(сравнительный межтекстовый анализ)
Действующие лица:
И.В. — Ирина Владимировна Калус, доктор филологических наук, профессор, главный редактор журнала «Парус».
А.Н. — Алексей Николаевич Котов. Писатель.
И.В. — Уважаемый Алексей Николаевич, я пригласила Вас побеседовать на нашу палубу... Как бы выразиться помягче… Вы только на меня не обижайтесь, хорошо?
А.Н. — Ирина Владимировна, Вы (улыбается) очень интеллигентный и добрый человек. Эмпатия — ваше второе «я». Не могу даже представить себе, чем Вы можете меня обидеть.
И.В. — Да?.. Ну, что ж, тогда начнем… Понимаете, для решения одного важного филологического вопроса мне нужен дикарь…
А.Н. — (перестает улыбаться) Кто-кто?!..
И.В. — То есть, варвар… Вандал.
А.Н. — И Вы…
И.В. — …И я пригласила Вас именно по этой причине — потому что очень хорошо подходите на эту роль. Во-первых, у Вас высшее техническое образование и нет филологического. Во-вторых, Вы — талантливый писатель, а «груз» ваших литературных знаний, хоть и довольно большой, но, к моему счастью, систематизирован самым дичайшим образом. В сущности, он представляет из себя огромную груду — груду без разбора! — всего: юмора, философских мыслей, исторических пассажей, снова юмора и рассуждений о вере в Бога. В-третьих, Вы — бывший анекдотчик. Кстати, сам признавший за собой этот «страшный литературный грех». И это означает, что Вы сможете работать на крохотном литературном «пятачке», и, вероятно, сумеете увидеть то, чего не видят другие…
А.Н. — Ирина Владимировна, но варваров, как правило, не интересует литература...
И.В. — … Но ведь бывают и литературные варвары. Или Вы считаете, сейчас нет таких?
А.Н. — Конечно, есть. Уровень графоманства постоянно растет, но…
И.В. — …Уважаемый Алексей Николаевич, давайте всё-таки Вы сыграете роль интеллигентного умного вандала. Просто — «так надо». И вот ещё что... Помните, я просила Вас написать совсем небольшую работу о поэзии Твардовского?
А.Н. — Помню.
И.В. — Тогда Вы попытались исправить одну его строчку, — всего одну! — но мне понравилось ваше желание «углубить» и без того глубокие смыслы. Напомню читателю, что именно сделал Вандал Николаевич… то есть Алексей Николаевич. «Я убит подо Ржевом…»:
… Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки, —
Точно в пропасть с обрыва —
И ни дна ни покрышки.
И во всем этом мире,
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.
Я — где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я — где с облачком пыли
Ходит рожь на холме;
Я — где крик петушиный
На заре по росе;
Я — где ваши машины
Воздух рвут на шоссе…
И.В. — Вы исправили «Я — где корни слепые ищут корма во тьме…» на «Я — где кони слепые ищут корма во тьме…», убрал всего одну букву, но иногда этого бывает достаточно чтобы очень сильно изменить смысл текста. Основанием для правки послужило то, что эти строки, с Вашей точки зрения, нужно «растянуть во времени». «Слепые кони» — кони на ночном выпасе с сельскими ребятишками. Теми самыми ребятами, родившимися до войны, и уже в сороковых, ставшими грудью на защиту Родины.
Далее: «Я — где с облачком пыли ходит рожь на холме…» Это мир, в котором росли и взрослели эти дети.
«Я — где крик петушиный на заре по росе…» Утро… Победа, и бегство тьмы.
«Я — где ваши машины воздух рвут на шоссе…» Это уже наше время… И уже наша память о великом подвиге. Все эти временны́е пространства собраны в единое целое.
Вот так, насколько я поняла, Вы истолковали это стихотворение.
Но не слишком ли это большая вольность по отношению к авторскому тексту?..
А.Н. — Ирина Владимировна, когда я слушал песню на «ютьюбе», мне казалось… в общем, мне слышалось именно «кони».
И.В. — Хорошо, давайте перейдём к следующему этапу. Для того, чтобы Вы лучше поняли суть будущей задачи, пришлите мне, пожалуйста, самое странное Ваше стихотворение. Подчеркну: самое-самое странное. Такое, которое Вы не решились бы опубликовать, например, даже на «Прозе.ру».
А.Н. — Зачем?..
