Вы думаете, это бредит малярия?
Это было,
было в Одессе.
«Приду в четыре», – сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять.
Так начинается рассказ об «украденной» любви поэта в поэме В.В. Маяковского «Облако в штанах» (1914-1915). После невыносимо длительного ожидания вошла она, «резкая, как «нате!», // муча перчатки замш, // сказала: «Знаете – // я выхожу замуж».
Кто же она, разбудившая «Везувий» страстей и вызвавшая «пожар сердца» «красивого, двадцатидвухлетнего» Владимира Маяковского? Считалось, что это собирательный образ, но конкретные указания на место и время действия и обращение поэта не к символу, а к реальной земной женщине («Тело твое // я буду беречь и любить, // как солдат, // обрубленный войною, // ненужный, //ничей, // бережет свою единственную ногу») свидетельствуют о наличии у героини жизненного прототипа.
Марию Александровну Денисову Маяковский встретил впервые в январе 1914 г. в Одессе, где вместе со своими друзьями-футуристами Давидом Бурлюком и Василием Каменским выступал с чтением стихов в Русском театре. Каменский обратил его внимание на «совершенно необыкновенную девушку: высокую, стройную, с замечательными сияющими глазами… настоящую красавицу». Маяковский увлекся ею мгновенно, и это чувство всего его преобразило: к концу дня он предстал перед друзьями «возбужденный, чему-то улыбающийся, рассеянный необычно, совсем на себя не похожий». Он был настойчив, страдал, не желая примириться ни с какими условностями. Маяковский и Бурлюк нарисовали каждый по портрету Марии, вполне реалистические. Шведский исследователь Бенгт Янгфелдт, публикуя их в своей книге «Ставка – жизнь: Владимир Маяковский и его круг» (М., 2009), обращает внимание на надпись криптограммой, сделанную на обороте портрета Бурлюка: «Я вас люблю… дорогая милая обожаемая поцелуйте меня вы любите меня?», видя здесь «след ухаживания Маяковского» (с. 35). Мария же, бросившая гимназию и учившаяся на курсах живописи и скульптуры, независимая по характеру, не ответила Маяковскому взаимностью, хотя он ей и нравился. В дальнейшем она училась в художественном училище в Москве (во ВХУТЕМАСе). В ее жизни было и неудачное замужество с преуспевающим инженером (они жили в Швейцарии), и рождение ребенка…
Революционный водоворот заставил ее вернуться на родину и захватил, как и многих подобных ей волевых и идейно убежденных женщин. Как комиссар Вавилова из рассказа Вас. Гроссмана «В городе Бердичеве», Мария Денисова оставила дочку у знакомых, а сама ушла в Первую Конную армию. Руководила художественно-агитационным отделом сначала Первой Конной, а потом Второй. Рисовала агитплакаты, карикатуры, играла на сцене. Перенесла три тифа и была ранена. Во время Гражданской войны второй раз вышла замуж за члена Реввоенсовета Первой Конной Ефима Афанасьевича Щаденко (другими членами этого руководящего органа были Буденный и Ворошилов). Во время этой войны имя Щаденко гремело рядом с именами его соратников, но в мирное время, поднимаясь по служебной лестнице (с 1937 г. – зам. Наркома обороны СССР) этот малообразованный политработник (окончил только два курса Академии им. Фрунзе) ничем себя не проявил (но был причастен к репрессиям 30-х гг.), а во время ВОВ, будучи членом военного совета ряда фронтов, очевидно, показал полную бездарность, поэтому уже в военном 1944 г. был окончательно уволен в запас.
Мирная жизнь обнаружила полную несовместимость личности художницы (Денисова была скульптором-монументалистом, ее работы выставлялись на международных выставках) со вкусами мужа-солдафона. Им дали большую квартиру в Москве, в Доме на набережной, на последнем, десятом этаже, с огромным балконом. Мужа раздражало, что жена занимается своими скульптурами, и они были выброшены на балкон, под дождь, снег и ветер…
Единственной отдушиной для Марии Александровны был Маяковский, которому она писала письма и у которого иногда бывала. В 1926-1927 гг. она изваяла в гипсе голову «Поэта». Портрет трагичен: Маяковский изображен с глубокими складками, идущими от губ к подбородку, голова поэта погружена в гипс, тонет в нем. В портрете как бы уже виден трагический финал его судьбы. В письме к Маяковскому Мария Александровна так объясняла свой замысел: «Работа "Поэт" построена на остром угле – да и по существу Вы остро-угольный».
