Во все века, в любой одежде,
Родной, святой Иерусалим
Пребудет тот же, что и прежде, –
Как твердь небесная над ним.
Самуил Маршак, 1911 год
Фото-рисунки к главам моей книги «Светотени» выполнены мастером современной профессии. Лев Левинсон – израильский фото-график. Графика у него получается в результате удивительной техники обработки снимков. Это компьютерная постобработка фотографий с целью передачи, как говорит сам Лев Левинсон, «неповторимой красоты золотого Иерусалима». В этом деле он один из первопроходцев.
Что такое притягательность фотографии? Что же это? Что побуждает выделять ту или иную фотографию? Предмет, пейзаж, тело? Одно фото «приключается», другое – нет. Вдруг какая-то фотография задевает. Она оживляет меня, и я оживляю ее. Именно так возникает притягательность Фотографии, которая дает ей право существовать – одушевление. Само фото ни в коей мере не одушевлено, просто оно одушевляет меня и в этом и заключается притягательность той или иной Фотографии. 31 июля 1981 г московский инженер Лев Левинсон, тогда еще Лев Тиняков, «поймал» затмение. Снимок (в соавторстве с Александром Миловидовым) потребовал долгой подготовки и технических ухищрений. Кнопка была нажата за две секунды до того, как тень Луны полностью закрыла Солнце. Десятилетия спустя этот уникальный снимок помог незнакомой мечтательнице в Америке обрести давно потерянный образ.
Маленькая девочка через закопченное стеклышко увидела чудо. Черный кружок, запомнилось ей, перекрыл Солнце, оставив «растрепанные патлы золотой короны». Сохранилось ощущение страха: «Собаки перестали лаять и забились в будки», пишет журналистка Александра Свиридова. Достоверны ли смутные впечатления? Девочка, ставшая взрослой, «сто раз закрывала глаза, пытаясь вспомнить, как это выглядело, и описать словами». Искала ответ у Бунина в «Солнечном ударе» и в фильме «Полное затмение» Агнешки Холланд, но там речь шла о помрачении души. Мечта ее сбылась, когда нашла в Интернете «Портрет затмения» Льва Левинсона.
Первое страшное затмение в своей жизни трехлетний Лева не успел осознать. Внезапно исчез папа. Лет двадцать спустя в мрачном учреждении Леве показали «дело отца», расстрелянного зимой 1938 и «реабилитированного в связи с отсутствием состава преступления». Непроглядная тьма открылась ему в полной мере. Стиснув зубы, работать – выбора не было. «Дважды инженер» – выпускник строительного и энергетического институтов, ученый-сейсмоиспытатель, он стал участником проектов (под патронажем МАГАТЭ) по защите Атомных станций от возможных землетрясений.
В Израиль Лев репатриировался (1990) профессионалом высокого класса и сразу же вернул себе фамилию своего отца – Левинсон. Но через годы, как отдаленное эхо сейсмических экспериментов на взрывных работах, его снова настигла тень: катастрофическая глухота. Аппараты типа «за ухо и в ухо» в его случае оказались бессильны.
Другой мог бы впасть в отчаяние, но Лев Левинсон не из тех, кто не способен выйти на свет в конце туннеля. Верными остались глаза и жаждавшая красоты душа. Талант и волю он развернул в новую для себя область: два ремесла, которыми владел отменно – фотографию и компьютер – соединил в одно.
В его иерусалимских работах меня поразили удивительные лица людей, углубленных в себя. То, что на фотографию как бы просится, то, что снято как будто исподтишка и в то же время похоже на старинные литографии.