И.В. — Ну, хотя бы затем, чтобы Вы его сами вспомнили. Желательно даже — из юношеских сочинений.
А.Н. — Почему именно так?
И.В. — Алексей Николаевич, ну, Вы же сами говорили, что «Талант — это высшее проявление искренности». В юности с искренностью бывает полегче. Кстати, мне нравится кое-что из Вашей афористики. Например, «Писательство — есть искусство не написания лишних слов». В этой фразе неплохо работает тавтологическая нотка — причём, на смысл, а не против него. Вы — анекдотчик и умеете делать подобные вещи.
А.Н. — Шлю стихи. Предупреждаю, они — плохие. Начал их, когда мне было лет двадцать, закончил… в общем, потом. Позже.
И.В. — Когда потом? Лет через десять?..
А.Н. — Ну, я же сказал, потом.
Я — голый нищий в пустоте
С обвислыми и жалкими крылами…
Я — кровь и боль между мирами
И я не знаю, что сказать…
Отдал бы все!..
Но как отдать?!
Как мне начать,
Взрастить все то,
Что изначально не взошло,
Не рождено!..
Что пылью станет
И быть собою перестанет
Пройдя вразрез через меня
Слова и лед собой дробя?!..
… Ты просто должен твердо знать,
Что ты пришел сюда отдать
Не зная, что,
Не зная как…
…Так ангел учится летать.
И.В. — Спасибо. Практически вижу, как на диване лежит юнец, задумчиво грызет авторучку, а может — леденец и пишет стихи. Это о сотворении мира? Юнцы любят замахиваться на великое.
А.Н. — Ирина Владимировна, это в самом деле плохие стихи?
И.В. — Уважаемый Алексей Николаевич, плохих стихов не бывает. Либо они есть, либо их нет. Давайте продолжим.
Хотела поставить перед вами ещё оду непростую задачу. Помните, Вы писали небольшую статью о Юрии Кузнецове?.. Так вот, речь пойдет о его, возможно, самом знаменитом стихотворении:
Я пил из черепа отца
За правду на земле,
За сказку русского лица
И верный путь во мгле.
Вставали солнце и луна
И чокались со мной.
И повторял я имена,
Забытые землёй.
Вам нужно разгадать тайну первой строчки… Её никто не понимает. Кажется, в своей прошлой работе вы упомянули исторический факт, повествующий о том, что хан Кюря убил князя Святослава и сделал кубок из его черепа. Но этого мало для понимания основного смысла.
А.Н. — Ирина Владимировна, а если я разгадаю тайну строчки, то не потеряет ли это замечательное стихотворение своего очарования?
И.В. — А Вы попробуйте сделать так, чтобы не потеряло. Я же не заставляю Вас препарировать кузнецовскую лягушку из его «Атомной сказки». Литературный анализ — не научное познание тайн жизни с её неизбежным разрушением и уничтожением.
А.Н. — Ирина Владимировна, всё-таки ответьте мне, почему это должен сделать именно я?.. И почему Вы сейчас так загадочно улыбнулись? Вы словно знаете что-то, но не хотите мне сказать.
И.В. — Возможно и знаю… (смеется) Или чувствую, кто на что способен. Я попросила Вас прислать свои «странные стихи», чтобы лишний раз убедиться в этом. А ещё полистала немного на досуге ваши критические статьи… Вы и в самом деле анекдотчик, умеющий «разворачиваться» «на пятачке».
А.Н. — Всё-таки почему Вы уверены, что я справлюсь?
И.В. — Возможно, Вы уже справились... Кроме того, недавно наткнулась на одну статью в интернете… Человек нашел череп на старом кладбище и сделал из него чашу. Потом принес её в компанию собутыльников, и сказал, что это череп его отца. Он пил из этого водку и читал стихи Юрия Кузнецова. Это настолько поразило его друзей, что он стал для них «просто магом».
А.Н. — Стоит ли обращать внимание на таких… ну, в общем, понятно, на кого.
И.В. — Вы хотите сказать, что не стоит придавать подобному значения? Но люди, в данном случае, я и Вы, должны защищать то, что они любят.
А.Н. — А как Вам такая строчка «Я пил из черепа с торца…»? Отвратительная шутка?
И.В. — Отвратительная. Это вы как анекдотчик говорите?
А.Н. — Я никогда не писал такие анекдоты.
