Эта забавная история случилась в 63-м году.
Да не в 1963-м, когда в Москву приезжал Фидель Кастро, а Индонезия напала на Малайзию. И не в 1863-м, когда в Японии родился Акутагава Рюноскэ, а во Франции умер Тургенев. А в самом что ни на есть 63-м. То есть, получается, две тысячи лет тому назад, без каких-то копеек.
И даже как-то с трудом верится, что в те тяжёлые времена, когда, заснув в театре, вы могли проснуться с отрубленной головой, а христиан обливали смолой, прибивали повыше и жгли вместо факелов - могли быть какие-либо забавные истории. Но относительно забавные всё же случались. Как, например, эта.
В то далёкое утро 8 августа 63-го года или, как тогда выражались, 23-го гекатомбеона 2-го года 210-й олимпиады, лишь только лучи солнца заиграли на кровлях, статуях и триумфальных арках Рима, столицы необъятной Римской империи, как в кварталах, лежащих по соседству с новым городским театром, послышались движенье, звуки команд и негромкие крики.
Молодые люди гладиаторского вида вламывались в дома, бегом поднимались в верхний, четвёртый, пятый, иногда и седьмой, этаж и принимались сгонять сонных жильцов в одну нестройную толпу, как это делают пастушьи собаки с овцами, и, постепенно спускаясь с этажа на этаж, устремляли её по лестницам вниз - и на улицу. Исключений не делалось ни для бедняков, ютившихся в каморках под самой крышей, ни для богачей с нижних этажей, занимавших апартаменты с внутренним двориком и фонтаном. Отстающих или роптавших били по выям, раменам и чреслам* пучками розог - фасциями.
Впрочем, особого недовольства или возмущения римские граждане не выказывали, ибо театральный сезон был в разгаре, и они уже стали привыкать к этой регулярной процедуре.
Поддерживая под руки беременных и больных, неся на носилках немощных, толпы римлян двигались к театру, вливались в него через гостеприимно распахнутые двери и занимали места - не согласно купленным билетам, ибо мероприятие было бесплатным, но согласно своему положению - богатые и знатные опять внизу, на мраморных скамьях, полукругом обступивших пульпитум, или, по-современному говоря, сцену; победнее и попроще на скамьях деревянных, начинавшихся с пятнадцатого ряда, а женщины, рабы и охлос на галерке.
Солнце встало над Римом, этим Вечным городом, как назвал его поэт Тибулл. Невидимые за высокой стеной, журчали фонтаны Суллы, и воробьи уже бранились и дрались в роскошных кронах пиний.
Но - чу! - взревели трубы, в орхестру* на почётные места перед сценой гуськом проследовала группа сенаторов с довольно кислыми лицами, а преторианцы*, стукнув древками копий о пол, развернулись и, стуча калигами*, вышли из театра, крепко заперев его снаружи.
Ещё рявкнули букцины*, лязгнули литавры*, брязгнули кимвалы* и занавес, дрогнув, - не распахнулся и не взвился, но, по тогдашним театральным порядкам, - исчез в щели в полу.
Рыжебородый детина в артистической хламиде и золотых котурнах*, в вычурной позе стоящий на проскениуме*, ударил по струнам кифары* и гнусаво запел.
Хотя слабый его голос не разносился дальше первых десяти рядов, пение носатого, с капризно оттопыренной губой кифареда* вызвало такую бешеную эмоцию у всех без исключения слушателей, как будто перед ними выступал не кто иной как бог Дионис собственной персоной. Впрочем, Дионис, как известно, больше налегал не на кифару, а на авлос*, так что, скорее всего, это пел сам Аполлон, что, естественно, не могло не вызывать у простых смертных сильных чувств, исполненных священного трепета.
Вдохновенный певец на скениуме довел до конца арию из «Антигоны» («Много на свете сил, но сильней человека нет»), блаженно жмурясь, как сытый кот, выслушал вопли и рукоплескания своих фанатов, раскланялся и снова ударил по струнам, затянув на этот раз популярные и всеми любимые куплеты «На гибель Трои».
Публика неистовствовала. Самый видный из сенаторов вскочил в орхестре и, сорвав с себя лавровый венок, метнул на сцену. Затем простёр руки к гнусавящему и фальшивящему кифареду, подкатил глаза и рухнул на мраморную скамью, как бы изнемогши от наслаждения. Две весталки* на балкончике рыдали в объятиях друг у друга.
Рядовые слушатели выражали восторг более непосредственно, но не менее бурно: одна из рожениц разродилась двойней, а какого-то старикашку всадника* поволокли на носилках ногами вперёд, что уже и тогда означало то же, что и сейчас. У выхода пара неприметных людей, похожих на либертинцев*, зачем-то кольнули мёртвое тело кинжалом и лишь после этого позволили вынести бренные останки жертвы искусства за порог.
Другие неприметные люди в это же время шныряли меж рядов и клиньев-секторов, зорко наблюдая за любителями музыки. Время от времени они хватали уснувшего или просто пребывавшего в недостаточном экстазе слушателя под белы руки и уволакивали куда-то в подсобные помещения, причём этого несчастного больше никто и никогда не видел.
