В небольшом городе нет того комфорта, который есть в мегаполисе. Здесь не найти японских пирожных моти или бабл-ти. На весь город один электрокар от известного производителя и с десяток от неизвестных. И зарядная станция одна. Ни одного центра современного искусства, картинг-клуба или электробуса. Даже трамвая нет, что странно, если подумать, ведь нет более провинциального транспорта, чем эти усатые, ржавобокие старички.
На окраинах городка встречаются высокие новостройки, но почти нет кафе. Если вы откроете мобильный сервис по доставке еды, то увидите всего четыре или пять предложений. Зато в эти районы ещё заходят лисы и косули, а на пустых автостоянках дети безбоязненно играют в бадминтон. В приложении по заказу такси три пункта — детский, эконом и комфорт, и едва ли у последнего вскоре появится плюс. Жители коттеджных посёлков знают, что быстрее и дешевле позвонить в таксопарк, набрав код города и шесть цифр: так машина приедет быстрее и за меньшие деньги. Можно сказать, что здесь свои плюсы.
Грузового такси тоже нет, вместо этого столбы пестрят объявлениями о найме газелей, суля невысокие цены. Не только столбы, ещё есть информационные доски у подъездов, бумажные визитки в почтовых ящиках и объявления в газетах. Для самых продвинутых существует известный сайт объявлений и два неизвестных, местечковых. На всех этих трёх интернет-платформах размещено непримечательное объявление с заголовком: «Малогабаритные грузоперевозки /Грузовое такси». По тексту далее понятны габариты автомобиля, в народе прозванного «каблучок» за характерную форму, и что водитель бесплатно поможет с загрузкой и выгрузкой. В способах связи есть возможность позвонить и написать на сайте. Владелец машины из объявления очень этим гордится.
Пользоваться смартфоном его научил племянник. Мужчина помнит его ещё свертком в роддоме. Впрочем, от щекастого малыша теперь остался только ярко-красный цвет этих самых щёк. Антон вырос пухлым, отдышливым, суетливым, и в свои почти тридцать лет уже сам был отцом. Совсем он не похож на своего бездетного, худощавого дядю, курящего дешёвые папиросы и улыбающегося в пшенично-седые усы. В их небольшой семье все называли его Митричем, даже племянник, так уж повелось.
Они просидели целый час над новым дядиным гаджетом. Антон за это время трижды объяснил последовательность действий, дважды вспотел и однажды даже повысил голос. Этого хватило, чтобы всё стало понятно.
Митрич часто приезжает на бесплатную стоянку возле торгового центра, паркует там свой фиат-каблучок и сидит в машине, изучая приложения на телефоне в ожидании заказов. Игра «Три в ряд» ему быстро надоела, и он переключился на судоку. Кроме седого мужчины в серой куртке и прозрачного набалдашника с розой на ручке коробки передач, в салоне всегда были пара пачек папирос, аккуратно сложенный носовой платок в кармане, три иконки и расчёска в бардачке. Мужчина долго носил её в переднем кармане рубашки, однако если нагнуться, то она могла выскользнуть, так что теперь он начал оставлять её в машине. Расчёской он, не торопясь и с чувством, расчёсывает пушистые, но редковатые волосы, а если никого нет рядом, то быстро проходит по кудрявым седым бакам и усам.
Каблучок скрывал волшебство. Не какое-то там надувательство или фокус, а настоящее бытовое волшебство. Он куда вместительнее, чем казался на первый взгляд: Митрич сам переделал внутреннее устройство, убрав часть обшивки и пола. Чтобы избавиться от маркого ворса и пластика, он ободрал всё до голого металла, загрунтовал, а сверху положил линолеум. Дёшево, крепко и легко моется. Эта магия вместительности работала, только если мужчина сам участвовал в загрузке. Без него это был обычный старый каблук. Да и это волшебство зачастую людям не требовалось: закинут свои коробки в машину и скажут, куда ехать.
