время была беспомощной и не могла себя самостоятельно обслужить. Мечта стать врачом снова откладывалась на неопределённое время. И с этим смириться было труднее всего. Скромной зарплаты едва хватало на питание и оплату квартиры, какая уж тут учёба! К тому же не с кем было оставить мать, а добротой родственников совестно было злоупотреблять бесконечно. Но постепенно жизнь стала налаживаться. Люба медленно выздоравливала, но всё ещё была слаба. Чтобы хоть немного помочь дочери, она стала вязать на продажу детские вещи. 

В аптеке Марийка чувствовала себя словно рыба в воде, быстро научилась готовить порошки по рецептам, взвешивать их и ловко фасовать в маленькие пакетики. Она была внимательна и приветлива с посетителями, вела себя сдержанно и скромно. Заведующая аптекой, Ольга Львовна, была довольна работой сообразительной и расторопной сотрудницы, доверяла ей, и даже иногда оставляла одну в аптеке, когда нужно было отлучиться по своим делам. 

Вскоре в их воинской части появился новый офицер. Девушки засматривались на высокого и статного, к тому же неженатого капитана, впечатляли боевые ордена и медали на его мундире. Через непродолжительное время он завоевал уважение всех женщин гарнизона — работниц бухгалтерии, медсанчасти, столовой, почтительным отношением, ненавязчивым участием, тонким юмором. Замужние сотрудницы тут же стали искать симпатичному капитану достойную невесту, откровенно выпытывая у него, какие девушки нравятся ему больше - блондинки или брюнетки? Он отшучивался, говорил, что нравятся все, но особенно умные, серьёзные и скромные.

— Почему вы за девчатами не ухаживаете, Константин? Вон сколько их в нашем военном городке!

— Девушка моей мечты, скорее всего, живёт на другой планете. По крайней мере, на нашей я её пока не встретил.

— Константин, так я знаю такую инопланетянку, — обрадовалась пожилая бухгалтерша, — это моя племянница! Вот только, кроме книг, её ничего не интересует.

— И где же можно увидеть вашу начитанную инопланетянку?

— Лететь на Марс не придётся, она работает в нашей аптеке.

 На следующий же день капитан зашёл в аптеку.

Девушка в белом халате стояла спиной к входу и раскладывала в витрине упаковки с лекарством...

В то утро Марийка разбирала полученную накануне большую коробку с лекарственными препаратами. Выполняя монотонную работу, думала об однокурсниках, наверняка сидящих сейчас в аудитории на лекции. О больной маме, об отце, от которого давно не было вестей. Конечно же, как всегда, вспоминала Максимилиана. Представляла, как живёт и чем занимается он в далёкой Австрии. Ей представлялся старинный особняк, где должна жить семья любимого. Возможно, именно в эту самую минуту всё семейство собралось в просторной гостиной за завтраком. Максимилиан пьёт кофе, просматривая утренние газеты, а может, уже проводит совет директоров на собственном предприятии или прогуливается по парку.  Марийка вздохнула, вспомнив, что в плену он, оборванный, измождённый, меньше всего был похож на аристократа. Она представила его светлые волосы, худощавое лицо, обращённый в её сторону взгляд... 

Вдруг за её спиной кто-то почтительно кашлянул. Девушка вздрогнула, быстро обернулась и вскрикнула от удивления: на неё внимательно смотрели серо-голубые глаза Максимилиана!

 Придя в себя, Марийка увидела, что перед ней стоит незнакомый военнослужащий и с интересом её рассматривает. Девушке стало неловко, она слегка покраснела и сказала:

— Доброе утро, я вас слушаю.

— Простите, что напугал! Не думал, что моя внешность может так подействовать на вас.

— Да нет, что вы! Я вскрикнула от неожиданности.

— Я шёл мимо и …  вспомнил, что мне нужно одно лекарство.

— Какое именно? У вас рецепт есть?

— Рецепта нет.

— Тогда зайдите в другой раз. Но если лекарство простое, то отпускается без рецепта.

— Да, лекарство действительное очень простое, — капитан буквально впился глазами в витрину, под стеклом которой были представлены различные препараты с ценниками. 

Выбрав самое недорогое лекарство, покупатель указал на него.

— Препарат кальция? — уточнила Марийка, наверное, он предназначается для вашей беременной жены?

— Нет у меня жены, тем более, беременной, — офицер слегка смутился и, почувствовав подвох, добавил, это лекарство я покупаю... для своей кошки. По совету ветеринара.

Расплатившись, посетитель направился к выходу.

— Товарищ капитан! Вы свою покупку забыли!

Офицер смутился ещё больше:

— Действительно забыл, извините. 

В дверях капитан столкнулся с заведующей аптекой. Поздоровавшись и пропустив Ольгу Львовну, он поспешил выйти.

— Что ему нужно было?  — поинтересовалась заведующая.

— Препарат кальция для беременных.

— Ты ничего не путаешь? Он не женат, все в части знают.

— Нет, не путаю, — ответила Марийка и внимательно посмотрела на вдруг зардевшуюся заведующую, которая с сожалением провожала взглядом удаляющегося офицера.

«Такой красавец! Как жаль, что он намного моложе меня...», — выражение лица безнадёжно влюблённой женщины выдавало её чувства. 

С тех пор Марийка почти ежедневно видела в аптеке странного посетителя, всегда покупавшего один и тот же препарат, догадываясь, что заходит он вовсе не за таблетками, а чтобы увидеть её. Завидев офицера, строгая аптекарша заранее доставала с полки нужную коробочку и, едва ответив на приветствие, ставила её перед ним на прилавок, всем своим видом давая понять, что занята и не намерена любезничать. Тем более, на работе. Симпатичный холостяк смущал её, но не вызывал в душе ни малейшего волнения.

«Почему же лицо его так притягивает меня? Почему я готова смотреть на него вновь и вновь? Что в нём особенного?»  — постоянно спрашивала себя девушка. Но ответ на эти вопросы знала с первой минуты встречи с капитаном: глаза офицера бесконечно напоминали ей любимого!

 

                                         Глава 22. Свадьба

...В тот день Марийка закончила работу и вышла из аптеки на улицу, торопясь домой. Была уже середина весны. Слегка припекало вечернее солнце, слабый ветерок ласкал лицо и нашёптывал ей что-то приятное…

Она улыбнулась, вздохнула всей грудью, осмотрелась вокруг. Цветущий город настроил Марийку на романический лад. Она вдруг вспомнила, что скоро май, начнутся танцы в парке под музыку духового оркестра. Как давно она не танцевала! 

Переходя улицу, заметила шедшего невдалеке капитана. Сделав вид, что не узнала его, пошла дальше, ускоряя шаг. Преследователь не отставал, следуя на почтительном расстоянии.

«Вот репей!» — подумала девушка и юркнула в подъезд дома, где жили её родственники. Выждав какое-то время на лестничной площадке, она вышла из подъезда и продолжила свой путь. Проходя по скверу, Марийка услышала нежную мелодию медленного вальса-бостона. Недалеко от неё влюблённая пара, взявшись за руки, входила в ворота парка.

«Какие счастливые! —  воскликнула про себя Марийка, глядя на них, — они живут в одной стране, говорят на одном языке, они счастливы вместе!»

Не в силах идти дальше от нахлынувших воспоминаний, она присела на садовую скамейку, откинулась на её спинку и закрыла глаза, подставив лицо нежным лучам весеннего солнца. Продолжая слушать грустную музыку, девушка представила танцевальный зал старинного замка, с зеркалами в позолоченных рамах, горящими свечами в бронзовых канделябрах и огромной люстре, спускающейся с высокого потолка на длинной витой цепи. Живые цветы, источающие нежный аромат повсюду, — они увивают колонны зала, стены и антресоли, где играет небольшой оркестр. А вот и Максимилиан в чёрном фраке, слегка поклонившись, приглашает её на танец. Марийка в воздушном светло-розовом платье, так контрастирующем с её темными волосами, вкладывает узкую ладонь в тонкой перчатке в его руку. И вот они уже кружатся в ритме вальса. Он смотрит на девушку с нежностью и тоской, а вокруг всё сливается в одно яркое пятно - огни, цветы, зеркала, люди...

Она зачарованно смотрит на него и едва слышно шепчет:

— Я так ждала тебя, Максимилиан...

— Добрый вечер! — От неожиданно раздавшегося голоса Марийка вздрогнула и открыла глаза. Перед ней стоял недавний преследователь.

— Здравствуйте, — девушка старалась отвечать вежливо, но в глубине души была раздосадована тем, что назойливый офицер бесцеремонно прервал её грёзы.

— Разрешите представиться, Константин, - произнёс капитан, щёлкнув каблуками, — столько времени являюсь посетителем аптеки, а до сих пор не знаю вашего имени.

— Мария.

— Позвольте пригласить вас на чашечку кофе? — предложил Константин, — заодно послушаем музыку.

— Извините, но мне пора домой, — девушка решительно встала.

— Вы так быстро уходите, Мария? Позвольте хотя бы проводить вас!

— Благодарю, не стоит беспокоиться, я живу совсем рядом.

Не дав опомниться офицеру, Марийка догнала проходящую мимо соседку, направляющуюся домой, и присоединилась к ней

Но Константин был не из тех, кто легко сдаётся.

На следующий день он подошёл к девушке в аптеке:

— Мария, разрешите вас пригласить завтра в кинотеатр? Показывают хороший аргентинский фильм.

— Вам удалось купить билеты? — искренне удивилась девушка, вспоминая, с каким сожалением проходила она сегодня мимо красочной афиши и толпы любителей аргентинских фильмов задолго до открытия касс кинотеатра.    

— Как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей.

— Пожалуй, не смогу отказаться, в фильме играет моя любимая актриса, — неуверенно ответила Марийка.

— Зачем же отказываться? Соглашайтесь, Мария! Я буду ждать вас около кинотеатра.

После фильма капитан проводил девушку домой и с тех пор стал терпеливо и упорно ухаживать за ней. Как Марийке хотелось видеть рядом с собой не капитана, а Максимилиана! Но эта мечта была такой нереальной...

Оказавшись не только интересным собеседником, но и щедрым кавалером, Константин покупал билеты на лучшие места в кинотеатре, дарил самые красивые цветы, в карманах у него всегда были дефицитные в послевоенное время конфеты или шоколадка для девушки. Своим вниманием, заботой о ней и жизненным опытом он напоминал Марийке отца. Ей было интересно слушать его рассказы о политиках и полководцах, о том, как жили люди в Германии до войны и о многом другом. Марийка, в свою очередь, поразила Константина познаниями в области литературы и истории.   