Семейная жизнь превратилась для нее в муку. В письме Маяковскому от 21 декабря 1928 г. она сообщала: «С мужем разошлись … и всё из-за скульптуры… Временно упросил все же вернуться – грозя, что застрелится – А уйти нужно – работать не дает. Домострой. Эгоизм. Тирания». Из этого письма мы узнаем, что, хотя Щаденко категорически запрещал ей брать деньги у Маяковского для оплаты скульптурных работ, она бывала у поэта и получала от него помощь, за которую была ему «бесконечно благодарна». «Если бы я когда-нибудь могла бы быть Вам полезной, то, ясно, сделала то же самое, что и Вы».
И вот такой случай представился. В ноябре 1929 г. отмечалась 10-я годовщина создания Первой Конной. Празднование наметили на февраль следующего года, была создана специальная комиссия, в Президиуме которой – Ворошилов, Буденный, Щаденко. Денисова пишет Маяковскому письмо, в котором сообщает: «от Вас и масса, и вожди, и политмысль ждет "своих" произведений – причем они ждут не дожидаясь и уже требуя в кратчайший срок отображения героической действительности» [Здесь и далее цитирую это письмо, хранящееся в РГАЛИ, по публикации В. Терехиной в журнале «Человек». 2000. №1]. Маяковский должен исполнить «социальный заказ» – написать «красноармейскую "драму"». «Я прошу и требую Вашего внимания и к положительным сторонам революции. Заметьте и отметьте и – и + в революции».
И дальше, со свойственным ей напором, рисует «отличительные черты того времени», знакомые, конечно, и Маяковскому: «Транспорт застыл. Мертвое кладбище паровозов (где там до локомотивов революции), бездорожье страны. Степи юга, их пустыни. Фронт прорван. Белые у Тулы.
Пехота с «вилами» вместо «техники» безоружна, беспомощна против Мамонтова и Шкуро. У нас имеется только корпус Буденного, бывший Миронова [ошибка: речь идет о формировавшемся весной 1919 г. на основе Особой донской кавдивизии конном корпусе Б.М. Думенко (Буденный был у него в подчинении). 25 мая 1919 г. Думенко был тяжело ранен. А после выздоровления, командовал с сентября 1919 Сводным кавалерийским корпусом. Буденный же 26 апреля 1919 г. вступил в командование 1-м Красным кавалерийским корпусом, на основе которого была сформирована Первая Конная армия. В феврале 1920 г. по ложному обвинению, к которому приложили руку Буденный, Ворошилов и Щаденко, Б.М. Думенко был отстранен от командования и 11 мая того же года расстрелян. – С.Л.]. Корпус бандитский, антисемитский, готовый пойти на провокацию белых. Партия в лице Сталина посылает прорваться Щаденко с ординарцами через белые степи, разыскать корпус Буденного, агитировать, двинуть на героизм к Воронежу. Это сделано. После доклада проекта Щаденко Сталину о возможности создать Армию Конную, взяв за основу корпус Буденного. Клич дал нам Ильич… Пролетарий на коня [На самом деле клич дал Л.Д. Троцкий. – С.Л.]».
Денисова пересказывает уже сложившуюся к тому времени легенду о Сталине как инициаторе создания Первой Конной. (Бен. Сарнов воспроизвел такую историю из интеллигентской фольклорной «сталинианы». Вызвал однажды Сталин Буденного и предложил ему в знак любви к вождю подарить ему свою фотографию, надпись на которой сформулировал сам: «Дорогому Иосифу Виссарионовичу Сталину, создателю Первой Конной армии». «Буденный написал, расписался, вручил. Сталин: - А теперь я тебе свою фотографию подарю. Достал фотографию и надписал: «Дорогому Семену Михайловичу Буденному, подлинному создателю Первой Конной армии». – Бенедикт Сарнов. Сталин и Бабель // Октябрь. 2010. №9).
