Стихи января 2024 года
За пределами холста
За пределами холста
есть не только пустота:
там, где я ещё играю,
по обугленному краю,
там, где ткань ещё жива,
образуются слова.
Там, где чёрная дыра
наползает на миры,
книги ветхие забыты,
яркие ещё вчера
краски тусклы и размыты,
зыбки правила игры.
Под замёрзшими мостами
время шелестит листами,
сон сочится с небосвода;
прежний текст бежит по нервам,
не кончаясь с тридцать первым
днём покинутого года.
1 января 2024
Mиры горят
Одного и того же сна,
набегающего, как волна,
повторяющегося много крат,
приближающегося к весне,
недостаточно, чтобы мне
объяснить, как миры горят.
Как из слов плетутся они,
как ромашковые венки?
Как бенгальские их огни
оставляют в воздухе след?
Почему через столько лет
сохранились мои листки?
Там, где жмётся к строке строка,
узнаваемая рука
сохранила на память нам
списки дел, потерявших суть,
относящиеся к именам;
я хотел бы их пролистнуть.
Но сквозь щели моих бойниц,
в запотевшие окуляры,
через тлеющие пожары
действий подлинных или мнимых
виден слипшийся слой страниц,
друг от друга неотделимых.
2 января 2024
В ожидании
Вытаскивая образы и слоги,
застрявшие между слоями лет,
я разбираю стопку на весу
тех книг, что я через века несу;
присевши на обочине дороги,
я жду попутку — а её и нет.
Я так и не успел понять, куда
ушла из русла бывшая вода,
описанная на страницах книг;
действительность течёт уже другая,
как камушки, слова передвигая,
не то что каждый день, но каждый миг.
Январь приносит в сны отдельный страх;
я снова зависаю в тех мирах,
и вижу на обочине пути,
как хаос поднимается из ада,
и понимаю, что проснуться надо,
но в темноте мне двери не найти.
Мне не поймать попутку в этот раз,
но память занята набором фраз,
и в редких рифмах на «иметь» и «быть»
на разных языках, бреду вслепую
по странам и годам, и боль тупую
потоком слов пытаюсь перебить.
4 января 2024
Черты слова
Взяв слово в руки, я его черты
рассматриваю долго под стеклом
увеличительным, и узнаю
стволы, переплетённые узлом,
и кожистые древние листы,
и корни нот, которые пою.
Но солнце на листе моём прожгло
сквозь выпукло-двоякое стекло
курящуюся точку, и она,
расширившись, сжигает страны сна
и полусна — и мысли, невпопад
рассыпанные, вспыхнут и сгорят.
И на обочине лесной дороги,
над просекой подсечно-огневой,
столбами дымными над головой
расходятся и исчезают слоги,
и, задержавшись, редкая строка
восходит в огненные облака.
Там, видимо, царит тот мир безличный,
где слово утеряет смысл первичный,
но, твёрдою основой снабжено,
не до конца утратится оно,
и новый слог, растущий, как трава,
придёт и обретёт свои права.
7 января 2024
В то время
Строфа имеет форму сферы,
воздушному подобна змею;
я выбираю, как умею,
слова надежды или веры,
пускаю их наверх на леске:
пускай висят в небесном блеске,
не опускаясь до низов,
где строки согнуты и немы,
но слышат звёзд весений зов
сквозь мрака плотные системы.
Там, где бряцал кимвал победы,
заполнив краткий интервал,
и я когда-то проживал,
читал «Туманность Андромеды»,
и односложие имён
в том мире выдуманно-плоском
воспринимал, как знак времён,
которые придут вот-вот,
и разум был закапан воском
свечи, зажжённой в горький год.
И, зная очень о немногом,
имён и фактов винегрет
в возникшей памяти храня,
я думаю, в двенадцать лет
я прочитал «Трудно быть богом»,
текст, ставший главным для меня
и для друзей; сквозь тьмы избыток
уже потом, в семидесятых,
искали мы кумранский свиток
в разрозненных самоиздатах.
Тогда в начале было слово,
и в марте шестьдесят восьмого
нам Галич пел — и жизнь была
вся в будущем. Могли ли мы
увидеть новый приступ зла,
которое зальёт умы,
так и не давшие труда
открыть зашитые глаза,
когда откажут тормоза
на слое векового льда?