Почему наша память устроена именно так? Вроде бы логичнее запоминать работу доходную и несложную. Вот был у него заказчик, вечно его вызывал, чтобы своё компьютерное кресло в ремонт возить. Сам бледный, с тонкими ручками, так что приходилось помогать ему эту рухлядь тащить. Видно, хозяин проводил в нём много времени, вот и требовали обслуживания всякие механизмы внутри. Работы чуть: кресло спусти, довези, деньги получи. Через несколько дней назад привези, подними, деньги получи. Но вместо этого запоминались заказы проблемные или обидные.
Другие кресла, например, не для молодых оболдуев, а обычные мешки, которые бросают в детских комнатах. Мужчина не ждал от них никакого подвоха, но каждый такой мешок — готовая бомба, начинённая шрапнелью из мусора самого поганого толка. Одно такое разорвалось в его автомобиле в дождливое майское утро, и только к середине лета ему удалось избавиться от последних премерзких белых шариков, попавших в каждую щёлочку и шероховатость кузова.
Выявление потенциальных «бомб» в вещах и складывание их наверх была вроде как работа заказчика: он-то чего, лишь безмолвный помощник. Но, как оказалось, люди абсолютно не умеют загружать свои же вещи. Лопнувшие вазы и разбитые люстры, сложенные в самый низ нерадивыми владельцами, — дело самое обычное, так что мужчине приходилось вмешиваться. Он спасал стекло и керамику, лампы и сервизы, научившись по весу и звуку различать, что таят глухие картонные коробки и непрозрачные пластиковые боксы.
Впрочем, случалось, что беду было не предотвратить и не предугадать. Возил он уже раз-другой сумрачную обширную тётку с её кошками в ветлечебницу. Кошек было изрядно, три раза вверх-вниз по лестнице сходить. И это вдвоём, у каждого по две переноски. Ну он, конечно, не дурак, под переноски подстилал. На третий раз, после прививок очередных или чего там котикам в клиниках делают, был учинён дерзкий побег. Кто выбрался первым установить не удалось, да и незачем, но пока доехали — половина переносок оказалась открыта, а намученные в клинике и укачанные в машине звери загадили и ободрали всё, что смогли. Тётка ругала свою стаю и совала ему мелкие купюры, тоже ощутимо пахнущие котами. Мужчина, чтобы отчистить машину, извёл две полные пачки соды, бутыль уксуса и весь изругался.
Однажды вызвал его паренёк, и тогда мужчина лишний раз порадовался, что место для пассажира в его каблучке остаётся только одно. Когда прибыл на точку, оказалось, что парней там с полдюжины, молодых, подвыпивших. Они запихнули в кузов две бухты кабеля, явно самостоятельно смотанного. Сверху ещё набросали каких-то железок, один прыгнул в кабину и назвал далёкий адрес на окраине, в районе железной дороги.
«Пункт приёма металлолома», — догадался мужчина.
Пожевав незажжённую папиросу, он без лишних сомнений отвёз пассажира вместе с его грузом к ближайшему опорному пункту полиции, где несли службу пара знакомых сотрудников.
Впрочем, паренёк оказался проворен: когда увидел, куда они приехали, выпрыгнул на малом ходу (жилая зона всё-таки), повредив локтем боковое стекло, и начал убегать по прямой. Хорошо, что ребята в погонах вышли глотнуть дымку, что было обычным их времяпрепровождением, и сразу засекли улепётывающего. Так что не убежал.
Весь груз забрали, а мужчине спустя три недели даже грамоту какую-то там выписали. По почте пришла. Чудные дела творятся иногда. Вот на что ему эта бумажка? Лучше бы вместо листочка А4 такого же размера сталинита ему выдали, боковушку починить. Ну ничего, ладно, на награду надеяться как-то мелочно, тут при своих бы остаться.
Однажды мужчину вызвали за город. Недалеко, буквально чуть-чуть от границы. В таких случаях он, понятное дело, сверху не брал.
Сложности не было никакой в этом заказе. Молодой парень захотел вывезти несколько громоздких вещей, которые не помещались в его автомобиль, стоявший тут же: бестолковый, заниженный, отечественный. В помощь своего друга позвал, они вместе холодильник погрузили, плиту да пару тумб. Дом явно был продан, вещи вывезены, участок запущен. Перед домом сидел лохматый овчар в будке. Худой и молчаливый, с тоскливыми глазами.
— Собаку куда, парни? Тоже грузить?