«Столько интересных книг я не смог бы прочитать за всю жизнь даже с учётом своих фронтовых лет», — размышлял Константин, вспоминая, как воодушевляется лицо девушки, когда она рассказывала о любимых произведениях.

Было видно, что ей и самой всё это очень интересно, и она не преследует цель блеснуть знаниями, почерпнутыми из книг, найдя заинтересованного слушателя в его лице. Но ещё больше капитана привлекала в девушке доброта души. Константин знал, что она с матерью помогает одинокой старушке-соседке, кормит бездомных животных, не расчётлива в дружбе. Он увидел в ней бескорыстие, открытость и детскую доверчивость.

«Сколько же горя и лишений перенесла эта хрупкая девчушка, совсем ещё ребёнок, со времени ареста отца? — думал офицер, глядя на Марийку, — и не ожесточилась, не озлобилась после этого. Как хочется всегда защищать её, ограждать от жестокости и обид, которые судьба порой несправедливо преподносит таким людям!».  Он уже знал о ней всё, что необходимо знать о девушке, на которой решил жениться.

Многое о судьбе Константина узнала и Марийка...

Его мать была видной статной женщиной, в жилах которой текла русская и греческая кровь. На ней, волевой и практичной, держалась вся семья. Отец Константина - тихий спокойный украинец, беззаветно любил свою ненаглядную Дуняшу, немало страдая от её неуёмной энергии и властного характера. Не выдерживая диктаторства супруги, иногда тайком выпивал с горя. Чтобы избежать скандалов, периодически уходил из дома, но всегда возвращался, не в силах расстаться с детьми. Характеры супругов не дополняли друг друга, а наоборот, были причиной частых ссор. Когда грянули голодные годы на Кубани, Евдокия в очередное отсутствие непутёвого мужа, забрала обоих сыновей-подростков и уехала с ними в более благополучную Грузию, где выжить в то жестокое время было намного легче.

Общими чертами братьев была честность, порядочность и душевная щедрость. Жили дружно, играли в одной футбольной команде и имели одних и тех же друзей, потому что разница в возрасте между ними была небольшой, около полутора лет. Весельчак и балагур Гришка был заводилой в любой компании, вожаком среди сверстников и ребят постарше, имел феерический успех у девушек. Не зная нотную грамоту, но обладая музыкальным слухом, играл на всех музыкальных инструментах, стоило ему подержать их в руках хотя бы пару дней. Неплохо пел и лихо плясал, горящим озорным взглядом очаровывая девчат чёрными, как смоль глазами. Константин же предпочитал книги, рисование и шахматы остальному досугу. Осенью сорок первого года, накануне своего совершеннолетия, уже учась в военном училище, прошел ускоренный офицерский курс и был отправлен на фронт. Освобождал Украину, Крым, участвовал в штурме Новороссийска и Севастополя. Выходил со своей частью с боями из окружения на озере Сиваш, был тяжело ранен. Встретил Победу в Прибалтике, после взятия Кёнигсберга.

Трагичнее сложилась судьба младшего брата. В начале сорок третьего, со школьной скамьи он попал на фронт и воевал в пехоте, в конце войны стал водить армейский грузовик с боеприпасами. Отчаянным вождением под бомбёжками и обстрелами, Григорий не раз навлекал гнев командира части, но важный груз доставлял невредимым и всегда вовремя.

А однажды из подбитого автомобиля захватил в плен и привёз в свою часть немецкого полковника с документами под грифом «совершенно секретно». В полку его прозвали «Гришка-Артист» и уважали за то, что поднимал боевой дух солдат перед наступлением сильнее любого политрука своими песнями, цыганочкой с выходом, и чечёткой на капоте своего грузовика. Но больше всего — личным примером, бесстрашием, граничащим с дерзостью. Победу Григорий встретил в Берлине, оставив свой автограф на одной из колонн Рейхстага.

После войны его оставили служить в Германии, а в январе сорок шестого он «геройски погиб при исполнении воинского долга», как было написано в похоронке. Погиб на озере Балатон в Венгрии и их отец.

Прослужив после войны некоторое время в Чебаркуле, Константин был направлен в воинскую часть Горийского гарнизона. Была ещё одна веская причина служить именно в Гори, - он обязан был поддерживать мать, страдающую после гибели младшего сына. Будучи неграмотной, Евдокия до конца жизни часто перебирала треугольники фронтовых писем погибшего Григория и со слезами на глазах просила Константина вновь и вновь перечитывать дорогие строки. Портреты сыновей висели над кроватью Евдокии, но тот, что в чёрной рамке, был ближе к изголовью и к сердцу матери.  Много лет она ждала младшего сына, надеясь на ошибку с похоронкой несмотря на то, что знала о судьбе Гриши задолго до его гибели. Евдокия умела гадать по картам и понимать значение снов, о которых сын иногда писал матери с фронта. А сны Григорию снились пророческие, да только он не догадывался о том.Бродя по знакомым местам, встречаясь с их общими с Гришей друзьями, Константин тосковал по брату, вспоминал его, весёлого и неунывающего парня, жизнь которого трагически оборвалась всего лишь в двадцать один год... 

Марийка удивилась, что далёкие предки капитана по материнской линии происходят из древнегреческого причерноморского поселения в Краснодарском крае и поняла, насколько схожи судьбы их предков. Оба они являлись потомками иноземных переселенцев. Внимательно слушая собеседника, она отметила, что о своих родных Константин рассказывал гораздо больше, чем о самом себе. И говорил о них с большим теплом и уважением. Особенно о брате.

«Этот человек с большим сердцем, не эгоист, он по-настоящему любит родных и чтит память о них. Такой человек достоин уважения».

Вскоре Константин предложил Марийке выйти за него замуж, добавив, что с ответом её не торопит. С тех пор для Марийки настали тяжёлые времена. Она чувствовала, что капитан - один из самых умных, порядочных и добрых людей из тех, кого она знала. Девушка понимала, что с таким серьёзным и надёжным человеком можно создать прочную семью. И будет наверняка счастлива, если сможет когда-нибудь полюбить его.  Взрослый и основательный, старше всего лишь на пять лет, но казалось — на целую вечность, прошедший всю войну, Константин внушал Марийке абсолютное доверие. Она видела, что он уважает и по-настоящему любит её, и постепенно стала испытывать благодарность, симпатию к этому человеку. Но считала непорядочным выйти замуж за любящего её мужчину без ответных чувств. Такой поступок казался девушке не только нечестным, но и безнравственным.

«Чем же я тогда отличаюсь от Луизки? Ведь  обязательно материальным, как у неё», —                                             спрашивала себя Марийка и не находила ответ. «Замуж всё равно придётся выйти, чтобы иметь полноценную семью и детей, а лучшего кандидата в мужья  мне не найти», — рассуждала девушка.

Константин нравился ей все больше, но это были совсем не те чувства, которые она испытывала к Максимилиану.

Видя переживания дочери, Любомира, как обычно, ни о чем её не расспрашивала.

И только когда Марийка однажды, не вытерпев душевных мук, расплакалась, сказала ей:

— Дочка, Константин не боится, рискуя карьерой военного, взять в жены тебя, дочь репрессированного. Значит, по-настоящему любит!

— Но я его не люблю! Только уважаю.

— Этого не мало. Как знать, может быть, со временем полюбишь.

— А если нет?

— Если нет, то позволь ему хотя бы любить себя. Ты же хочешь иметь семью, детей? За ним будешь, как за каменной стеной.

Люба знала, что за дочерью с серьёзными намерениями пытались ухаживать и некоторые бывшие одноклассники, и соседские парни, а Давид, сын их бывшей квартирной хозяйки, засылал к ним сватов. Но все они были грузинами, армянами или осетинами. За годы, прожитые в Грузии, она пришла к выводу, что межнациональные браки далеко не всегда крепки и одобрила решение дочери, когда та отказалась от всех предложений. Русские, тем более южные славяне, кем и был Константин по отцу, были ближе всех к болгарам по происхождению. К тому же они были одной веры, православной.

«Константин — самый подходящий кандидат в мужья, а любовь придёт со временем», — размышляла мать, не подозревая, что её дочь давно любит другого человека.

Марийка плохо спала, почти ничего не ела, осунулась и побледнела.

Перечитывая свой дневник, с горечью вспоминала Максимилиана.

— Где ты, любимый! Как же мне плохо сейчас! Суждено ли нам когда-нибудь увидеть друг друга?

Но представляя дальнейшую жизнь, девушка не видела другого спутника жизни, кроме Константина. Мечтала о дружной семье и детях. Остаться старой девой, как Ольга Львовна? Упаси Бог!

Свадьба прошла в военном гарнизоне — скромная, но весёлая. Невеста была ослепительна в белом платье и пышной фате. На кителе жениха красовались новенькие погоны майора. Вместе они смотрелись красивой и гармоничной парой.

Грустное лицо невесты и даже слезы в её глазах в конце застолья не смутили гостей, — девушки часто нервничают в такой важный день их жизни. Главное, что жених был безмерно счастлив. С любовью и нежностью посматривал он на свою невесту, стараясь успокоить и приободрить её…

 

                                Глава 23. Много лет спустя...

Разгорающийся в камине огонь двигался как живой, жадно захватывая и пожирая поленья. Танцующие языки пламени трепетали, притягивая взгляд и завораживая. Огонь разгорался всё ярче, освещая лицо женщины, сидящей около камина. Он нашёптывал ласковые слова, заглядывая в самую глубину души, пробуждая сокровенные мысли и воспоминания. Вскоре пламя полыхало, ревело и трещало вовсю. 

Что такое человеческая душа, как не танцующее пламя? Оно вспыхивает в самом человеке, охватывает его и кружит в танце, который называется Жизнь. Только у каждого человека свой танец, своя судьба... 

Мария откинулась на спинку кресла, положила кисти по-прежнему изящных рук на мягкие подлокотники. На коленях лежал семейный альбом с фотографиями, который она только что листала, разглядывая родные лица. Заметив открытку, выпавшую из альбома, подняла её с ковра, не вставая с кресла. Женщина хорошо помнила тот день, когда муж подарил ей эту открытку вместе с цветами в первую годовщину их свадьбы. Она прочитала давно забытые строки, написанные его каллиграфическим почерком:

Я на тебя гляжу, любуюсь ежечасно:

Ты так невыразимо хороша!               

