Элла Юрьевна Каган (1896-1970) – таково подлинное имя русско-французской писательницы, ставшей известной всему миру как Эльза Триоле. Но благодаря кому и в каких исторических обстоятельствах она приобрела этот литературный псевдоним, ставший в итоге ее «аltera natura»? Какую роль сыграл Андре Триоле в судьбе Эльзы, и что думала о нем она сама и ее литературное окружение?
«Ты развелась с Петровичем? Какая у тебя теперь фамилия?» - интересовалась Лиля Брик у своей одинокой парижской сестры Эльзы Триоле 5 июля 1931 г[1]. Эльзе тогда было нечего ответить: несмотря на крах супружества с французом Андре Триоле еще в 1921 г., до их официального развода было далеко[2], а вот от французской фамилии она, похоже, не собиралась отказываться ни при каких обстоятельствах.
Триоле, как звонко, как красиво звучало это слово! К тому же у него - целых три значения: название растения (трилистник); особая поэтическая форма (триолет) - ей, в частности, увлекались поэты Серебряного века; в музыке - сочетание трех нот, звучащих как две (триоль). Но самое главное - все они так подойдут образу, а вслед за ним - и блистательной литературной судьбе Эллы Юрьевны Каган, родившейся в Москве 24 (12) сентября 1896. Именно благодаря Эле, как звали ее дома, фамилия «Триоле» станет знаменитой на всю Францию, вызовет интерес в других странах мира, и конечно, на ее родине – в России.
Долгое время во французской традиции было принято ассоциировать Триоле с ее вторым мужем - Луи Арагоном, выдающимся поэтом, писателем и общественным деятелем ХХ-го века, лучшие лирические стихи которого посвящены ей, Эльзе. Об их легендарном союзе написано немало: наряду с тандемом Жан-Поль Сартр - Симона де Бовуар супружеская пара Арагон - Триоле сыграла важнейшую роль в идейных и эстетических исканиях европейской интеллигенции ушедшего столетия, потрясенного двумя мировыми войнами. В 60-ые годы Триоле и Арагон занялись изданием совместного («перекрестного») собрания сочинений (42 тома), желая подчеркнуть этим нерасторжимую взаимосвязь написанного ими за прожитую жизнь.
На их общем надгробии в имении в Сент-Арну ан Ивелин (Арагон скончался 24 декабря 1982 г. на 12 лет позже своей жены) высечены слова Эльзы:
«Когда мы будем погребены бок о бок, что бы ни случилось, союз наших книг объединит нас в будущем, о котором мы так мечтали и радели при жизни. Смерть разделяет больше, чем пройденная нами война. Мертвые беззащитны! Но явятся наши совместные книги, в них все написано черным по белому, они идут рука об руку, а значит, не разорвать нашу связь».
Вышло так, что в тени величия Луи Арагона оказался первый муж Эльзы, Андре Триоле (1890-1981), о котором в богатом французском триолеведении последних десятилетий написано крайне мало. Это и понятно: совместное проживание Эльзы с ним был недолгим (оно продлилось от силы два года), да и никаких особых «регалий», позволяющих уделить ему внимание, за Андре Триоле не числилось. Общеизвестно, что он служил офицером во Французской военной миссии в Москве и что вслед за ним 10 июля 1918 г. Эльза уехала из России во Францию. Да, собственно, и сама писательница явно не стремилась делиться иными подробностями, оставив в своей автобиографии ряд пропусков, так называемых «белых пятен», на которые, однако, впоследствии обратят внимание такие проницательные исследователи той эпохи как Бенгт Янгфельдт и Аркадий Ваксберг.
Этот очерк ставит своей целью по мере возможности восстановить образ Андре Триоле, волею судьбы оказавшегося в России в роковой момент ее истории (революции 1917 г. и последующая интервенция стран Антанты ) и вслед за этим сыгравшего ключевую роль как в личной судьбе Эльзы, так и в ее литературном творчестве. Для этого не обойтись без обращения к некоторым эпизодам из истории Франции и России.
Род Триоле: заморские земли и лиможский фарфор
«Триоле» - так с начала XVIII-го века называлась местность на острове Маврикий (западная часть Индийского океaна), который вначале завоевали голландцы, затем там обосновались французы, а позже он отошел англичанам. Одним из французских переселенцев на Маврикии был некий Пьер Триоле[3], мастер плотницкого дела, участвовавший по распоряжению одной британской компании в возведении разного рода укреплений. С тех пор мужчины рода Триоле прочно свяжут свою жизнь с освоением заморских колониальных территорий. Как показали дальнейшие события, дело это было прибыльное.
Прошло без малого два столетия, и 3 января 1890 г. в Х-ом округе Парижа по адресу: 160 бульвар Мажента, рождается мальчик Пьер Мария Андре Триоле. Его отец Пьер Триоле (род. под Лиможем в 1854 г.) успешно продолжал семейную традицию: в парижских муниципальных документах он числился «предпринимателем в сфере строительства и государственных подрядов». Уместно добавить, что по наследству члену совета Палаты предпринимателей-каменщиков и рыцарю ордена Почетного легиона (1910 г.) Пьеру Триоле достались земли не только на острове Маврикий (уже упомянутая «местность Триоле»), но и на Маркизских островах, а также на острове Таити.