И.В. — Теперь Ваши способности пойдут на благое дело. Повторюсь, важно, что Вы — не филолог. И от Вас не требуются знания, например, текстологии, литературоведения, источниковедения или палеографии. Работайте своими…
А.Н. — …варварскими?..
И.В. — … методами. Две недели Вам хватит?
А.Н. — Полтора месяца.
И.В. — Хорошо, не будем спорить. Значит, через три недели Вы либо заново разрушите Карфаген, либо еще раз откроете Америку, либо арестуете всех пингвинов в Антарктиде. Не хотите разрушать Карфаген и арестовывать пингвинов — пишите статью.
Прошло три недели…
И.В. — Ого, уважаемый Алексей Николаевич! К нам в гости?.. Как Ваши дела?..
А.Н. — Ирина Владимировна, все-таки Вы — странная женщина…
(Реальная И.В. — Я?!.. А кто постоянно правил текст этой беседы и превращал меня в «странную женщину»… Опять я?.. Вы же отлично знаете, что я совершенно не похожа на тот образ, который Вы постарались сделать странным в этой беседе. Не знаю, как с художественной, но с человеческой точки зрения Вы промахнулись, Алексей Николаевич. «Я — Ваша ошибка-профессор» (смеётся).)
А.Н. — Зато с Вашей помощью я понял, что я — неплохой аналитик. Что касается «странностей» в этой беседе, то она несёт в себе определенную функцию, понимаете? И эту функцию просто необходимо высветить…
И.В. — Подождите!.. Оставим в покое функции, потому что мне интересно совсем другое. У вас получилось?.. Имею в виду расшифровку стихотворения Кузнецова?
А.Н. — Хочется спросить Вас: а кофе угостите?
И.В. — Где?.. В этой цифровой реальности?.. Хорошо, берите Ваш виртуальный кофе и начинайте рассказывать о главном.
А.Н. — В общем… Как сказать?..
И.В. — Ну же…
А.Н. — Для начала я проанализировал наш предыдущий разговор…
И.В. — (улыбается) Уже ближе к делу. Продолжайте, пожалуйста…
А.Н. — … И довольно быстро понял, что всё познается в сравнении. А Вы, уважаемая Ирина Владимировна, листая мои критические статьи, просто сложили в единое целое те пазлы, к которым я то ли потерял интерес, то ли попросту забыл их на письменном столе…
И.В. — … Минуточку… Пожалуйста, говорите так, чтобы было понятно читателю. То есть, начните с самого начала.
А.Н. — Хорошо. Для того, чтобы понять загадку первой строки стихотворения Юрия Кузнецова, сначала нужно ответить на вопрос: «Чего испугался Воланд в первой главе «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова?..
И.В. — Не совсем так, Алексей Николаевич… Ваш вопрос не совсем точен. Тут читателю нужно напомнить, как именно испугался Воланд. Для этого приведем небольшую выдержку из текста:
«… — В нашей стране атеизм никого не удивляет, — дипломатически вежливо сказал Берлиоз, — большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о боге.
Тут иностранец отколол такую штуку: встал и пожал изумленному редактору руку, произнеся при этом слова:
— Позвольте вас поблагодарить от всей души!
— За что это вы его благодарите? — заморгав, осведомился Бездомный.
— За очень важное сведение, которое мне, как путешественнику, чрезвычайно интересно, — многозначительно подняв палец, пояснил заграничный чудак.
Важное сведение, по-видимому, действительно произвело на путешественника сильное впечатление, потому что он испуганно обвел глазами дома, как бы опасаясь в каждом окне увидеть по атеисту…»
А.Н. — Для того, чтобы понять, чего именно испугался Воланд, нужно знать, зачем он приехал в Москву…
И.В. — Еще минутку, Алексей Николаевич, давайте немного поговорим о Маргарите. Это, по-Вашему, положительный или отрицательный персонаж?
А.Н. — Отрицательный. Чудовищно отрицательный!..
И.В. — Докажите. Только не нужно говорить, мол, вчитайтесь в текст. Докажите на конкретном примере. Из книги, разумеется.
А.Н. — Для этого понадобятся два отрывка. Вот первый в котором Маргарита, Коровьев и кот Бегемот встречают гостей на великом балу у сатаны:
«… — Первые! — воскликнул Коровьев, — господин Жак с супругой. Рекомендую вам, королева, один из интереснейших мужчин! Убежденный фальшивомонетчик, государственный изменник, но очень недурной алхимик. Прославился тем, — шепнул на ухо Маргарите Коровьев, — что отравил королевскую любовницу. А ведь это не с каждым случается! Посмотрите, как красив!
