+++
Разве хлопнув юности дверьми,
Проживешь без бантиков и кукол?! –
Дети, чтоб подольше быть детьми,
Умиленно вспоминают угол.
Разве душу исстегав плетьми,
К крепости ее не приучили?! –
Люди, не умея быть людьми,
Рвутся доказать себе, что были…
+++
Он грозен, могуч, велик,
Огонь боевых мортир:
В ответе за каждый миг?
В обиде на целый мир!
Пристанище лжи любой –
Упругая месть рапир:
В обиде на целый мир?
В расчете с самим собой.
+++
Она из лучезарного отблеска,
Кипящего рассветного неба,
Поэзия гражданского подвига,
Поэзия народного гнева.
Так просто бессловесными сделаться.
Но на пути к желанным восходам
Народ, когда не смеет он гневаться,
Не смеет называться народом.
+++
Может, где сыскать иную,
Попрочнее колею?
Но решать судьбу чужую
Им привычней, чем свою.
Может, время сомневаться
И «выдавливать раба»?
Но судьбой своей заняться –
Им, похоже, не судьба.
+++
Десятилетьями, веками
Сигнал в атаку – бес в ребро:
«Добро должно быть с кулаками»,
Чтоб защитить свое добро.
Пятидюймовками, штыками,
Сердца и шашки – наголо!
«Добро должно быть с кулаками».
Чтоб под защитой было зло.
+++
Наконец-то понимают,
Для чего на свет родились:
«Если всех поубивают –
Значит, жизни научились!»
Только мысли возникают,
В них непросто разобраться:
«Если всех поубивают –
Кто же будет нас бояться?»
+++
«Я не пью! – повторяет весомо и чинно. –
Я в завязке!»
Он не ждет ни удара злодейского в спину,
Ни подсказки.
Всем хана, даже если, и в мать их и в жилку,
Недовыбил.
«Я не пью! – поглядел на пустую бутылку. –
Я всё выпил!»
+++
«В том, что мы так живем, виноват Кант».
По носу дали – во всем виноват нос.
В том, что нельзя отследить, – чумовой квант.
В том, что нельзя накрутить, – только сам хвост.
Нет у них света? Тьму нарекут: «Свет».
Нет от них вести? Им лишь война – «весть».
Мир виноват не в том, что его – нет.
Мир виноват в том, что они – есть.
+++
И всё надежно и бессрочно:
Ни промедлений, ни метаний.
Теперь всю кровь свою он точно
Отдаст без прежних колебаний.
Назло раздавленным минутам,
Упрекам суетных занятий –
Объятый молчаливым спрутом,
Гордится прочностью объятий…
+++
Он их вел путями дикими,
Твердо зная, что и как.
Им теперь, чтоб стать великими,
Остается только шаг.
От отчаянья, от робости,
Попадания впросак –
Он их вывел к краю пропасти.
И теперь – лишь сделать шаг…
+++
Мирный небесный прибой,
Рассыпаясь белеющей пеной,
Грезил предместий судьбой,
И бесплотной, и неизменной.
Мыслей очнувшихся строй.
Череда промелькнувших видений.
Это – небесный прибой!
А казалось, гроздья сирени…
+++
Какая горестная отрада
В повисших клочьях былой жары!
А лес в преддвериях листопада
Скрывает золото до поры.
Еще не ведает лицемерий
Завзятый сумрак его глубин,
И только вести из тех преддверий
Вгоняют в краску толпу рябин…
+++
Он красной строкой занесенного снегом молчания,
Нелепо-ершист,
Отринул покой обделенного светом создания,
Пылающий лист.
Неужто один, в непрощенье заслуженной косности
Так жарко-лучист, –
Из сонных глубин, воплощенье разбуженной взрослости,
Пылающий лист?
+++
Застыли леса неподвижными занавесами:
По бархату – золото.
Стекло тишины неуклюжими заморозками
Случайно расколото.
Сбежавшее эхо как будто оглядывается,
Застыв от смятения.
И в зябком безлюдье антракта угадывается
Зимы нетерпение.
В костеле
Безумцев и мимов
такие земные усилья
Застыли, обрушив
подобие каменных скал.
Осколками нимбов –
почти незаметною пылью –
Впивается в душу
осипший с натуги хорал.
И станут сбываться
в безбрежье заблудшего мига
Сердец отлюбивших
такая желанная ложь,
Стальные объятья
почти не звучавшего крика
И статуй оживших
почти незаметная дрожь.
+++
Одержимы сомненьями,
Не прислушиваются – прицеливаются;
А считая людей мишенями,
Не присматриваются – пристреливаются.
В рассужденьях непрочные,
Не одумываются – оскаливаются…
Да мгновенья, в их сроки бессрочные,
Не оглядываются – обваливаются.
+++
Видя в судьбе подражанье лакуне
Или потехи неведомой час,
Жить «в результате» и жить «накануне»,
Гнать неотступность фантома «сейчас».
Стряхивать звёзды и ждать полнолуний,
Предубежденьям выплачивать дань.
Лишь «в результате» и лишь «накануне»,
Если «сейчас» – только дерзкая грань.
+++
Бывает, с расчетливой предосторожностью
Скрывают смятенье, нахмурясь сурово.
Так подлость живет, схоронившись за пошлостью,
А пошлость не гордая – пустит любого.
Гордыня неистовей, злей и спесивее
В заветной тени бастионов и армий.
А трусость готова назваться бессилием;
Оно усмехнется – и сдавит тисками…
+++
Вместо шарашек –
стеклянные скалы застыли.
Вместо ромашек –
румяные россыпи лилий.
Вместо тяжелого камня –
огнисто и звонко.
Вместо веселого парня –
дымится воронка.
+++
Каждый из нас – воплощенье всего бытия.
Каждый – времен и пространств неизбежная призма.
Мир существует, пока существую я:
Главный закон субъективного идеализма.
Только усталым гребцам озаряет умы
Звезд разметавшийся свет, как ковчега беспечность:
Мир существует, пока существуем мы!
Вот объективность эпох, заглядевшихся в вечность.
+++
И есть ли рифма к слову «рифма»?
И врет ли вправду слово «вру»?
Всё так загадочно и зримо
На их ветру.
А каламбуров колобродам –
От Коловрата укорот:
Народ, что трусит быть народом, –
И есть народ?!
+++
Брызнула полночь во тьме разлетевшимся звоном:
В память о нём
Ночь ворожит чернотой над листком, опаленным
Звездным огнем.
Там, на странице, где скомканных смыслов мятется
Странная гарь,
Нет человека. А может, найти доведется?
Мне бы фонарь…
Родился в Подмосковье, пос. Заветы Ильича Пушкинского района, в 1963-м. Окончил МОПИ. Учитель русского языка и литературы. Кандидат филологических наук (1989; диссертация о творчестве раннего Лермонтова). Доктор педагогических наук (1999; диссертация о риторических основах преподавания). Преподавал в вузах Москвы. Гл.ред.журналов «Школа лидера» (2002–2006) и «Воспитание в школе» (до 2008 года). Автор статей и книг по методике преподавания, по риторике и культуре русской речи. С 2008 по 2021 — профессор Гродненского госуниверситета (Беларусь). В настоящее время в Беларуси. Веду частные уроки русского языка. Стихов до последнего времени не писал. Ранние собраны в единственном сборнике (М., 2009).
