Содержание
Разговор
Встреча
Только один день
Разговор
Мальчик закрыл дверь и побежал вниз по лестнице. Можно было не спешить: до первого урока оставалось почти полчаса, а он доходил до школы за двадцать минут. Но сегодня был последний день перед каникулами, и ноги сами несли вперёд. Он слетел с третьего этажа, пересёк двор и зашагал по улице. Утро было свежее, весёлое. Радость так и рвалась наружу. Глядя вокруг, хотелось петь. Или хотя бы идти вприпрыжку.
Впереди ещё кто-то шёл, медленно и грузно. Лишь поравнявшись, мальчик сообразил, что это сосед из квартиры напротив. Он поздоровался и чуть ускорил шаг, надеясь проскочить вперёд.
– Доброе утро, – неожиданно заговорил тот. – В школу опаздываешь?
– Нет, успеваю, – пришлось идти медленней, в такт походке взрослого. – Будет мало уроков. Завтра каникулы.
– Это же не настоящие каникулы. Так, перекус на неделю. Любишь учиться?
– Люблю... И уроки, и перемены. А больше всего – каникулы.
– Ты в каком классе? В шестом?
– В пятом. Летом в шестой перейду
– Всё равно, полдороги уже прошёл. Осталось всего ничего. Пять годиков прошмыгнут – и не заметишь.
– Как это: пять лет не замечу? Это же ужас как много времени.
– Ничего ужасного. По-твоему, год – это много?
– Конечно. И месяц – много. А за год столько всего бывает…
– Зачем всё помнить? Мало ли всяких глупостей... Ну, давай прощаться. Вон твоя школа.
– Так я побежал?
– Беги. Учись, как следует. Может, пригодится, - взрослый едва сдерживал улыбку. Повернув налево, к заводу, на мгновение оглянулся: мальчишка уже зашёл в школьный двор. Он с усилием вернулся к своим пятидесяти трём, одышке и болячкам. Привычная дорога на работу показалась дорогой в никуда. Или так оно и есть? Просто думать «о всяких глупостях» некогда. Да и незачем. Жизнь и так пройдёт. Пробежит.
Соседи продолжали жить на одной лестничной площадке. Младший вырос, отучился, начал работать. Старший совсем состарился – и умер. Больше они не беседовали. Не хватило времени.
Январь 2012
Встреча
– Алина Аркадьевна, за что единица?
– Честно заработал, Петенька. Синус с косинусом перепутал? Перепутал. Когда я новый материал объясняла, ворон за окнами считал? Считал. Так что до двойки недотянул. Там в дневнике всё написано, можешь почитать. Пусть мать приходит. Так и передай: жду не дождусь. Всё, свободен.
Ученик вышел, грустный и подавленный. Конечно, он привык к выволочкам. Но математичка так с ним ещё не разговаривала. Самая молодая училка в школе. Было обидно: никаких ворон он не считал. Просто смотрел на неё. Смотрел, а не слушал.
Алина была недовольна собой. Вдруг захотелось курить. Странно: она бросила ещё на последнем курсе, почти два года назад. Ну вот, наехала на мальчика. Туповат, конечно, но ведь можно было иначе объяснить. Ласковей. А всё потому, что дурацкий токсикоз замучил. Уже восьмая неделя, нужно немедленно что-то решать.
«Что-то» означало аборт. Сегодня утром, перед уроками, опять встретила Олега: их классы были рядом. «Алинка, когда увидимся? – быстро спросил он. – Соскучился, честное слово». Она молча прошла мимо. Папаша. Спать с ним было, пожалуй, приятно. Но рожать от этого племенного бугая? К тому же перед их первой встречей, которую девушка про себя именовала «случкой», он зачем-то уточнил, что она ему «дико нравится как дополнение к семейной жизни». «Вот сучок», – Алину передёрнуло. Впрочем, в постели примерный семьянин оказался «на уровне» – и его болтовню захотелось забыть. Встречи продолжались. И всего-то один раз она не взяла с собой пилюли. Когда Олежек на большой перемене сказал, что сегодня квартира друга свободна, машинально кивнула. Понадеялась, что пронесёт, кретинка. Вот и получила.
Положение было однозначно-безвыходное. И всё равно казалось, что этого незадачливого человечка, затесавшегося внутрь, можно как-то спасти. До позавчерашнего разговора с матерью.
– На меня не надейся, – мама говорила почти враждебно.
– Ты что, не хочешь внука?
– Ещё как хочу! Но не байстрюка. Вот телефон хорошего врача. Позвони и договорись.
Она послушно взяла бумажку. Потом, проверяя тетрадки, всё время повторяла про себя обычный, ничем не примечательный номер. Как приговор.
