Сонет I
Я выбрал сердцу милые начала:
Надежду, Правду, Славу прошлых лет
Забвение и сладкую отраву
Той Юности, чей так прекрасен свет, –
Чьи плечи в быстролётной круговерти
Давно прикосновений добрых рук
Не знают, завершая этот круг, –
И Жизнь, готовящую оду Смерти.
Любовь превыше мира и всего,
Чего нельзя ни взять, ни предсказать.
Она вне круга смерти самогó,
Хотя ей могут много Правда дать,
Надежда, Слава, Юность – им подстать –
И Жизнь, чьё упоительно чело.
Сонет II
Когда желанье превратилось в свет,
На малыша мать только и глядит.
Миледи улыбается, молчит,
Узнав любви ещё один секрет.
Уже дитя желает есть и пить,
Хотя недавно было только там,
Откуда подошло к своим вратам,
Чтоб, путы разорвав, начать здесь жить.
И наши лица, все в его тени,
Вкушают эту сказочную новь,
Храня для душ заслуженный приют,
Пока совсем бесплотные они
В детей не превратятся и любовь
Не превратит нас в нимб любви минут.
.
Сонет III
Восторженная в жаркий час любви,
Легко своё ты сердце мне томишь
И с лёгкостью моё тем бередишь.
Дыхание мне тоже подари —
Свой фимиам святилища зари.
Кто им владел и кто нарушил тишь?
Ведь и замыслив, не осуществишь
Такое. Мы одно в любви.
Наградою мне — милость вся твоя
И времена когда ступаешь ты
По водам отуманенной мечты,
Где вздохами так полнится земля.
Глаза твои из инобытия
Мой дух влекут к тебе из пустоты.
Сонет IV
Когда милее всех ты, ангел мой?
Когда перед тобой глаза мои
И славлю я алтарь своей любви,
Который создан был одной тобой?
Или когда в известный час ночной
Мы в поцелуев инобытии
И нет твоим сокровищам судьи,
И две души летают над Землёй?
Коль боле не увижу я тебя
Иль тень твою, страдая и любя,
Или глаза любимые твои,
То как надежде выжить в час такой,
Завихренный и ко всему глухой,
При виде моей смерти кисеи?
Сонет V
Какою силой слов, каким ключом
Познать глубины и пути любви?
Чермное море даже призови –
И ночью промолчит оно, и днём.
И, освещён невидимым лучом,
Я б радостно сказал Вам визави,
Что Вышнего молю – Благослови
И помоги живительным огнём.
Во имя всех любовей на земле
Извлёк бы я всех объяснений знак
Понятный всем, не одному лишь мне,
И нежный, как рассвет, и твёрдый, как
Немедленный и неизбывный шаг
Исех вёсен при серебряной луне.
Сонет VI
Какие тернии какой судьбы
Способны обесцветить, сокрушить,
Ограбить или просто обнажить
Такую душу в платье из зари?
Воистину, вот губ её овал
Исполнил интерлюдию любви
Орфея – или как ни назови
Её, – когда о том же он мечтал.
Я был ребёнком под её рукой
И две груди вздымались, как одна,
Я духом был её во всём сполна,
Я сам был бог любви, и он был мой,
И я был им, и только с ним собой,
Огонь и божество – любовь моя.
Сонет VI-a
Разъялись губы – сладостная боль:
С последней каплей кончилась вода.
Шторм изошёл отсюда в никуда,
Но гулок пульс, неукротимый столь.
Разъединились те, кто долго млел
Соцветьями сомкнувшихся сторон,
И ярко-алых ртов телесный стон
Ласкал причины растворенья тел.
Сон подтопил их больше, чем прилив
И ублажил, скользнув за образа,
Для душ оставив солнечный залив.
Мерцала всеми блёстками слеза.
Восстав от сна, был рад, что Ею жив,
И с ним – её излучинок лоза.
Сонет VII
Перед любви явленьем в этот час
Средь сонных и не вспаханных полей
Мой ангел предо мною всех милей,
И всякий раз – единственный мой раз.
И близок, и далёк блаженства глас,
Рыдай же, гордая любовь, скорей
И от даров судьбы своей хмелей:
Мы ждали их все годы, они – нас.
Я чую шеей теплоту руки,
Игру желанья с памятью. Гляди! –
Её все кудри на моей груди,
И прядь одна вблизи моей тоски.
Близ сердца королевы сны легки,
Да и король уж не король, поди.
Сонет VIII
Красавицам иным в любви милей
Всё золотое с дорогой игрой,
За что дарителю бумажку “мой”
Вручат с улыбкой на остаток дней.
От побрякушек им всегда теплей,
И день бумажный – им, как золотой,
И не родной для них всегда родной,
Коль у него премного кошелей.
Моей любимой – подавай любовь
Одну и только. Больше ничего
Опричь любви и счастья самого.
