пьеса в пяти картинах
Действующие лица:
СЕРГЕЙ, молодой человек, художник, в потёртых джинсах и рубахе навыпуск, в Чернобыле – лейтенант Советской армии.
ОЛСЕ, 23 года, обаятельная, в лёгком и светлом.
ЖУКОВ, сержант, скуластое смуглое лицо, тонкие усики.
СТАРУХА, костлявая, босая, жительница зоны отчуждения ЧАЭС.
ХОЗЯЙКА дома на Кинбурнской косе, 50 лет, статная, приветливая.
МЕДБРАТ, в белом халате и в маске.
Экран над сценой служит для визуальной поддержки происходящего.
Звучат песни на слова Олеси Рудягиной.
Картина 1
На экране – шоссе и шлагбаум со знаком «стоп».
Появляется Сергей. На плече – дозиметр и планшет с картой. Он озабоченно поглядывает то на часы, то на дорогу. Наконец раздаётся автомобильный сигнал и рядом останавливается «газик». Из него высовывается шофер, ухмыляется.
Сергей (в зал). Сержант Жуков. Прославился тем, что попался с ящиком водки, которую пытался провезти в часть, и его лично отчитал командир полка на вечерней поверке. (Раздражённо) В чём дело, сержант? В центре ждут данные разведки, а мы всё ещё тут околачиваемся! Почему без респиратора?
Жуков Да ну его, кружка медная!
Сергей (спокойнее). Ты что-нибудь о радиации слышал?
Жуков (нахально). У чего нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха? Не-а, не слышал.
Сергей с негодованием машет рукой и забирается в машину. Служивые отправляются в дорогу. На экране – знак радиации и надпись: «Остановка на обочине запрещена, опасно для жизни»!
Жуков. А мне здесь нравится. Почти как в санатории – кормят от пуза, работаем полдня и никакой строевой подготовки.
Сергей. Вчера были на дезактивации станции. Твою машину на мойке видел.
На экране – Чернобыльская атомная электростанция.
Жуков. Начштаба возил. Пока ждал, на крыше успел побывать. Знакомые на экскурсию затащили. На чердаке народа – не протолкнуться. Все ждут своей очереди сбросить пару-тройку лопат радиоактивного мусора в дырищу у трубы и радики заработать. Везде мониторы, офицеры по громкой связи команды отдают. Если кто зазевался – (с завистью) таким матом обложат! А вид оттуда – закачаешься! Вся станция, как на ладони! Энергоблоки – словно спичечные коробки. Славутич на горизонте виден, и Припять на солнце блестит. Попомнишь, сюда ещё туристов возить будут.
На экране – покинутое селение.
Сергей. Похоже – наше село, вон и колодец на околице. Здесь первая точка на маршруте. Приехали, тормози!
Разведчики выбираются из машины.
Жуков (раскуривает сигарету, бурчит). Атомная станция, передовые, можно сказать технологии, а люди, смотрю, живут… жили здесь совсем бедненько.
Поднимает брошенную при эвакуации куклу. Разглядывает с видом человека, у которого болит зуб. Сергей определяет уровень радиации, берёт грунт и воду на анализ.
Сергей. Здесь всё, двигаем дальше!
Жуков (осторожно возвращает игрушку на место). Как-то не по себе. Словно кто наблюдает. (Запускает двигатель, газует)
Сергей (в зал). Пока я сверяюсь с картой, машина оказывается на лесной прогалине. Кругом – мёртвые деревья, трава пожухлая, дозиметр словно сошёл с ума.
Слышен треск дозиметра и тихий, протяжный колокольный звон.
Картина 2
На экране – окно, по которому текут струйки воды.
На сцене – Сергей (в джинсах и рубахе на выпуск) и Олсе (в свитере и юбке). Фоном – шум дождя. Освещение – «пасмурное».
Сергей (в зал). В самом конце лета мы с женой наконец-то выбрались из пыльного, прокалённого зноем города. Рыбацкий поселок на берегу Кинбурнской косы стал нашим кратковременным прибежищем. Мы поселились в ветхой лачуге, среди источающих одуряющий аромат цветов.
Олсе. Уже неделю, не прекращаясь, идёт дождь. Днём, натянув всё теплые вещи и прихватив зонты, мы исследуем нашу terra incognita.
