Сонет XXI
Тенистая лужайка. Трое нас.
Мой друг был третьим. Над любовью он
Смеялся, но сменился лексикон,
И робкий вспыхнул о любви рассказ
С искристой кульминацией: она,
Прекрасная, довольна всем была.
Но трое нас, и быль нам не мила.
Мы вне себя, – беда расчехлена.
Он ждал похвал и шёл на новый круг,
В словах влюбленных – только благодать.
Мы усмехнулись, – нам ли не понять!
Пусть будет так, как хочешь ты, наш друг.
Она лишилась чувств, и был при ней
Знак счастья в браке, а когда в себя
Пришла, неузнаваема была,
И спряталась её рука в моей.
Сонет XXII
Как быть ей, как покаяться? Дрожат
И губы, и прекрасное лицо.
Сжимается какое-то кольцо.
Тревожны предсказания монад.
Мне – чувствовать, ей – важно осязать
Всё, что вокруг и что известно ей.
Пред зеркалом она. Лицо пред ней,
Которому ей нечего сказать.
В огромной нерешительности всё.
Идёт туда, где я сейчас стою,
Бледнеет предо мной, как на краю
Всего, и слёзы на глазах её.
Она молчит, и я молчу за всех,
И бездна разделяет чувства вновь.
Но знайте же – так выглядит любовь,
И вашей свет звезды – счастливей всех!
Сонет XXIII
В рождественские дни уютный дом
Нас приютил в мансарде. Ну и пусть.
Ведь всё равно нам, где развеять грусть, –
Тем более, пирушка в доме том.
Стучит, гремит отчаянный загул,
Я глянул в преисподнюю. Зачем,
Дурак, пришел сюда за этим всем?
Вернулся, рухнул на пол и заснул.
Удар о безысходность головой.
Позор, предай всё ярости огня!
О демоны, закуйте же меня
В действительности тягостной ночной.
Но неизвестность стынет в свете тьмы:
Когда я спал, мне дева-ангелок
Явилась. С ней я делал всё что мог,
Как если б на пирушке были мы.
Сонет XXIV
Hевзгод всех лет мне и не сосчитать!
Она чиста, и чувств огонь горит,
И кается, не причинив обид.
Но не в любви. Не буду всё прощать!
И всё же, буду только обожать
И прелесть медленных её шагов,
И звуки с чудотворных берегов,
Которым так приятно мне внимать.
При их лиризме трудно разгадать
Мелеющую душу. Но, мадам,
Когда запас у женщин – пополам,
Им остаётся разве что играть.
И всё же я обманут. Этот взгляд –
Подстерегает. Может, будет знак!
Изыди гордость! Злак проникни в злак!
Будь всё по-твоему! Я буду рад.
Сонет XXV
Не нравится французский вам роман?
Всё нереально в книге? Ей-же-ей!
Лиц действующих трое. Круг друзей:
Жена, любовник, муж. Какой шарман!
В Британии такого мы не знаем.
Любовник ангажирует мадам,
Презент, абсент и лучший ресторан,
И блан-манже. Эдмонд неподражаем.
Чтоб избежать греха, он ростбиф внёс
В желудок. Не обманут оттого
Муж. Всё простил ей он и до того,
Как нерешённым был один вопрос:
Кого же из двоих воспримут узы?
Вдруг мужу молвила она – ты мой!
Опять что-то не так? Друг дорогой,
Такая жизнь – такой достойна Музы.
Сонет XXVI
Любовь – орёл, парящий в небесах.
Под крыльями его – земля. Рассвет
Он часто зрит из сумерек. И нет
Ему пределов и неведом страх.
Но если вдруг стрелою он пронзён,
Полётом боль тогда руководит
И раненую птицу не щадит,
Сужая её личный полигон.
Любовь – это искусная змея.
И у меня был свой орел в груди,
Но той змеёю проклят я, поди,
Давно безмолвной стала речь моя.
Ты говори, мне в правде ложь видна.
Возможно, я ещё прощу тебя.
Не трусь: любовь в крови вся, как и я.
Должна и ты испить тот яд сполна!
Сонет XXVII
Во внутреннем покое панацея! –
Мне светоч говорил всех докторов.
Советом я проникся до основ
Своих и сделал всё, как вы велели,
И снова повторю. Прекрасна взвесь
Волос блондинки и волос брюнетки,
Законченной и дьявольской кокетки,
Плюс чёрта чёрный цвет. Вот это смесь!
Пусть так или не так – мне всё равно,
Но если это дьявола проделки,
То я доволен замыслом безделки, –
Мне в жизни ведь покоя не дано!
О новый мир, в тебе рождаюсь вновь!
Любимая, с любовью обоюдной,
Польщён твоей способностию чудной
Явить нам, что и демон есть любовь!
Сонет XXVIII
В итоге должен быть и я польщён.
Желанием горю. Я буду рад
Сыграть с тобою в пылкость чувств, и ад
Пусть подождёт на выселках времён.
Но если всем красу твою явлю,
То сразу объявлю её своей.
Признаньем обделённый в ритмах дней,
Хочу сверкать и повторять – люблю!
Храни же красоту, душа моя!
Ты и сама не знаешь цену ей.
Меня она пленяет всё сильней,
Пусть рядом с ней увидят и меня.
И изумит всех взгляд богини той,
Которая со мной была и есть!
И сил моих никто не сможет счесть,
Когда одобрен буду я тобой.
Сонет XXIX
Я неудачник? Больше не могу
Хвалить её, хоть в золоте она,
Ведь с плесенью вся эта желтизна
И перед всем святым всегда в долгу!
Быть может, я душою обнищал?
Я плáчу, и никак мне не принять
Условий, с коими не совладать.
Любви я хуже нынешней не знал.
Где древнее богатство, коим я
Прикрыл свою и нашу наготу
И мог любую одарить мечту,
За что и презираем был всегда?
И поцелуя нет, и нет волны,
Которая меня и поглотит.
И в тот же час никто не запретит
Нам пир во время нашей же чумы.
Сонет XXX
Кто мы? Животные. Наш мелок шаг.
На нас все тени от любых гробниц,
От всех веков, и тени прежних лиц,
И всякий скрытый в текстах вещий знак.
Куда идёшь, Любовь, венец всего?
Под светом чьим и тень уже не тень?
Владыки жизни, тёплые, как лень,
Наш интеллект с инстинктом – для чего?
Природа говорит: «Мои плоды
Поспеют, и не ведая зачем,
Но я не говорю об этом всем, –
Пусть знают, сколько стоит фунт беды».
Мудреем, обучаясь всякий раз.
Иные – просто коротают дни:
Научные животные они.
Миледи, сей сонет для ваших глаз.