Ей не нужна иная в вышних новь,
И взгляд её – из чувства одного,
И поцелуй её – и в глаз, и в бровь.
Сонет IX
Туда, где вместе с милой пребывали,
Арфист явился, именем чудесен.
Сказал: «Сей менестрель не интересен.
Меня сюда, а не его призвали.
Любовь и жизнь меня всегда желали».
Я: «Звук твоих речей витийных тесен,
Пока я арфы не услышу песен,
Исполненных возвышенной печали».
Сказала дева: «Чувством мил твой дух,
Он – славу поклонению воспел,
И этот близок мне, и тот удел,
Столь дивно услаждающие слух.
Лишь их я светом освещу надел,
Где арфы звук словно небесный пух».
Сонет X
О, божество! Как трепетно блаженство
Любви, и как пленителен портрет
Возлюбленной, которой краше нет
И чьё неповторимо совершенство!
Здесь тот, кто, дивным светом осиян,
С ней делит всех миров её глубины,
Улыбки светлой вольные причины,
Раскуривая чувственный кальян.
Труд завершён: над шеей лебединой
Всё чудо губ, где поцелуй живёт,
Миндальных глаз истома. Дивный сон!
Овал лица – мой храм давно любимый.
Пусть знают все, кто к чуду подойдёт,
Что в эту красоту я весь влюблён.
Cонет XI
В тепле руки и в нежностях теней
Твоих излито сердце сквозь тебя
И трепет звуков из второго «я»,
И томный луч отбеливает дней
Дрожащие листы, – дыхание сильней.
Пусть песнь твоя расскажет обо мне,
Как губы соглашаются вдвойне
И музыка, всех сфер всего светлей,
Как мы внимали мыслям и как, бьясь,
Они себя вонзали прямо в грудь.
Раскроется секрет когда-нибудь –
И души в душах скроются, смеясь,
Нисколечко друг друга не таясь,
И вспенится из слов чуднáя чудь.
Cонет XII
Легчайший ветер, милый миражам
В июне, – и рука в руке легка
Была, как кружевные облака
И тени, расположенные к нам.
Глаза в глаза подчёркивали там
Желание ещё любви глотка,
И две души, чья искренность робка,
Свою любовь делили пополам
И впереди лежащую тропу,
И высший смысл биения сердец,
И все круги безумия колец,
Вдавив следы в следы, мечту в мечту, –
И сини гладь качалась без конца,
И в водах отражались два лица.
Cонет XIII
«Любимая! Люблю до немоты
тебя одну». – «Навеки и вовек
Люблю!», – «Любимый самый человек!
Тебя прекрасней нет!» – «Предел мечты!
На свете существуешь только ты!
Мою любовь своею ты навек
Облёк разливом самых бурных рек!»
О, пленники взаимной красоты
Блаженные, кто всей любви слова
Испепелил на юности огне
Без пауз, и внутри себя, и вне,
Участвуя в обыденном едва!
Любовь дышала взглядом в тишине,
И кругом шли душа и голова.
Cонет XIV
На берегу со сладкою тобой
Я расправляю волосы твои,
И полевые лепестки любви
Глядят на мир сквозь пряди предо мной.
Покрыты грани года бахромой,
Весна в пути, что там ни говори.
Терновник ждёт уже своей зари,
И ветерок прощается с зимой.
Апрельским солнцем переполнен день.
Почувствуй поцелуй, закрыв глаза.
Собой заполнить всё весне не лень,
Уже в пути желанная гроза
Любви, и нашей радости слеза
Изводит неподатливую тень.
Cонет XV
И в даль уйдя из дома-очага,
Иной семьи родные две души,
И в суете, и в ласковой тиши
Родными остаются навсегда.
У них одни и счастье, и беда,
И кровь у них единая, и всяк
Приемлет этот данный свыше знак,
Который не исчезнет никогда.
Когда тебя, любимая моя,
Я встретил между нашей жизни строк,
Ты оказалась – кто б подумать мог –
Роднее мне, чем сам себе был я,
И чашу счастья медленно пия,
Отметил эту встречу этот слог.
Cонет XVI
Любой клочок земли, где ты была,
Скорбит, когда тебя на нём уж нет,
Не зная, что ты здесь, мой дивный свет,
И радость всей любви моей светла,
И черт твоих изысканность мила
Во всякий час над суетой сует
Любых. И мним её авторитет.
Любви слышны везде колокола,
И памятливость радостных забот
Изгибам линий грацию спешит
Вручить, и слог весь чувственно горит,
И поцелуй легко находит рот,
И немота с молчаньем говорит,
И прошлое ещё нас позовёт.
Cонет XVII
Что за заря в предсердии небес
И с ней цветок расцвеченного дня?
Что за мельканье майского огня
И лета песнь в присутствии чудес?