Однако, не все снимки укладываются в "хрестоматийное" понимание Иерусалима. Меня потрясла фотография, посвященная теме Катастрофы – оказывается, художник соединил в ней элементы нескольких памятников и, пользуясь своей излюбленной техникой, в центре картины «зажег» факелы рук – фото-картина удивительной силы и экспрессии…
Вот что говорит об этом сам Лев Левинсон: «Дело в том, что мне всё время не давала покоя мысль: как средствами фотографии передать ощущение человека у каменных стен града Давидова. В свое время на меня сильное впечатление произвела книга Харольда Вудхеда «Творческие методы печати в фотографии», и я стал экспериментировать с компьютерной обработкой снимков, благо с компьютером и с методами цифровой обработки снимков я был хорошо знаком. В результате появились и фото-сопереживания о Холокосте, и графические зарисовки об Иерусалиме. Мне кажется, что мне это удалось, тому подтверждение, прошедшие в 2010-2012 гг. в Иерусалиме, Маале-Адумим и Ариэле моих персональных фотовыставок «Иерусалимские зарисовки – The Jerusalem Sketches» и многочисленные положительные отзывы на экспонированные на них работы в ивритской и русскоязычной прессе Израиля:
-«…это уже некий другой вид искусства, может быть еще не названный…»
-«Выставка работ Льва Левинсона производит неизгладимое впечатление работами в оригинальном исполнении. Автор видит Иерусалим живым, светлым и, в то же время монументальным могучим и сугубо еврейским, нашим городом»
-«Очень нравятся зарисовки Иерусалимских улиц – сделано, будто акварели художника. И вместе с тем точно передана перспектива, что у художника не получается, а часто им искажается намеренно. Ваша версия впечатляет».
- Как вы пришли в фотографию?
- Наверное, как у большинства мальчишек вначале было просто желание зафиксировать моменты и смотреть, как постепенно из ничего вырисовывается изображение. До 1990 занимался в основном прикладной фотографией, совмещая ее со своей производственной и научной деятельностью. В этот период мои работы публиковались в различных научно-технических журналах и в специальных ведомственных изданиях. Автор сценария и один из операторов научно-технического фильма «Сейсмоиспытательный комплекс», выполненный по заказу МАГАТЭ на студии документальных фильмов – 1985 г.
– Что означает для Вас фотография?
Для меня фотография это окно в МИР. Бог дает человеку 6 чувств. Со слухом у меня проблемы с детства. Для меня важно было найти компенсацию этой потери.
Фотография это строки из не услышанных песен, из не состоявшихся разговоров, не обсужденные книги.
Фотография до бесконечности повторяет то, что никогда не может повториться.
Фотография сводит совокупность, в которой я испытываю нужду к тому, что я вижу.
Фотография подарила мне возможность соприкосновения с большим количеством замечательных людей.
Среди них и государственные деятели, люди науки и искусства, барды и просто хорошие люди. Некоторые прошли и не оставили заметного следа, а с некоторыми я подружился.
Заметный след оставили два замечательных человека – это Ю.П. Любимов и А.Е. Бовин. С тем и другим я встречался и фотографировал их многократно.
Любимов весь в динамике. Его мимика ни на секунду не замирает. Вот он дает урок мастер-класса. Остановится на одной фотографии, чтобы показать суть мастера нет возможности. Я объединил три мгновения…
Об Александре Евгеньевиче Бовине говорить нечего. Его все знают и по его блестящим статьям и по его деяниям на различных этапах. Я познакомился с ним уже поздно, когда он был уже тяжело болен. Но и тогда его умный, проницательный взгляд и его искрометные реплики заставляли забывать о его возрасте. Это одна из его последних фотографий. Скоро его не стало…
Поворотным пунктом в занятии фотографией, как уже было отмечено выше, стало прочтение двух книг. М.С. Наппельбаум: «От ремесла к искусству» и Г. Вудхед: «Творческие методы печати в фотографии».