Сергей. А по вечерам к нам скоротать время заходит хозяйка дома.
Хозяйка (появляется). Ребята, а я вам жареной рыбки принесла. Сама наловила.
Сергей (достаёт бутыль). Красное домашнее, с дедовского куста. Через три границы везли. (Разливает по стаканам) За вас, сударыня! (Олсе расчехляет гитару, перебирает струны). Сегодня набрели на какие-то песчаные холмы.
Хозяйка. Знаю место. Там были укрепления русской армии во время войны с Турками. (Лукаво) Суворова встретили? Памятник рядом стоит.
Олсе. С причала во время отлива затонувшую баржу видно – ржавая вся и пробоина в борту. Откуда она здесь? (Наигрывает вальс военных лет)
Хозяйка. На ней немцы раненых своих эвакуировали. Для прикрытия местных посадили – стариков, детей. А у наших приказ: фрицев на материк не пускать. Вот батарея и ударила… (Вытирает глаза ладонью)
Сцена погружается в фиолетовые сумерки, которые скрывают хозяйку.
Сергей (в зал). И всё же природа сжалилась и перед самым отъездом подарила нам замечательный солнечный день…
Олсе (вальсирует с гитарой). …и в придачу удивительную ночь.
На экране – море, солнце, небо.
Сергей в шортах, Олсе в коротком сарафане – идут вдоль линии прибоя. У него – полотенце, на ней – соломенная шляпа с красной ленточкой. Фоном – звук прибоя и радостные крики чаек. Освещение - «солнечное».
Сергей. Слушай, мне пришла интересная мысль… (Целует Олсе)
Олсе (отдышавшись). Как же я сама не додумалась?!
Сергей. Олсе, я серьезно!.. Если материя, из которой сшита Вселенная, существует вечно, то, по теории вероятности, тончайшие нити из которых она соткана, когда-нибудь вновь сплетутся в знакомый узор. И, тогда, в бесконечном будущем, мы снова будем идти по берегу моря… (Олсе прерывает Сергея поцелуем)
Сергей (переведя дух). …а, возможно, уже шли так когда-то, в безначальном прошлом.
Олсе. Обязательно подумаю над этим, когда выйду на работу. А теперь (закидывает на шею Сергея полотенце, тащит в воду) – купаться!
Сергей (вырывается). Спасите, помогите! (Олсе брызгает на него) Холодно же! (Брызгает в ответ. Наплескавшись, идут дальше и от чувства безграничной свободы поют)
Олсе. «Наш паровоз вперёд лети, в коммуне остановка»…
Сергей (поёт своё). «Эх, тачанка-ростовчанка, наша гордость и краса»…
Олсе (прерывает Сергея). «Дан приказ ему на запад, ей – в другую сторону…
Сергей (подхватывает). «Уходили комсомольцы на гражданскую войну»… (Мечтательно) Слушай, а хорошо бы опубликовать сборник твоих стихов!
Олсе (загорается). Чур, с твоей графикой.
Сергей (деловито). А на какие шиши?
Олсе (находчиво). Проведём Презентацию неизданной книги, пустим шляпу по кругу.
Сергей. Точно! Совместим твой творческий вечер с выставкой моих картин…
Олсе. Разнесём приглашения, обзвоним журналистов…
Сергей. Позовём поэтов, художников, бардов…
Олсе. Распечатки страниц будем бросать со сцены, как листовки…
Сергей (с воодушевлением). А под конец устроим канкан на рояле!
Олсе. Фи, за кого ты меня принимаешь?! (Объявляет): «Птичий… Танец… Любви»!
Снимает шляпу, избавляется от сарафана, украшает себя чаячьими перьями и исполняет перед суженым «птичий танец» – крутит головой, «щёлкает клювом», «ломает крыльями воздух». Сергей отвечает – «трепещет перьями», выгибает шею, призывно «распускает хвост».
Картина 3
На экране – Мёртвая зона, погибшие деревья. Фоном – треск дозиметра.
Сергей (нервно). Сержант, куда ты нас завёз? Это же – «Рыжий лес»! Сюда после аварии опустилось радиоактивное облако!