Мать Андре Триоле Анна Мария Камилла Пенико (род. в 1860 г.) происходила из потомственного лиможского рода[4], из века в век множившего свое состояние благодаря отлаженному производству тонкого, ставшего известным на весь мир, лиможского фарфора. Один из членов семьи Пенико занимал ответственный пост в Высшем городском суде, другой был мэром Лиможа (его имя и поныне носит одна из центральных улиц города), третий был видным католическим священником и миссионером. У Пьера Триоле и Анны Пенико родилось трое сыновей: Жан (род. в1885), Эрнест (1887) и Андре (1890).
Как и его старшие братья, Андре жил и воспитывался в полном достатке. Сведения о том, где и как он получил образование, пока не найдены, но известно, что, вслед семейной традиции, он пошел по военной стезе. С 1906 г. старший брат Андре, Жан, служил в 7-ом пехотном артиллерийском полку в Африке, получил диплом инженера, и впоследствии был награжден орденом Почетного легиона. Средний брат - Эрнест, также офицер – и вовсе погибнет молодым (в 27 лет) 6 октября 1914 г. - в битве на берегах Ла Манша. Увлекавшийся всем английским (в том числе и языком) Андре получил назначение армейского переводчика и агента связи[5]. Его приписали ко 2-ому кавалерийскому полку бенгальских уланов, являвшемуся одним из самых престижных в британских колониальных войсках. Вообще-то, как свидетельствуют военные историки, французы попадали туда редко, если только не по дипломатической линии в качестве представителей военных миссий. Это и был случай Триоле. С началом 1-ой мировой войны 2-ой кавалерийский полк был передислоцирован на Западный фронт: для поддержки англичан 90 тыс. индусов направили во Францию и Бельгию.
Говоря об «экзотических» бенгальских уланах, уместно вспомнить голливудский кинобоевик «The Lives of a Bengal lancer» / «Три бенгальских улана» (1935, режиссер Генри Хэтэуэй), где в главной роли блистал красавец Гарри Купер. Андре Триоле, судя по фотографиям, сохранившемуся портрету (автор – Люсьен Жона) и свидетельствам современников, был также очень хорош собой.
В вихре русских революций
В начале 1917 г. 27-летний капитан Андре Триоле получает направление в союзническую Россию, воюющую на стороне Антанты. Место назначения - Французская военная миссия. Созданное в 1914 г. с ее управлением в столице Санкт-Петербурге это ведомство включало в себя около 1300 сотрудников, среди которых были «офицеры Штаба и другие кадровые офицеры, артиллеристы, летчики, специалисты службы связи, шифровальщики и т.д., предназначенные делиться опытом, полученным во Франции, с русской армией. Несколько мобилизованных штатских, дешифраторов, деловых людей, светских, чтобы выполнять самые разные функции: поддерживать отношения в различных русских кругах, писать в газеты и журналы, налаживать французскую пропаганду…»[6]. Московский аппарат насчитывал 25 офицеров, 266 рядовых и унтер-офицеров[7] .
Побывал ли он в Петербурге, неизвестно. Но в Москву Триоле прибывает в мае 1917 г., совсем вскоре после падения Российской монархии. Какое задание он выполнял? «Открытых» сведений об этом нет. Известно, однако, что Февральская революция вызвала смятение во французских верхах: как результат были заменены посол и глава Военной миссии. Теперь ее возглавлял генерал Анри Ниссель. Но события развивались стремительно. Приход к власти большевиков в октябре 1917 г. и провозглашение ими «Декрета о мире» и вовсе повергли французское командование в ужас. «Россия нам больше не союзница»[8], - записал тогда в своем дневнике бывший глава Военной миссии генерал Морис Жанен.
Впрочем, едва оправившись от полученного удара, французское командование попробовало использовать Миссию для «кулуарных» переговоров с новоиспеченной властью - Советом народных комиссаров. Цель: отговорить советское правительство от заключения сепаратного мира с Германией. Как известно, из этого ничего не вышло, и 3 марта 1918 г. «похабный» (по выражению Ленина) Брестский мир был подписан. После этого все надежды французов окончательно рухнули. Военная миссия в скором времени прекратила свою деятельность. Большинство сотрудников стало возвращаться к себе домой. При этом некоторые служащие Французской миссии, как капитан Жак Садуль, лейтенант Паскаль и солдат Робер Пети предпочли перейти на сторону «красных» и впоследствии приняли участие в создании французской секции Третьего интернационала.
Что касается капитана Андре Триоле, то в левизне он никак замечен не был, да и как будто вообще сторонился большой политики. Молодой холеный буржуа, с отличной выправкой и безупречными манерами, он хотя и был военным, но по складу скорее относился к породе «bons vivants». Любитель английской верховой езды (даром, что служил в «кавалерии») и парусного спорта (и в том, и другом знал толк), красавец Триоле обладал рядом очевидных достоинств, которые неизменно влекли к нему женский пол. Да он и сам был до него большой охотник, готовый в любой момент, по его собственному шутливому выражению, «пойти по следу». След неожиданно вывел его на молоденькую и хорошенькую москвичку Элю Каган.
Миловидная, златоволосая, прекрасно образованная Эля заслуженно пользовалась успехом у мужчин, ей предлагали руку и сердце Василий Каменский, затем - Роман Якобсон, на очереди будет Виктор Шкловский, но разве тогда они могли сравниться с автором ни на что не похожего поэтического произведения «Послушайте»? Это ведь именно ей, Эле, летом 1915 г. на даче в подмосковной Малаховке он, Владимир Маяковский, прочел свое великое стихотворение о звездах - «плевочках», которые «кто-то называет жемчужиной»! Правда, когда в 1916 г. она, влюбленная по уши, приедет в Петроград к Брикам (но ведь и к нему, Маяковскому!), он, будучи в подпитии, «проорет» ей: «Пошла к чёрту, ты и твоя сестра!»[9] Потом, конечно, извинялся...
