(Александр Мельник, Время летучих мышей. Книга стихотворений. –
Льеж. Бельгия, Maison de la Poesie d`Amay, 2024. – 81 с.)
Новая книга Александра Мельника охватывает достаточно большой промежуток жизни поэта – с 2018-го года по 2024-й. Поэтому в ней собрано много разного – эти годы, начиная с футбольного мундиаля в России, оказались насыщенными событиями. Многочисленные путешествия по странам и континентам с презентациями журнала «Эмигрантская лира», в котором Александр – главный редактор, затем – ковид, мировые конфликты, тяжёлая болезнь, из которой поэт едва выкарабкался. Вот что он об этом писал в социальных сетях: «Ровно два месяца назад, 17 сентября 2023 года, у меня случился инсульт, подкосивший моё здоровье, но не сломавший мой дух. Это первое моё стихотворение, написанное с тех пор».
Два подбитых крыла за плечами –
с браконьерской ухмылкой инсульт
о добыче судачит с врачами.
Крепость рушится без катапульт
по велению чёрного ангела,
но сдаваться никак не резон –
я смотрю безбоязненно нагло
на гудящий у стен гарнизон,
потому что – пиит-сочинитель –
попадавший не раз в переплёт,
убеждён, что мой ангел-хранитель
скажет сросшимся крыльям: «На взлёт!».
17 ноября 2023 г.
Больше в стихах о своей болезни и её преодолении Александр не писал, а его новая книга – настоящий гимн жизни. «Время летучих мышей» открывается незабываемой строкой: «Земная осень чуть наклонена…». Стоило автору заменить «ось» на «осень» – и возникла поэзия: осень как склон жизни. Ось у Мельника тоже присутствует, но уже в другом стихотворении:
У глобуса поскрипывает ось –
мелькают континенты под рукою
Пусть говорят – он жил с покоем врозь.
А что покой? В пути не до покоя…
Некоторые стихи Пушкина, на мой взгляд, достаточно полемичны. И Александр Мельник в диалоге с нашим прославленным классиком демонстрирует уязвимость некоторых его крылатых фраз. Вспомним: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». По поводу счастья я не уверен, по поводу воли – согласен, а вот покой вызывает у меня вопросы. У кого он точно есть – у покойника. Но есть ли он у живого человека? И вообще что это такое? Когда тебя никто не трогает? О покое с Пушкиным полемизировал уже Лермонтов. Александр Мельник убеждён: живущему покой противопоказан! И здесь я с автором полностью согласен – возможны паузы в деятельности, созерцательный отдых – но никак не покой. «Жизнь никогда не выпьется до дна, / хотя и льётся, как вино из бочки» – читаем в другом стихотворении Мельника.
Но вернёмся к глобусу и мелькающим континентам. Поэт много путешествует, пропагандируя разные ипостаси своего проекта «Эмигрантская лира». Я по-хорошему завидую путешествиям Александра. Пекин, Сидней, Лиссабон, Рио-де-Жанейро – география впечатляет. Путешествия помогают поэту понять, как прекрасен мир в своём разнообразии – и как относительно всё на земле:
Австралийская осень сменилась бельгийской весной.
Эвкалиптовым маслом хандру прогоняет голуба.
Жизнь вошла в колею. Эманируя сиднейский зной,
загружается видео в чёрные недра ютуба.
Удивляется местный народ моему скулежу,
и любимая, кстати, ему удивляется тоже.
Я в прострации полной по мокрому парку хожу,
страусиной походкой пугая случайных прохожих.
Кенгуриное братство, мне жить без тебя невтерпёж!
Так и хочется плюнуть на всё и сбежать к антиподам,
но прикусишь язык, и стучащее сердце уймёшь,
и пойдёшь по дождю, как Христос по бушующим водам.
Поэзия Александра Мельника изобретательна и мастеровита. Новая книга открывается стихотворением под названием «Игра», словно бы намекая на то, что игровая стихия будет в ней задавать тон. Я уже как-то отмечал, что Александр Мельник – постмодернист, ориентированный на лирику Пушкина: «кошачья жизнь – другим наука», «пока, пока, пока… – как много в этом звуке…». Звучит несколько непривычно, но смешение классицизма и постмодернизма в русской поэзии встречается не впервые. Яркий тому пример – творчество Виктора Коркии.
