Бывают удивительные судьбы, узнавая о которых, мы испытываем странное чувство: будто Господь каким-то немыслимым (разумеется, только для нас) образом дал возможность человеку – за время своего, в общем-то, недолгого существования – прожить не одну яркую жизнь. Чаще встречаются подобные примеры в древности и, без сомнений, одним из таких людей был Харальд, сын Сигурда, из древнего рода Хорфагеров — правителя небольшого норвежского княжества Рингерике.
Во времена раннего Средневековья мужчина в тех землях мог сделать карьеру только на военной службе, но представителю рода, в котором были короли этой суровой северной страны, казалось, к чему заботится о месте под солнцем? Однако, тогда право наследования передавалось исключительно по старшинству рождения. У Харальда было двое старших братьев, и ему пришлось самому заняться своей судьбой. С самых ранних лет он приучился к войне. Уже пятнадцати лет от роду Харальд храбро сражался в войске своего единоутробного брата, короля Олава. Однако Олав был убит, войско разгромлено, а Харальд получил ранение и был вынужден укрыться в Швеции. Путь в Норвегию, как врагу нового правителя, ему закрыт. Что остается делать на чужбине? Казалось бы, столько несчастий обрушилось на него в столь молодом возрасте, впрочем, часто бывает так, что Господь, избирая человека, дает ему суровые испытания прежде, чем возвысить.
Харальд из уцелевших воинов разбитого войска, которым больше нечего терять, собирает хирд[1] и возглавляет опытных бойцов — вероятно, молодость не помешала ему стать умелым воином, да и кровь королей, текущая в жилах, вызывает уважение. Гораздо достойнее служить под началом брата погибшего короля! Юный Харальд вместе со своим небольшим отрядом отправляется от родных берегов на службу к Ярославу, киевскому князю. Несомненно, у него были опытные наставники, да и немало викингов служили в те отчаянные времена у славян на военной службе. Как бы там ни было, Харальд оказывается в Киеве. Князь Ярослав с почетом принимает на службу заморскую дружину, возглавляемую молодым норвежцем из рода королей: в военных походах Харальд разделяет руководство войском. Слава о его доблести и отваге растет с каждым новым сражением. Скальды начинают слагать о нём свои драпы[2]. За четыре года службы у киевского князя дружина Харальда разрослась до пяти сотен человек — весьма значительный отряд по тем временам. И вот внезапно храбрец покидает службу у Ярослава и со своими воинами отбывает в Царьград[3], где их принимают в Варяжскую стражу[4].
Этот, лишь на первый взгляд, странный поступок, который определил в дальнейшем славное предназначение Харальда, объяснялся довольно просто: Харальд стал мужчиной и начал обдумывать дальнейшую судьбу. В его положении нужна женщина знатного рода, которая дала бы ему наследников, и он выбрал княжью дочь Элисабет. Да только отец девушки рассуждал по-иному. Киевского князя вполне устраивала родословная молодого норвежца, его храбрость и военный опыт, вот только когда у потомка и сродника правителей нет своей державы, ему необходимо иметь значительное богатство, чтобы платить войску, которое поможет ему эту державу завоевать. Девушку тоже не особо привлекал небогатый наемник, пускай, как ей говорили, в нем и текла кровь королей. Харальд вынужден был согласиться с доводами князя. Впрочем, Ярослав дал ему очень важный урок: великий человек должен намечать великую цель и двигаться к ней вопреки преградам, которые ставит жизнь на его пути. Возможно, от Харальда пока было скрыто его предназначение, но он ясно понял, чего желает. Отныне гордая Элисабет стала лишь важным этапом в достижении великой цели, к которой стремилась его душа. Это упорство впоследствии не раз сослужит Харальду хорошую службу.
