Ромка, едва сдерживая слёзы, хмуро смотрел в окно поезда. Сколько было предвкушений, планов, сборов — и всё зря. Какая-то дурацкая кишечная палочка легла бревном поперёк остатка летних каникул. Прощай, третья смена в лагере, здравствуй, август в городе!
Он шмыгнул носом и пнул рюкзак. Там что-то брякнуло.
— Ром, — мама обняла его за плечи, притянула к себе, — ну, не огорчайся ты так. На следующий год поедешь. Я обещаю.
Следующий год! Это будет уже другое лето, другой он! Неужели мама не понимает?
Поезд дёрнулся, мимо окна сначала медленно, потом всё быстрее, поплыл вокзал. Колёса, точно издеваясь, запели своё «забудь-забудь», «забудь-забудь». Ну, вот и всё.
— Мам, — Ромка даже не заметил, что прервал маму на полуслове, — я спать, устал что-то, — он быстро, не спрашивая разрешения, залез на верхнюю полку и отвернулся к стене.
Совсем скоро его действительно окутала дрёма. Ромка качался, как на волнах: его то выбрасывало в реальность, где он заново, остро и ярко ощущал всю несправедливость того, что с ним случилось, то уносило куда-то, где исчезали привычные цвета и звуки, и наплывали обрывочные, невнятные образы. Зыбкая граница между явью и сном размывалась. Парнишка закрыл глаза и сдался, ухватив одну из картинок и позволив ей задержаться.
Это был странный сон. По тайге шёл лось. Огромный, он, казалось, брёл наугад, с трудом пробираясь через частокол стволов. Под напором мощного тела трещали ветки, и этот треск наверняка было слышно за многие километры. Ромка не мог понять, было ли животное раненым или просто старым. В любом случае, сейчас этот исполин был лёгкой добычей для хищников. Но лося это нимало не беспокоило. Он двигался к одной ему известной цели.
Внезапно лес кончился. Ромка с удивлением обнаружил, что они вышли к озеру. Оно выглядело не очень большим, но достаточно глубоким. Откуда-то Ромка знал, что его питают подземные ключи. Даже не прикасаясь к воде, он чувствовал, насколько она холодна. Тем временем лось, спотыкаясь, шёл по кромке берега, то ли намереваясь обойти озеро, то ли выискивая место помельче. Также медленно, то пропадая, то появляясь, брело за ним его отражение. Наконец, лось стал осторожно заходить в воду. Дойдя до середины, он застыл на несколько секунд, а потом двинулся к берегу. Но теперь его движения были сильными и резкими. Он больше не казался ни уставшим, ни старым. Животное выбралось из воды и направилось к лесу. А мальчик какое-то время заворожённо смотрел на гладкую поверхность озера, где отразилось всё, кроме этого лесного исполина.
Колёса поезда заскрежетали, и Ромка проснулся. За окном уже стемнело, но в наступивших сумерках ещё можно было различить очертания вокзала какой-то промежуточной станции. Только что увиденный сон уходил, истаивал, а Ромке так хотелось узнать, что же там дальше случилось с лосем, и при чём тут озеро. Он свернулся калачиком и снова закрыл глаза.
Место, где он теперь очутился, наверное, с натяжкой можно было назвать «за городом». Точнее же было сказать «за огородом»: оттуда, где стоял Ромка, был виден забор и какое-то подобие дачного домика. Вниз по тропинке шли женщины. Впереди них бежала девочка лет трёх. В одной руке она держала смешную лейку в виде лягушки с белой пластмассовой короной на голове. Не обращая внимания на предостерегающие возгласы, девчушка торопилась к водоёму — небольшому озерцу, невесть откуда взявшемуся в этом пейзаже.
Ромка тотчас же понял, что это то самое озеро из его первого сна, только намного мельче и меньше. Видимо, на месте тайги вырос город, а оно каким-то образом уцелело.
Девочка тем временем уже тянулась набрать воды в лейку. Ромка видел, что берег озера не был пологим, как в его предыдущем сне. Сейчас озерцо будто бы находилось в чаше, порядочно отступая от её краёв. Наверняка даже взрослым приходилось осторожно наклоняться, чтобы зачерпнуть воды.
Парнишка не спускал глаз с упрямицы, но всё-таки пропустил момент, когда та оказалась в озере. Впрочем, не заметил он, и как её достали. Всё произошло в одну секунду: вот маленькая фигурка наклоняется к воде, а в следующее мгновение молодая женщина, вероятно, мама девочки, уже быстро растирает ребёнка полотенцем.
— Испугалась? Холодно? — одновременно сердясь и тревожась спрашивала женщина. — А если бы мы не успели? Сколько раз говорить: нельзя сюда одной! Ты почему не слушаешь?!
Ромка задержался взглядом на лейке-лягушке, которая, уже без короны, лежала у ног хозяйки, а потом встретился глазами с девочкой. Огромные, синие, они смотрели с удивлением и совсем без страха. Она словно бы узнавала этот мир заново. Нет, поправил себя Ромка, познавала. Как будто бы сперва долго наблюдала за происходящим через стеклянную дверь, а теперь эту дверь открыли, и она смогла войти. Мальчик покосился на озеро. В его спокойном зеркале отражался он сам, мама девочки, верхушка ели, растущей на склоне. Отражения девочки не было.