— Пффф, — заказчик, явно выделываясь перед своим товарищем, говорил протяжно и безразлично. — Куда его отсюда? Он всю жизнь в будке, оставлю новым владельцам, авось не выкинут.
Митрич затянулся, не глядя на парней.
— Скоро заедут новые-то?
— Через пару недель обещались, — через плечо кинул заказчик, направляясь к своей машине. — Покажу куда ехать, не отставай только, дядь, время — деньги.
Мужчина затянулся ещё раз. Спрашивать, будет ли парень приезжать кормить собаку, смысла не было, а попросту воздух сотрясать он не любил.
Доехав до пункта назначения и запарковавшись задними дверями прямо напротив подъезда, водитель наблюдал, как парни таскают своё добро. Споро, с прихахатываниями, наперегонки. Они явно праздновали, почти торжествовали, собирались пить, когда закончат. Мужчина размышлял неторопливо и основательно. Дом, откуда парни забрали вещи, старый. Явно ещё недавно за ним следили — видно по подстриженным деревьям.
Ещё затяжка. Парни неловко тянули на себя холодильник, сломали колёсико, когда выгружали, потащили так. Собака похудела тоже не так давно, миски пустые, даже воды нет, хотя под неё ещё ведро отдельно стоит.
Ещё затяжка. Долго не возвращаются, наверное, не знают, как холодильник в квартиру затянуть.
Дрова лежат под лестницей. Забыли про них все или не знали. Хотя тропинка там протоптана, и дверка есть, но малоприметная.
Мужчина вздохнул.
Парни вернулись, вытащили последние тумбочки. Заказчик протянул ему с явной неохотой сложенную узко бумажку.
— Спасибо, папаша.
Митрич взял бумажку, развернул её и решился.
— Там дров осталось немного, да и будка изрядная. Давай я себе их заберу, а это обратно держи.
Водитель вернул купюру и посмотрел в глаза парню, спокойно, без вызова.
— Ключ дай только, а я в почтовом ящике оставлю.
Парень захлопал короткими белёсыми ресницами.
Мужчина продолжал тянуть бумажку как рыбак, подводя к носу сома дохлую лягушку.
Если насчёт собаки напрямую просить, опять воздух придётся сотрясать. Башка у парня твёрдая, но на хитрость изрядная, видно не одно объявление прозвонил, прежде чем его нашёл, никто не берёт меньше за перевозки. Парень ухмыльнулся и забрал бумажку обратно.
— Ты там только забор не разбирай и крыльцо, проверю приеду.
Митрич спокойно стерпел тыкание и пренебрежительный тон. Твердоголовый сомик попался, поверил, что дрова нужны, да и последнее продать из уже чужого дома — лакомый кусок. Мужчина выдержал насмешливый, вроде как понимающий взгляд, кивнул безмолвно и уехал. По дороге к старому дому заглянул на рынок.
Зайдя во двор, он с пониманием выслушал пару минут лая собаки: как раз было время его рассмотреть. Чёрно-оранжевый, мохнатый, шея похудела так, что может вывернутся из ошейника. Животное встревоженное, измученное, голодное.
Митрич достал рубец и трахею, купленные на рынке, кинул собаке. Пёс перестал лаять и посмотрел на него молча, но мясо не взял. Слюна только закапала, несмотря на явное обезвоживание. Нужно было проявить терпение, и это он умел — с возрастом почти ко всем приходит. Присел на лавку, отвернулся, закурил. Спустя полминуты послышался треск горловых хрящиков.
Половина мяса лежала в машине, а в кармане большая бутылка воды. Он обернулся убедиться, что пёс съел всё подчистую. Встал и, не торопясь, пошёл мимо будки к ведру, вплотную к собачьей морде. Зверь молча подал задом. Владелец каблука налил воды, всю бутылку, не сминая и не закручивая её, чтобы избежать громких звуков, а потом подошёл посмотреть, как крепится цепь. Овчар молча ждал.
Нужна отвёртка на минус и всего-то. Митричу пришло в голову, что это так обидно — просидеть всю жизнь на цепи, когда от свободы отделяет всего лишь один ржавый винт, и тут он почувствовал, что пёс нюхает его коленку. Он просто спокойно стоял и ждал приличествующее время, а когда обнюхивание прекратилось, пошёл за инструментами.
