Я надену горжеточку лисию...
Я надену горжеточку лисию
И олении торбоза
И каким-нибудь цветом немыслимым
Посильнее накрашу глаза.
И умеренно-быстрой походкою
По уже не чужому пути,
Чтоб услышать: "Могла бы по холоду
Побыстрее немножко идти".
Будет голос отточенно вежливым,
Незамерзшие холодны руки,
Ах, со мною не слишком-то нежен ты,
Да и мне - ни веселья, ни скуки -
Все равно. Никуда ты не денешься -
Я тебя никуда не зову.
И ничем ты со мной не поделишься -
Ни пол-крошки твоей не возьму.
И с тобою не стану делиться я,
Слишком дорого зелье мое,
Заморочу тебя небылицами
Про свое непростое житье,
А простившись с тобой беззастенчиво,
Буду Господа Бога молить,
Чтоб с тобою мы не были венчаны,
Чтобы все это не было вечное,
Чтобы духу хватило любить.
Я с тобой налукавилась досыта,
Зелень глаз твоих бельмами скрасила,
Снарядила котомкой и посохом
До последнего самого праздника.
Будешь вечным скитальцем и бражником.
Каждый камень - кровавою ссадиной,
Каждый шорох - испугом до дрожи,
Что ни взгляд - обязательно сзади,
А кусок - непременно дороже
Всех накопленных в странствии грошей.
И опять - возвращение мыслью -
Не с меня вам писать образа,
Я надену горжеточку лисию,
Я надену горжеточку лисию
Да сильнее накрашу глаза.
Из пластмассовой тарелочки
Из пластмассовой тарелочки
Вся в коричневых тонах
На меня смотрела девочка
Робких глазок нежный взмах.
У нее с помпоном шапочка
И воротничок с каймой,
Ты не бойся, моя лапочка,
Мне так боязно самой.
Всё мистерии-истерики,
Обещанья - западня.
Мы должны дойти до берега
Послезавтрашнего дня.
Будет Спас над нами выситься -
Бог бы с ним, что на крови,
Только нам с тобой не мыслится,
Как прожить-то без любви.
А пока, жасмина веточка,
Дух в окошке береди.
Не печалься, моя деточка,
Все печали впереди.
Не может птица испугаться
Когда-то сизый голубок
Все целил в небо голубое...
Не расплести судьбы клубок
Судьбой не правящей рукою.
Летал давно, не помня снов
Истертой памятью до пыли –
Ему наврали про любовь,
А правду рассказать забыли...
И он забыл - про боль и стыд
И стал он сед и легок духом –
Наперекор, навзлет, навзрыд, -
Но не назло и не по слухам.
Кто нагадал, накаркал кто,
Что может птица испугаться?
Чему не статься суждено –
Хоть тресни – суждено не статься.
Слеплю себе серое сердце
Невозможно уснуть, что за дрожь по ночам,
И цепляются мысли одна за другою.
Эта ноша мне, Господи, не по плечам
Одного лишь прошу - покоя.
Чтоб ни звука, ни света в одрябшей душе,
Истонченной до самого мелкого нерва.
Я устала, я правда - искала уже
И последние вскрыла резервы.
Колупала, от боли корёжилась всласть
Языком задыхаясь синим.
Вот такая была над собою власть!
А теперь я, прости, бессильна.
Покаяния хочешь? Изволь - Прости!
Послушания? - Я готова!
Только дай мне подняться из той горсти
Светло-серого пепла снова.
Чтобы серое сердце себе слепить,
Чтобы с серою жить утробою...
Никогда не умела. Позволь просить -
Я попробую, а? Попробую?
В моих руках медузья слякоть...
В моих руках - медузья слякоть.
Мой милый ест вареный лук.
Но пусть по мне не будет плакать
Никто. Ни про себя, ни вслух.
Наталья Юрьевна Кушак (1957-2024) родилась и выросла в Москве, в 1983 году вместе с мужем-диссидентом Сергеем Батовриным была изгнана из СССР за антисоветскую деятельность. Большую часть жизни прожила в Голландии. Автор повести "Словами Скажи". Умерла от разрыва аорты в Амстердаме.