На следующее утро позвонила. Врач был немногословен:
«Да, я в курсе. Какой срок?» Она ответила. «Так тянуть нечего. Вы окончательно решили?» Алина промямлила что-то утвердительное. «Приезжайте завтра днём. Спросите меня». Оставалось только положить трубку.
Она ехала в троллейбусе и старалась не думать. Так проще. Уставиться в окно – и не видеть ничего, кроме своего дрожащего отражения. «Привет! Ты что, не узнаёшь меня?» Алина не сразу поняла, что к ней обращаются. «Ой, Рома, извини. Просто задумалась». Они пару раз встречались у её школьной подруги. Роман, как и Рита, был пианистом. Алина даже где-то читала о нём, как о подающем надежды. Впрочем, музыка – при отсутствии музыкального слуха – её никогда не интересовала.
– Как дела, Алинка? – почему-то показалось, что вопрос был не только данью вежливости.
– Да ничего, живу себе. А ты?
– Женился вот. Третья неделя пошла.
– Да, Ритка говорила. Жена музыкантша?
– Что ты? Нет, конечно. У кого-то в семье должна быть серьёзная профессия.
– Неужели учительница?
– Ну, не настолько серьёзная, – Роман засмеялся. – Клара строитель.
– И какие успехи в семейном строительстве? – Алина поймала себя на том, что настроение изменилось: даже пошутить захотелось.
– Сплошной медовый месяц: дуэт для скрипки и альта. Есть такое классное стихотворение. Бывай, Алинка. Ритуле привет, – он махнул рукой и вышел.
«А моя остановка – через одну», – Алина провожала Рому глазами, пока его лёгкая, вёрткая фигура не скрылась за углом. Троллейбус тронулся, быстро набирая скорость. «От него бы я родила, – подумалось почему-то. – Что бы там мама ни говорила. Ладно, проехали».
Январь 2012
Только один день
Эстакада казалась бесконечной. Как будто её длина увеличивалась с каждым порывом ветра, продувавшим идущих по ней людей насквозь. Утром этот десятиминутный переход заряжал энергией, а вечером, после изнурительной смены, забирал все силы. Ещё один, последний поворот. За проходной тот же тридцатиградусный мороз, но хоть без ветра. По винтовой лестнице они взобрались на третий этаж, открыли дверь вычислительного центра – и наконец-то оказались в тепле.
Система работала круглосуточно. Из окон был отлично виден стальной поток, разделяющийся на несколько ручейков. Каждый ручей несколько раз в минуту разрезался на аккуратные слитки. Красиво, чёрт возьми! Прямо Япония посреди грязного среднесибирского города. Или, на худой конец, Европа, откуда они прилетели почти месяц назад – и куда завтра возвращаются. Если не будет никаких ЧП, вроде небольшой аварии, которая неделю назад стоила цеху нескольких тонн стали, а им – бессонной ночи. В результате выяснилось, что система защиты была отключена: оператор дважды подряд нажал не ту кнопку. Он был трезв: просто перепутал. Теперь, после введения драконовских мер предосторожности, отключить систему можно было, только вырубив в цеху напряжение. Впрочем, на этот случай имелся генератор. «На моих ребят не надейтесь, – повторял мастер почти на каждой утренней планёрке, – они же не ангелы». Хотя пьяных в цеху они не видели. Ни разу.
Программистов было четверо, и трудились они двумя связками: мужик с мужиком, баба с бабой. Как шутил Илья, чтоб не было ни матриархата, ни патриархата. Хотя и с Ирой, и с Галочкой он работал больше десяти лет – и понимал их с полуслова, а чаще без слов. Семён присоединился позже, всего-то три года назад, когда их отделы слили в один.
Вскоре пришёл мастер. «Ну, ребята, молодцы, – он был доволен, что бывало редко. – Ночью проблем не было. Сегодня отпущу вас пораньше, отдохнёте перед самолётом».
Они разошлись по своим местам и занялись спокойной, рутинной проверкой работающей системы. Никуда не надо было спешить, никто не стоял над душой – они от этого сонного ритма почти отвыкли.
До обеда оставалось всего несколько минут, когда мастер появился вновь. Он пришёл с Костей – заводским программистом, который должен был вести систему после их отъезда. И выглядел как обычно – озабоченным. «Отвлекитесь на минутку», – в голосе была предупредительная интонация, не сулившая ничего хорошего. Когда вся четвёрка стояла рядом, он сообщил, что при подготовке к новой плавке – с особой, редко используемой маркой стали – их тестовая система дала сбой: температура осталась выше максимально допустимой. Плавка ожидалась через неделю, поэтому кто-то должен сдать билет и остаться. Либо попытаться всё наладить сегодня. Все смотрели на Семёна: за систему охлаждения отвечал он. А Семён, не скрывая удивления, уставился на Костю: тот ещё на прошлой неделе должен был сделать все тесты. «Костя в твоём распоряжении, Семён. Он сожалеет, что отложил проверку на сегодня». «Сергей Николаевич, я сразу приступлю, – Семён выглядел пришибленным. – Костя, через полчаса будь здесь. Без опозданий». «Будет, как штык. Приятного аппетита!» – мастер вышел из зала. Костя чуть замешкался – и побежал за ним.