Когда Ромка открыл глаза, уже наступило утро. Сон остался смутным воспоминанием, а потом и вовсе забылся. Впереди был ещё целый месяц каникул, и, раз уж не получилось с лагерем, каждый из этих августовских дней надо было прожить, как любил говорить его одноклассник Данька, на максимальной громкости. Так что с поезда Ромка сходил уже полный самых невероятных планов.
Однако мама быстро охладила этот пыл: всё-таки бактерия, из-за которой и с которой его отправили домой, требовала, как сказал доктор, наблюдения и специальной диеты. Ромка стоически вытерпел два дня, а потом заявил, что больным себя не чувствует и дома сидеть не собирается. Целыми днями он пропадал на улице. А в субботу вечером случилось СОБЫТИЕ: к ним в гости приехал папин друг, Всеволод Одинцов. Дядя Сева, как звал его Ромка, был археологом и сейчас направлялся в одну из своих экспедиций.
— А что, Роман Дмитриевич, — обратился к нему Одинцов за ужином, подмигнув Ромкиным родителям, — хочешь поехать со мной?
Не веря тому, что слышит, мальчик так и застыл с вилкой в руке.
— Взять тебя на раскопки я, конечно, не обещаю, — серьезно продолжал тот, хотя смешинки в его глазах прыгали, как солнечные зайчики, — а вот город посмотреть — это пожалуйста. Да и Юрке моему компанию составишь. А? Как тебе предложение?
Ромка не сводил глаз с родителей. Отец улыбнулся:
— Правда, Марин, ну, пусть мальчишка развеется, впечатлений перед школой наберётся.
— Мам? — умоляюще протянул парнишка.
— Сев, ну не знаю…
— Да не волнуйся ты. Считайте, что у парня это третья смена. По ту сторону Уральских гор он уже был, — Одинцов взъерошил Ромке волосы, — пора посмотреть, что делается по другую. Идёт?
Глядя на замершего в ожидании сына, Марина вздохнула и согласилась. Ромка расплылся в улыбке.
— Ну, тогда, если поел, дуй собираться, — скомандовал Одинцов. — Разбужу рано.
Сборы и отъезд прошли в весёлой суматохе. Само путешествие Ромка не запомнил, да, если признаться, попросту проспал большую часть пути. Только когда самолёт заходил на посадку, он удивлённо стал рассматривать в иллюминатор пункт их назначения: привычная мозаика микрорайонов перемешивалась с зелёными островками. Это было необычно и непонятно: то ли город теснит тайгу, то ли наоборот.
В аэропорту их встречали Юра с бабушкой. Юрка кинулся было к отцу, но, увидев идущего с ним Рому, остановился и насупился.
— Эх ты, друг мой ситный, пирожок с гвоздями! Кто ж так гостей встречает? — улыбнулся Одинцов-старший. — Знакомьтесь: Роман Кузнецов. Прошу, как говорится, любить и жаловать. Я обещал, что мы ему наш город покажем, да и не только город, — подмигнул он сыну.
Мальчики подружились быстро. Общих тем для разговоров обнаружился, как говорил сам Юрка, целый воз и тележка с прицепом, и уже к вечеру они всерьёз, неумело вычерчивая что-то на тетрадном листке, обсуждали, можно ли самим построить яхту или, хотя бы, лодку, благо, до залива было рукой подать.
Ромка сначала удивлялся странной планировке города, который как-то сразу из «каменных джунглей» переходил в дачи. Но потом ему это стало даже нравиться: гулять их отпускали с утра до позднего вечера, и можно было, если надоедало бегать по улицам, отправиться в поход за ранетками и малиной на свою, а иногда и на чужую дачу.
Это случилось на пятый день его приезда. Дядя Сева давно уехал в свою экспедицию, а они с Юркой, устав от пыли и суматохи города, убежали туда, где можно было лежать на траве, слушать птиц и смотреть на проплывающие облака. Правда, сильно лежать на траве здесь не получалось: солнце превратило её в колючий жёсткий коврик. Все говорили, что этот август был аномально жарким.
— Айда купаться? — предложил Юра.
Ромка с неудовольствием представил, как им надо будет тащиться по этому пеклу, — минут двадцать, не меньше — чтобы добраться до «моря», как называли его местные. Видимо, эти мысли отразились на его лице, потому что он ничего не успел ещё ответить, а Юрка уже вскочил и стал тянуть его за руку:
— Да нет, тут рядом совсем, пойдём.
Гадая, какими тайными тропами тот намеревается его вести, Ромка нехотя поплёлся за другом. Но Юре, похоже, так не терпелось спрятаться от зноя, что он всё ускорял и ускорял шаг и, наконец, побежал. Тропинка шла под уклон, и мальчишка с ликующим криком летел навстречу чему-то, расставив руки, словно птица крылья.