Наппельбаум научил обращать внимание на ПОСТАНОВКУ и на то, что высшей точкой фотографии должна быть ее похожесть на карандашный рисунок, «допуская тонкие нюансы переходов от белого к черному, прозрачность в глубоких тенях». Вудхед же показал, что сделать снимок – это малая часть работы. Далее процесс для проявления собственной индивидуальности – безграничен. Просто технически что-то реализовать (более 30 лет назад) было не просто. Иногда это занимало дни, а порою и недели и месяцы. Многие идеи, предложенные Вудхедом, нашли свое отражение в «Photoshop» и других графических программах и сегодня стали более доступны. Однако, обязательным условием использования любой графической программы – ПЕРВИЧНОЙ должна быть ИДЕЯ того, что в результате должно быть получено.
«Революция в фотографии состоит в том, чтобы снятый факт, благодаря качеству "как снято", действовал настолько сильно и неожиданно всей своей специфичной для фотографии ценностью, что можно было бы не только конкурировать с живописью, а показывать всякому новый совершенный способ раскрывать мир в науке и быту современного человечества» – Александр Родченко
В плане техническом фотография находится на пересечении двух качественно различных процессов: первый из них – связан с воздействием света на некоторые вещества (устройства); второй – образование изображения с помощью оптического (электронного) устройства. Образ вот-вот должен родиться: кто появится на свет? В общем, я бы хотел, чтобы внешний вид моего объекта совпадал бы с его «Я» и моим представлением о его «Я»
Самое интересное возникает на стыке фотографических понятий, на первый взгляд не всегда совместимых между собой, для этого активно используется метод монтажа. Монтаж – это не самоцель. Монтаж и творческая обработка снимка – это просто метод выражения, суть которого нарушить привычные фотографические связи с тем, чтобы создать новые визуальные структуры, которые более всего подходит образу мышления фотографа и его философии. – Вильгельм Михайловский – фотограф «ЭКСЕЛЕНЦ».
Меня волнует, на каком основании выбирается один объект, одно мгновение, а не другое. Фотографии отражают своего рода мою внутреннюю нестабильность. Фото, по моему наблюдению, может быть предметом трех действий. Operator – это сам Фотограф. Spectator – это все мы, кто просматривает фотографии. А тот кого или что фотографируют – я бы назвал фотографическим Spectrum’ом – это нечто, содержащиеся в любой фотографии.
Фотография, подобно языку является «средой», в которой возникают произведения искусства, а также многое другое. Я не исключаю возникновения «Общества защиты фотографий», которое будет реставрировать фото-референты, где единственным средством ретуши была человеческая рука. А через какое-то время будет создано «Общество защиты компьютерной фотографии» от какого-то нового, неведомого нам декодирующего монстра.
Это одна из моих удач. Борису Эйфману в своей интерпретации «Дон-Кихота» удалось дойти до самой сути неугомонного сердца великого идальго, в его поисках пути, в его сердечной смуте, в беззаконьях, в грехах, бегах, погонях, что я и хотел передать этим снимком.
***
Заслуга мастера фото-графики весной 2009 была отмечена золотой медалью и дипломом ежегодных премий «Олива Иерусалима», в номинации «Линия и цвет». В полученном дипломе говорится, что медаль и диплом присуждены за вклад, который внес г-н Лев Левинсон в развитии фото-графики.
Этой же весной 2009 произошло еще одно, знаменательное, для Льва Левинсона событие. После двух непростых операций израильская медицина совершила чудо и вернула Льву Левинсону слух.
Вообще интересный вопрос мне часто задают: кому принадлежит Фотография? Тому, кого сфотографировали? Фотографу? Что такое пейзаж как не то, что позаимствовано у собственника земельного участка? Фотография субъект в объект. Фотопортрет представляет собой закрытое силовое поле. На нем пересекаются и деформируют друг друга разные виды воображаемого. Фотография (та которая соответствует моей интенции) представляет довольно быстротечное мгновение. Вопрос философский…
Сегодня можно сказать совершенно определенно – фото-картины Льва Левинсона принадлежат и нам. Он дарит нам свое восприятие мира, Иерусалима, людей в этом удивительном городе и, конечно же – самого себя.
«Это моя страна, это мой народ – признается он в своей автобиографической справке, - и я – часть всего этого».