«Сеня, может, кому-то из нас тоже стоит задержаться?» – Ира никогда не разделяла проблемы на «свои» и «чужие». «Спасибо, Ириша, – Семён уже успокоился. – Если что, сразу дам знать. Пошли: жрать хочется».
В столовой было привычное, достаточно разнообразное меню: кормили здесь вкусно. Завод в последние годы зарабатывал, продавая сталь и чугун, немалые денежки – и мог позволить себе многое помимо нескольких мясных блюд на обед. Семён ел в меру прожаренный шницель и думал, что заходить в столовую ещё хотя бы раз нет ни малейшего желания. «Сеня, ты не расстраивайся так, – Илья тоже чувствовал себя не в своей тарелке. – Костик, конечно, козёл: так подставить в последний момент. Ну, так придётся ещё несколько дней поторчать здесь. Инне я сразу позвоню, когда прилетим». «И скажешь, что её муж шлимазл*, который поленился проверить одного сибирского валенка? Так, что ли?» – Семен уже улыбался. Разговаривать с Ильёй вне работы и оставаться серьёзным было трудно. – «Ну, примерно. Без шлимазла, конечно. Сама добавит, если захочет».
Когда они вернулись, Костя уже ждал: видимо, мастер ещё раз намылил ему шею. Они спустились на второй этаж и оказались в Костиной каморке. После просторного вычислительного центра она выглядела особенно тесной. Хотя для одного места вполне хватало. Семён пристроился на узком стуле, стоявшем в углу. «Тесты у тебя где? Давай сюда!» Костя достал из ящика свёрнутую в трубку распечатку, которую Семён тут же начал изучать. Сомнений не было: ошибка, явная ошибка – он уже догадывался, где она может сидеть.
– А остальные тесты? Их же пять…
– Да я думал, что продолжать нет смысла.
– Сделаешь сейчас же. Двух часов хватит?
– Вряд ли…
– Так ты постарайся… Чтоб нам всю ночь в цеху не торчать. Который час? Без четверти два. В четыре я у тебя. Или нет: всё принесёшь мне. Как раз у тебя будут лишние десять минут, чтоб к печаталке прогуляться.
Костя кивнул, а Семён побежал к себе.
– Ну что, Сенечка? – первой вопрос задала Галя.
– Больной скорее мёртв, чем жив.
– Что советует медицина? – подключилась Ира.
– Непрямой массаж кода.
Они посмеялись.
– Этот охламон хоть все тесты сделал? – Ира привыкла сразу брать быка за рога.
– Нет, конечно. Я его уже запряг. Через два часа в клювике принесёт.
– Правильно. Уже что-то наклёвывается?
– Вроде да. Сейчас проверю подозрительные места.
– Сеня, когда что-то найдёшь, пройди по цепочке вверх. Для всех вариантов.
– Да, Ира, ты права. Как всегда.
«Ирка – гений, – говорил Илья. – С такой головой могла бы отделом руководить. Не будь дурой». Ирина «глупость» была в том, что она ни в какую не желала «выбиваться» в начальство. Предпочитала командовать своей семьёй: в 43 уже была бабушкой.
Вот и сейчас в двух предложениях была описана вся прелесть его ситуации: нужно перелопатить хороший кусок программы в нескольких направлениях. И на всё – восемь часов. Или отложить возвращение домой.
Семён вновь прочитал Костину распечатку. Медленно и внимательно. Ещё одно место выглядело подозрительно, сгоряча он не обратил внимания. Оба участка пересекались только в одной функции. Неужели проблема в ней?
Он вошёл в систему. Функция выглядела безукоризненно. Пошёл «по цепочке вверх». «Второй этаж» тоже не вызывал подозрений. Поднялся ещё выше. Здесь уже шли сами формулы. Он весь ушёл в эти сухие, короткие строки, плыл по ним, как рыба по быстрой реке. И тут его вытолкнуло на берег, он затылком почувствовал удар и острую нехватку воздуха. Что это? Семён уже минуту смотрел на одну и ту же строку. Конечно: этот коэффициент мог вычисляться неверно для экспериментальных марок стали. Глаза сами побежали вперёд. Та же ошибка встречалась ещё дважды. Начал исправлять – и остановился. «Прежде, чем что-либо писать, лучше выйти в туалет, – говорил в таких случаях Илья. – Процесс помогает сосредоточиться». Выходить не стал, а недостающую функцию написал минут за десять. Вскоре программа была готова. Где же Костя? Он схватил телефон. На десятом, что ли, гудке услышал: «Был сбой, сейчас только напечаталось. Уже бегу». «Заливает, мать его», – Семён положил трубку.