Отвинтив крепёж, водитель положил его в карман, взялся за конец цепи и, не оборачиваясь на собаку, пошёл к каблучку. Через два шага почувствовал сопротивление, вздохнул и обернулся. Пёс стоял, чуть наклонив вперёд голову, упёршись лапами в землю. Смотрел исподлобья и дышал учащённо — волнуется. Попробовав потянуть цепь, мужчина получил предупредительное рычание. Настало время покурить и подумать.
Начало темнеть. При тщательном изучении выяснилось, что будка крепко сбита, держится на четырёх винтах, по одному на каждый угол. Вся нижняя доска была в грязи. И не только в грязи.
Работа оказалась непростая. Длинные гвозди загнуты изнутри, пришлось изрядно повозиться. Иногда пёс подходил и нюхал мужчину, тот замирал в такие моменты, чтобы не задеть локтем нежный собачий нос.
Пошёл снег. Тот, который не мешает работать и вообще никак не меняет поведение мужчин: они не спешат под крышу, не натягивают шапки, а сплёвывают и работают дальше, начиная от усердия немного больше парить головами. Хлопья снега одинаково садились на чуть плешивую макушку Митрича и на чёрно-рыжую собачью шкуру. Хоть зверь был больше не прикован к будке, он не отходил от неё, а лишь дёргал ухом на непривычные позвякивания цепи по земле.
Мужчине удалось оторвать доски по периметру будки, теперь в дело пойдёт ножовка, чтобы подпилить стойки. Взвизгивающие звуки, как шаманское пенье, будто бы призвали скорые сумерки, плавно спускавшиеся тёмной тканью.
В этих сумерках усилиями мужчины сдвинулась с места будка, в которой пёс просидел, может быть, всю свою жизнь. Зверь нервничал, издавал свистящие звуки, бегал вокруг. Пробежит два шага и сядет, потом ещё два и опять сядет. А мужчина всё тащил тяжеленную будку, шагая её углами в сторону своего каблучка.
«Хорошо, что размялся, пока доски отдирал да пилил, а то так и спину можно потянуть», — думал он, когда ставил будку одним краем в кузов. Со стороны казалось, что не войдёт, будто бы козырёк будки выше на пару сантиметров. И правда упёрся вначале, скрипнул, застрял. Митрич напрягся, ответив на этот скрип своим кряхтением, и пёсий дом поддался: то ли линолеум просел, то ли обшивка перестала цепляться. Встала будка как раз по длине в кузов, сантиметров десять до края осталось.
— Ну, дружище, теперь твой выход, — водитель, не торопясь, подкурил, разгибая спину, — вернее вход.
Пёс сидел на хвосте и немного свистел, перебирая лапами. Он сорвался и сбегал на место, где стояла будка, потом вернулся, гавкнул, сел обратно на зад.
— Ах, ну да, забыл же.
Мужчина обогнул свою машину, открыл дверцу пассажирского сидения, взял с резинового коврика под ногами пакет, с которого немного подкапывало, чертыхнулся. Вернувшись назад, он обнаружил овчара сидящим в своей будке: пёс настороженно блестел оттуда глазами.
— Молодец какой. Держи давай, награда тебе, значит, а не приманка.
Захлопывая двери, мужчина услышал треск из будки. Управились.
К своему небольшому дому с гаражом мужчина приехал уже совсем в темноте. Хорошо, что уличный фонарь светил почти напротив, чуть наискось.
Не торопясь открывать кузов, он сходил и предпринял все нужные меры: запер кошек в доме, захватил инструменты, накинул старый, немного драный ватник.
Перемещать тяжёлую будку на её временное место решил с помощью брёвен, на которые можно поставить тяжесть и катить, меняя деревяшки местами по мере продвижения. Псу, забившемуся было поглубже, пришлось неловко выпрыгнуть на землю — мужчина тянул из машины собачий дом аккуратно и постепенно, стараясь физически не контактировать с собакой.