О, верно под такой наружностью прекрасной               

Такая же прекрасная душа!               

Какой-то кротости и грусти сокровенной               

В твоих глазах таится глубина;               

Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;               

Как женщина, стыдлива и нежна.               

Пусть не земле ничто средь зол и скорби многой,               

Твою не запятнает чистоту,               

И всякий, увидав тебя, прославит Бога,               

Создавшего такую красоту.  

Рука, держащая открытку, слегка задрожала, сердце забилось сильнее. Тепло от камина ласкало грустное, всё ещё красивое лицо, приятно растекалось по телу, потрескивание поленьев успокаивало. Отблески живого огня высвечивали серебристые нити в её тёмных волосах, сумерки слабо освещённой комнаты настраивали на воспоминания. Мария задумалась о так быстро промелькнувшей молодости, семейной жизни, покойном муже. Была ли она по-настоящему счастлива? В каком танце закружила её судьба? 

Она вспоминала события давних лет, радостные и печальные, и постепенно вся её жизнь разворачивалась перед глазами, как в цветном калейдоскопе, что дарил ей в детстве отец...

Вскоре после свадьбы Марийка получила письмо от отца. Он поздравлял новобрачных и просил свою жену поскорее приехать к нему на север в спецпоселение, куда его недавно перевели. Отцу выделили комнату в бараке, и он с нетерпением ждал свою Любомиру после десятилетней разлуки. В письмо была вложена фотография, с которой смотрел изможденный, седой старик с глубокими морщинами на лице.

Любе показали письмо и фотографию Михаила. Она не узнала Михаила, и как родные не убеждали женщину, что это ее муж, женщина отказывалась верить. Смутные воспоминания о том, что ей пришлось пережить с момента ареста Михаила, вызвали у неё приступ мучительных головных болей, всё закружилось перед её глазами, свет померк и, как подкошенная, Люба упала на пол, потеряв сознание.

Очнувшись, она услышала слова врача, негромко говорившего перепуганной Марийке:

— Последствия черепно-мозговой травмы после автомобильной аварии не прошли бесследно, память на давние события будет восстанавливаться долго, а может не восстановиться никогда. Оберегайте маму от любых волнений, и никаких нервных потрясений и переездов!..

Прошло два года. Родители Михаила по-прежнему жили в родном болгарском селе на Украине. Его мать Степанида, выплакав все слёзы по сыну за время его многолетнего заключения, потеряла всякую надежду на то, что больная невестка поедет к нему на север. Отчаявшись, она стала искать Михаилу новую жену в своём селе. Ехать в холодные и голодные края никто из одиноких женщин и вдов не соглашался. К дочери соседей, которая была лет на двенадцать младше её сына и любила его с юных лет, идти не решалась. Несмотря на зрелый возраст, Наденька выглядела молодо и была завидной невестой. красивая, скромная, работящая. Но отказывала всем женихам, словно предчувствуя, что ей и любимому суждено когда-нибудь быть вместе...

Однажды Надежда, краснея от смущения, сама пришла в дом родителей Михаила. Материнское сердце сразу почувствовало союзницу! Раскрыв объятия Степанида прижала её к груди, и обе женщины, любящие одного и того же мужчину разной любовью, — материнской и женской, залились горькими слезами облегчения. Наденька поняла, что мать Михаила одобряет её решение ехать к сыну и благословляет их союз, а Степанида — мысленно благодарила за жертвенность во имя любви, и в то же время жалела девушку, сочувствовала, что она выбирает горькую долю будущей жены каторжанина. Наскоро собрав деревенскую снедь и теплые вещи, старики благословили Наденьку в дальний путь старинной иконой, вывезенной их предками ещё из Болгарии...

Приехав в посёлок Ягодный, и увидев Михаила, Надежда не смогла узнать в нем когда-то красивого и весёлого парня, свою безответную любовь. А ведь ему было всего лишь сорок лет! Скрыв то, что убита его видом, Надя навела порядок в комнатушке барака, обустроила быт. Окружила любимого заботой, откормила его, подарила давно забытую им женскую ласку и тепло. А по ночам смотрела на него, спящего, и не могла удержаться от слез...

Вскоре устроилась на работу в поселке. Постепенно Надежде удалось узнать от мужа все условия нечеловеческой жизни заключённых и по крупицам восстановить все годы, пережитые им в аду ГУЛАГа.

Колымские лагеря слыли самыми страшными, отличаясь высокой смертностью заключённых. Выжить в суровых условиях вечной мерзлоты, работая на лесоповале или золотоносных приисках, было практически невозможно.

Голодных и плохо одетых людей гнали работать из промёрзших бараков даже в сильные морозы. На скудную пайку немногие могли прожить более двух лет: людей косила цинга. Почти половина заключённых, добывающих золотоносную руду в шахтах, умирали уже через несколько месяцев, их места тут же заполнялись вновь прибывшими. Выживали только самые молодые и крепкие.

Дневные нормы выработки на лесоповале и в шахтах были не по силе голодным и промерзшим до самых костей зэкам.

Освобождение от работы по болезни давалось «в пределах лимита», который доставался, в основном, уголовникам. Остаться в живых можно было лишь, если удавалось приписать себе лишние кубометры древесины или десяток граммов добытой руды. Спасая себя, одни занимались членовредительством, симулировали различные заболевания, обычно психические, другие поступали хуже, — становились стукачами.

На первых порах Михаил работал в шахте, затем его, как грамотного, назначили учётчиком. Однако за то, что он отказывался приписывать лишние нормы выработки блатным, отнимавшим их у самых истощенных и больных заключенных, его жестоко избили уголовники. Затем лагерное начальство по их клеветническому доносу решило было отправить Михаила в лагерь смерти «Серпантинный». Но в то время возникла острая нехватка плотников и столяров, и его перевели в плотницкую мастерскую.

Многие заключённые после приезда в лагерь начинали искать земляков. Михаил нашёл землячество болгар и македонцев, среди которых были и его земляки с Украины. Они делились продуктами, присылаемыми родственниками, предупреждали друзей о грозящей опасности, защищали друг друга от бесчинства привилегированных лагерных холуёв — бывших преступников, и просто помогали, чем могли.

Жил Михаил с Надеждой в неофициальном браке. Понимая, на какие жертвы пришлось пойти женщине, повторившей подвиг декабристок, Михаил очень бережно относился к новой жене. Тем более, — его односельчанке и соседке, которую знал с пелёнок.

Без женщины выжить в спецпоселении было очень тяжело, после долгих лет заключения так хотелось, чтобы рядом была родная душа, давно забытые домашнее тепло и уют. А еще Михаил мечтал о ребенке. Ведь его дочь Марийка уже давно взрослая, а младшая умерла ещё во младенчестве…

Видя, как любит его Наденька, как она старается его обиходить, Михаил испытывал к ней чувство нежности, благодарности и огромного уважения. Но в сердце его по-прежнему была только Люба. Он никогда и не помышлял просить развод у неё, понимая, каким ударом будет это для жены и дочери. Вскоре в новой семье родилась девочка, которую он, с согласия Наденьки, назвал Любомирой, в честь законной жены. Через год после смерти Сталина и получения амнистии, Михаил с Надеждой и ребенком вернулся в родное село.

Оставив на время семью у родителей, он сразу же навестил Любомиру и дочь в далекой Грузии. Мария боялась встречи матери с отцом, помня предостережения врачей.

Но посоветовавшись с мужем, решила не скрывать от неё долгожданный приезд Михаила. Гораздо больше Мария переживала, что известие о том, что у отца новая семья негативно повлияет на неустойчивое психическое состояние матери.

С большим трудом узнав своего мужа после семнадцатилетней разлуки, Люба получила сильнейшее потрясение, которого так опасалась Мария. Но именно благодаря ему в её памяти наконец-то полностью восстановились все события прошлых лет.

Хриплым, чужим голосом Михаил рассказал родным о всём, что не мог писать в письмах. Оказывается, осужденный в тридцать седьмом году за «контрреволюционную» деятельность по пятьдесят седьмой статье и отбыв десять лет заключения в лагерях Гулага, он вторично был осужден по той же статье в сорок седьмом году. Вот поэтому он вместо освобождения попал в спец. поселение, как он думал, до конца своих дней. И только смерть Сталина и последующая амнистия освободила его и тысячу таких же как он жертв репрессий.

Все слушали рассказ Михаила за праздничным столом, забыв об угощении, затаив дыхание и сопереживая рассказчику, особенно когда он, по просьбе зятя,  рассказал о жизни заключенных в лагерях, опуская самые жуткие подробности. Женщины плакали, а мужчины пили водку, поминая погибших товарищей Михаила в аду ГУЛАГа. Любомира даже в страшном сне не могла представить всего того, что пришлось пережить её мужу в заключении. Она смотрела на него, не отводя ни на минуту взгляда, все ещё не веря, что это её муж. Только запавшие глаза напоминали ей прежнего Михаила. Конечно, она простила его несуществующую «измену» ей, виня себя за то, что так и не смогла поехать к нему в ссылку из-за болезни.

Обнявшись, бывшие супруги не смогли сдержать слёз, вспоминая свою любовь, жизнь до ареста Михаила, младшую дочурку, которую Всевышний забрал так рано. Они спрашивали себя, — за что же судьба к ним была так несправедлива, за какие грехи они наказаны так жестоко!

Михаил благодарил Любу за то, что ждала его все эти годы, за то, что вырастила старшую дочь в трудные времена и дала ей образование и хорошую специальность. За письма, гревшие душу и за продуктовые посылки, что спасали от цинги и хотя бы ненадолго утоляли голод. С радостным изумлением и гордостью смотрел Михаил на свою красавицу-дочь, так похожую на него в молодости, не спускал с колен внучек, что играли с игрушками, изготовленными им собственноручно перед поездкой. Он внимательно присматривался к своему зятю, который очень понравился ему. 

Перед отъездом он сказал дочери:

— Марийка, ты выбрала замечательного мужа. Умного, доброго, душевного. Такой не обманет, не предаст, не бросит. Недаром он назван Константином.

— Папа, это не я его выбрала, а он меня!