«Вот результаты», – Костя улыбался, был опять доволен собой и жизнью. Естественно, ему же не грозит торчать лишние дни в чужом городе. Так, посмотрим. Для трёх тестов всё было именно так, как он предполагал. Только последний результат выглядел странно. Семён посмотрел на входные данные. Что за бред?
– Костя, какая здесь марка стали?
– Ох ты, ёксель-моксель, – Костя даже покраснел, – прости, Сеня, забыл изменить. Я сейчас переделаю. Пять минут.
– Нет смысла. Сделаем для новой версии.
– Да это же часа два для каждого теста. Как минимум. Умножь на пять.
– А нас двое. Шести часов должно хватить. Иди, я тебя сейчас догоню.
Илья и девочки уже собрались уходить.
– Сеня, какие новости? Летим вместе? Или тебе тут нравится?
– Вместе, Илюша. Если я вам до сих пор не надоел.
– А мы потерпим. Ты только приходи поскорее, – казалось, Ира покидает рабочее место с сожалением: будто месячной вахты не было.
– Слушаюсь, товарищ генерал, – Семён говорил уже на ходу. – Пока.
Костя был не один: на стуле в углу сидел мастер. Семён остановился в дверях: для троих места никак не хватало. «Ну, билет сдал? Или всё никак не решишься?» «Решился, Сергей Николаевич. Лечу завтра. Со всеми». «Ты шутишь? Костя сказал мне о новой версии. Так её же проверить надо». «Вот мы сейчас этим и займёмся. Если хоть один тест свалится, остаюсь». «Не возражаю. Сколько времени тебе надо? Я же ночевать в цеху не собираюсь». «А мы переночуем. Каждому по три стула: чем не кровать?» Мастер засмеялся: «Ну, что ж, мне твой оптимизм нравится. Трудитесь». Он вышел, и Семён тут же занял освободившийся стульчик. «Делаем так: нечётные тесты – ты, чётные – я. И проверяем друг друга на каждом шаге. Поехали».
К десяти часам четыре теста были пройдены. Подготовку последнего разделили примерно пополам. Работы оставалось на несколько минут, когда в цеху погас свет. Семён успел сохранить свой кусок на диске. А Костя потерял всё, что внёс за последний час. «Твою мать, – орал он по телефону, – везёт, как утопленнику». Семён промолчал. Как только заработал генератор, добили и последнюю проверку. Больше неожиданностей не было.
Они почти бегом шли по эстакаде. Ночью мороз ещё усилился, было, наверное, под сорок.
– А ты молодец, Сенька. Дал копоти, – Костя был серьёзен и даже грустен.
– Домой захочешь – дашь. В автобусе поговорим, Костя. На этом ветрюгане не тянет.
Вокруг была кромешная темень, фонари не работали. «Ну и славно», – подумал Семён. Он вспомнил, как пару дней назад утром на этом же месте повернулся спиной, пережидая зверский порыв ветра – и увидел четыре трубы, стоящие примерно на одинаковом расстоянии друг от друга. «Дети разных заводов» активно выбрасывали в воздух густой разноцветный дым. Захотелось нацепить респиратор, которого не было. Или просто не дышать. Он тогда сплюнул – и зашагал быстрее.
До остановки оставалось метров двенадцать: нужно было только перейти дорогу, освещённую первым горящим фонарём. Внезапно из-за угла вылетел ярко-красный фургон и, не снижая скорости, понёсся прямо на них. Они отскочили в сторону. Семён успел разглядеть лицо водителя: тот смотрел прямо перед собой, не реагируя ни на что вокруг. Похоже, он их просто не видел.
– Ах ты, падла, – Костя тряс кулаком вслед уже скрывшемуся автомобилю. – Чуть не наехал.
– Пьяный, что ли? – Семён почувствовал дрожь в пальцах. Что-то чудовищно-нелепое просвистело рядом.
– А как же... Давил бы таких тварей.
– Пока что они нас давят. Костя, ты женат? – Семён поймал себя на мысли, что они ещё ни разу не говорили. Только о работе.
– Естественно… Дочке год.
– А моей полтора.
– Так вот к кому ты спешишь. Понятно.
Подошёл автобус. Последний. Следующий был уже утром.
Январь – май 2012