Думается, что если бы Владимир Маяковский («дядя Володя», как она звала его в шутку) не предпочел «милому Элику» ее старшую сестру Лилю Брик, с которой она его же и познакомила (а как было не познакомить?), никуда бы Эльза от него не уехала, так в ту пору крепко было приковано к Поэту ее трепетное сердце. В дальнейшем всем своим многогранным творчеством (переводы его стихов, статьи, воспоминания, организация большой передвижной выставки и т.д.) она будет доказывать ему свою огромную преданность. Но тогда, в 1917 г., в ее доказательствах Маяковский явно не нуждался...
Эля, как и было положено в московской буржуазной семье (отец – адвокат, занимавшийся еврейскими делами, а также юрисконсульт в Австрийском посольстве, мать – пианистка), с 6 лет изучала дома французский язык. Преподавала его обрусевшая француженка мадемуазель Даш (она же, кстати, обучала и юного Романа Якобсона). Прожив в дальнейшем во Франции до самой смерти, Эльза, однако, так и не избавится от своего русского акцента, который будет оправдывать[10] произношением своей учительницы. Зато говорила она с детства по-французски свободно. Да и вообще везде и всегда была отличницей!
Роковая встреча
Как и в какой момент она познакомилась с французом Триоле в революционной Москве, остается только гадать. Был ли причастен к их встрече тот самый будущий коммунист Жaк Садуль? Может быть, это Садуль, согласно предположению исследовательницы жизни и творчества Триоле Марианны Дельранк Годрик[11], привел Эльзу на французскую вечеринку? К тому же Эля отлично танцевала, так что у нее были все шансы на успех. По другим сведениям (Бенгт Янгфельдт), Эльза и Андре впервые встретились у двоюродных братьев Осипа Брика, Румеров, живших в одном парадном с семьей Каганов. Впрочем, сама Эльза Юрьевна никогда не раскрывала места знакомства, при этом в прологе «Добрый вечер, Тереза!», своего первого романа (1938), написанного по-французски, написала: «Однажды вы задержались в кафе или пошли пешком - вместо того, чтобы сесть на трамвай, и вся ваша жизнь приняла иной оборот». Во французском триолеведении этот «оборот» принято объяснять роковой встречей с Андре Триоле. Что ж, может быть и так!
То, что 21-летняя Эличка могла понравиться командированному[12] французскому офицеру представить себе нетрудно. Но как эта начитанная, глубокомысленная девушка (см. ее переписку с Маяковским) могла всерьез заинтересоваться человеком, не имевшим ничего общего с ее авангардным окружением? К поэзии глух, русского языка не знает вовсе. Зато: хорош собой, обеспечен, и до чего же обходителен и галантен! Впрочем, много позже, Луи Арагон найдет более земное объяснение (см. его беседу с распорядителем наследия Арагона-Триоле Мишелем Апель-Мюллером в Париже 9 марта 1993[13]): «просто Эльзе надоело видеть, как каждый раз ее сестра отбивает у нее ухажеров». Однако не будем забывать, что в России – разруха, повсюду нехватки и очереди, большую родительскую квартиру (отец Юрий Каган уже два года как умер) начали «уплотнять», мама Елена Юльевна в растерянности. А 27-летний dandy Андре Триоле (он старше Эльзы на шесть лет) приглашает приехать во Францию. Так почему не попробовать? В конце концов, можно и вернуться. Именно так впоследствии будет объяснять Эльза Юрьевна свое решение. Только вот нужно ей завершить учебу (архитектурный диплом будет выдан 27 июня 1918 г.) и право на выезд из страны (зарубежный паспорт) получить, что при новых, большевистских порядках совсем нелегко.
На пути к Андре: визовые тайны и финансовые вопросы
В своих воспоминаниях Эльза Юрьевна так опишет по-русски обстоятельства своего отъезда: «На той же Ново-Басманной, где находились мои курсы, в бывшем Институте благородных девиц мне выдали заграничный советский паспорт, в котором значилось - "для выхода замуж за офицера французской армии"; а в паспорте моей матери стояло: "для сопровождения дочери". Товарищ, который выдал мне паспорт, сурово посмотрел на меня и сказал в напутствие: «Что, у нас своих мало, что вы за чужих выходите?» (Кстати, много позже она не без самоиронии заметит: «Товарищ, выдавший мне паспорт, был прав: замуж надо было выходить за кого-то из своих».[14])
«Распродали вещи. Когда вынесли рояль, семье рабочего, занявшей нашу квартиру, стало свободней. Подошел день отъезда. Сели на извозчика, с чемоданом. На весь Голиковский переулок заголосила моя кормилица Стеша. Так мне и не довелось ее больше увидеть, а я-то думала, что через каких-нибудь три-четыре месяца вернусь!»[15]
Далее Триоле вспомнит расстроенную, обескураженную ее отъездом Лилю. И все же можно предположить, что известная своей прагматичностью старшая сестра «про себя» могла одобрить решение младшей: она и сама тогда не прочь была бы «отчалить» (с этой точки зрения, важно последующее признание Романа Якобсона Эльзе в том, что в 1919 г. Лиля предложит ему, Якобсону, заключить с ней фиктивный брак с целью эмиграции из советской России в Чехию[16]), а вот Маяковский, как свидетельствовала позже Эльза Юрьевна, отнесся к ее отъезду в Париж с усмешкой. Он с самого начала не одобрял Элино увлечение «французским красавчиком». Но было ли у Поэта право ее удерживать?
