В середине 50-х годов не было на свете страшнее для нас человека, чем начальник Управления ВМУЗ ВМФ СССР адмирал С.Г. Кучеров. Любой курсант, от салаги-первокурсника до тёртого калача — без пяти минут лейтенанта — это знал твёрдо. Адмирал приезжал с проверкой в очередное училище, приказывал принести списки «олимпийцев», «декабристов», «академиков» и прочих негодяев, щедрой рукой расставляя галочки, отчислял несчастных десятками. Этим летом приехал он и в наше Черноморское Высшее Военно-Морское училище, всего три года назад заслуженно получившее имя С.П. Нахимова. Орденом Красной звезды ЧВВМУ будет удостоено ровно через 20 лет (это я не занудствую, а подсказываю вдумчивому читателю точный год, в котором произошла эта история).
История подлинная, написана со слов ветерана ВМФ и РВСН СССР, капитана второго ранга Валерия Владимировича Зубарева. Надо сказать, что в его живом исполнении выглядит она намного трагичнее и комичнее, а я уж как смог, так изложил.
После сытного обеда по закону Архимеда положен «адмиральский час» — полуденный отдых, или даже сон. Адмиралам положен — не курсантам, и тем, более, не свежеиспечённым первокурсникам, поступившим всего месяц назад, даже не прошедшим курса молодого матроса. Стою дежурным по водной станции, место хорошее, дежурство спокойное, как раз для таких, как я салаг. Млею от такого везения — это вам не уголь на угольной станции грузить. В моём распоряжении будка с телефоном, пляж с раздевалками, две вышки для прыжков в воду и спасательный ялик. Ещё до обеда строго-настрого был предупреждён дежурным по училищу, капитаном второго ранга: появится адмиралы — сразу позвонить ему, к адмиралам строевым шагом подойти, доложить по всей форме! Нет проблем, мне из будки всё заведование — как на ладони. Понимаю, не маленький, не упущу, адмиралы — дело серьёзное.
Но августовское полуденное солнце безжалостно, чистейшая вода Стрелецкой бухты бликует предательски, убаюкивает, расслабляет. Даже спасительный освежающий бриз — и тот улёгся где-то на адмиральский час, ему тоже можно. Нет, я не сдамся, только вот глаза на миг прикрою, чтоб не слепило так солнышко, а потом сразу открою… Получилось! Зажмурюсь ещё на секундочку, а потом сразу…
— Дежурный, вы там заснули? Где адмиралы, почему не докладываете? — это трубка плавится в руке от вибрации мембраны. Не просыпаясь, я услышал зуммер вызова, прогавкал в уголь микрофона: «Дежурный по водной станции курсант Зубарев», а теперь только начал соображать.
— Товарищ капитан второго ранга, пойду проверю.
В раздевалке на крючочках висят кителя, кипенно-белые, адмиральские; золото погон блеск черноморского солнышка затмевает, от «мух» чёрных в глазах рябит. Одна «муха» — контр-адмирал Н.Г. Богданов, начальник училища, две — вице-адмирал В.А. Пархоменко, командующий Черноморским флотом, три «мухи» — самый страшный из них — адмирал С.Г. Кучеров, про которого курсанты распевали песенку «Я не кучер — я водитель кобылы».
Адмиралы, почти ровесники, крепкие 50-летние мужики (поди разбери, кто из них кто, они ж, как в бане, се банье ню, простите мой французский), не хуже курсантов плещутся, громче моржей фыркают, по очереди взбегают на пятиметровую вышку и лихо ныряют с неё, красиво входя в воду. Во дают — а я, молодой, только трёхметровую освоил…
— Дежурный по водной станции курсант Зубарев. Товарищ капитан второго ранга, они купаются.
— Подойти строевым шагом и доложить!
— Они совсем неодетые купаются…
— …(дежурный перешёл на «непечатный французский»)… Дождаться, когда оденутся, подойти строевым шагом и доложить!
Легко сказать — дождаться. В холодный пот меня бросило, всю жизнь свою недолгую вспомнил, а мне тогда ещё и 17 не стукнуло. Как провожали меня родители в Минводах на автобус, как сдавал экзамены, как прошёл конкурс 10 человек на место, как четверо из семи моих земляков отсеялись и домой поехали… «Нет, домой не вернусь, это точно. Возьму выписку с оценками, подамся в Одессу — небось, в мореходку возьмут. Вот уж повезло попасть на лёгкое дежурство! Да лучше б на камбуз лук резать! Четверо товарищей сегодня битум топят и на крышу поднимают, эх, вот кому хорошо, но не мне! Оделись, кажись. Пора».