Установил будку пока в углу двора. Нужно будет заняться ремонтом и утеплением собачьего жилища. И цепь ещё заменить, этой только ведро в колодец спускать, тяжёлая и ржавая.
— Ненадолго сгодится, братец, а потом получше всё тебе обстряпаю, — собака, оказавшаяся в новом месте, везде следовала за своим деревянным домиком, напоминая рака-отшельника, потому приколотить цепь не составило труда.
Митрич вернулся в дом, поставил чайник, достал из холодильника кошачью кашу.
— Не надо на меня так смотреть, просто не ходите к нему, мышкуйте где-то ещё, — в ожидании свистка он курил, стряхивая пепел в банку из-под кофе.
— Да и привыкли вы к громким звукам.
Коты блестели глазами, один чуть водил хвостом в сомнении.
Работа в грузоперевозках нравилась Митричу разнообразием. Каждый заказ был небольшим вызовом, даже приключением. Как всегда, в жизни приключения случаются разные: смешные, утомительные, трагические. Пару раз ему предлагали возить на постоянной основе стройматериалы или пересесть за руль рефрижератора, но он отказывал. Неинтересно было запускать в свою жизнь рутинную регулярность, хватит с него скуки, пусть и денег было бы больше. Да и куда эти деньги, солить, что ли? Ему много не нужно: каблучок его не ломался, слава богу, кошки покладисто ели сухой корм, кашу и добытые на рынке куриные головы. Вот овчар на балансе теперь, но он тоже не обременительный — говяжью обрезь принимал с благодарностью познавшего голод существа. Что зарабатывал, того не тратил, половину в жестянку из-под кофе складывал.
Со временем начал Митрич под сидениями возить всё, что может пригодиться для перевозок. Как-то вёз мешки с поросятами, конечно же развязался один, и подлые звери всё изгваздали, потом ещё ловить пришлось. Подсвинки юркие и на вес продавались, счёту особенно не знали, так что может один-другой и сбежал. С того момента верёвку припас.
Потом подряд за одну неделю пришлось иметь дело с двумя плачущими женщинами. Тоже не слишком завидная участь, но что поделать. Небольшие автомобили регулярно требовались для экстренной перевозки пожитков, и часто это было связано с крахом отношений. Мужчины в таких случаях перевозили своё имущество сами, а вот женщинам приходилось звонить ему. Тогда под сидениями обосновались чистый тонкий плед и упаковка бумажных носовых платков. Большая такая, как в кабинетах психологов.
Обычный и не самый интересный вид работы: перевозка бесконечных коробок с бумагами, особенно под конец кварталов, когда многочисленные документы становились ненужными, и их везли на склад или в архив.
Иногда его услугами пользовался знакомый букинист. Степенный мужчина в усах и со сметливым взглядом покупал книги целыми коллекциями, шкафами. Обычно после смерти стариков, которые упрямо хранили желтеющие тома. Денег с букиниста Митрич не брал, а тот позволял разбирать с ним новоприобретённые сокровища и забирать столько, сколько нужно. Мужчина любил полистать перед сном книгу, оставаясь стойким в этом вопросе, не переходя на электронный формат.
Гробы возил тоже. Обычный гроб в каблук входил с запасом, немного до дверцы оставалось. Если же по особому заказу изготовлен, длинней обычного, то можно было наискось поставить, чтобы непочтительно не задевать покойника в ящике дверями кузова. Спереди на сидение обычно садился сопровождающий, а автобус с приглашёнными двигался следом. Да и сопровождающий-то не особенно был нужен, мужчина знал хорошо дорогу к кладбищу. Катафалк, подумать страшно, стоил впятеро дороже. А покойнику — ему всё уже равно, главное, чтобы зарыли.
На парковке возле ТЦ он стоял тоже не просто так. Тут строительный магазин большой, так там доставка есть и своя, понятное дело, но дорогая и неспешная. А если быстро что-то нужно отвезти, то вот он здесь, пожалуйста. Консультанты все его телефончик знают, а он с каждого такого заказа им четверть отдавал. Дело-то плёвое: каблучок подогнал, мешков закинул и поехал, значит, отвёз. Работы на полчаса-час, так что всем выгодно. Хотя не сказать, что не пыльно. Часто его подряжали цемент возить или смесь какую, для таких случаев он полиэтилен большой держал. Если постелить на пол в каблучке, то ещё запахнуть сверху с лихвой остаётся. Мороки потом меньше с уборкой.