— Неважно, кто кого выбрал. Важно, что вы создали замечательную семью. Спасибо за то, что и за матерью хорошо смотрите. Теперь я спокоен за вас. 

Вернувшись домой, Михаил за год построил небольшой кирпичный дом в Бердянске, в одиннадцати километрах от родного села. Недостающие средства на строительные материалы выслали дочь с зятем, а младший брат помог в работе. Разбил на своём участке маленький виноградник и посадил фруктовые деревья, разбил огород.  Девятнадцать лет жизни  в нечеловеческих условиях не озлобили его сердце, не очерствили душу и он радовался всему как ребёнок, едва начавший жить: соловьиному пению на заре, весеннему солнцу, цветению его плодовых деревьев, хлопочущим на кухне жене с подросшей дочерью, односельчанам, иногда заезжавших проведать их. Приезжала иногда и дочь с мужем проведать отца. Как же он мечтал об этом в заключении, проваливаясь в сон на холодных нарах после долгого трудового дня на жесточайшем морозе! Но насладится волей, отведать своего вина и вдоволь пожить в новом доме ему так и не пришлось. Вскоре он умер от рака лёгких, едва отметив свой полувековой юбилей на руках верной Наденьки... 

 

                         Глава 24. Скользящая по волнам

Она летела на гребне высокой волны, наслаждаясь полётом и опьянённая чувством свободы, играя со смертью, как может только беспечная молодость. Стройные мускулистые ноги, слегка согнутые в коленях, упирались в сёрф. Тело натянуто, словно струна, руки раскинуты в стороны, как крылья птицы в полёте. Вслед за ней гналась огромная волна, грозя обрушить на дерзкую беглянку лавину морской воды. Отдыхающие острова Тенерифе, начинающие сёрферы и просто зеваки, затаив дыхание, с берега наблюдали за смелой девушкой. Пролетев стрелой приличное расстояние и подгоняемая уже потерявшей силу волной, она благополучно достигла мелководья.

Навстречу отчаянной сёрфингистке, помимо спасателя, плыл молодой мужчина. Вдруг девушка, изящно изогнувшись, стащила с ноги страховочную верёвку и нырнула под набегающую волну. Через несколько минут она вынырнула почти у самого берега, и расхохоталась, увидев растерянный вид обоих мужчин, нырявших поблизости от доски в надежде найти её. Наблюдатели, облегчённо выдохнув, зааплодировали девушке, но из-за шума прибоя она не слышала аплодисментов, да и, судя по всему, не особо в них нуждалась. Для неё было важно только одно - она покорила волну!

Выйдя из воды и на ходу отжимая волосы, девушка неторопливо направилась к своему шезлонгу. Мужчина, только что нырявшей за ней, догнал её и принялся отчитывать:

— Почему не предупредила, что утром собираешься кататься на волне, а не загорать, как обычно?

— Не хотела тебя рано будить, увидев утром волны. Ты ведь допоздна был занят дамой.

— Не язви! Почему не надела спасательный жилет?

— Я уже вышла из возраста, когда отчитываются перед старшими, мой заботливый братец.

— Не забывай, что тебе только семнадцать! Вынужден буду рассказать отцу.

— Думаю, тебе лучше этого не делать, ведь и у меня есть повод наябедничать на тебя, Саша!

— Впредь не смей кататься в моё отсутствие!

— Так точно, мой генерал!

— Высуши волосы, выпей горячего чаю и поспи. Наверное, опять встала рано, как обычно.

— Есть! Разрешите идти, мой генерал? —  дурачась, отчеканила она, взяв под козырёк и отдав честь мнимому генералу.

Не дожидаясь ответной команды, круто развернулась и, подхватив пляжную сумку и соломенную шляпку, промаршировала строевым шагом в сторону расположенного поблизости отеля. 

Лея, или Бунтарка, как с детства звали её домашние, росла настоящей проказницей. Будучи единственной дочерью в семье и любимицей отца, капризная и своенравная девочка ни в чём не знала отказа. Балованная и неусидчивая, она срывала уроки в школе, выводила из себя учителей, но отлично ладила с отпетыми хулиганами. Вспыльчивость и неуправляемость девочки создавали немало хлопот родителям, воспитателям и учителям. Решительная фантазёрка, Лея всегда была готова прийти на помощь каждому, ничего не требуя взамен. Любимой героиней романов была у неё не Наташа Ростова, как у многих её одноклассниц, а харизматичная, волевая и отчаянная Скарлетт из «Унесённых ветром». Она восхищалась силой авантюрного характера героини романа, стремлению выйти из любых жизненных передряг победительницей и старалась ей в том подражать. Училась Лея посредственно, но не потому, что была глупа, ей просто было неинтересно. Любимыми предметами была литература, история и астрономия. Точные науки она полностью игнорировала, чувствуя, что они ей вряд ли пригодятся в жизни.

Увлекалась танцами, рисованием и спортом, особенно сёрфингом. Александр был старше Леи на пять лет и постоянно опекал шаловливую сестрёнку. Их отец, инженер-строитель из Болгарии, трудившийся в городе-побратиме Пазарджика, —  Ставрополе, влюбился в выпускницу мединститута и женившись, осел в одном из курортных городков Северного Кавказа, где жили её родители, Мария и Константин.  Вовремя поняв, куда дует ветер перемен и учитывая, что работы по профессии в маленьком провинциальном городе почти не было, он удачно занялся полулегальным мелким бизнесом. Помог открыть бизнес ему его тесть, Константин, которого зять-болгарин бесконечно уважал и считался с его мнением. Затем он создал подпольный цех по пошиву дефицитных дублёнок, в котором работал по шестнадцать часов в сутки. Следующим шагом трудолюбивого и предприимчивого болгарина было открытие небольшой фабрики меховых изделий и их реализация в крупных городах страны. Однако бесконечные поборы местных уголовных элементов, аппетит которых всё время рос, вынудили его вместе с семьёй вернуться на свою родину, в Болгарию.

Там, на родине своих предков, всегда мечтала жить его жена. Вслед за ними хотели переехать и родители жены, мечтавшие остаток жизни прожить у тёплого моря. Но болезнь, а вскоре смерть тестя, не позволили им осуществить заветную мечту.

Глава семьи пытался наладить бизнес в Софии, надеясь на то, что вступление в Евросоюз поможет его родине выбраться из нищеты. Но со временем понял, что Болгарию, лишившейся экономической поддержки России, ждут трудные времена. Поэтому было решено срочно всё продать и переселиться, теперь уже окончательно, в одну из стран Западной Европы. Ранее, путешествуя по Испании, семья отмечала многие черты характера испанцев, присущие болгарам: лёгкий нрав, открытость, дружелюбие. Поэтому, выбор пал на Испанию.    

Валенсия влюбляла в себя всех, кто приезжал к ним, — родных, друзей, гостей. Удобная инфраструктура, чистый воздух, пространства для отдыха, велосипедные трассы, проложенные в парке Турия на месте бывшей реки с одноименным названием, приводили жителей и гостей города в полный восторг. Просторные песчаные пляжи у моря, теннисные корты, парки, фонтаны, сады, музеи, замки и дворцы, «Город Искусств», — все это добавляло красоту в колорит города, а его жителям удобство и комфорт. 

Быстро переориентировавшись на поставки вина и оливкового масла в страны бывшего СНГ, глава семейства понял, что выбрал правильный путь, поскольку новый бизнес стал приносить приличные дивиденды. Жене пришлось забыть о профессии врача и помогать мужу в работе. В то время легализовать советский диплом за рубежом было почти невозможно без знания языка и дополнительной учёбы в местном ВУЗе. Сын, получивший высшее экономическое образование в Европе, работал в семейном бизнесе.

За несколько лет семье удалось сколотить немалое состояние, купить большой пакет акций, коттедж в Валенсии, и приличный участок земли в престижном районе.

Гораздо труднее было заслужить уважение местного респектабельного общества, неохотно допускающего в свой круг выходцев с востока. 

Заметив в дочери, подросшей к тому времени, талант к перевоплощению, мать видела её только актрисой, в отличие от отца, мечтавшего дать дочери более весомое высшее образование. Но Лея решила стать художницей и поступила в Академию искусств. Способности к рисованию у девочки проявились ещё в детстве, и родители всячески поощряли их, несколько лет оплачивая уроки мастерства у профессионального художника. Поражённая красотой волшебной страны, девушка заинтересовалась её историей и культурой. Она осматривала средневековые соборы Испании, любовалась старинными зданиями Валенсии в стиле барокко и оригинальными домами Гауди в Барселоне. Поражённая роскошным внутренним убранством монастыря на величественной горе Монтсеррат, Марийка благоговейно застывала перед изумительными по красоте иконами, картинами, скульптурами. Посещала залы музеев, копировала работы известных художников на выставках и в галереях; обладая фотографической памятью, рисовала и дома.

Брала уроки фламенко, считая народную музыку и танцы неотъемлемой составной культуры страны. Учась сложному танцу, Лея лучше понимала характер гордых испанок и интуитивно чувствовала, что многие его черты присущи и ей самой...

…Проспав обед после сёрфинга, Лея решила полакомиться горячим шоколадом с круассанами в любимом кафе с видом на океан. Но на набережной, почти в двух шагах от входа в него, рядом с девушкой резко притормозил мотоциклист, сорвавший сумочку с её плеча. На помощь Лее неожиданно пришёл случайный прохожий. Он с силой вырвал у похитителя сумку, бросил её Лее и влепил воришке затрещину. Мотоциклист мгновенно укатил, и не успела девушка опомниться, так же быстро исчез её спаситель. Лея даже не успела его поблагодарить.

Вечером того же дня девушка решила пойти на дискотеку, куда часто звал её брат, предпочитавший, чтобы Бунтарка была у него на виду. Равнодушно перебрав вешалки с вечерними платьями, Лея натянула рваные по последней моде джинсы и простой топ. Пригладив непослушную гриву пышных вьющихся волос и скорчив самой себе в зеркале смешную рожицу, она вышла из номера. 

...Александр с нарядной подругой сидел за столиком, в кафе и потягивал ледяной напиток. Увидев сестру, с сожалением вздохнул:

«Негодница, шкаф полон платьев известных брендов, а она опять в лохмотьях! Хорошо, что хоть спиртным и наркотиками не увлекается, как некоторые её однокурсницы, и парнями пока не особо интересуется».