Побледневшая Маргарита, раскрыв рот, глядела вниз и видела, как исчезают в каком-то боковом ходу швейцарской и виселица и гроб.
— Я в восхищении, — заорал прямо в лицо поднявшемуся по лестнице господину Жаку кот…»
А вот второй фрагмент, Маргарита и ее служанка Наташа после бала:
«… Тут в открытую дверь вбежала Наташа, как была нагая, всплеснула руками и закричала Маргарите:
— Будьте счастливы, Маргарита Николаевна! — она закивала головой мастеру и опять обратилась к Маргарите: — Я ведь всё знала, куда вы ходите.
— Домработницы всё знают, — заметил кот, многозначительно поднимая лапу, — это ошибка думать, что они слепые.
— Что ты хочешь, Наташа? — спросила Маргарита, — возвращайся в особняк.
— Душенька, Маргарита Николаевна, — умоляюще заговорила Наташа и стала на колени, — упросите их, — она покосилась на Воланда, — чтобы меня ведьмой оставили. Не хочу я больше в особняк! Ни за инженера, ни за техника не пойду! Мне господин Жак вчера на балу сделал предложение. — Наташа разжала кулак и показала какие-то золотые монеты.
Маргарита обратила вопросительный взор к Воланду. Тот кивнул головой. Тогда Наташа кинулась на шею Маргарите, звонко её расцеловала и, победно вскрикнув, улетела в окно…»
Уважаемая Ирина Владимировна, Вы совершенно правильно сделали, что напомнили мне афоризм «Писательство — есть искусство не написания лишних слов». У Булгакова их нет. В его романе каждое слово имеет огромную цену…
И.В. — …И анализируя два вышеприведенных фрагмента мы легко поймем, что Маргарита попросту предала Наташу. Продолжайте, пожалуйста, Алексей Николаевич.
А.Н. — Юлиан Семенов был неправ, утверждая в «17 мгновениях весны» (в реплике Штирлица, конечно), что запоминается последняя фраза. Запоминается первая. Повторяю, ещё раз: у такого писателя как Михаил Афанасиевич Булгаков не может быть лишних слов. Читателю была предоставлена полная информация о «господине Жаке». Но какое предложение он мог сделать Наташе, если пришел на бал с женой?.. Наташа показывает Маргарите золотые монеты, но господин Жак — фальшивомонетчик. Несомненно и то, что когда обманутая Наташа ему надоест, он просто её отравит. Но судьба служанки совсем не волнует Маргариту. Маргарита не просто равнодушна, она рОвнодушна к Наташе. Несмотря на то, что та провела с ней много времени и заботилась о ней.
И.В. — На мой взгляд, Ваши доказательства рОвнодушия Маргариты вполне убедительны. А что можете сказать нам о бале сатаны?
А.Н. — Ирина Владимировна, знаете, почему сходка у Воланда называется «балом»?.. Потому что «бал» (пусть даже это всего лишь светский бал) — практически полная противоположность иному событию — евхаристии, то есть причастию в церкви. «Бал» и «Евхаристия» — антонимы. Это значит, что действия, совершаемые во время их проведения, могут быть очень похожими, но их суть всегда антагонистична. Как добро и зло. Сатана — обезьяна Господа Бога, он подражает Ему, хочет быть похожим на Него и в итоге возвыситься над Ним. Сатана хочет и переспорить, и победить Бога. Теперь о том, чего же все-таки испугался Воланд в первой главе.
Из чего и что именно он предложил выпить своей гостье Маргарите на балу?.. Из черепа Берлиоза, который превратился в чашу, кровь барона Майгеля. Берлиоз — упёртый атеист, барон Майгель — профессиональный провокатор и предатель. В первой главе Воланд испугался, возможно, огромного количества атеистов. Ему просто не было нужно столько «чаш»!.. Ведь не сама «чаша»-череп становится сатанинским «причастием», а кровь иуды. Атеизм придает сатанизму только форму в реальном мире, а вот само «причастие» зла — уже живая (точнее, недавно живая и еще тёплая) кровь предателя. Повторюсь: всё это действие — антитеза церковному Причастию. В итоге рОвнодушная Маргарита получила и то, что заслужила, и то, что хотела.