Излагая легендарную историю Первой Конной армии («ни одного недобровольца не было в 1-й Конной Армии», «элементы бакунизма, антисемитизма выкорчевывались политотделами, упроформом и ревтрибуналом самым беспощадным образом», красноармейцы «сумели не разложиться, сделав небывалый в истории переход… с Кавказа до Польши и оттуда до Перекопа»), Денисова, хорошо знавшая действительные факты (армия пополнялась за счет взятых в плен белоказаков и всякого сброда, комиссаров в ней убивали, политотделы порой оказывались на нелегальном положении, а при отступлении из Польши она «прославилась» еврейскими погромами), вдруг проговаривается и сообщает, что «при взятии Воронежа, Ростова РВС не покидал седла три дня … ловя пьющих (погреба были провокационно открыты белыми), разбивая шашками четверти и бочки. Приходилось, только что освободив от белых рук город, бить своих «героев», жадно безотрывно пьющих из бочки четвертями – бить револьверами в лицо, стреляя в то же время мимо виска, уже в воздух, обливать с трансбоя [так. – С.Л.] водой и буквально расстреливать своих же коммунистов, командиров, если они попадались пьяными».
И все же для «революционной Валькирии» неприемлема та правда, которую поведал Бабель в своей «Конармии». Вслед Буденному, писавшему в статье «Бабизм Бабеля…», что писатель охаял его славную армию, Денисова утверждает: «То, что пишет Бабель, это мелкий эпизод. Видно, что он сидел в тылу, в обозе, - трусливо выглядывая из мешков – барахла, а выглядывая так, он подглядел только под юбку революции и Конной Армии…» И все же не может удержаться и не сказать: «маленький человек, а пишет хорошо, молодец».
Бабель много размышлял в своем конармейском дневнике и в книге о роли женщин в Конармии. Он увидел там не только «дам всех эскадронов» и «обозных фей», но и по-настоящему героических женщин. Одну из них он описал в очерке «Её день» в армейской газете «Красный кавалерист»: «Под самым ужасным обстрелом сестра с презрительным хладнокровием перевязывала раненых, тащила их на своих плечах из боя <…> Вот они, наши героические сестры! Шапку долой перед сестрами!» (Лит. Наследство. Т. 74. С. 488).
Вероятно, одной из таких героических женщин и была Мария Александровна Денисова. Судьба ее сложилась трагично. В письме от 8 декабря 1929 г. она благодарила Маяковского за пьесы «Клоп» и «Баня» - «за защиту женщины от домашних “настроений” мужей-партийцев». В образе героини «Бани» Поли, жены «главначпупса» Победоносикова, и в ее драме угадываются какие-то черты Марии Денисовой. Отсвет загадочной «Джоконды - Монны Лизы», Марии Денисовой, виден, как считает американский бабелевед Г. Фрейдин, и в образе главной героини пьесы И. Бабеля «Мария» (1934) Марии Муковниной, все время остающейся за сценой, но являющейся по существу духовным центром произведения («…прототипом Марии Муковниной, заглавной героини пьесы, в какой-то мере была ее тезка Мария Денисова»). Другой персонаж, возникающий в ее письме близким, «Аким Иваныч», ассоциируется с Щаденко (Фрейдин Г. Два Бабеля – две Афродиты.
Автобиография в «Марии» и бабелевский миф Петербурга. - В кн.: The Enigma of Isaac Babel. Biography, History, Context. Edited by Gregory Freidin. Stanford University Press. 2008).
После 1936 г. и «ежовщины» творческая активность Марии Денисовой-Щаденко угасает – нет новых работ. В письме к Маяковскому уже появлялось слово «психастения». Видимо, в состоянии душевного надлома она совершила последний шаг – в декабре 1944 г. ринулась вниз с десятого этажа…
«Красноармейская "драма"» о Первой Конной так и не была написана Маяковским. 14 апреля 1930 г. он застрелился. «Век-волкодав» не щадил ярких, талантливых людей.
Последний приют все три наших персонажа нашли на Новодевичьем кладбище Москвы. К могилам В.В. Маяковского и М.А. Денисовой добавилась в 1951-м на участке военачальников та, в которой похоронен генерал-полковник Е.А. Щаденко.
На могиле М.А. Денисовой, послужившей основным прототипом «Джиоконды», героини поэмы Маяковского «Облако в штанах», установлен ее скульптурный автопортрет с дочкой «Материнство» - одна из лучших ее работ.