— Иди к нам, Лея,  — приветливо помахал он рукой.

Но упрямица лишь тряхнула головой:

— Хочу танцевать! 

С Александром и его девушкой общаться совершенно не хотелось. Она досадливо поморщилась, вспомнив, как днём он приходил проведать её, а заодно и беззлобно побранить:

— Сестрёнка, ну как можно быть такой беспечной? Ты ведь могла погибнуть!

— Волны острова безопасны в это время года. Сегодня что, исключение?

— Если бы с тобой случилось несчастье, я бы этого не пережил, не говоря уже о родителях.

— Испанский курорт потерял бы такого завидного жениха! Не секрет, что девушки здесь тусуются только с одной целью — получить богатеньких мужей.

— И ещё здесь тусуются глупые девчонки, рискующие свернуть себе шею! 

На танцевальной площадке она заметила парня, лицо которого показалось ей знакомым. Да, этот был тот самый незнакомец, спасший её сумочку… Он нежно вёл в танце девушку, — не особо видную, в платье, которое лишь подчёркивало недостатки её фигуры.

Кивнув парню, как старому знакомому, Лея подумала:«Ну и вкус у него! И почему такие классные ребята всегда достаются сереньким мышкам? Надеюсь, это ненадолго. Стоит мне только захотеть, и этот парнишка пополнит ряды моих поклонников». Она иногда развлекала себя тем, что отбивала видного парня у какой-нибудь девушки, но делала это так тонко и не навязчиво, что никто не мог догадаться о её злонамеренной инициативе.

Обладая яркой внешностью, артистичностью и харизмой, ей ничего не стоило вскружить голову любому молодому человеку. Притвориться увлечённой и даже влюблённой, заинтересовать его, а затем, поводив за нос, исчезнуть. 

Верхом наслаждения было исподтишка наблюдать, как страдает бедный парень от неразделённой любви. Ребята, что сами приглашали её на танцы или оказывали знаки внимания, были скучны ей. Не было охотничьего азарта, драйва, торжества настоящей победы. Лишь иногда, если потенциальный кавалер вызывал хотя бы небольшой интерес, она милостиво разрешала слегка поухаживать за собой. Но, как правило, какими бы достоинствами ни обладал ухажёр, он быстро надоедал ей, и все романы заканчивались, так и не начавшись. Она не была бесчувственной или слишком гордой, нет. Просто никто ещё не потревожил её душу, не заинтересовал по-настоящему. Она верила в судьбу и ждала настоящую единственную любовь, от которой начисто снесёт голову, а сердце будет так же бешено биться, как сегодня на сёрфе...

Краем глаза Ален видел вышедшую на танцпол новую знакомую.

Лея безо всякого стеснения прошла в середину круга и начала танцевать. Несмотря на то, что сразу двое кавалеров тут же попытались пригласить её на танец, она жестом дала понять, что хочет танцевать одна, соло. Девушка прикрыла глаза, отдавшись чувственной музыке, и было очевидно, что ей абсолютно всё равно, какое впечатление она производит на окружающих. Так могла танцевать наркоманка, любительница выпить, профессиональная танцовщица или очень уверенная в себе девушка. 

Только в танце можно выразить своё настроение, мечты, ожидание того единственного, кто подарит любовь и неизведанные ощущения. Настоящее счастье. Она не танцевала, а растворялась в музыке, становилась частью волшебных звуков. Чувствовалось, что это приносило ей ни с чем несравнимое наслаждение и самовыражение.

Белый топ резко контрастировал с бронзовым загаром кожи, облегающие джинсы подчёркивали плавные линии бёдер и длинные ноги. Тонкая и стройная Лея была сложена как богиня, спустившаяся с Олимпа и заглянувшая на этот остров. Не отрывая глаз от незнакомки, Ален представил её себе в белоснежном хитоне, национальной одежде древних греков, более подходящем для этого танца под песню Демиса Руссоса, полную нежности и грусти.

«Смелая девушка, скорее не греческих, а итальянских или южнославянских кровей, — подметил наблюдательный Ален, — видимо, это танцует её душа». 

Плавно изгибаясь, незнакомка танцевала, будто вторя движению волн. Она поднимала гибкие, словно змеи, руки, жившие отдельной жизнью в танце, или трагически заламывала их с потрясающей пластикой, как в кадрах фильма с замедленной съёмкой. Танец Леи был чувственным, казалось, тело ее повторяет каждую ноту звучащей музыки. Её движения завораживали, заставляя сердца зрителей биться сильнее, рождая в душе не плотские желания, скорее, наслаждение от гармонии торжествующей любви, выраженной в этом танце. Все вокруг были очарованы танцем девушки и, едва стихла музыка, их эмоции выплеснулись наружу, обратившись в восторженные крики и овации. 

Александр почувствовал гордость за свою сестру.

«Вот чертовка! Где и когда она научилась так классно танцевать?» — спрашивал он себя. Проводив партнёршу к отелю, который был совсем близко, Ален быстро вернулся на танцпол, однако незнакомки там уже не было.

Танцевать расхотелось. Разочарованный, он пошёл к морю. Проходя мимо открытой веранды на пляже, он услышал мелодию фламенко, исполняемую группой уличных музыкантов в честь национального праздника. Вокруг веранды увидел компанию молодежи,  сидевших кружком на неостывшем ещё песке.

Подойдя ближе, Ален с удивлением и радостью обнаружил свою незнакомку, но уже совершенно в другом образе.

Она танцевала фламенко, обжигающий душу танец страсти и огня, ярких эмоций и драматизма. В её чёрных волосах красовалась ярко-красная роза, глаза лихорадочно блестели, в руке она держала ажурный веер, которым изящно обмахивала разгоряченное лицо в такт южно-испанской музыке и отбиваемых каблуками дроби мелких шагов.

Танец изгнанного народа пронизывали душевные страдания и боль. Несмотря на мастерство исполнения, на испанку или цыганку девушка не походила.  Но было в ней нечто завораживающее, волнующее, страстное.

То, без чего невозможно исполнить огненный танец андалусских цыган: сила характера и гордость, темперамент и уверенность в себе — красивой и желанной!   

 

                         Глава 25. Отчаянная девчонка

Лея проснулась от непонятного света, слепящего даже сквозь закрытые веки. Зевая и потягиваясь, она подошла к открытому окну и, ошеломлённая, замерла. Открывшийся вид заставил её проснуться окончательно. Над морем в окружении мерцающих звёзд висела огромная луна. Ее холодный неоновый свет обратил морскую гладь в таинственный космос, а прибрежные камни в загадочный мир неземных планет.

— До чего же красиво полнолуние! Разве можно спать в такую фантастическую ночь?  — с восторгом воскликнула Бунтарка, позабыв о том, что брат в наказание за вчерашнее катание на волнах замкнул дверь её номера до утра и пообещал делать это каждый вечер.

Не зная, с кем разделить восторг от увиденного, Лея вышла на балкон. Вокруг стояла нереальная тишина. Шальная идея молнией сверкнула в её отчаянной голове!

Быстро натянув шорты и попавшуюся под руки майку, она осторожно перелезла через перила на соседский балкон и крадучись, прошла внутрь номера. Это был люкс её брата. Накануне вечером Александр решал вопрос в ресторане отеля о поставках вина с представительницей фирмы бизнес-партнёров, отношения с которой давно переросли из деловых сначала в симпатию, а затем в нечто большее. 

Благодаря лунному свечению в комнатах было светло, как днём. Девушка прошла мимо массивных кресел и низкого столика, сплошь уставленного фруктами и бутылками с местным вином, машинально затушив тлеющую сигарету в пепельнице.

«Переговоры недаром были перенесены из ресторана в номер брата и прошли на высшем уровне», — беззлобно усмехнулась она.

Лея знала, что виноград, произрастающий на вулканической почве острова Тенерифе, имеет особый аромат и уникальные вкусовые качества. Поэтому в Европе, в первую очередь старались получить вино именно из этого испанского региона, особенно марки десертных вин. Глянув на стоящий в стороне массивный круглый стол, заваленный документами и рекламными проспектами, и не увидев того, что искала, Лея прошла к входной двери и попробовала открыть её, заранее предчувствуя, что и она изнутри закрыта на ключ. Нисколько не удивившись, девушка проследовала в спальню. Влюблённые спали в объятиях друг друга на широкой кровати.

«Братец добросовестно дегустирует и вино фирмы, и её симпатичную представительницу, подрабатывающую на родном ей острове менеджером-консультантом во время каникул. Сотрудничество более чем плодотворно!»

Она слышала, что Александр предупреждал родителей по телефону, что скоро представит им свою невесту-островитянку, студентку архитектурного факультета Валенсийского университета, с которой встречается последние пару лет. 

Полюбовавшись эротической картиной, достойной кисти художника, Лея с ловкостью карманного воришки беззвучно вытащила из кармана пиджака, висевшего на спинке стула, ключи от автомобиля. К сожалению, ключей от входных дверей в карманах не оказалось.

Хорошо зная авантюрный характер сестрёнки, Александр не исключал, что Лея может перелезть через балкон и выйти через его номер, и поэтому припрятал ключи от обоих номеров в более надёжном месте. Поразмыслив пару минут, девушка подобрала смятые простыни, валяющиеся на полу, и так же осторожно вернулась через гостиную и балкон к себе в номер. Там она, добавив ещё и свои простыни, связала длинный канат, один из концов которого привязала морским узлом к решётке балкона. Затем скинула вниз сумочку, туфельки и свободный конец каната. Несмотря на то, что связанные простыни прилично не доставали до земли, не раздумывая, Лея ловко перелезла через перила, съехала по импровизированному канату и, зажмурив глаза, спрыгнула на землю, пролетев почти целый этаж. Поднявшись с цветочной клумбы и потирая ушибленное колено, она едва слышно воскликнула, торжествуя:

— Да здравствует свобода! 

В это самое время этажом ниже не спал постоялец. Он читал в постели, когда боковым зрением заметил какое-то движение за окном. Повернув голову с изумлением, увидел раскачивающиеся связанные простыни.

«Какой-то пылкий влюблённый сейчас будет карабкаться к своей подружке, сбросившей ему этот импровизированный канат любви», — решил постоялец. 