Ромка старался не отставать. В какой-то момент ему тоже захотелось раскинуть руки, хотя он ещё не знал, что там, внизу. Но вдруг его коснулось смутное ощущение, что он тут уже был. Он определенно знал эти камни, эту тропинку и эти ели. Прислушиваясь к себе, мальчик пошёл медленнее.
Увидеть Юру и то, к чему он так стремился, мешал забор крайней дачи. Доски были высокие, неровные, но плотно пригнанные друг к другу. Ромка обогнул большой валун, лежавший рядом, и внизу тропинки увидел Юрку, который уже скинул рубашку и нетерпеливо стаскивал с себя шорты. А прямо перед ним блестело маленькое озерцо.
— Эй! Ну чего ты там застрял? — Юрка посмотрел на нерешительно застывшего Ромку.
Тот спустился и теперь недоверчиво разглядывал озеро из своего сна.
— Юр, а оно тут откуда?
— Не знаю, — мальчишка пожал плечами и зачерпнул воды. — Ух, холодная!
— А с ним никаких легенд не связано?
— С чем? С этим лягушатником? — фыркнул Юрка.
«Да, он прав, — мысленно согласился Ромка, — в нём и вчетвером-то не поместиться, какие уж тут легенды. А воды в самом глубоком месте только-только по макушку будет». Он опустил руку в озеро — нет, не холодная, ледяная! И это в такую жару.
— Ты идёшь, нет? — нетерпеливо спросил Юрка и, не дождавшись ответа, полез в воду.
Очевидно, делал он это не в первый раз. Уверенно нащупывая путь, мальчик заходил всё глубже, но вдруг вскрикнул, покачнулся, замахал руками, пытаясь удержать равновесие, и как-то сразу ушёл под воду.
Ромка, не раздеваясь, кинулся за ним — вытаскивать. Хотя кинуться можно в море. А тут ни разбежаться, ни прыгнуть: дно — скользкие камни-ловушки с расщелинами между ними, по дуге берега целая пирамида валунов — не рассчитаешь, так приложишься, что самого спасать придётся.
Вода обжигала. Ромка обхватил Юру и потянул наверх, к солнцу. Мальчишки выбрались на берег, дрожа от холода.
— С-с-спасибо, — посиневшими губами попытался сказать Юра.
Ромка махнул рукой.
— Ты как?
— Не знаю, кажется, я ногу подвернул, — Юра, морщась, потёр лодыжку.
— Так ты поэтому закричал?
— Нет, то есть да. Я сначала наступил на что-то острое — осколок или камень. А потом уже, когда падал, ещё и нога между камнями попала.
— По-моему, если вывих, надо что-то холодное приложить, — неуверенно предложил Ромка.
— Холодное? — Юрка посмотрел на озеро. — Не, я туда сегодня больше не полезу, — он поёжился и стал одеваться.
Ромка хмыкнул.
— Ну, что, посидим ещё или домой будем двигать?
— Давай домой.
— Давай. Только тебе надо какую-нибудь палку найти. Ну, посох, чтобы идти полегче было.
— Точно.
Ромка протянул руку, помогая Юре подняться. Вдруг ему ярко, во всех подробностях вспомнился сон, увиденный в поезде, и мальчик с тревожным любопытством посмотрел на воду. Он так и не разобрался, хорошо это или плохо, если озеро не отражает того, кто в нём искупался — неважно, по своей воле, или нет. Но одно дело — сон, и совсем другое — не увидеть своего отражения в действительности.
Всё было так, как приснилось ему тогда: в спокойной глади отражались облака, верхушка ели и — Ромка почувствовал, как часто забилось сердце — один (кто? Кто из них?), нет, двое мальчишек.
Он улыбнулся и ощутил, как уходит то, что смутной тенью тревожило его эти дни. В итоге всё оказалось к лучшему. И даже эта кишечная палочка, чтоб ей... Всё-таки стоило ехать через полстраны в лагерь, а потом обратно, чтобы попасть в этот таёжный городок. Где ещё и в какую смену с ним произошло бы то, что случилось сегодня?
— Идём? — Юрка вопросительно посмотрел на друга.
— Идём.
Обходя камни, они стали подниматься вверх по тропинке.
А позади них искрами вспыхивало озеро — некогда даривший исцеление студенец, к которому шли сначала животные, инстинктивно понимая его силу, а потом и первые поселенцы. Люди подходили к нему с поклонами, с добрыми словами, а уходя, оставляли нехитрые дары: монетки, колечки, серьги. Их сменили другие, окружившие себя камнем и бетоном, переставшие смотреть на природу как на чудо. Теперь люди использовали озерцо как рукомойник или лохань, стирая свои пожитки, смывая пот и грязь. Питавшие студенец ключи почти иссякли. Он угасал.
Нет, у него не было легенд, но были свои тайны. И одна из них, впившаяся острыми краями в Юркину ногу, лежала сейчас в расщелине между камнями. Маленькая, покрытая плотным слоем водорослей, пластмассовая корона.