А недавно с управляющей магазина матрацев сговорился. Матрацы — это такие стервецы: тяжёлые, длинные, объёмные. В обычные легковушки не влезают, а к нему как-нибудь ничего, умять можно. Да и счастливые покупатели этих матрацев ждать доставки часто не хотят, им бы скорей его домой отвезти да развернуть. Такие заказы он любил. Чисто, легко, да и люди угрюмые редко встречаются, обычно молодые пары. Тоже четверть денег магазину.
Были и не слишком симпатичные заказчики. Одна организация, например, раз шесть уже переезжала. Всё тот же скарб из нескольких компьютеров, сейфа и коробок с бумагами. И сразу ведь видно, что жулики, неужели окружающим не понятно? И ему они всё хитро заплатить пытались, какой-то безнал предлагали, типа попозже, но больше, а он всё наличкой брал, не связывался.
После того, как в доме Митрича появился овчар, приладился он ходить гулять с ним поутру на пустырь. Недалеко от его дома такой имелся, хоть и небольшой, но с удобными тропинками и чёрными высокими остовами репейников. Просыпаясь, не чувствовал он последнее время желание завтракать, будто тело успокаивалось за ночь, замирало, деревенело. Зато после бодрой прогулки с собакой, с морозца особенно, сразу хотелось кофе и сладенького.
Мужчина грел на своей плитке на две конфорки себе чайник, а животным – кашу с обрезью. Запах стоял сомнительный, но в его доме это никого не смущало. Кошки заинтересованно мешались под ногами, но им на завтрак только корм положен. Ну и вкусности.
Какая бы ни была надёжная у него рабочая лошадь, но раз в год на сервис её вести было надо. Вот и в этот раз мужчина запустил руку в банку с деньгами и прихватил с собой томик «Наследника из Калькутты», зная, что на автосервисе полдня или день потеряешь. Такая книга в самый раз: протяжная, интересная, отвлекающая от окружающего. Ещё сунул в карман полпакета сушек, а кофе можно и в автомате взять. Бурда, конечно, но ему нравилась.
— Сергей, приветствую, — протянул руку Митрич, добравшись до автосервиса.
— Здравствуйте, — ответил молодой светловолосый сотрудник мастерской, в которой, как обычно, пахло машинным маслом и немного ароматизаторами для салона.
— Мне б диагностику, да колодки проверить. Скрипят немного.
— Сделаем.
На присевшего на лавочку и осторожно державшего в руках стаканчик с кофе Митрича внезапно налетел гневно сверкающий глазами незнакомец.
— Ты, тюлень, на повороте меня подрезал, когда в сервис заезжали. Доволен, что в очередь первым влез?
Водитель спокойно посмотрел на недовольного, приземистого мужичонку, ярящегося до капель пота на лысине.
— Нечего сказать? Ты ж поди на пенсии уже, а всё торопишься куда-то. Пропускал бы занятых людей, не убыло б от тебя.
— Не видел тебя, с главной сворачивал, так что подрезать не мог.
— Каблук твой синий?
— Мой.
— Ну дак и не отбрёхивайся тогда, я там тоже был.
Митрич решил разговор не продолжать и уткнулся в книжку. Сосед его ещё пару раз профыркал своё злобное «каблук» и унялся.
На следующее утро позвонил букинист и попросил прибыть в послеобеденный час. Митрич как раз утром дочитал «Наследника» и собрал для торговца книгами уже прочитанные тома. Куда их? Зачем хранить? А тому достаток.
Прибыв на место, знакомые чинно пожали руки и поднялись в квартиру. Водитель захватил бечеву, которой удобно перевязывать пачки книг.
