***
как ни тряси из пастушьих сумок
вытряхнуть стадных примет рисунок
просто невмоготу
след от закатных простыл форсунок
не за горами луны оклунок
свалится в темноту
не за морями а точно рядом
прошлое (прочих по сартру адом)
пятится но вперёд
с ним бы за блейком покончить ладом
если дилеммы дышать на ладан
нет а наоборот
не за лесами отпада паперть
звёздного и самобранки скатерть
тайных полны даров
дева мария она же матерь
божья плетёт для прозревших насмерть
из тишины покров
***
на опять нарывается сон
между нами повадился вздох
если внежиться в жимолость звон
бубенцов луговых пересох-
нет как нет у порога куда
ибо не заржавеет за ним
быть указкой вот бог и да-да
про себя заодно за одним
исключением коли вне вер
знаменателем общим прилип
к изуверу другой изувер
на дворе снова палеолит
***
тебе (в тебя?) не угодишь,
быть холостым как выстрел жалко.
гляди, клюёт большая тишь
на чушь великую. рыбалка
приобретает форму утр
стрелецких сурикова казней,
санскрит на стрёме гаммы сутр
со скрипом тянет воз оказий.
алчба начал берёт своё
в излучине под гонги ганга
и благодатью мумиё
с пьяццолой на пьяццетте танго.
юдоль на выдумки хитра
с известностью неистребимой,
ужели всё проходит мимо,
когда нет входа без добра.
и прочих шансов нет как нет,
и счёт пришёл за этот свет.
***
запомни сада хор как о(т)чень наш
по ягоды дворовых быль-обычай
грибник ведёт кондовый репортаж
из чащи оркестрованной добычей
охотников стрельбы на глаз и звук
пернатых домогается обнова
а рыбакам всерьёз не хватит рук
с размахом для проекции улова
осенний стол как водится богат
сосуды сообщаются со рвеньем
к десерту полагается закат
багровый таз с кизиловым вареньем
СИНГАПУРСКИЙ СОЧЕЛЬНИК
o tannenbaum jingle bells
экватор в двух шагах
noёl кончай иняз ликбез
на птичьих турправах
помедли улицей другой
по сторонам зевни
махни крылом а нет – рукой
на праздные огни
витрин в осаде мишуры
отвязной раже слов
не полагайся на дары
и ряженных послов
на дзен-вертеп из орхидей
приматов оберег
остерегайся сверхидей
искусственных как снег
китайский таун алтари
просфорки из медуз
прикинься дауном и зри
в квадратный корень уз
держись от поручней причин
подальше начеку
в за тридцать градусов ночи
затепли свечечку
в эрзац-метели добела
плевать на широту
саднят фантомные дела
и жгут невмоготу
ах южный крест с иголочки
звонят колокола
в лесу родилась ёлочка
в лесу она бла-бла
***
на отвес ответ с прямотой угла –
гвозди из людей ходовой товар –
по глаголу жечь все мосты дотла
по себе, а там – не расти трава.
не свисти, манок, соловьём в ночи,
дай заспать свои стыд и срам общо,
алчных зорь бежать цвета алычи,
лишь бы не сгореть даром. а ещё
за плутархом – плут – не плести мораль
из всего, что есть, хоть в цене рецепт
как по зож в крови закаляют сталь
для смекающих подсадить на цепь.
исполнительный нарасхват виш-лист –
лабуды либидо лабильна прыть,
где с шопеном в осень спадает лист
за игрой с лица, если нечем крыть.
на повестке дна к спеху капремонт
зрелищ от голгоф на хлебах порук
за незримый фронт раболепных фронд
как спасательный квадратуры круг.
***
есть свой у каждого вокзал
в аранжировке ожиданий
за ради знать кто опоздал
не стоит безбилетной дани
и кармы в сутолоке рифм
своей снискать хоть между строчек
притален колбы алгоритм
на время спорится песочек
переворотам изнутри
претят стеклянные вериги
от корки до подкорки зри
мы проживаем наши книги
без оглавления в конце
и предисловия в начале
не даст соврать безмен печали
на вопросительном лице
уходит друг товарищ враг
само собой последний фальши
теперь он знает что же дальше
но слов подать не хватит знак
***
город держится неласково
поголовьем клятым крут
по системе станиславского
верит что повсюду врут
к слову допуск многоразовый
люди верьте видит бот
все мы братья карамазовы
каждый вточь патридиот
невменяемости нравственной
под завязку через край
отгорожена от прав стеной
то ли плача то ли в рай
за порядком восхождения
апогей метаморфоз
на оценщиков суждения
и кощунку передоз
что читатели-писатели
по лекалам женских ног
красота идёт в спасатели
лишь бы кто не уволок
щиплет вежды от недетского
продолжения азарт
по системе достоевского
каждый сам себе слеза