Какой есть у природы перевес
Над той, что появилась, взор томя
Не только мой, и сердце мне щемя
Сейчас, сию минуту, здесь?
Любви одежд изящных существо
Легко осознаваемо едва ль,
И радостная лилии печаль
Заворожит любое естество,
Кроме того, кто это божество
Не видел, хоть и вглядывался в даль.
Cонет XVIII
Её красу не объяснить вовек.
То не Гомера с Дантом родники,
Не след небесной, ангельской руки, –
Подобного не видел человек.
И никаким красотам дивных рек
Поболее оваций не собрать,
Чем этому лицу, и совладать
Ни с чем не сможет без него наш век.
Видений полон молодой поэт,
Слагает за одним другой сонет
Той, коей краше в целом мире нет.
Так годы разрушительных мает
Из благодати создают памфлет –
Той красоте, бесспорно, не во вред.
Сонет XIX
Трава в объятьях милых твоих рук,
Их пальцы словно розы лепестки.
Глаза смеются. Пастбищ огоньки
И облака огромные вокруг.
Всех прелестей неописуем круг,
Полей златых воздушен окоём
Серебряный. В нём только мы вдвоём
И тишины изысканный досуг.
Под солнцем – стрекозы живая нить,
Которую не переоценить.
Приданое небес обожестви!
Неповторимо всё теперь у нас.
О, счастия невыразимый час
Прекрасной, тихой песни о любви!
Cонет ХХ
Луна всегда торжественна во тьме,
И в облаках – её прекрасен свет
Серебряный с мириадами помет.
Так и миледи благодать – во мне
И в трепете души наедине
С мерцанием известной мне звезды
Томит и манит милостей ряды
В любовном и прекрасном полусне.
Над лилиями белыми – наряд
Ириса рядом с избранным твоим,
Цветением растений всех любим
И лёгким восхищением наяд,
И облаком, и волнами, чей ряд
Как будто мрачной вестию томим.
Сонет XXI
Распущенных волос её река
На мне, рука касается лица,
Гирлянды без начала и конца,
Улыбок трепет, взглядов дань легка.
Воспоминанья. Вздохи ангелка,
И сладость поцелуев из Дворца
Любви. Соединяются сердца
Под трепетные звуки родника.
Что слаще есть? Здесь исключений нет:
Одно упустишь – рухнет весь канон.
Огонь пылает, бьётся камертон,
И дух не признаёт любой запрет,
Заоблачным дыханием согрет
Пред золотом любви своих икон.
Сонет XXII
Она порой ребенок на руках,
Моих, всегда под крыльями любви, –
Хоть тёмными, хоть светлыми зови
Их. Иногда своё лицо в слезах
Отводит. Часто в личных маетах
Объятий ожидаю. “Оживи
Меня, – шепчу я ей, – и укрепи
Целебностью своих безмерных чар”.
Любовь – наш свет и тень во всякий час –
Оберегает песней от забот
И всяких непредвиденных хлопот
Подлунных, окруживших тихо нас.
И лик Луны над нами светлоглаз,
И духи наши водят хоровод.
Сонет XXIII
Любовь несла в охапках – видел я –
Распутства безделушки и цветы,
Кружили дамы возле красоты,
Теснясь, толпясь, глазея и снуя.
То что являло знаки бытия
С побегами зелёными мечты,
Одновременно знаками тщеты
Явилось мне, как красная змея.
Любовь тогда миледи отдала
Весь свой набор, и стал он золотым
В моих глазах. Исчез ненужный дым,
И разом воссияли купола.
И молвила любовь: “Смотри! Смотри!
В её руках и пустяки – цари!”.
Сонет XXIV
Не смысля в этой жизни ничего,
Мы в детстве по умершим всем скорбим.
Мы для себя — огонь, они — лишь дым,
Нам — жить, им — отказаться от всего.
Когда любовь смеётся для того,
Чтоб дать понять что кто-то вновь любим,
Не смей глядеть назад, неутомим,
Где старое томится торжество.
Проходит всё. И это всё пройдёт,
Включая даже маков яркий цвет.
Вдруг – было, вдруг, глядишь, всего уж нет.
Так каждый миг и час, и день, и год.
Сама любовь, бывает, промелькнёт,
Как розы увядающей привет.
Сонет XXV
Час всякой нашей встречи – словно птица,
Летящая вдоль тайн моей души
Трепещущей, и песнь её в тиши
Спешит в движеньях листьев раствориться.
В момент же встречи каждая частица
Словесная есть часть самой любви,
И как ты сладость ту ни назови, –
Всему во всём никак не уместиться.
Когда-нибудь, не знаю сам когда,
Не смогут крылья с песней прилететь,
Исчезнув в чаще, и не будет петь
Листва, и буду думать, как всегда,
Как ты вдали моими же глазами
Зришь то же, что и я под небесами.
