1.
Любовь – от мира вечное начало.
Стара, как мир. Прозрачна, как слеза.
Её реснично-милые глаза…
Как многим в жизни их не доставало.
В веках воспета и перевоспета
Влюблёнными миллион миллионов раз.
Жива тогда, всегда, потом, сейчас,
Дыханием её полна планета Земля
И хоровод любых иных планет,
Куда её доходит дивный свет.
И всё на ней осознанно стоит,
А если неосознанно, тем лучше:
Тогда подъём и изверженье круче.
И Змей извечный путь её хранит.
2.
И Змей извечный путь её хранит,
И к ней ведут дороги изначально,
И весело, и нежно, и печально
Пленён был ею деспот и пиит.
Медовым златом дух её излит
И возжигает утренние зори
В темнице и в лазоревом просторе,
И, самовозгораясь, огнь горит,
И стынет голос, и трепещут груди,
Бег времени опережает миг,
И разум – света скорости достиг,
Животные становятся, как люди.
И гений злой её не истребит
В непостижимых стадиях орбит.
3.
В непостижимых стадиях орбит
Распластаны немые параллели
Взаимообразующей аллеи,
Где всё ликует, стонет и томит.
И распластает ночь вослед за днём
В который раз тела в изнеможенье.
Идут за поколеньем поколенья
За жертвенным, мятущимся огнём.
И никого – ни в мире, ни в неволе,
Ни в радости, ни в необъятном горе
Ей ни просить, ни слушать не пристало,
И нет суда, что будет ей указ
Ни в первый, ни в последний в мире раз,
И сколько ни люби – ей будет мало.
4.
И сколько ни люби – ей будет мало.
Она во всём убийственно права.
С небес ей все ниспосланы права,
И нет у них ни края, ни начала,
Как нет его у света, у огня,
У тьмы, у океана, у пустыни.
От сотворенья мира и доныне
Познать большое можно, лишь любя.
Затёрта боль мучительных обид,
Старанье перечёркнуто забвеньем,
И новым, малым светопреставленьем
Отвергнут не оформившийся вид.
Забыт тот меч, что должен стать оралом.
Давно иных начал уже не стало.
5.
Давно иных начал уже не стало,
И многие забыты имена,
Но торжествующим она дана,
Как прочное, надёжное лекало.
Подсвечен всепрощеньем её лик,
И самоутверждающийся разум
Ей самоутверждением обязан
И тем, что хоть во что-то он проник.
Но запредельна тайны глубина,
Что в глубине глубин всегда одна,
И бездна за причастием стоит,
Напоминая о счастливой доле
Тем, кто в душевной обитал неволе.
Забвением охвачен давний стыд.
6.
Забвением охвачен давний стыд,
А часто и отъявленным паденьем,
Безмерным во плоти греховожденьем,
Кармином перекрыв огонь ланит.
Обтягивают новые рейтузы
Гламуры лакированной эпохи,
Искусственные, выспренные вздохи
Сопровождают многие не узы,
Замешанные на других дрожжах,
Неведомых мятущимся аккордам.
То – псевдодань золотоносным ордам,
Что знающим внушает только страх.
Но Дом любви для нас всегда стоит,
И «Песню Песней» вновь поёт пиит.
7.
И «Песню Песней» вновь поёт пиит,
И те же в небесах кружат монады
Любви, Востока, Рима и Эллады,
И искренний пожар всегда горит,
Усиливая зелени ракит
Берёз, платанов и гигантских сосен.
Расцвечивая золотую осень,
Ночной зефир прохладою струит.
Плывёт кораблик в чистой вышине,
И истина ни в высях, ни на дне.
Желанье счастья всякому пристало.
И твёрд, и мягок дорогой металл,
И всякий цепь из золота сковал,
Но призрака любви всё так же мало.
8.
Но призрака любви всё так же мало.
И стонут, пролетая, журавли,
Над разными широтами Земли,
Воздушное вздымая покрывало.
И не догонит ни за что волну
Волна другая на озёрной глади.
Отнюдь не всуе и не шутки ради
Влюблённые взирают на Луну.