8 января 2024
Coты
Из воска мы лепили свечи,
а мёд подмешивали в речи,
и мир качался, как дымарь,
от пасечника отгоняя
шальные мысли, что в огне
могли придти на память мне,
когда я открывал букварь,
и отступала тьма ночная.
Там строки, нервные, как пчёлы,
мне соки новые несли,
собрав со всех цветов земли
разнообразную пыльцу,
как дань небесному Творцу,
как рукописи старой школы,
где буквы древние жужжат,
толкаясь и вставая в ряд.
Рой возвращался в прежний улей,
обозначая путь июлей
и августов к другой зиме,
когда застывшая природа
хранит в замолкнувшем уме
ещё не взломанные соты,
где дивные запасы мёда
заполнят дикие пустоты.
И бесконечными рядами
шестиугольных этих сот
нас вечность манит и несёт
над ошалевшими годами,
давая мне над миром власть
в геометрическом раю,
где капля мёда на мою
страницу пробует упасть.
8 января 2024
Логос
Здесь, в середине языка,
в его иссохшей сердцевине,
слова, испачканные в глине,
но различимые пока,
висят на кончике пера;
в мой микроскоп они видны
на фоне огненной страны,
как вспышки в угольях костра.
И вихрь, спустившийся с высот,
их поднимает и несёт;
уже за обожжённым краем
видны осколки наших фраз
в одностороннее стекло;
там время наблюдает нас:
мы знаем, что оно прошло —
но только думаем, что знаем.
Слова кружатся надо мною;
я вижу: каждою весною
они встают из листьев прелых,
звенят в ушах и застят взгляд,
как много лет тому назад,
где открывался океан,
холодным солнцем осиян
в тех снах, на тех обрывах белых.
Там бродит Логос, не покорный
ни времени, ни нашим снам,
перебираясь по камням,
храня волшебных звуков строй,
читая свой сценарий скрытный,
следя за стрелкою магнитной,
остатки слов роняя в чёрный
песок под огненной горой.
9 января 2024
Боль
Сосуды мозга заполняет боль;
мои слова текут по ним ночами,
твердя свою заученную роль,
к решётке разума прижав лицо,
нащупывая ржавое кольцо
с разрозненными старыми ключами.
Нет больше рифм на «ищем» и «обрящем»,
мы все живём в продлённом настоящем,
не стало грамматических времён,
страницы словарей уходят прочь,
и я опять проваливаюсь в сон,
где прошлое не сможет мне помочь.
Когда-нибудь мой онемевший ум
сумеет заглянуть в те зеркала,
куда смотрелись Крит или Фаюм,
чья боль ещё не полностью ушла,
и этот взгляд, коснувшись ткани дней
не умерших, соединится с ней.
И на своей тропе, ведущей сквозь
болото лет, где нам идти пришлось,
я оставляю тление свечи,
снимающее боль к исходу дня,
тем, кто сюда придёт после меня
и подберёт упавшие ключи.
13 января 2024
Онемев
Онемев, окаменев,
слух, однако, сохраняя,
угасающий напев
слышу — глаз не отвести
от миров, где тьма дневная
заливает все пути.
Мёртв язык, пропитан ядом;
от безводных, диких снов
он иссяк — так пой без слов
и без звуков, только взглядом,
погребённым подо льдом;
это ад или Содом?
Так и длится жизнь немая,
с глаз повязку не снимая;
сохнет памяти река;
звук ушёл, и мысль застыла
в слое каменного ила
на страницах дневника.
Там, в замёрзших тростниках,
бьётся мысль в моих руках,
звёзды плачут и летят,
падая с орбит хрустальных,
сны текут с обрывов скальных,
ветры в дудочки свистят.
13 января 2024
Этот мир
Этот мир — чертёж наскальный
в бликах древнего огня;
не вполне ещё реальный,
он зависит от меня;
на стенах моей пещеры
я рисую символ веры,
запятые вывожу,
за грамматикой слежу.
Но следи ты, не следи —
буквы слов давно отстали
и остались позади
тех, что правили в начале;
сумма их нулю равна,
не достать теперь до дна,
где хранит придонный слой
память снов и смысл былой.