Но не успел он вернуться к чтению, как тут же увидел на стене комнаты тень от силуэта девушки, спускающейся вниз, как заправский юнга по канатам парусной шхуны. Юноша поднялся, накинул халат и вышел на балкон. Но незнакомки уже и след простыл, - она растворилась в летней ночи, как привидение. Лишь отъезжающий от отеля автомобиль задорно подмигнул ему задними фарами. 

Лея обожала быструю езду в кабриолете. Брат давно уже научил её водить машину, но до совершеннолетия родители запретили ей садиться за руль самостоятельно, без сопровождающего. Даже этого удовольствия она была лишена. Самой сокровенной мечтой её было пилотирование спортивных самолетов. Балансирование на острие ножа давало ей не только новые ощущения, адреналин и чувство мимолётного счастья, но и стимул, дополнительную мотивацию к жизни. 

С детства у Леи было еще одно увлечение. Она влюбилась в цирк, когда бабушка впервые привела её на новогоднее представление совсем ещё маленькой. Девочка обожала праздничную атмосферу и звуки духового оркестра, сверкающую мишуру и смешных клоунов. Она с замиранием сердца следила за опасными трюками, представляя себя на месте акробатки, помощницы иллюзиониста и даже укротительницы тигров.

Подумывать о цирковом училище Лея стала в средних классах и тогда же начала заниматься художественной гимнастикой. Но потом всерьёз увлеклась рисованием и, решив стать художницей, забыла о цирке, тиграх и спортивных самолётах. А заодно и обо всех чудачествах переходного возраста. 

Немного отъехав от отеля, девушка остановила машину вблизи больших камней на берегу бухты, куда иногда приходила понырять, и подошла к воде. Едва заметные волны, как живое существо, ластились к её ногам, убаюкивая монотонным бормотанием. Ночь очаровывала и вдохновляла. 

Лунная дорожка на тёмной глади моря тянулась от самого горизонта до места, где стояла девушка. Лея делала шаги в одну сторону, потом в другую, и каждый раз светящаяся дорожка следовала за ней, словно приглашая пройтись. 

Этот эффект она видела на одной из картин Айвазовского. Её поразило то, что лунная дорожка перемещалась вслед за взором восхищенного зрителя, куда бы тот ни встал. Как Лея гордилась на своём курсе Факультета изобразительных искусств, что великие художники, почитаемые ценителями искусства всего мира, - её соотечественники! И первый среди маринистов — Айвазовский. 

Невозможно передать игру красок в его картинах, оттенки морской воды и неба, мощь волны, кружева пены. А его знаменитый «Девятый вал» она готова была смотреть часами.

Лея была натурой смелой, противоречивой и взбалмошной. Казалось, она должна быть сторонницей всего нового и прогрессивного в изобразительном искусстве, но тем не менее, предпочитала классику. Не понимала и не любила даже импрессионистов.

— Разве могут они передать красоту природы? Или достоверность в изображении человеческого лица, если только это не дружеский шарж или вовсе карикатура? — спорила она с однокурсниками, любителями Ван Гога и Ренуара.  В конце концов, у каждого своё представление о красоте. 

Покатавшись часа два по побережью и полюбовавшись восходом солнца, которому всегда радовалась, как птица, Лея решила вернуться в отель....

Так и не заснув в ту ночь, Ален вышел на раннюю утреннюю пробежку, но, совсем недалеко от отеля чуть не попал под колёса красного Феррари, внезапно появившегося из-за угла. Юноша успел отскочить от резко затормозившего автомобиля. Но каково же было его удивление, когда в салоне кабриолета он увидел обладательницу спасённой им вчера сумочки, любительницу сёрфинга и пламенного фламенко. И, как он теперь догадывался, - ночную альпинистку. Юная автомобилистка почти не пострадала, отделалась разбитым лбом и лёгким испугом.

— Это опять вы?  — с удивлением произнесла Лея, узнавая парня.

— Синьора, зря вы забыли пристегнуть ремни безопасности.

— Синьорина, — автоматически поправила Лея, пребывая ещё в состоянии шока.

— Прошу прощения. Сейчас обработаю вашу рану.

— Это я должна просить прощения за то, что чуть не сбила вас, и за то, что вы уже дважды спасаете меня за одни сутки, — ответила девушка, в душе поблагодарив родителей, которые когда-то отдали её в английскую школу.   — Вы англичанин?

— Нет, австриец. Ваше счастье, что вы снизили скорость перед поворотом, иначе последствия вашей прогулки могли бы быть плачевнее для нас обоих!

— Простите. Я задумалась и слишком поздно обратила внимания на дорожный знак.

— Радуйтесь, что легко отделались, — молодой человек открыл автомобильную аптечку.

— Вы, наверное, доктор?

— Пока только учусь, здесь вы угадали, — ответил он, обрабатывая небольшую ссадину на лбу случайной пациентки.

— А вы кто? «Итальянка?» —с сомнением спросил Ален.

— Нет. Мои отец болгарин, мама метиска. Любимый дедушка у меня русский, к тому же я родилась и выросла в России. Поэтому считаю себя русской.

— О! Русские — умный, смелый и красивый народ. Мой дядя считает его великим, и на это у него есть все основания.

Ален вспомнил, что вчера он правильно определил национальность девушки, а примесь русской крови делало её более загадочной.

Будущий доктор, по просьбе Леи, припарковал автомобиль недалеко от входа в отель к изумлению заспанного портье, прекрасно знавшего арендатора элитного автомобиля. Девушка отметила воспитанность незнакомца, когда он галантно распахнул дверцу машины и подал ей руку, помогая выйти. У неё действительно сильно болел лоб, которым она ударилась о руль автомобиля при резком торможении, она чувствовала головокружение и слабость после пережитого стресса. К тому же немного побаливало колено, ушибленное накануне при падении в клумбу.

   — Благодарю вас. Не смогли бы вы оказать мне ещё одну любезность?

— Отнести вас на руках в номер отеля? С удовольствием!

— Нет, никому не рассказывать об этом происшествии.

— Разумеется, не беспокойтесь. «В номере положите холодный компресс на лоб и выпейте таблетку», —и он протянул ей упаковку лекарства из аптечки.

— Кого я должна благодарить за моё, да и ваше спасение?

— Господа Бога и скорость моей реакции. Зовут меня Ален, а как ваше имя, синьорина?

— Родители дали мне редкое имя, которое, впрочем, мне нравится, —  Лея. 

Увидев слегка прихрамывающую сестру с медицинским пластырем на лице, и не добившись внятного ответа о причине травм, Александр узнал об утреннем происшествии от портье. Мужчина был рад, что происшествие не имело серьёзных последствий, и был благодарен иностранцу за оказанную помощь сестре. Тем не менее, решил сократить их срок пребывания на острове. Отъезд должен был состояться не через месяц, как было запланировано ранее, а через неделю, как только заживет легкая рана на лбу проказницы, а он постарается быстрее закончить свои дела на острове.

— Шефство над тобой, сестрёнка, похоже на экстрим, на американские горки. С меня довольно! Я тебя должен сдать родителям на руки живой и невредимой, пока ты не успела натворить ещё чего-нибудь.

— Санёк, не выдавай меня отцу, а то придётся сидеть дома взаперти все каникулы, и я умру от тоски, так и не дожив до своего совершеннолетия.

— Ладно, Лейка, только веди себя прилично хотя бы до отъезда. Зря ты забросила мольберт. Ты же так хотела рисовать на отдыхе?

— У меня самый замечательный брат на свете! Хорошо, буду писать морские пейзажи. 

Всё оставшееся до отъезда время Лея и Ален проводили вместе: занимались в спортзале на тренажёрах, плавали, по вечерам танцевали. Иногда катались на яхте и ныряли с любимых камней. Гуляли целыми днями в парке Лоро, любуясь красивыми растениями и редкими животными. Лею поразило небольшое озеро с розовыми фламинго и огромный павильон с пингвинами, где условия жизни были приближены к природным: искусственная льдина, водоём и даже падающий временами «снег». Смотрели спящий вулкан Тейде, у подножия которого было до того прохладно и ветрено, что Ален заботливо укрыл плечи Леи своей курткой, которую с немецкой предусмотрительностью взял с собой на экскурсию. 

Девушка закончила писать начатый ранее морской пейзаж, а на прощание решила нарисовать портрет нового друга. Усадив юношу на большой камень и приготовив остро заточенный карандаш, Лея на мгновение замерла, внимательно рассматривая его лицо, а потом, быстро делая первые штрихи, начала разговор:

— Первые уроки рисования мне дала в детстве бабушка.

— Твоя бабушка — художница?

— Нет, просто хорошо рисует. Она лучшая моя подруга. А у тебя есть бабушка и дедушка? Расскажи о своей семье.

— Моих бабушек, дедушек и более ранних предков я знаю только по их портретам. Отца, трагически погибшего в альпинистском восхождении, заменил мой крёстный отец. На самом деле он приходится мне дядей, старшим братом моей мамы.  Её не стало недавно, она долгое время боролась с онкологическим заболеванием, но так и не смогла его победить. Поэтому я выбрал специализацию хирурга-онколога. — Лицо юноши помрачнело от грустных воспоминаний.

— Извини Ален, я не знала, сочувствую.

— Крёстный — единственный родной мне человек. Его непродолжительный поздний брак был бездетным, поэтому он относится ко мне как к родному сыну.

Продолжая рисовать портрет Алена, девушка заметила:

— Мне почему-то кажется, что где-то я видела твоё лицо или очень похожее.

— Получается, что у меня есть двойник? А вот девушки, похожей на тебя, Лея, я ещё никогда не встречал.

— И не мог встретить, я — эксклюзив!

— Интересно, что я должен сделать парень, чтобы ты его полюбила?

— Вычерпать ложкой море или достать звезду с неба, это банальные капризы-фантазии мечтательных пустышек. А не слабо ли будет ему спрыгнуть вон с той горки? И — Лея кивком головы показала на высокую крутую скалу поблизости, нырять в море с которой решались только самые отчаянные смельчаки.

— Ты мне напоминаешь капризную принцессу! Мне никогда не нравились тихони из высшего общества, особенно те, которые изо всех сил стараются произвести хорошее впечатление. С ними скучно, не то, что с тобой.

— Ты ещё не знаешь меня. Я не тихая пристань, я — бурное море!

— Ещё больше ты похожа на дымящийся вулкан! Никогда не знаешь, когда он окончательно проснётся и начнёт извергать раскаленную лаву, поэтому гулять по нему рискованно, но интересно.