Если французские триолеведы не обратили внимания на легкость выдачи Эльзе советского зарубежного паспорта, то ряд закономерных вопросов по этому поводу сформулировал Аркадий Ваксберг. В частности, он выразил недоумение по поводу значившейся в паспорте формулировки: «для выхода замуж за офицера французской армии». «В марте 1918 г., - напоминал Ваксберг, - началась англо-франко-американская интервенция с целью свергнуть советскую власть. «Офицер французской армии», ради брака с которым Эльза отправилась за границу, служил, таким образом, в войсках, которые вели войну с властями, выдавшими Эльзе заграничный паспорт»[17]. Обратив внимание на это очевидное противоречие, Ваксберг, однако, не смог дать ему объяснения в отсутствие доступа к соответствующим архивным документам. Нам же, в качестве одной из версий, представляется, что с получением паспорта Эльзе по своим каналам мог посодействовать нарком Анатолий Луначарский, с которым сразу после революции сблизился Осип Брик, а затем и Маяковский (в дальнейшем поэт не раз будет помогать Эльзе в ее различных советских делах).
Путь матери и дочери из Петрограда лежал через Стокгольм, оттуда – пароход «Angermanland» плыл в порт норвежского г. Берген. Далее обе дамы должны были отправиться в Лондон, а из него - в Париж. Однако в Бергене советских путешественниц ждала неприятность: им было отказано в английских визах. В дело, как пишет Бенгт Янгфельдт, получивший доступ к рассекреченным документам спецслужбы MI 6, вмешался брат Елены Юльевны Лео Берман. Он уже давно жил в Лондоне и на момент прибытия сестры и племянницы в Берген управлял отделением финансовой компании «Ллойдс» в лондонском районе Уайтчепел (там с конца ХIX-ого века расселялись еврейские иммигранты из России[18]). После ряда неудачных демаршей, Берман обратился к зам. министру иностранных дел Великобритании, подчеркнув бедственное положение двух родственниц (сестра – 46-летняя вдова, племянница – молодая невеста французского офицера, и обе - «бегут от ужасов революции»). Самое примечательное в этом: Берман указал также, что в августе 1918 г. жених Эльзы, офицер колониальных войск Андре Триоле в составе французского экспедиционного корпуса находился в Архангельске. Было ли это правдой? Ни в одной из французских монографий, посвященных жизни и творчеству Эльзы Юрьевны, и тем более, в ее собственных публикациях, об участии Андре Триоле в интервенции нет и намека. Возможно, Берман воспользовался фактом принадлежности Триоле к французским колониальным войскам, действительно переброшенным в составе экспедиционного корпуса на север Советской России для сражения с Красной Армией[19]. Берман мог считать, что этот «антисоветский» факт «усилит» доверие британских служб к его племяннице. Или же капитан Триоле действительно с краткосрочной командировкой (?) приезжал в Архангельск в августе 1918 г., из-за чего, согласно объяснению Бермана, в отсутствие жениха на территории Франции Эльза не могла получить въездные визы? Впрочем, тот факт, что «в конце 1920 г. Лео Берман был приговорен к 5-летнему тюремному заключению за подделку бухгалтерских счетов»[20], позволяет усомниться в правдивости его показаний в отношении Андре Триоле. В любом случае, корпорация «Ллойдc», в которой в 1918 г. еще работал Берман (позже он займется чулочно-носочным бизнесом), гарантировала финансовую помощь сестре и племяннице.
Четыре месяца спустя визы были получены. Елена Юльевна, однако, в Париж не поехала, а осталась с братом, поселившись у него в районе West Hampstead по адресу: 90, Canfield Gardens. Когда в августе 1920 г. в Лондоне открыли советскую внешнеторговую компанию «Аркос», Елена Юльевна была принята туда на работу.
В начале 1919 г. Андре встретил в Париже свою русскую невесту. Ему, однако, не хотелось признаваться в том, что в период их вынужденной разлуки в его отчем доме не утихали горячие споры. Узнав о матримониальных намерениях сына в отношении женщины некатолической веры (да еще и родом из большевистской, вражеской России!), благонравные родители (и в первую очередь, отец Пьер Триоле) восстали, грозясь лишить сына наследства. Под их напором Андре уже было готов сдаться. «Может, поживем вместе просто так?» - робко предложил он Эльзе в одном из писем. Впрочем, эта ситуация не удивила Елену Юльевну, заявившую растерянной дочери: «Андре не так уж тебя любит, чтобы жениться на русской еврейке»[21]. Однако категорическое несогласие Эльзы на «свободный союз» в итоге завершилось соглашением, о котором Андре сообщил в письме Эльзе 27 мая 1919 г.: «Все мои долги уплачены, на Таити в Индокитайском банке в нашем распоряжении есть сумма в 50 тыс. франков, 10 тыс. франков на путешествие, и тот же банк будет ежемесячно выплачивать нам по 1500 франков». Вскоре (нам остается только гадать о причине, так резко изменившей мнение семьи) Эльза получит сердечное поздравительное письмо от матери Андре. Церемония их бракосочетания, которому предшествуют расспросы Эльзы о ее «чистокровности» и возможности иметь здоровых детей, cостоялась, cогласно акту No 974, в мэрии 6-ого округа г. Парижа 20 августа 1919.
Не могу того таити...