Мир, стирающийся в прах,
будет жить в других мирах;
память выпадет в осадок,
заведёт иной порядок
дней, завещанных не нам;
смысл уйдёт сухой возгонкой,
прогремев подковой звонкой
по разбуженным камням.
Новых снов уже не хватит,
речь течение утратит,
на полях листов немых
будут жать словесный жмых,
наблюдать закат багровый,
вспоминать, как сны плели
из семантики свинцовой
в недрах каменной Земли.
14 января 2024
Быстро
Быстро мельницы богов
завертелись, замелькали,
словно ультрацентрифуги,
в приближении шагов
то ли Шивы, то ли Кали,
поднимая море вьюги,
с лопастью сливая лопасть,
и несущемуся в пропасть
миру раздробляя ось
там, где лопнули подпруги,
сумки седельные врозь
разлетелись, и поклажа
растерялась; дым и сажа
наполняют вдох и грудь;
но куда уходит путь,
нам увидеть не дано —
взгляд застынет поражённый,
и под запах пленки жжёной
обрывается кино.
Но покуда память длится,
запиши остатки сна:
вдруг окажется нужна
эта старая страница,
пожелтевшие листки,
еле видные значки.
15 января 2024
Связь времён
Та связь времён, которая распалась,
была ли крепкою — или казалась
такой для наших близоруких глаз?
Пророки, оказалось, были правы,
когда они предупреждали нас.
Теперь — уже потом, — при взгляде близком
на список действовавших сил и лиц,
не только вывернутые суставы,
но и дефекты прочие видны —
унылые наследственные сны,
они даны среди моих таблиц
мутаций или аномалий списком,
где суть вещей понятна и хранима
на иллюстрациях Иеронима
в учебнике для тех грядущих лет,
где наших разумов в помине нет,
и время не нуждается в стреле,
указывавшей путь моей Земле.
16 января 2024
Итоги
Эти маленькие слоги,
подводящие итоги,
состоят порой из двух
букв знакомых или трёх,
но присутствующий дух,
узнавая каждый вдох
или выдох на Земле,
в форме замкнутой и тесной
мастерит узор словесный
на нетающем стекле.
Повторяя эти мемы,
можно выйти из системы
и обратно не зайти
там, где вены перекрыты,
там, где бляшками забиты
кровеносные пути.
Выход прост, но вход неясен
до сих пор; зачем и как,
прилетая через горы,
огибая шар земной,
дух выводит каждый знак
дня, что должен быть прекрасен,
но пока что здесь со мной
только льдистые узоры?
Пусть тогда из этих крох
строчку новую начнёт
этот выход или вход,
этот выдох или вдох.
16 января 2024
Сон безумия
Дух, председательствуя здесь
над сном безумия, плечами
не пожимай! Сплошная смесь
гремучая, на этот раз
частично созданная нами,
существовала и без нас;
ты энтропию прозевал,
царящую над временами,
над атомами и лучами,
и выходящую в финал.
Был миф, что на кругу Земли
мы и искали, и нашли
род заклинания такого,
такое огненное слово,
алмазный контур дивной схемы,
чтобы бескрайний и пустой
мир сразу подчинился нам—
и на вершине золотой
мы из камней сложили храм,
но камни оставались немы.
И наступление простора
на сокращающийся свет
не выжгло ни раба, ни вора
из низких уровней; здесь нет
ни чувств приемлемых, ни слов,
а только рёв твоих валов,
безумно бьющихся в обрывы,
пока мы здесь живём, пока
ещё мы думаем, что живы.
Да, эта пьеса коротка;
три акта, ну, от силы пять;
пора убытки подсчитать,
и стилос свой зажав в горсти,
стихи на воск перенести.
Гасите дорогие свечи:
нет больше смысла в этой речи,
слова утрачивают прок,
наш мир измерил нас и взвесил;
зал опустел, и номерок
мой провалился между кресел.
16 января 2024
Виктор Фет (Новосибирск, 1955) – профессор зоологии в Marshall University of West Virginia. Автор десятка книг стихов, составитель антологии «День русской зарубежной поэзии», переводчик Льюиса Кэрролла и автор фэнтези «Алиса и машина времени» (русск. и англ.).