— Неужели? Вулкан Тейде, к примеру, был бы польщён таким сравнением со мной! Это признание в любви? Или просто в симпатии?

— Скорее второе. Догадываюсь, что с тобой не соскучишься. Но это меня нисколько не пугает, наоборот. Ты естественная со всеми своими достоинствами и недостатками.

— Надеюсь, достоинств больше, — усмехнулась Лея, — а вот мне никогда раньше не нравились правильные, предсказуемые парни. Ты — приятное исключение. Потому, что в тебе, кроме ума, чувствуется доброта, основательность и надёжность, — качества, которые я особенно ценю в мужчинах.

— А знаешь, как китайцы переводят твоё имя? «Изысканное наслаждение»!

— Похоже, мы только что обменялись любезностями? 

Они расхохотались и, взявшись за руки, побежали к морю. Незаконченный портрет так и остался на камнях… На следующий день Ален прыгнул в море со скалы на глазах Леи.

Наградой ему стало побледневшее от волнения лицо перепуганной насмерть девушки, слёзы раскаяния за необдуманные слова, невольно выступившие у неё на глазах.

И её первый поцелуй, полный нежности и смущения.   

 

                        Глава 26. Долгожданное танго

 

  Жизнь шла своим чередом. Семейный бизнес постоянно расширялся, заключались новые контракты на поставку вина и оливок. Глава семьи подумывал о приобретении очередного участка земли, о будущем его предназначении. Как бывший строитель, он понимал, что на морском побережье Испании вот-вот начнётся настоящий строительный бум, и хотел вложить средства в строительство коттеджей. Его мнение разделял сын со своей невестой, получившей степень бакалавра в области архитектуры. Они решили заняться перспективным строительным бизнесом. Отец готов был материально помочь молодым в их начинании. Он пришёл к выводу, что этот вид инвестиций станет в скором времени одним из самых доходным в стране. Недостатка в рабочей силе не было, в Испанию постоянно прибывали строители - гастарбайтеры из развивающихся стран. Покупателей недвижимости тоже хватало, приобретали квартиры и коттеджи не только испанцы, но и гости солнечной морской страны: англичане, немцы, скандинавы и россияне.

Семья теперь жила в уютной вилле рядом с морем, недавно построенной в рекордно короткий срок. Учитывая предстоящую свадьбу сына и его желание не отделяться от родителей, виллу спроектировали из двух отдельных половин со своими подъездами. Из каждой половины дома был выход в общую кухню-столовую, сообщающуюся с просторной гостиной и тенистой террасой. Ступени террасы вели в молодой сад, в центре которого располагался бассейн с искусственными волнами и мостиками. В небольшой стеклянной оранжерее даже зимой зрели фрукты и благоухали тонким ароматом цветы. Пришлось нанять помощницу по хозяйству, потому что времени за уходом большого дома и его территории ни у кого из домочадцев не было, не говоря уже о приготовлении пищи. В отличии от медлительных вальяжных испанцев, у которых одним из любимых слов является «mananа», все члены семьи работали быстро и продуктивно с раннего утра, без сиесты, до позднего вечера и собирались вместе только вечером. А если был срочный заказ, работали и в выходные дни, вызывая удивление и непонимание у испанцев. Дела никогда не откладывались на завтра или на неопределённый срок. Эту черту ценили пунктуальные немцы и не менее обязательные партнёры-англичане. 

Лея с интересом училась. Девушка очень изменилась в последнее время, повзрослела, стала намного серьёзнее относиться к своим обязанностям, бережнее к родным. Ежедневно общалась со своим новым другом по телефону или интернету. Александр ещё на Тенерифе заметил, что Ален увлечён его сестрой, и она отвечала молодому человеку взаимностью. Поэтому брат пригласил Алена в гости на свою свадьбу. Обаятельный и перспективный молодой человек с хорошими манерами произвёл самое благоприятное впечатление на родителей Леи. Его целеустремленность и основательность понравились им. Именно такого мужа они мечтали видеть рядом со своей дочерью. 

Следующим летом влюблённые вновь встретились на Тенерифе. Ален уже закончил учёбу и осенью собирался приступить к работе в клинике. Александр, отдыхающий с женой, по-прежнему опекал сестру несмотря на то, что она уже отметила совершеннолетие и успешно перешла на второй курс Академии Художества. Лея и Ален всё время проводили вместе, загорали на камнях в маленькой бухте, плавали, танцевали. Незадолго до отъезда, в один из тихих солнечных дней они ныряли с взятой напрокат яхты. Первой устала Лея и расположилась в шезлонге позагорать, прикрыв лицо широкополой шляпой.  Вынырнув из воды, Ален забрался на палубу и с лукавым видом вложил в ладонь девушки небольшую раковину:

— Открой аккуратно, я чувствую, внутри есть жемчужина.

— Первый раз слышу, чтобы здесь водились раковины с моллюсками и жемчугом. Ты не путаешь, случайно, Тенерифе с Таити?

— Открой раковину и посмотри, — настаивал юноша, протягивая девушке маленький нож. 

Без малейшего усилия Лея вскрыла раковину и ахнула от удивления: внутри раковины лежало изящное колечко с жемчужиной в окружении мелких блестящих камушков.

— Это мне? Подарок от Нептуна?  — с детской радостью, воскликнула она, вскочив на ноги, и не успев услышать ответ, чмокнула своего кавалера в щёку.

Подхватив подругу на руки, Ален закружил её в ритме вальса.

— Какой ты все-таки ещё ребёнок! Вот так и пронёс бы тебя через всю жизнь, — он бережно поставил Лею на палубу.

— Разве это плохо? Ещё успею побыть взрослой, — девушка уже примеряла колечко, — подожди... это что — бриллианты? — воскликнула она, увидев, как заискрились камни на солнце, — в таком случае это дорогой подарок, и я не могу его принять, —  тоном капризной, но хорошо воспитанной девочки заявила она.

— Лея, позволь мне быть твоим спутником жизни, всегда заботиться о тебе. Обещаю, что ты станешь самой счастливой женщиной на свете!

— О чём это ты?

— Выходи за меня замуж! Я полюбил тебя с первого взгляда и навсегда!

— Никогда ещё не задумывалась о замужестве.  Не знаю, что такое любовь! Но мои чувства к тебе — лучшее, что я испытала в жизни. 

Ещё совсем недавно Лея приняла бы кольцо благосклонно, словно делая одолжение поклоннику. Или выбросила бы его за борт, не задумываясь о стоимости украшения, не боясь недовольства отца и осуждения окружающих. Последний год очень изменил девушку. Теперь она мало напоминала ту эгоистичную и взбалмошную мажорку, какой все привыкли её видеть. Переходный возраст закончился вместе со стремлением влиться в чужеродное общество не принимающих её поначалу однокурсников и знакомых, доказать свою состоятельность и значимость. Но главным фактором её преображения стала первая любовь. Такая неожиданная и глубокая. 

В начале зимы к ним приехал жених со своим крёстным отцом, одиноким пожилым человеком. Всю свою нерастраченную отеческую любовь он вкладывал в Алена, считая его своим сыном, так как приходился ему дядей со стороны покойной матери. Был ему лучшим другом и наставником.  Всей семье понравился будущий родственник. Это был настоящий аристократ с благородной внешностью, ухоженный, сдержанный. На ломаном русском языке, иногда прибегая к помощи Александра как переводчика, он с интересом беседовал с родителями девушки, присматривался к будущей невестке и наконец сказал ей:

— К сожалению, я ещё не знаю Вас и Вашу семью, фройляйн, но уважаю выбор своего сына и не собираюсь мешать его счастью.

Состоялось обручение, назначена дата свадьбы, которую решено было праздновать в Вене, где жила семья жениха.

Не успели проводить гостей, как из России приехала Мария, теперь уже навсегда.

Ей наконец-то удалось продать дом, с которым она рассталась не без грусти, ведь в нём прошла немалая часть жизни семьи и закончил свой земной путь её муж. Все с радостью встретили её, особенно Лея, потому что только бабушке с раннего детства поверяла она всё самое сокровенное. Только бабушка могла выслушать внимательно и не осудить, а посочувствовать, дать мудрый совет и приободрить, как никто другой. Девушка не могла усидеть на одном месте, сосредоточиться за учебником или мольбертом, бралась сразу за несколько дел и, ни одного не доведя до конца, без конца подбегала к Марии, обнимала и целовала её.

— Ты у меня самая лучшая, самая любимая бабуля на свете, и я так рада, что ты наконец-то переехала к нам! Я так соскучилась по тебе! — радовалась Лея, усаживая бабушку в кресло.

— И я тоже, родная. Мне тебя очень не хватало, внученька!

— Как жаль, что ты не познакомилась с моим женихом и его крёстным отцом, они такие славные люди.

— Ничего, на свадьбе увижу всех. А ты, смотрю, порхаешь от счастья как бабочка. Так изменилась! Из подростка превратилась в настоящую невесту. Это твой жених тебе так часто звонит? Расскажи мне о нём.

— Он замечательный, не обыкновенный, самый лучший!

— И кто же этот несчастный? — бабушка обняла внучку, присевшую на подлокотник её кресла.

— Ты хочешь спросить, кто этот счастливчик? — парировала Лея, — он молодой врач и потомственный дворянин. Но ты не подумай, что я польстилась на его титул. Когда мы познакомились, я не знала, кто он.

— Тебя трудно заподозрить в корысти, милая, к тому же мне это очень знакомо. А откуда он родом?

— Из Австрии.

— Из Австрии? — лицо Марии дрогнуло.

— Да, он австриец, из Вены, — стараясь говорить равнодушно, ответила Лея, внимательно наблюдая за бабушкой.

— Ты полюбила его сразу?

— Нет, я поняла это только после того, как мы расстались. Разве в жизни бывает любовь с первого взгляда? О ней только в книжках пишут.

— Бывает, девочка…

— Расскажи о своей первой любви. Это был дедушка? Я знаю, что ты любила его и тоскуешь по нему до сих пор. Он и был твоей первой любовью?  — Лея поставила на стол перед бабушкой чашечку старинного фарфора с ароматным кофе и придвинула вазочку с её любимыми конфетами.

— Нет, Лея. Мужа я любила совсем другой любовью, которая была больше похожа на уважение или благодарность. Но я знала, что он любит меня. Вот его любовь была именно с первого взгляда и на всю жизнь, до последнего вздоха.