Сразу после этого молодожены отбыли в г. Лимож, где находилось родовое гнездо Триоле. А в октябре 1919 они отправляются на остров Таити: делают пересадку в Нью-Йорке и затем, достигнув берега Сан-Франциско, берут курс на столицу Французской Полинезии - город Папеэте, в который прибывают к концу декабря. В письмах матери Елене Юльевне Эльза сообщает, что на месте по ошибке Андре приняли за гос. инспектора колоний, - а как бы это было хорошо!; что они познакомились на острове с русским эмигрантом-большевиком из Архангельска (опять почему-то Архангельск?), но местная администрация его на дух не «переносит», и наконец, что Андре собирается купить земельную плантацию в 1700 гектаров на паях со знакомым французом по имени Лебуше, у которого - фирма по вывозу с острова кокосового сырья («копры»). Землю эту вот-вот выставят на торги немецкие собственники, точную цену предсказать трудно, что-то от 500 тыс. до 600 тыс. франков[22]. Далее Эльза объясняет матери вопрос доходности, отмечая, что только одна седьмая часть обработанной земли будет приносить 75 тыс. франков. Деньги на покупку им должен привезти некий Буэри.
Позже, когда меньше чем через два года после свадьбы, Эльза расстанется с Андре и в 1925 г., при поддержке В. Шкловского и М. Горького, опубликует в ленинградском издательстве «Антей» свою первую повесть «На Таити», она в эпиграфе использует шутливое стихотворение Романа Якобсона, написанного им перед Эльзиным отъездом:
Не могу того таити,
Что люблю тебя сердешно.
Коль уедешь на Таити,
Буду плакать безутешно.
Забегая вперед, заметим, что «безутешно плакать» придется самой Эльзе. Но пока, живя на острове, она пытается обучить своего мужа русскому языку и заинтересовать его своим московским прошлым (которое для нее по-прежнему – самое что ни на есть настоящее), а также предлагает ему совместно переводить поэму Маяковского «Война и мир». Впрочем, старания ее тщетны. Жокей Андре если и читает, то французские журнальчики о досуге и верховой езде, и к тому же у него и свои дела есть: так, в какой-то момент на борту военного корабля он отплывает в сторону Маркизских островов. Отсутствует три недели.
Осенью 1920, пробыв на Таити год, супруги возвращаются во Францию. 8 сентября 1921 г. Эльза пишет Лиле: «Я теперь в Париже уже год, но только пять месяцев, как живу у себя; никак не могли достать квартиры и жили у родственников, в комнатах и т.д. Сейчас мы обставили нашу квартиру, и наконец, «дома»! (...) С Андреем ладим хорошо, теперь еще лучше, чем вначале: привыкли друг к другу и даже на «ты» перешли. Подумываем о том, чтобы переехать в деревню, Андрей хочет заняться élevage des chevaux (разведением лошадей – ЛП). Он страстно любит лошадей и счастлив только, когда он верхом или хоть возле лошадей. В Париже я мало кого знаю, друзей у меня нет, да думается мне, что, дойдя до известного возраста, новых друзей не приобретаешь. Зато часто вспоминаю старых: и Володю, и Женю, и Рому, и многих других. По Надюше – плачу»[23].
Разъезд, но не развод
Впрочем, дни совместного проживания Андре и Эльзы уже сочтены. В скором времени они разъедутся, осознав свою несовместимость, и уже зимой растерянная Эльза поедет за утешением в Лондон, к матери. Свое положение она изобразит все в том же французском романе «Добрый вечер, Тереза»: «Передо мной открывалось три дороги: на первой коня потеряешь, на второй – себя самую, а что потеряешь на третьей? Только вот везде тупик».
И все же Петрович, как окрестит его Эльза и как с удовольствием будет величать Андре ее любимое русское окружение, верный чести французского офицера, не бросил жену на произвол судьбы. В его письме от 14 мая 1922 г. она прочтет: «Будь уверена, что в любом случае, как бы ни шли мои дела, ты всегда будешь ежемесячно получать от меня 500 франков: я все устрою»[24]. Так и было. Лиля, однако, тревожилась: «Петрович высылает тебе деньги?» и при всякой оказии, вместе с Маяковским, финансово поддерживала сестру. Сознавая всю шаткость Эльзиного эмигрантского статуса (“Скажу ли я «белое» или «черное», все равно подумают обо мне: «красная»”[25], – позже горько усмехалась Эльза), Петрович не раз приходил ей на помощь. Марианна Дельранк Годрик указывает, ссылаясь на дневниковые записи Эльзы, что «полицейские могли прийти к ней с проверкой в любую минуту (...). Однажды ей пришла повестка в префектуру. Там ей показали анонимку, в которой утверждалось, что она – «большевичка», «чекистка», да еще и занимается проституцией». Спас Эльзу «Петрович», вмешательство которого произведет такое впечатление на комиссара полиции, что тот «разорвет» анонимное письмо на месте[26].