Среди распахнутых окон, летали сквозняки, зеркала завешаны, мебели почти нет, ковров тоже, осталась только заставленная книжная этажерка и пара чемоданов, тоже с книгами. Захватив несколько табуреток, особенно не разговаривая, приятели принялись разбирать тома, покрытые пылью и пожелтевшие, не хранящие, на первый взгляд, никаких воспоминаний о прикосновениях читателей. Один чемодан определили под мусор, туда отправлялись календари, толстые журналы Бурда и прочий бумажный хлам. Второй чемодан с исправным замком удалось целиком наполнить энциклопедиями — товаром, хоть и устаревшим в сведениях, но, благодаря иллюстрациям, годившимся для туристов или детей.
Митрич раскрыл томик Жюль Верна и посмотрел на печать, где было сказано, что книга вручена за сбор макулатуры. Букинист покивал — такие печати добавляли ценности. Перед тем, как забрать книги, нужно просмотреть первые страницы в поисках автографов. На книжной этажерке среди книг обнаружился альбом с фотографиями, и хоть напарник и кивнул на мусорный чемодан, водитель принялся его листать.
Овалы фотографий с незнакомцами, чёрно-жёлтые групповые снимки… Всё такое же, как осталось от его родителей когда-то, глянцевые окошечки в прошлое. Между страниц лежала медаль почётного донора.
— А это неплохо, коробочку бы ещё найти, — букинист потёр рукавом медаль и положил в хороший чемодан.
Митрич нахмурился. Знак почётного донора в виде капли крови ему не понравился, навеял неприятные мысли. Он выбрал себе пару книг, в том числе нечитанные «Итальянские хроники» Стендаля, и принялся таскать стопки вниз. Даже книги не хранят память о владельцах. Да и фотографии тоже. Всё уходит прочь, летит золой вместе с ветром.
«Пенальти» — уникальное в своём роде место. Люди из соседних домов называют его «синий ямой» и «притоном», но это не так. Вернее, не совсем так. Кафе организовано с десяток лет назад группой футбольных фанатов для того, чтобы все могли собираться и смотреть футбольные матчи. Вообще все: соседи, знакомые, случайные прохожие. Собираться и не тратить при этом деньги. Весь алкоголь и еду разрешено приносить с собой. Кроме пива. На пиве и держалась местная экономика, ведь все знали, что хоть одну кружечку заказать нужно всенепременно, эдакая плата за вход и уют. А в остальном ешь своё, пей своё, развлекайся кикером и бильярдом, кричи, пляши в своё удовольствие, ну и, конечно, самое главное — смотри футбол.
Осенним вечером занесло в этот бар троих друзей, ветеранов Афганистана. Встретились они с мирными целями, посидеть, выпить и поделиться новостями. Уже так не единожды встречались, и всегда завышенные цены на алкоголь в кабаках сдерживали друзей. Вот они и меняли заведения, стараясь найти какое-нибудь с акциями или счастливыми часами. Тяжела жизнь на гражданке, особенно когда у всех дети, требовательные жёны, родственники, кредиты. Занимался выбором нового места Андрюха. Младший из трёх по званию, он был немного на побегушках, хотя и ненавязчиво. Не водилось среди старослужащих дедовщины, просто так сложилось. Последнее время ветераны практиковали приносить своё и платить пробковый сбор. Выгоднее, как ни крути. Бара «Пенальти» в Интернете не было, и Андрюха нашёл его благодаря подсказке знакомого, который тоже был выпить не дурак и передал ему своё знание шёпотом, как шпионскую явку.
Так друзья и оказались здесь, захватив три бутылки крепкого, зная свою норму и ничего грандиозного не планируя. Взяв по кружке пива, они удивились его кислой мутности и дешевизне.
— Прям как раньше, когда во дворах выпивали. Помните?
— Конечно, такая же кислятина. — А мне нравилось. Нам тогда в новинку всё было.
— Принеси ещё, что ли, Толян, всё равно по цене тархуна.
— Сейчас. Мужчина с безмерной шириной плеч и внушительным животом поднялся и подошёл к барной стойке.
— Плесни нам ещё три кружечки.
— Хорошо. Настоек попробовать не желаете?