Жуков (сквозь зубы). Не паникуй, командир, выкарабкаемся! (Газует)
Машину подбрасывает на ухабе, слышен хлопок, она останавливается.
Жуков (осипшим голосом). Колесо порвали, кр-р-ружка медная!
Сергей. Запаска есть? (Жуков сокрушённо разводит руками) Надо уходить!
Разведчики натягивают респираторы и быстрым шагом уходят. Появляются с другой стороны сцены уставшие, без респираторов.
Сергей (тяжело дыша, в зал). Время перевалило за полдень, а мы с сержантом, изнывая от жажды, всё ещё тащимся по лесу. (Сергей надсадно кашляет, Жуков трясёт флягой – пустая) Заблудиться в местности, изборождённой автодорогами и линиями электропередач – глупее ситуации не придумаешь!
Раздаётся лай собак и блеянье козы. Появляется костлявая, босая старуха с вязанкой хвороста.
Сергей (удивлённо). Здравствуйте, бабушка!.. Не подскажете, где мы?
Старуха (с опаской). Так то ж Ясень… А, вы, сами откуда будете?
Жуков. Из Одесского полка, заблудились на маршруте.
Сергей. Вы здесь одна?
Старуха. Кум ще – трухлявый пень, больше – никого.
Жуков. Почему же не уехали?
Старуха (спокойно). Наши все на погосте. За могилками хтось присмотрит?
Сергей. Говорят, мародеры в зоне объявились.
Старуха. Да, были у нас, по хатам шарили.
Жуков (с негодованием). Кр-р-ружка медная!
Старуха. Почекайте, хлопчики, я вас молоком угощу. У мене коза хоч и двоголова, но доится справно.
Сергей (с опаской). Нет, спасибо!
Жуков (поспешно). В другой раз, бабуся!
Сергей. Смотрю, вы босиком, а в пыли самая зараза и сидит.
Старуха. Ми люди привычные. И на городи, и в лис по грибы так ходимо… Ну, прощевайте! Идите стежкою, вона выведет.
Служивые уходят. Старуха смотрит им вслед, крестит.
Наступает ночь. Дорогу разведчикам освещают многочисленные звёзды. Сержант раскуривает сигарету. Фоном – крик выпи и лягушачий ор.
Жуков. Ну, и где тропинка? Не иначе леший водит! (Оглядывается, нервно) Командир, а ты о сгинувших в зоне пожарных-десантниках слыхал? А о кроликах-мутантах, которые сбиваются в стаи и нападают на мародёров? (Затягивается) В курилке брешут, что от «радиков» у мужиков, того… не стоит. Ежели так, Надюха меня точно из дома выгонит… (Пускает дым кольцами, мечтательно) Говорят, что ребята, поднявшие флаг над трубой, вернулись домой на новеньких «Волгах». Вот бы и мне так подфартило!
Сергей (опирается о дерево, ему явно плохо). Сержант… как себя чувствуешь?
Жуков (угрюмо). Голова тяжёлая, как с похмелья.
Сергей (говорит с трудом). Слушай… ты о чём-нибудь… мечтаешь?
Жуков (раздумывает). Жрать хочется.
Сергей. А я… с подругой… на море смотаться.
Жуков. Так в чём дело? Вернёшься, мамзель в охапку – и в Крым.
Сергей (усмехается, морщится). Понимаешь… какая незадача… я её пока ещё… не встретил.
Жуков. Дело наживное.
Сергей. Что-то мне… (Медленно оседает на землю)
Жуков (испугано). Серёга, ты чего?
Сергей (слабым голосом). Иди, Жуков… Отлежусь немного… и догоню.
Неслышно появляется Олсе. Присаживается рядом. Кладёт голову Сергея себе на колени, гладит, тихо напевает.
Песенка Олсе.
А в Ла-Валетте дождь
Бессмысленный и горький,
Ведёт хромой старик
Лошадку под уздцы…
О, как мы далеки,
О, как мы неразлучны,
Когда моих шагов
Не слышишь рядом ты.
Неаполь и Стамбул,
Пирей и остров Капри
Печальные следы
Читали по слогам,
Тускнели зеркала,
Смолкали вмиг базары,
В оцепененье помня
Лишь наши имена.
Бесхитростный мотив
Расстанется с Босфором
И Караван-сарай
Столетья простоит,
Но будет всё – не так,
Я знаю, древний город.