После разъезда с Андре Триоле[27], по словам биографа Лили Марку, «Эльза «переживала раздвоенность: ее снедала тоска по Родине, но не хотелось покидать Францию, она желала оставаться русской, и в то же время ей нравилось быть парижанкой, она стремилась быть «своей», ассимилироваться, но не могла не ощущать отторжение со стороны окружающих»[28]. Страдая от приступов одиночества, Эльза то и дело цеплялась за «своего Петровича», который, не жертвуя обретенной свободой, при этом сохранил к Эльзе добрые чувства. В своем письме от 14 мая 1922 г. он ей писал: «Мой дорогой Кокотов (такое игривое имя он ей присвоил – ЛП), у меня есть только ты, ты моя – единственная семья (...), даже если ты и выйдешь еще раз замуж, только тебе я смогу доверить самое сокровенное, ты - моя истинная мама, та, которой можно рассказать все, что так и не так, та, что не судит, та, что любит... Кокотов, стань писателем, слушай Горького, ты упрямая, целеустремленная, и поскольку ты талантлива, ты своего добьешься»[29]. Далекий от литературы и интеллектуальных изысков «Петрович», однако, понимал главное: спасение Эльзы – в творчестве. Посвящается Андрею
Она и станет писателем, и свою первую русскую повесть «На Таити» (1925) посвятит ему, «Андрею», и начнет свое повествование с его имени: «Я лежу пластом на кровати, предварительно истребив под пологом всех комаров, и размышляю. Андрей возится на дворе с лошадкой Танюшей, я слышу, как он покрикивает на нее, и стук копыт о деревянный пол конюшни».
Опубликованная вначале в журнале «Русский современник» (М-Л, No 3, 1924 г.) эта маленькая экзотическая и вместе с тем проникнутая ностальгией повесть интереса советской критики и публики не вызовет. Эльза воспримет это как свое очередное поражение.
Но вот 2 ноября 1924 г. в Париж впервые прибывает Маяковский. В письме 9 ноября он пишет Лиле: «Поселился все-таки в Эльзиной гостинице («Истрия» на ул. Кампань-Премьер - ЛП), потому что это самая дешевая и чистенькая гостиничка, а я экономлюсь и стараюсь по мере сил не таскаться. С Эльзой и Андреем очень дружим, устроили ей от тебя и от меня шубку, обедаем и завтракаем всегда совместно».
Дело в том, что с некоторых пор отношения бывших супругов улучшились, и Петрович снимает в «Истрии» отдельный от Эльзы номер на другом этаже. Маяковский сразу понравился Андре, и он, будучи парижским денди, знающим толк в британском «гламуре», охотно консультирует пролетарского поэта по части добротных адресов (например, ведет Маяковского в свой любимый бутик «Old England»), указывает ему лучшее ателье по пошиву рубашек на площади Вандом и т.д.[30]
В своих воспоминаниях «Маяковский в Париже», относящихся к тому же периоду, Валентина Ходасевич подтверждает: «В ближайшие дни, придя к Эльзе, я застала у нее Андрея Петровича Триоле. Он пригласил меня с мужем назавтра провести с Эльзой, Маяковским и с ним вечер. «Вечер этот мы проведем, где захочется», – сказал он. Я приняла приглашение. Назавтра в десять вечера мы с мужем были у Эльзы. Андрей Петрович показался мне человеком легким и симпатичным. Он возил и водил нас по разным улицам и площадям, кафе и мюзик-холлам»[31].
Компанейский Триоле, душой расположившийся к Маяковскому, окажет ему незамедлительную поддержку, когда у поэта украдут из номера бумажник с деньгами, и далее также будет давать взаймы. Впоследствии, уже из Мехико, 15 июля 1925 г. Маяковский напишет Лиле: «Эти деньги ужасно прошу тебя (рассчитываю, что будет 45-50 червонцев, если меньше, так меньше) перевесть Андрэ Эльзиному, у которого я занял перед отъездом, и ему надо заплатить к 1 сентября».
Позже, в июне 1935 г. Эльза пригласит Андре на организованный ей и Арагоном 1-ый Международный съезд писателей, защитников культуры в Париже, и там le bon-vivant Петрович будет угощать сигарами и коньяком[32] автора «Конармии» Исаака Бабеля: двум кавалеристам явно было о чем поговорить.
Также с большой теплотой об Андре будет отзываться и Луи Арагон: по его мнению, Андре был приветливым и щедрым человеком, а к творческим людям относился с интересом и уважением.
И все же личные отношения Эльзы с Андре никогда не вернутся в былую любовную плоскость. Андре любил свободу. Парижский приятель Эльзы Владимир Познер скажет о нем позже: «Похоже, этот француз по имени Петрович интересовался лишь женщинами и лошадьми, но с годами увлечение женщинами прошло, а вот лошадей он любил все больше и больше»[33].
В 1928 г. Эльза вступит в гражданский брак с поэтом-сюрреалистом Луи Арагоном и, узнав об этом, Андре снимет с себя финансовые обязательства в ее адрес. Образовавшемуся союзу двух творцов материально придется нелегко.
6 февраля 1934 г. Эльза сообщит Лиле:[34] «Помер Петровичев папаша!!! Богатый наследник купил 2 пони и безмерно доволен». В этой «сводке» с тремя восклицательным знаками звучит неприкрытый сарказм: возможно, Эльза так и не простила знатному свекру его неприязнь к себе, возможно, не смогла скрыть свою зависть к беззаботному образу жизни его сынка-рантье на фоне ее собственной нужды. 8 июня того же года сообщает, что с тех пор, как Петрович разбогател (вступил в наследство), он ведет себя с ней «по-хамски»[35], и они больше с ним не видятся.
История умалчивает о том, как и где пережил Андре Триоле немецкую оккупацию, да и после войны судьбы бывших супругов, казалось бы, окончательно разошлись. Только один раз, в связи с переездом в 1951 г. на новую квартиру по адресу ул. Варенн[36], Эльза в переписке с Лилей упомянет Петровича в связи с подаренной им когда-то изящной медной конской головкой, которой она, наряду с дорогими ей вещицами, сохранила на своем секретере.