Через пару-тройку часов певец охрип и пошёл за кулису передохнуть, сменить мокрую от пота кифаредскую паллу* на сухую и заодно натянуть новые струны на кифару, ибо из четырнадцати на ней оставалось уже не более трёх струн.
Во время короткого перерыва рабы обнесли ряды театралов коробами с ломтями хлеба и амфорами с водой из фонтана.
Неприметные люди с кинжалами куда-то пропали, видимо, тоже подкрепляя силы, и среди зрителей, жующих, пьющих и неприметно справлявших нужду под скамьи, завелись тихие разговоры вроде этих:
- О, Луллий! - слышалось в одном месте. - Если он попоёт ещё хотя бы пол-часа, я вскрою себе вены или перережу глотку!
- Замолчи, Квинт Нумерий, несчастный ты человек! Тебя ждут дома дети! Подумай, какую будущность готовит им отец, малодушно хотящий умереть!
Через два ряда трое говорили, сблизив стриженые римские головы:
- Рыжий сегодня в ударе, Аид его забери! Теперь будет драть глотку до вечерней стражи!
- Это точно. На прошлой неделе в театре Марцелла этот Поющий Геркулес разорялся до первой звезды и изорвал струны на двух кифарах, причем три старца и пятеро тяжелобольных померли, две беременные скинули, а один раб с галерки, старый греческий учитель музыки, сошёл с ума, полез на стену и бросился с неё прямиком на подставленные копья!
- Господи боже, Юпитер Статор! Что будет с нами?..
В сенаторской ложе шли другие разговоры, но вряд ли хоть один из ораторов прошёл бы тест на детекторе лжи, который в те времена заменяли пытки:
- Ио! Господа мои, сенаторы! Я, Марк Валерий Мессала Корвин, говорю вам: возликуйте и вострепещите! Истинно говорю вам, ибо такого божественного, другого слова не подберёшь, владения музыкальным инструментом и такого несравненного, чисто орфеевского, вокала, как у нашего дорогого принсепса Сената, великого консулярного трибуна, да что там - просто любимого всеми императора Нерона*, Клавдия Цезаря Августа Германика, вы никогда не слышали и не услышите! Насладимся же игрой великого артиста, пока это возможно! Не пропустим, даже по уважительной причине, ни одного из великолепных концертов в этом величественном храме искусства его имени! Ио! Триумф, господа!
Остальные сенаторы пришибленно молчали, изредка, спохватившись, вворачивали словечко-другое:
- Великолепно!.. Неописуемо!.. Пусть живёт и поёт вечно!.. Ио! Триумф!
Весталки грызли хлеб у себя на балкончике и тараторили, как сороки:
- Ах, как обожаю я нашего душку императора!
- А я, - перебивала подругу другая, - люблю нашего певунчика, нашего красунчика, нашего здоровячка императора Нерона в сто раз больше!
Но тут взревели букцины музыкантов Пятого столичного легиона, разговоры прекратились, и занавес, суля грядущие наслаждения, провалился в половую щель.
*По выям, раменам и чреслам /старинн./ - по шеям, горбам и задницам.
*Орхестра - места для сенаторов в римском театре.
*Преторианцы - гвардия римских цезарей.
*Калиги - солдатская обувь, открытые полусапоги.
*Букцины, литавры, кимвалы - музыкальные инструменты - медные трубы, барабаны и тарелки.
*Котурны - высокие открытые сапоги на высокой подошве. Надевались актёрами трагедии, изображавшими богов.
*Проскениум /просцениум, просцений, проскений/ - передняя, ближайшая к зрителям часть сцены.
*Кифара - др.греч. струнный щипковый муз.инструмент.
*Кифаред - музыкант, играющий на кифаре и поющий под её аккомпанемент.
*Авлос - др.греч. духовой муз. инструмент вроде двойной свирели.
*Всадники - одно из привилегированных сословий в Древнем Риме.
*Либертинцы /вольноотпущенники/ - отпущенные на волю или выкупившиеся рабы.
*Палла - сценическая одежда кифареда, длинное платье, надеваемое поверх туники.
*Весталки - жрицы богини очага Весты в Древнем Риме, пользовавшиеся большим уважением и почётом.
*По свидетельству историка Светония, когда император Нерон давал музыкальные концерты, зрителям запрещалось выходить с них. Запрет был настолько строг, что беременным женщинам приходилось рожать прямо во время представления. Некоторые люди приходили в такое отчаяние от многочасового прослушивания Нерона, что притворялись умершими, чтобы их тела вытащили с концерта. Выражавших неудовольствие могли убить, на этот раз по-настоящему.
Зельдин Сергей, родился в 1962 г. в станице Ярославская Краснодарского края, Россия. С 1972 проживаю в городе Житомир, Украина. Закончил школу, служил в армии, работал стеклодувом, инкассатором, был бизнесменом, сторожем и даже политиком. Публиковался в журналах «Радуга» (Украина), «Крещатик» (Германия), «Волга» (Россия), «Слово\Word» (США), «Новый берег» (Дания).