После этого вопроса бармена вечер начало лихорадить, бить в холодном поту и снова лихорадить. Настоек оказалось штук тридцать с разными вкусами. Они были обманчиво лёгкие, хотя в каждой таились нешуточные пятнадцать градусов. Мужчины придумали пить своё крепкое, а запивать сладенькими настойками, потягивая в перерывах между рюмашками кислое мутное пиво. Скоро в речи начались оговорки, смех стал громче, и охранник паба встревожился. Он, будучи человеком опытным, сразу углядел синие армейские буквы, вытатуированные на кистях рук, и уже прикидывал, кого бы залучить себе на помощь, если возникнут проблемы.
Примерно через три часа после предложения бармена попробовать настойки, совсем вечером, когда седоусый мужчина завёл свой каблук, собираясь домой, на его телефон поступил звонок. Он нахмурился, увидев, кто звонит, взял трубку.
— Слушаю.
Вечер выдался недобрым для паба «Пенальти». Охранник полтора часа назад, вызвав себе подкрепление в виде знакомого-сослуживца, попробовал угомонить разошедшихся друзей. Выяснилось, что два трезвых и опытных срочника российской армии сильно уступают в подготовке ветеранам войны, которая закончилась тридцать лет назад. Оба получили по шее и отступили. Вокруг друзей образовалось пустое пространство. Четверо подпивших футбольных фанатов попробовали было вмешаться, за что и поплатились, особенно один, чей нос сломался от удара лицом по столу. На испачканную поверхность друзья накидали салфеток и продолжили выпивать. Волновался только Андрюха, двух других понесло, и они не обращали никакого внимания на полосу отчуждённости между ними и остальными посетителями. Бармен, чувствуя свою вину, улучил момент и шепнул Андрюхе, что полицию не вызвали ещё только оттого, что это плохо сказывается на заведении, и чтобы он уводил своих друзей. Тот ради приличия рявкнул, но задумался крепко и принял спустя несколько минут на удивление трезвое решение.
— А он, ты понимаешь?
— Понимаю. Ну а ты? — А я ему в морду.
— Молодец!
— А то.
Содержательный диалог бы прерван появлением Митрича.
Толян и Колян подняли покрасневшие от выпивки глаза. Короткие стрижки не могли скрыть складок на затылке, а пивные кружки терялись в ладонях. Лишний вес, помноженный на спортивную и военную крепость, превратил их с годами в огромных, отдышливых и быкообразных мужиков, тех самых обладателей одежды с бесконечными Х перед L в размерах. Никто в баре после охранника и четвёрки смельчаков больше не рисковал попадаться им на глаза. А сейчас перед их столом, выделенным безлюдьем зала, стоял субтильный немолодой мужчина в серых брюках и усах. Весил он примерно вдвое меньше каждого из друзей.
— Встать! Смирно.
Отрывистый командирский голос не изменился с годами. В остекленевших глазах двух друзей что-то промелькнуло, и они встали навытяжку. Позади Митрича Андрюха, позвонивший и встретивший его, вытянулся тоже.
Посетители бара снимали на телефоны: охранник подумал было отобрать, но потом достал свой тоже — очень уж было приметным зрелище. Чудеса иногда случаются и в таких местах, как «Пенальти».
— За мной.
Водитель каблучка вышел первым и вывел всех троих из паба. Не в ногу, но без малейшего сопротивления.
Обычно ветеран не возил людей в грузовом отсеке каблука, но иногда приходилось делать исключения. И плед пригодился, который лежал под сидением. Бойцов в пути сморило, даже Андрюха, посаженный спереди и показывающий, куда ехать, сомлел. Но тащить никого не пришлось: слыша голос бывшего своего командира, мужчины делали, что он велел. Так же, как и тридцать лет назад, на излёте страшной в своей протяжённости и жестокости войны.
Вернувшись домой позже обычного, мужчина первым делом накормил котов и прошёлся с собакой. Выдал овчару его кашу, потрепал по голове и пошёл пить крепкий чай из жестяной кружки. Завтра опять за руль, даже заказ уже есть — диван перевезти нужно. Он торопился спать, зная, что после напоминаний о прошлом скорее всего проснётся ночью с надсаженным горлом. Хорошо, что коты приходят на неконтролируемый крик, эхо страшной войны посреди сонного забытья, и лежат теплым своим весом на груди, успокаивают. А если не поможет, можно и с собакой на пустырь пройтись. Нужно иногда старому овчару вылезать из будки, даже и в ночной час.