Но вот 22 октября 1963 года Эльза сообщает Лиле: «Андрей очень болен. Вырезали язву, операция продолжалась пять с половиной часов, ему 74 года. Теперь у него неблагополучно с почками, и предстоит вторая операция. Хожу в больницу каждый день. Передала ему твой привет, Лиличка. Когда не плачет – веселый, разговорчивый. Обожает Арагона и «Страстную неделю», обиделся, когда ему Арагон сказал – «это из-за лошадей». Рассказал обо всех родственниках и бывших знакомых – Ну и пейзаж... Можно сказать, все так или иначе погибли. Роман о гибели французской старой буржуазии, и во всем этом такая жесткая логика, как математическое уравнение»[37].
23 ноября 1963 г.: «Петрович уехал на юг, я его еще застала в больнице. Как доехал (в больничной карете) – не знаю, все-таки 450 км»[38].
3-10 февраля 1964 г.: «Петрович то в деревне, то в гостинице, где его любят, то в клинике, то в городе Лиможе. Он хотел обязательно угощать нас гусиным паштетом, в гостинице, и вообще принимать нас, и ему было обидно видеть нас опять в больнице, и он просил отложить приезд. – С тех пор он вернулся в деревню, и оттуда, дыша на ладан, поехал на ярмарку – за сотню-другую километров – где продавались шотландские пони! В конце февраля, если он немножко поправится, его опять будут резать»[39].
28 февраля 1964 г.: «Петрович все еще в клинике, в Лиможе. Я ему время от времени звоню. Ему сейчас много лучше – ведь он ни черта не ел, а теперь питается и прибавил 4 кило. К сожалению, на той неделе его опять будут резать, и я боюсь, что он опять сдаст. Разговоры – только о пони»[40].
13 апреля 1964: «Петровичу гораздо лучше. Правда, весу, в одеже, 50 кило. Но теперь он начинает поправляться после 3-х операций»[41].
На протяжении всего этого периода (с 22 октября 1963 по 13 апреля 1964 г.) Лиля буквально бомбардирует Эльзу одним и тем же вопросом: «Жив ли еще «Петрович?»[42] Имела ли Лиля в виду возможность завещания Андре Триоле, в которое теоретически могла бы быть вписана ее парижская сестра?..
Однако, вопреки прогнозам и сомнениям, Андре оправится после тяжелой болезни, и с тех пор Эльза в своей переписке с сестрой его больше не упомянет.
Известно, что Пьер-Мария Андре Триоле пережил свою первую и последнюю жену: 24 декабря 1971 он скончается в возрасте 81 года во Франко-британском госпитале в г. Левалуа-Перре под Парижем. Его постоянным адресом был английский фешенебельный отель Эль-Минзах в марокканском городе Танжер. Расположенный на ул. де ла Либерте, этот отель и поныне носит 5 звезд и является туристической достопримечательностью города.
* **
Но стал ли Андре героем литературного творчества Триоле? Помимо уже упомянутой повести «На Таити», образ богатого и беззаботного супруга, которого «интересуют только пони», появится в романе «Добрый вечер, Тереза!» Там же писательница опишет французскую семью Андре: до чего же чуждым казался ей их провинциальный патриархальный мирок! Расскажет она и о расставании с Андре: Он пришел со мной на вокзал и воткнул в мою сумку букетик фиалок. Мы занесли чемоданы в вагон, вышли на перрон, и я ему подтвердила: «Я не вернусь...»
В своей предсмертной повести «Соловей умолкает на рассвете» (1969), подводя итог прожитому, Эльза Триоле на самых последних страницах изобразит сцену в спальном вагоне поезда дальнего следования, в котором едет она, молоденькая и хорошенькая девушка. Когда поезд тронется в путь, в ее купе с билетом в руках войдет мужчина в военной форме. Выяснится, что им обоим продали одно и то же место. Как быть? Мужчина рыцарски откажется от своих прав и готов будет провести ночь, стоя в коридоре, однако он заведет с девушкой веселый разговор и пригласит ее поужинать в вагоне-ресторане. И молодая героиня, заинтригованная тайной, за которой стоит «непостижимый для нее мир человека в военной форме», неожиданно для себя самой ответит ему взаимностью.
Но не была ли эта последняя сцена эхом далекой, романтической встречи Эльзы с красивым французским офицером Андре Триоле в революционной Москве 1917 г.? А еще, возможно, знаком благодарности за подаренное звонкое имя, ставшее неотделимым от ее творческой судьбы.
Людмила Пружанская, дочь московского историка Г. З. Иоффе (1928-2024), долгие годы сотрудничавшего со «Словом\Word»: «В связи с уходом из жизни моего отца, Вы любезно опубликовали в No 122 (23.05.2024) мой очерк-некролог «Когда весна придет, не знаю...».