Теперь о стихотворении Юрия Кузнецова «Я пил из черепа отца…» Знаете, Ирина Владимировна, я бы назвал такое действие гражданским причастием с большим налётом мистики. Мистики и простодушной, и в тоже время очень светлой и пронзительной… Несмотря на кажущуюся мрачность стихотворных строк. Кузнецов не говорит о том, что именно он пьет, но, на мой взгляд, это память отца… Не об отце, а именно отца. Такое невозможно?.. Но, с точки зрения атеизма, и церковное причастие невозможно.
Тут, наверное, очень важно понять, насколько оно невозможно…
Я хорошо запомнил свое первое причастие… Церковь тогда еще только строилась и службы шли в брошенной «новостройке-девятиэтажке», в которой успели возвести только первый этаж. Утром перед причастием нельзя есть и пить… И, тем не менее, когда причастие должно было вот-вот начаться, у меня случился сильнейший приступ гастрита. Он выразился не столько в боли, сколько в рвотных позывах.
Представляете весь ужас моего положения?.. Уже началось причастие, а я выбегаю на порожки «новостройки» и судорожно прикрываю ладонью рот. Реакция так называемого «нормального человека» на такое прискорбное событие могла быть только одна — немедленно уйти прочь!.. Потому что приступ мог повториться и на подходе к чаше и сразу после него.
Но я не ушёл… Почему? Есть такое слово — «жажда»… В нем есть что-то от слова «жало», то есть, оно может быть пронзительным и очень сильным. Я не ушёл, потому что действительно испытывал жажду… Какую?.. Этого не объяснишь, её можно только испытать.
Потом… Когда я встал «в очередь» к батюшке (она была совсем-совсем небольшой), мне на спину вдруг словно легла чья-то ладошка и чей-то голос (там, внутри меня) тихо шепнул: «Иди и ничего не бойся». И я пошёл… И всё было хорошо.
Я не собираюсь пропагандировать «божьи чудеса» — Бог в пропаганде не нуждается — да и вера моя совсем не на них основана, но чудеса всё-таки возможны. Они могут быть реальны. Потому что придуманная тобой самим эйфория — не спасет и не защитит. Хочешь кайфа?.. Выпей водки или ширнись наркотиком, вот тебе и будет «чудо»… Кое-кто, говорят, в таком состоянии даже с самим «богом» беседует.
Но я не беседовал с сатанинским «богом», я просто перестал бояться и пошел вперед. Помните выражение «седьмое небо»? Оно пришло к нам из Евангелия. Я знаю, что это такое… Правда, (улыбнусь!) всё мое «знание» может уложиться в пять минут… Повторяю, такие чудеса даются не ради самих чудес и часто даже тогда, когда ты о них совсем не просишь. И разве их я ищу в Церкви?..
Хотя… Я всё-таки «прибился» к церкви и, кроме всего прочего, больше двадцати лет проработал церковным сторожем. Может быть, я хотел защитить то, что спасло меня?.. Уважаемая Ирина Владимировна, извините за этот «экскурс» в мою личную историю, но… когда имеешь дело с тонкой, точнее с тончайшей «материей» духовности, определенные вещи нужно доказывать на своей шкуре. Возможно, даже на своей жизни.
И.В. — После этого Вы перестали писать анекдоты и весёлые рассказы?
А.Н — Нет. Хотя, всё-таки, я довольно сильно изменился… Часто неофиты пытаются втиснуть куда надо и не надо свои наивные рассуждения о вере… У меня был и такой этап.
И.В. — Как Вы писали в одном из рассказов, «Бог прекращает игру»?..
А.Н. — Ирина Владимировна, многие «игры» действительно может прекратить только Бог. Тут суть в том, что только Он может прекратить любую игру, понимаете?..
И.В. — Понимаю. Мне остается только улыбнуться… Понятно ли читателю? Кстати, мы сегодня больше не будем с Вами спорить?
(Реальная И.В.: — Алексей Николаевич, прекратите сейчас же!.. В кого Вы меня превращаете?! Это ж литературное хулиганство какое-то!..)
А.Н. — Ладно-ладно, не будем ссориться… Даже спорить не будем. Положите томик на место, поберегите книгу! Уже ухожу. До свидания, Ирина Владимировна.
И.В. — Что ж... Заходите ещё как-нибудь на огонек. (Зачеркнуто реальной И.В.) Всего доброго, Алексей Николаевич. Журнал «Парус» желает Вам вдохновения и удачи!