Без песен о тебе
Смертельно загрустит…
Картина 4
На экране – звёзды, море, луна, мерцающая дорожка. Сергея и Олсе освещает лишь свет маленького костра. Фоном – тихий шум прибоя.
Сергей. Ну, иди сюда, моя ты рыбка золотая.
Олсе. Пусти! Ты ослик.
Сергей. Почему это?
Олсе. У тебя глаза всё видят, а уши всё слышат. А какой ты меня представляешь?
Сергей. Большой и круглой. (Показывает руками)
Олсе. Смотри, у нас с тобой по ордену.
Сергей. А нечего было кусаться. (Возня, смех)
Олсе. Как цыганка?! (С акцентом) «Любить не будешь, помнить будешь»!
Сергей. Олсе, ты кого хочешь?
Олсе (мечтательно). Мальчика. Кареглазого, в матроске и чтобы улыбка, как у тебя на детских фото.
Сергей. А я – девочку. Сероглазую. Как ты! Буду её на руках носить, а она меня «папичкой» звать… Стеснялся спросить. А что значит твоё имя?
Олсе. Милое домашнее прозвище. Так я подписывала рисунки в детстве. …Кстати, дорогой, как ты относишься к акмеизму?
Сергей. Кххх… чему?
Олсе. Ха! К акмеизму. «Акме» в переводе с древнегреческого – цветущая вершина. Поэты того направления…
Сергей. Подожди, сейчас запишу… Не понял, а что здесь делает Красная Шапочка? Ей спать не пора?
Олсе (тоненьким голоском). Я бабушке пирожки принесла!
Сергей. А это не бабушка, это – Серый Волк.
Олсе. О, ужас! И что тебе надо?
Сергей. Р-р-р, ням-ням! (Смех, возня)
Олсе. Неправда, я знаю, что ты хочешь. Но, во-первых, у меня после этого голова кружится…
Сергей. Мадам, же не манж па сиз жюр…
Олсе (грубым голосом). Барин, а ты меня в Парыж возьмешь?
Сергей (обескуражено). Подожди, запутала… Я Волк, или Барин?
Олсе (страшным шёпотом). Это одно и то же.
Сергей. А ты кто?
Олсе. Барышня-крестьянка я, – ваша на век!.. А имение на меня отпишешь?
Сергей (входя в роль). Вот велю выпороть на конюшне – будет тебе имение!
Олсе (мечтательно). Ах, как это должно быть сладко…
Сергей. А куда делась Красная Шапочка?
Олсе (по секрету). От охотников прячется.
Сергей. К чёрту охотников… Мизансцена такая: барин встречает Красную Шапочку после долгой разлуки. «Милая»!..
Олсе (голосом Красной Шапочки, рассержено). Серый Волк тебе «милая»! Мои пирожки слопал, а как в Париж – так с другой!
Сергей (искренне). Да я в первый раз её вижу!
Олсе (мстительно). И – в последний!
На экране – мультяшные тени Красной Шапочки и Барина.
К.Ш. Негодяй, изменщик! Вызываю тебя на дуэль! Выбирай оружие!
Б. Дерёмся на сковородках, до первой шишки! К барьеру!
К.Ш. До сотрясения мозга. Скорее я съем свою красную шапку, чем тебя кому-нибудь уступлю!
Б. Приятного аппетита, по-этес-са!
К.Ш. То же мне, ху-дожник! (Фехтуют сковородками. «Обрыв пленки»)
Сергей и Олсе хохочут, бросаются друг другу в объятия. Затемнение.
На экране – восход солнца. Фоном – соответствующая музыка. Олсе сидит в позе лотоса, подставив солнцу обнажённую грудь, медитирует. Сергей бросает в воду камушки.
Сергей (нарочито торжественно, в зал). Вот и конец пути. Здесь коса уходит под воду, но ещё долго угадывается среди накатывающих на отмель волн…
Музыка пробуксовывает и обрывается.
На экране – больничная палата. На кровати – Сергей (без сознания, крупным планом). Рядом хлопочет медбрат (ставит, измеряет, записывает).
Сергей и Олсе растеряно смотрят на экран, потом друг на друга.