Филолог, канд. фил. наук (Москва, 1991), специализирующийся в области французской и франкоканадской литературы. Живу в Монреале (Канада) с 1993 г. Последние годы довольно пристально занимаюсь творчеством Эльзы Юрьевны Триоле (1896-1970). Началось все в 2016 г. с работы в лит. редакции Radio-Canada/CBC, затем журнал «Иностранная литература» (No 2, 2023), с которым давно сотрудничаю, опубликовал мой материал на эту тему. В приложении – плод последних изысканий в отношении того, кто одарил Э. Ю. Каган звонким именем Триоле. Этот французский офицер, а затем богатый рантье по имени Андре Триоле оказался на какой-то момент ввергнут в пучину нашей бурной российской истории (но быстро из нее выплыл!), а вот для Эльзы Юрьевны «рок событий» обернулся литературной судьбой. Триоле сыграл свою роль! Восстанавливая по крупицам факты из его знатной родословной, я попыталась воссоздать его портрет, опираясь на свидетельства современников (Маяковский, Брик, В. Познер, Вал. Ходасевич и т.д.) в контексте российской и французской жизни того бурного времени». ЛП
[1] Correspondance Lili Brik et Elsa Triolet, Gallimard, Paris, 2000, p.60
[2] Развод Эльзы Триоле и Андре Триоле состоялся 10 января 1939 накануне ее замужества с Луи Арагоном
[3] 454 Environnement et développement en Isle de France: Implantation dans le nord (1710-1810)
D.V. Ballgobin & Shakuntala Boolell, Université de Maurice in https://hal.univ-reunion.fr/hal-03249206/file/RHOI-11_Ballgobin1.pdf, p.456; N. Swetohul, L'Île Maurice à travers ses villages: l'histoire du village de Triolet, Maurice, 1991
[4] Академия «Британника» указывает на основателя династии Нардона Пенико (род. около 1470 г. – умер около 1542 г.)
[5] Фонд этнографических архивов, OPCI –Ethnodoc, 2025 https://raddo-ethnodoc.com/raddo/document/252018
[6] Цит. Л.В. Слуцкая «Неизвестные страницы французского присутствия в России (1916–1921 гг.) (из дневника лейтенанта Паскаля) https://ostkraft.ru/ru/articles/1963
[7] 8 AMAE, SG, Dossier 758. Le President du Conseil, Ministre de la Guerre à Monsieur le Ministre des Affaires Etrangeres. Paris, 10 Decembre 1917
[8] Janin M. En mission dans la Russie en guerre (1916–1917). P., 2015, p. 242.
[9] Эльза Триоле. Маяковский, русский поэт, Деноэль, Париж, 1939 г.
[10] Elsa Triolet, La Mise-en-mots, Skira, Genève, 1969, p. 82
[11] Marianne Delranc Gaudric. Elsa Triolet, naissance d’une écrivaine, L’Harmattan, P. 41
[12] Его имя отсутствует в списках штатных сотрудников. См. диссертацию на соискание степени канд. ист. наук Ю. М. Галкиной «Французская военная миссия в годы Первой мировой войны», Уральский федеральный университет им. Б.Н. Ельцина, Екатеринбург, 2018 г.
[13] Цит.. по Lili Marcoux, Elsa Triolet. Les yeux et la mémoire, Plon, P., p.45
[14] (Fragments d’autobiographie in Elsa Triolet Écrits intimes, 1912-1939, Stock, 1998, p 341
[15] Эльза Триоле «Заглянуть в прошлое» в сборнике «Современницы о Маяковском», М., Дружба народов, 1993 г.
[16] Цит. по Bengt Jangfeldt, La vie en jeu. Une biographie de Vladimir Maïakovski, Albin Michel, P.2010, p.154
[17] Аркадий Ваксберг «Лиля Брик. Жизнь и судьба», Олимп, М., 1998, стр. 75
[18] Bengt Jangfeldt. La vie en jeu. Biographie de Vladimir Maïakovski, Albain Michel, P., 2010, p.134
[19] Об этом см. подробно Бенгт Янгфельдт «Английские приключения Владимира Маяковского и его друзей», журнал «Знамя», М. No 6, 2008
[20] B. Yangfeldt, Op.cit.. p. 194
[21] Цит. Huguette Bouchareau. Elsa Triolet. Flammarion, P. p. 57
[22] Elsa Triolet. Ecrits intimes, Stock, P.. 1993, pp.168-169
[23] Лиля Брик – Эльза Триоле. Неизданная переписка (1921-1970), Эллис Лак, Москва, 2000, стр. 19
[24] Цит. по Elsa Triolet, Écrits intimes, Stock, P.. p.190
[25] Цит. по Lilly Marcou, Elsa Triolet. Les Yeux et la Mémoire, Plon, p.285
[26] Marianne Delranc Gaudric. Elsa Triolet, naissance d’une écrivaine, L’Harmattan, P.2020, p.52
[27] Официальный развод с Андре Триоле был оформлен в феврале 1939 г., за несколько дней для заключения брака с Луи Арагоном
[28] Lilly Marcou, Elsa Triolet. Les Yeux et la Mémoire, Plon, P. p. 74
[29] Цит. по Huguette Bouchardeau. Elsa Triolet, Flammarion, P., 2000, p.79
[30] B. Yangfeldt, p. 302
[31] Валентина Ходасевич. Портреты словами, изд-во «Советский писатель», М., 1987, стр.174
[32] Gonzaague Saint-Bris et Vladimir Fedorovski « Les égeries russes ». Éditions Jean-Claude Lattès, P., 211
[33] Vladimir Pozner se souvient, Éd.Lux, Montréal, 2013, p. 2000
[34] Переписка Лили Брик-Эльзы Триоле, стр.49
[35] Сorrepsondance, p. 74-75
[36] Сorresp. 1952, p,2024
[37] Переписка, стр. 420
[38] Там же, стр.423
[39] Там же, стр. 430
[40] Там же, стр.437
[41] Там же, стр. 435
[42] Там же, см. письма Лили 23 октября 1963, а также 15 ноября, 6 марта 10 апреля, 24 июля, 19 авг. 1964 г.