Мощно впечатывая в раскалённый асфальт пирса почти новые прогары, развевая как флаг не ходу белое парусиновое рабочее платье «на вырост», задирая подбородок к небу, чтоб бескозырка не сползала на лоб с бритой головы, бодро и уверенно идёт курсант навстречу судьбе своей. Правый кулак на уровне боевого номера, предплечье точно параллельно асфальту, левая рука прямая, назад до упора, передняя нога как струна, носок тянется в цель, подобно бушприту брига «Меркурий», пятка в полуметре от земли — рраз! Гулкий удар в Землю в такт с сердцем — 120 ударов в минуту, руки по швам — двааа! Перенос веса тела и вот уже правая нога — указатель курса — трри! Чёткая остановка в трёх шагах от курортников, ладонь взлетает к виску, даже чайки притихли, замерев в своём паре́нии на мхатовском занавесе синего бездонного неба:
— Аве, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!
Нет, конечно же, не так, а по уставу:
— Товарищ адмирал! Дежурный по водной станции курсант Зубарев! За время моего дежурства происшествий не случилось!
— Не случилось???!!! Глаза Страшного адмирала полезли из орбит.
— А ничего так, бодро рапортует. Ну, что с него взять, салага ещё. — это вдруг вступился за меня Комфлота, самый боевой из всей троицы, дважды контуженный в боях и чудом спасённый из воды после гибели эсминца «Беспощадный», командиром которого он был в начале Войны.
Адмирал как-то обречённо (мол, что с него, бестолкового, взять?) махнул рукой, и вся троица — адмирал, вице-адмирал и контр-адмирал, подобно эскадре линкоров — обошла меня и растворилась в послеобеденном мареве. Вот что значит живая вода черноморская, она людей добрее делает! И только с опытом я понял, насколько труднее и стыднее всего в тот момент было начальнику училища, которого я так подло подвёл. Перед гостями опозорил.
Последствий для меня не было вообще никаких (для дежурного по училищу — не знаю, но, думаю, он на своём веку повидал от курсантов и не такого). Своё чудесное спасение отметил смело: ночью, приведя себя в адмиральское состояние «ню», отважно прыгнул с пятиметровой вышки. А чем я хуже адмиралов?
Некоторое время спустя, будучи старшим лейтенантом, довелось в сходных курортных условиях встретиться с самим Георгием Константиновичем Жуковым, но это — другая история.
Историческая справка:
Кучеров Степан Григорьевич (13(26).08.1902 — 31.03.1973) — адмирал. По основному образованию — химик, опыта командования кораблями практически не имел. В Войну — от нач. штаба Северного флота до начальника Главного морского штаба ВМФ. С этой должности снят в 1946 г. с треском. Говорят, когда И.В. Сталин назначал после него адмирала И.С. Исакова, тот сказал: «Товарищ Сталин, но я же без одной ноги» (адмирал её потерял через гангрену в 1942 под Туапсе), на что Сталин ответил (видимо, попыхивая трубкой): «Это ничего, прошлый без головы был». Назначался на различные должности в системе высшего военно-морского образования. Уволен в отставку в 1967 году. Награждён восемью орденами, из которых два — за выслугу.
Пархоменко Виктор Александрович (29.09.1905 — 11.11.1997) — вице-адмирал. В Войну — командир дивизиона канонерских лодок, старпом крейсера «Червона Украина», командир эсминца «Беспощадный», крейсера «Молотов». Командующий Эскадрой Черноморского флота (1948—1951), командующий Черноморским флотом (июль — декабрь 1955). Снят с должности и разжалован до контр-адмирала (временно) после гибели линкора «Новороссийск». В последующем занимал ряд менее значительных должностей. Уволен в отставку в 1969 г. Награждён восемью орденами, из которых три — за выслугу и один — юбилейный.
Богданов Николай Георгиевич (11.10.1903 — 02.05.1967), контр-адмирал. В юности участник Кронштадтского восстания на стороне контрреволюции. После реабилитации занимал ряд корабельных должностей вплоть до командира эсминца. Далее — на штабных должностях Балтийского флота. После Войны — Начальник ТОВВМУ, Начальник ЧВВМУ, уволен в отставку в 1957 г. Награждён шестью орденами, из которых один — за выслугу.