Олсе (прикрывает грудь). Ты видишь то же, что и я?
Сергей. Аномальное атмосферное явление. Такое иногда случается!
Олсе. А лицо его разглядел?
Сергей (неуверенно). В смысле, парень на меня смахивает? Подумаешь! Я за галлюцинации не отвечаю! (Задумывается) Или отвечаю? Уж слишком всё гладко, не находишь? Возможно, я в бреду, и мне это (разводит руками) только мерещится. Ты, кстати, тоже. (С горечью) И уже ничего не будет – ни картин, ни детей, ни будущего…
Олсе (смеётся). Не занудствуй! Может, это ты мне снишься, а весь этот мир – в моём воображении?
Сергей. Сравним воспоминания. Помнишь, как познакомились?
Олсе. Ещё бы! На квартирнике у тебя в мастерской влезла рукавом в краску. Ты оттирал меня скипидаром и ст-р-ррашно молчал. А теперь ты отвечай – с кем мы пили за любовь и удачу, спустившись с твоей ветхой крыши?
Сергей (серьёзно). С Пушкиным! (Смеётся) С двор-ни-ка-ми! А ты помнишь?..
Олсе. А помнишь?..
Перебивая друг друга, уходят.
Картина 5
На экране – больничная палата. На сцене – койка, на ней Сергей под капельницей. На соседней кровати полулежит Жуков. Сергей приходит в себя, с трудом садится. На служивых – пижамы.
Жуков. Оклемался?
Сергей. Давно я в отключке?
Жуков (кашляет). Ещё с ночи.
Сергей. Послушай, Жуков, мне такое привиделось…
Жуков. Не томи, кружка медная!
Сергей (слабым голосом). Будто иду я берегом моря, а рядом женщина…
Жуков (с интересом). Ну, ну, дальше!
Сергей. Моя женщина, понимаешь?
Жуков (завистливо). Смотрю, ты время даром не терял.
Сергей. Как мы выбрались? Ничего не помню!
Жуков. Ты свалился в зоне. Ночь, болото, помощи ждать не от кого. И тут из тумана выходит старик – хромой, седой как лунь, невысокого роста. За ним лошадь гнедая идёт, фыркает. Я, как дурак, с открытым ртом стою…
Сергей хватается за грудь, кашляет, теряет сознание, заваливается на бок.
Жуков. Врача, врача! (Появляется медбрат)
Медбрат (проверяет пульс, укладывает, делает укол, бурчит). Где черти вас только носят?
Жуков (хмуро). Там чертей нет – все давно околели.
Затемнение.
На экране – солнце, море, небо. Фоном – морской прибой. Молодые люди в центре сцены.
Олсе (встревоженно). Думала, ты утонул, едва не сошла с ума! (Сергей протягивает букетик полевых цветов. Олсе, робея) Любишь, что ли?
Сергей. Аж пяткам щекотно.
Олсе (ласково). Дура-а-ак. (Кладёт голову на грудь Сергею, обнимает, закрывает глаза)
На экране – больничная палата.
Возле койки лейтенанта – Жуков, медбрат и старуха из зоны.
Медбрат (печально). Отходит, горемычный.
Жуков (горячо). Держись, командир!
Медбрат (вздыхает). Не судьба, значит!
Старуха (причитает). Боже ж мий, боже ж мий, шо ж це буде?
Слышен тихий, протяжный колокольный звон.
Олсе (прислушиваясь, не открывая глаз). Что это, Серёженька?
Сергей (оборачивается к зрителям, улыбается). Показалось!
Песенка Олсе.
Угрюмый мальчишка в курсантских погонах
Унёс моё сердце, сжимая в ладонях.
Высокий и сильный, упрямый и страстный,
Он им забавлялся, как яблоком красным:
Подкинет повыше, и снова поймает,
И в пальцах до боли, до стона сжимает.
О, сколько на свете печали и снега,
О, сколько в душе моей тёплого света…
С тех пор и живу я одним ожиданьем,
Когда же судьба нам подарит свиданье,
Когда за всю муку зимы неоглядной
Мне сердце своё принесет он в награду.
Задышит во мне, засмеётся, как в детстве,
Мальчишки горячее, гордое сердце!
О, сколько на свете печали и снега,
О, сколько в душе моей тёплого света.