Любовь – как призрак: многие судачат,
Но мало кто рассматривал вблизи
Её необъяснимые стези,
Её неуловимые удачи.
В той чаше нам совсем не видно дна.
Тому, кто знает, тайна тайн дана.
9.
Тому, кто знает, тайна тайн дана,
Семёрка с тройкой туз оберегают,
Огонь, он не горит – он полыхает,
И в час полночный, право, не до сна.
Вода объемлет мягко ступни ног
И до души отчаянно доходит.
И тень, обнявшись с тенью, тихо бродит,
Одолевая чувственный порог.
И как бы долго их ни разнимали,
Никто не утолит свои печали.
И снова в час полночный не до сна,
Когда в руке рука и взгляд во взгляде.
Святые же, внемлите, Бога ради!
Тысячелетья помнят имена.
10.
Тысячелетья помнят имена
Истлевших на пылающих угольях,
Пронзённых и оставшихся на кольях
Её оруженосцев, и она
Счастливых занесла в свои скрижали,
В папирусы, в тома библиотек,
В реестры половодий мощных рек,
Плеснула в Чашу Вещего Грааля
И «Песне Песней» тихо отдала,
И расам, поколеньям, и народам,
Знакомя с неизбежным их Исходом
В страну любви. Чудны её дела.
И память всех дыханием согрета
Ушедших в поэтическую Лету.
11.
Ушедших в поэтическую Лету,
С другими образуя общий ряд,
Где избранные только и стоят,
А званые готовятся к обету.
Бессмысленно кого-то разделять
По цвету глаз и силе убеждений:
Любовь таких не знает разделений
И нам не разрешила это знать.
Лучи простую гальку серебрят,
И тени завороженно стоят
От пропасти любви на волоске.
Ни трáвы, ни вода их не забудут,
И имена их тоже скоро будут
Начертаны на золотом песке.
12.
Начертаны на золотом песке,
На баррикадах и на пирамидах,
На крыльях неопознанных болидов,
На поперечной кедровой доске.
Тень с тенью перешли давно на «ты»,
И лампы от жары перекалились.
Затворы на дорогах растворились –
И пали непотребные щиты.
Соль проступила на бортах челна,
И вёсел в тишине не слышны всплески.
Движенья их осознанно не резки:
Другая данность им уже дана.
Всё растворилась медленно в реке
В необъяснимой страсти и тоске.
13.
В необъяснимой страсти и тоске
Срывает радость пену у прибоя,
Со временем и с рифмами не споря,
Ступая по заливу налегке.
Любви доверен неусыпный град,
Живущий за обложкой постранично,
Размеренно, обычно, необычно.
Влюблённые в ночи опять стоят.
Глядят друг другу в милые глаза,
И отвести тот взгляд никак нельзя.
Не призывая никого к ответу.
Уже какую тыщу лет подряд
Они молчат и молча говорят,
Ведут свой путь всегда от света к свету.
14.
Ведут свой путь всегда от света к свету.
И далее повсюду и везде –
В огне, на льдине, в ключевой воде.
Антоний – Клеопатра, Ганс и Грета.
И к радугам расцвеченным воздета
Всех фейерверков значимость огня.
Во всех – в тебя, в него, в неё, в меня
Ликует и летит стрела-ракета.
Всего достанет: славы, суеты,
Угодий, необузданных стремлений,
Упрёков, жалоб, зла, нравоучений,
Красноречиво-праздной немоты, –
И лишь любви всегда не доставало.
Любовь – от мира вечное начало.
15.
Любовь – от мира вечное начало,
И Змей извечный путь её хранит
В непостижимых стадиях орбит,
И сколько ни люби – ей будет мало.
Давно иных начал уже не стало,
Забвением охвачен давний стыд.
И «Песню Песней» вновь поёт пиит,
Но призрака любви всё так же мало.
Тому, кто знает, тайна тайн дана.
Тысячелетья помнят имена,
Ушедших в поэтическую Лету.
Начертаны на золотом песке –
В необъяснимой страсти и тоске
Ведут свой путь всегда от света к свету.