Для Александра Мельника поэзия – это не только образность мировосприятия, но и неразрывная связь с творчеством больших русских поэтов. И, конечно, не Пушкиным единым жив Александр. Иногда у Мельника заметно и влияние поэтики Александра Кабанова: «В густой ночи горит Полярный рай – / оттуда Павел в Галатасарай / по Скайпу шлёт послание к фанатам». Конечно, жить в обществе и быть свободным от влияний невозможно. Но в них есть и много хорошего. Речь поэта вряд ли стала бы яркой, если бы он не прочёл ни одной книги. Мельник, поэт-мыслитель, читает много и постоянно, в том числе и на французском языке.
На самом деле, с классиками у Александра получается не полемика, а своего рода двухголосная фуга. Как это происходит? Покажу на примере. Классик, в данном случае – Заболоцкий, задаёт «высокую» тему, о красоте: «А если так, то что есть красота / И почему её обожествляют люди? / Сосуд она, в котором пустота, / Или огонь, мерцающий в сосуде?». Александр, стараясь держать «планку» разговора, говорит о чём-то другом, своём, но, может быть, не менее важном: «пришедший в этот мир из ниоткуда, / я до сих пор не знаю, почему / огонь, в моём мерцающий сосуде, / не может навсегда рассеять тьму». На мой взгляд, здесь даже есть философская загадка, какую именно тьму имеет в виду поэт – свою личную, вокруг себя, или же тьму мировую, космическую. Всё это придаёт стихам Александра свежесть и глубину. А ведь, казалось бы, он только перефразировал классика…
Аллюзии Александра не нарочиты. Он своеобразно выстраивает диалог с классическими строками. То, что переработано сердцем поэта и стало «своим» – и формирует культуру. Вот ещё один пример такой фуги с классиком («Не дай мне Бог сойти с ума. / Нет, легче посох и сума» – Пушкин): «Возьми мою суму и посох забери – / я буду и без них слоняться до зари / по пустоши души, бессонницей гонимой». Должен сказать, что это совсем не просто – на равных разговаривать с классиком. Правда, у современного поэта, конечно, есть некоторая фора по времени. Но ведь сам по себе такой дуэт – обязывает!
В лирике Александра Мельника порой не понятно, то ли это юмор, то ли едкий сарказм, то ли самоирония: «Из-под пера выходит сейсмограмма, / под Льежем тишь да божья благодать. / В любовных схватках проку нет ни грамма – / лицом к лицу лица не увидать». Зато у читателей есть выбор – жанр текста они могут определить сами. Я думаю, что это именно юмор, но с элементами самоиронии и сарказма. Лирика Мельника впечатляет яркостью, живой жизнью, бьющей через край радостью бытия. В ней встречаются просторечные слова, которые снижают пафос и делают речь поэта живой и своеобразной: охламон, верхотура, выкрутасы, судьбинушка… Порой это симбиоз чапаевского «врёшь, не возьмёшь!» и «чую с гибельным восторгом, пропадаю» Владимира Высоцкого. Лирический герой на полную катушку проживает свою земную жизнь, которая даётся нам в этом обличье только однажды.
Александр Мельник, как и Фёдор Тютчев, ночь предпочитает дню: «но я опять за вспыхнувшей звездой / ползу вперёд в расставленные сети». «Время летучих мышей» – книга полифоничная. В ней есть не только поэзия, но и философия, и физика, и метафизика. Не покидает поэта и тропинка из детства: «Я тот же мальчик, злящийся на згу». Зга в русском языке употребляется только в выражении «ни зги не видно». Но поэта это не останавливает, он всегда готов употребить неологизм.
Александру Мельнику свойственны интернационализм и всемирная отзывчивость. Ему есть дело до всего на свете. Есть, например, стихи о жизни бельгийского полицейского. Разнообразие тем у поэта удивляет и радует. Мельник неизменно тянется к свету: «Всё суета… но восходит над парком звезда, / и, окрылённый учением Екклесиаста, / тянешься ввысь из родного земного гнезда, / зная нутром, что мешает излишек балласта». Жизнь прожить – не поле перейти. Александру Мельнику это известно из собственного опыта:
Земля ещё кружится по орбите,
вокруг шумит вселенский кавардак.
Что значит жить? Вдоль путеводной нити –
идти из мрака в непроглядный мрак.
Над миром снова небо заалело,
сверкнуло солнце в капельке росы,
и то, что ночью ныло и болело,
опять поёт и смотрит на часы.
Преодоление бывает не только физическое, в борьбе с болезнью, но и нравственное. Что толку бесконечно ругать зло? Оно рано или поздно само себя дискредитирует. Лучше создавать вокруг себя островки радости и добра.