— Ну, ты даёшь, бабуля! Пусть простит меня дедушка, которого я плохо помню, но знаю, что он был замечательным человеком редкой доброты и благородства. Разве можно выходить замуж только из чувства благодарности?

— Можно, Лея! Когда твой отец сослан на каторгу, мать серьёзно больна, а ты — дочь врага народа. Когда живёшь в чужой стране, в нищете, и тебя некому защитить. Я знала, что никого в жизни больше не смогу полюбить, потому что уже любила. Но это была безнадёжная любовь, без будущего. Поэтому и вышла замуж за твоего дедушку. Знала, что лучшего человека, чем он, я не встречу.

— Почему? Где был твой любимый?

— Очень далеко, мы жили в разных странах.

— И ты его не видела с тех пор? Неужели даже не пыталась разыскать?

— Нет… Сначала это было невозможно, а потом не имело смысла, ведь прошло столько лет... — голос Марии задрожал.

— А сейчас?

— А сейчас ты у нас невеста, тебя нужно замуж выдавать.

Так и не притронувшись к кофе, Мария встала из-за стола, давая понять, что разговор окончен, и ушла в свою комнату.

Когда внучка зашла к бабушке пожелать спокойной ночи, та сидела в кресле, держа в руках старую, давно знакомую Лее тетрадь. Девушка уселась на ковёр рядом с креслом, и по давней привычке положила голову на колени Марии, всем видом показывая, что надеется на продолжении рассказа о первой любви бабушки, как в детстве ждала от неё сказку.

— Ну что же, Лея, ты теперь уже совсем взрослая, скоро у тебя будет своя семья. Надеюсь, ты меня поймёшь. 

Мария, неторопливо перелистывая страницы, словно листала не тетрадь, а события жизни, начала рассказывать печальную историю своей любви.

— Невероятно и трагично, как в кино! — воскликнула Лея, с интересом выслушав бабушку. — Бедная моя, сколько же ты пережила, когда ранили любимого, когда вы расстались, зная, что вряд ли суждено встретиться в будущем...

— Да, моя дорогая, тогда было суровое время, а сейчас все границы открыты и у влюблённых нет преград для счастья.

— Он был красив?

— Да, но я видела только красоту души, она читалась в его глазах, во всём его облике. На вот, посмотри, — и Мария протянула внучке раскрытую тетрадь. 

Это был карандашный набросок лица юноши. Тот самый, о котором Лея неожиданно вспомнила год назад, рисуя портрет друга. Она видела его и раньше, когда в детстве иногда тайком залезала в бабушкин тайник. Девочка доставала шкатулку, любовалась украшениями, которые бабушка обещала когда-нибудь ей подарить.

Рассматривала потемневший от времени медальон со странными знаками и буквами, часто листала эту исписанную на непонятном языке тетрадь с рисунками. Ещё не веря в роковое совпадение, внучка спросила:

— А как звали твою первую любовь?

— Максимилиан фон Майер.

Лея опешила, не веря своим ушам: это была фамилия Алена и имя его крёстного отца. Фамилию дяди Ален взял, как последний представитель знатного рода, который в будущем продолжит его. Не выдавая своих чувств, Лея вернулась в свою комнату подавленной, и так и не заснула до утра. Решив, что время расставит все по своим местам, решила рассказать о своих догадках и предположениях только Алену, когда он приедет с родными в Вену. Бередить душу любимой бабушки она не рискнула. 

Несмотря на возражения родных, жених с невестой решили праздновать свадьбу без венчания. Обвенчаться и устроить скромное торжество в кругу родных молодые решили позже, через год после того, как Лея примет католичество. Принять чужую веру Лея согласилась без колебаний: бабушка ещё в детстве объяснила ей, что бог един. Да и что бы она ни сделала ради любимого? 

Ресторан знаменитого отеля Sacher, что рядом со зданием Венской оперы, был полон гостей. Крёстный жениха, ехавший на автомобиле из своего поместья в Зальцбурге, слегка запаздывал из-за возникших проблем на дороге. Торжественная часть вечера немного задерживалась, как и всё ещё прибывающие гости, среди которых было немало соотечественников семьи невесты. Они осматривались, приветствовали знакомых, рассаживаясь по своим местам. Едва слышно звучала приятная музыка не мешала негромкому говору гостей. Множество красиво сервированных столиков было расставлено вокруг танцевального поля, во главе их, под цветочной аркой стоял столик новобрачных. Александр с женой, чьи места были рядом с бабушкой, беседовали в сторонке с распорядителем торжества. Мария осталась за столиком одна.

Готовясь к свадьбе, Лея нарисовала воздушный образ невесты и по её эскизам сшили пышное, лёгкое, невесомое платье из тончайшей шёлковой ткани. Похожая в нём не то на цветок, не то на белоснежное облачко, она словно парила в воздухе, не касаясь паркета зала. Постоянно куда-то исчезала со своими подружками или ворковала со своим не менее нарядным женихом, который выглядел озабоченным и не расставался с мобильным телефоном. Оба выглядели взволнованными, счастливыми, время от времени с видом заговорщиков поглядывая на бабушку. Внучка периодически подбегала к Марии, поправляла причёску бабушки или нитку жемчуга на её шее.

— Ну-ка, стрекоза, признавайся, опять задумала какую-нибудь проказу?

— Нет, все в порядке.

— Пора бы остепениться, сегодня ты невеста, а завтра — уже жена.

— Завтра и остепенюсь, бабуля, а сегодня можно ещё пошалить напоследок, — девушка целовала её и вновь убегала. 

Глядя на танцующих первый танец новобрачных, — вальс Штрауса, Мария задумалась, вспоминая свою скромную послевоенную свадьбу, и не сразу заметила, как в зал торопливо вошёл высокий седовласый мужчина с букетом белых роз и остановился недалеко от танцующей пары.

«Родственник или запоздавший гость», — подумала Мария, наконец заметив его. Когда прозвучали последние аккорды вальса, и новобрачные закончили свой танец, мужчина подошел к ним и поздравил. Негромко беседуя, вся троица одновременно, словно сговорившись, посмотрела в сторону Марии.

«Наверное, думают, куда посадить гостя», — женщина взглянула на свободное кресло рядом с собой, — видимо, это место и предназначается опоздавшему».

Жених, тем временем, подошёл к дирижёру и что-то шепнул ему на ухо. Не успел он вернуться к невесте, как вновь зазвучала музыка. Её любимое танго «Кумпарсита».

Как же давно она не танцевала... 

Вдруг кто-то подошёл к Марии, слегка поклонился и протянул ей руку.

Опоздавший гость, тот самый седовласый мужчина, приглашал её на танец. Он вёл уверенно и бережно. Мария, даже не глядя на партнёра, с первых танцевальных шагов поняла, что перед нею умелый танцор. Угадывала каждое его движение и следовала за ним, стараясь не ошибиться. Эти пожилые люди из разных стран и социальных слоёв, давно перешагнувшие свой полувековой возрастной рубеж, представляли собой удивительно гармоничную пару, словно бы всю жизнь не только танцевали вместе, но и прошли свой жизненный путь рука об руку. Гордо посаженная голова партнёра почтительно склонилась над партнёршей, в седине его волос всё ещё поблёскивали золотистые пряди. 

А она, полностью отдавшись ритму музыки, чувствуя галантное танцевальное объятие мужчины, склонила голову к его плечу, словно полностью доверяя ему себя в танце.

В чёрных волосах Марии проглядывали серебристые нити седины, и эта паутинка была такой естественной, несмотря на яркий контраст, что вопреки всем законам парикмахерского искусства, лишь украшала её обладательницу, делая её благороднее и величавее.  Роскошное убранство свадебного зала напомнило Марии картину из её давних девичьих грёз, когда в далёкое послевоенное время она сидела на скамейке парка маленького грузинского городка и с тоской вспоминала Максимилиана после их расставания. Тогда она мечтала о встрече с любимым в сказочной Вене. В так и не сбывшихся её мечтах блистали такие же зеркала в позолоченных рамах, что и сейчас, электрические свечи в бронзовых канделябрах и огромная люстра, спускающаяся с высокого потолка на длинной витой цепи. Повсюду аромат живых цветов, звуки волшебной музыки. Но это не встреча с Максимилианом, а свадебное торжество её внучки. 

А её первая и единственная любовь, её так и несостоявшийся суженый, возможно, ещё где-то ходит по австрийской земле?

«Но где же ты, Максимилиан? Почему так и не нашёл меня? Как сложилась твоя судьба? Счастлив ли ты? Суждено ли нам когда-нибудь встретиться? Узнаем ли мы друг друга? Сохранил ли ты те чувства, что заставили тебя когда-то броситься ко мне под дулами автоматов, рискую жизнью?»— эти вопросы проносились в сознании Марии стремительной чередой, и ответа на них не было и быть не могло. 

Постепенно танцевальное поле опустело. Настоящее танго мало кто из гостей, в основном, молодёжи, умел танцевать правильно. Статная и элегантная пара, несмотря на преклонный возраст, продолжала танцевать, вплетая в рисунок танца элементы настоящего аргентинского танго, привлекая внимание и восхищенные взгляды гостей. У Марии было необъяснимое ощущение вдруг нахлынувшего счастья и покоя. Вспомнились слова из песни в исполнении Карлоса Гарделя: «Ты не знаешь, что ты всегда со мною, я жив тобой одною, в душе любовь храня…»

Женщина вдруг поймала себя на мысли, что не хочет, чтобы этот танец когда-нибудь закончился, так хорошо ей было в нежных объятиях незнакомого мужчины. Но решив, что в её возрасте неприлично даже думать об этом и, услышав последние аккорды музыки, хотела было поблагодарить партнёра за чудесный танец, как вдруг увидела кружевной уголок платочка в кармане его смокинга. Марийка не могла спутать кружево с каким-либо другим на свете, — она своими руками когда-то его связала!

«Нет, не может быть, этот платочек с орешками я бросила много лет назад пленным», —молнией пронеслось в её голове и вдруг она услышала над ухом:

— Мария!

Не веря самой себе, словно во сне, она подняла голову и удивлённо посмотрела на партнёра, целующего её руку.

— Наконец-то я нашёл тебя, любимая!

На неё, сквозь слезы смотрели глаза, которые снились ей столько лет!

Это был Максимилиан.