Новые наниматели нуждались в опытных воинах — византийская империя была обширна, врагов хватало, а слава об отряде Харальда (перемешанная, как это частенько бывает, со всевозможными слухами) давно опередила его быстрые дракары[5]. Однако, византийцы оказались довольно хитры и осмотрительны, и поначалу доверяли Харальду с его бойцами лишь участие в небольших сражениях, либо походы против средиземноморских пиратов — военные операции, не требовавшие больших ресурсов и крупных войск, не приносившие ни особой славы, ни крупных трофеев. По всей видимости, в Царьграде проверяли, насколько можно верить слухам о пригодности новых бойцов. Здесь, в отличие от князя Ярослава, чужакам никто не доверял и не собирался давать их командиру значимую должность. Начальником варяжской стражи никогда не был чужестранец. Византийские вельможи были весьма циничными людьми, которых мало заботило, кем были предки или родня, если ты нанимался к ним на службу. Они смотрели только на то, кто ты сейчас. Неизменные болезни древнейших царств: заговоры, тончайшее лукавство, подозрительность и надменность никуда не исчезли и продолжали заражать души царедворцев Миклаграда[6]. Впрочем, мало-помалу становилось понятно: отряд Харальда вовсе не наемный сброд, но подготовленная к сражениям дружина, возглавляемая хорошим командиром. Харальду было тогда чуть больше 20 лет, да только не годы имели значение, а воля, характер и богатый боевой опыт.
Во время войны, длившейся почти четыре года (в северной Африке, Италии и на Сицилии) Харальд руководил всеми викингами, или – как их называли византийцы – варягами, в составе объединенного войска. Видимо, он сумел добиться уважения не только среди своих бойцов... Возглавил византийскую армию, разумеется, один из многочисленных родичей супруги императора. Он был вдвое старше Харальда, огромного роста и весьма свирепой внешности, однако, такие люди, как Харальд, боялись, прежде всего, предательства и измены.
Уже уразумев, что с изворотливыми византийцами надо держать ухо востро, Харальд во время крупных сражений удерживал своих воинов от безрассудных атак, всячески смиряя их буйный нрав. Он прекрасно понимал, что верные солдаты ему понадобятся, и старался сохранить бойцов. Кому ещё он мог верить? Но если варягам доверяли выполнить какую-нибудь сложную военную задачу, уж тогда он требовал не щадить себя. Строго запрещал Харальд любые “мелкие вылазки”, целью которых, разумеется, были мародерство и грабеж: ему нужна была слава великого воина, а не убийцы и разбойника. Особенно удавались ему осады укрепленных городов, казавшиеся остальным напрасной тратой времени и сил.
Сражаясь в Сицилии, подошли отряды византийцев, среди которых находились и воины Харальда, к сильно укрепленному городу, в котором находились большие запасы продовольствия и воды. Оставлять такой город с хорошо вооруженным гарнизоном в тылу было очень опасно, да вот только с какой стороны ни подступались византийцы, им никак не удавалось одолеть защитников, которые с городских стен принялись издеваться над осаждавшими. Тогда на одном из военных советов Харальд заявил, что сможет взять город. Его подняли на смех, но Харальд терпеливо выждал, пока насмешники угомонятся, и ещё раз твердо заявил, что жители города будут молить о пощаде, конечно, если ему доверят руководить осадой. Получив командование, он тут же приказал отлавливать птичек, которые гнездились в городе и вылетали на поиски корма для своих птенцов. Остальным солдатам было велено готовиться к штурму. Когда птицеловы отловили нужное количество, Харальд велел привязать к спинкам птиц стружки, обмазанные воском и серой. Затем стружки подожгли, а птиц отпустили, и они полетели в город к своим гнездам, свитым под соломенными и тростниковыми крышами... Эту хитрость Харальд узнал ещё у славян, когда служил у князя Ярослава. Подобных уловок у него было немало, и довольно скоро многие в пестром византийском войске считали именно Харальда настоящим военным вождем. Сродник жены императора ничего не мог с этим поделать — с молвой сложно совладать, хотя бы ты и имел внушительный и грозный вид. После ряда ссор, чтобы вовсе не потерять свой авторитет, предводитель византийских отрядов предложил Харальду с его викингами и всем, кто ещё пожелает, отделиться от остального войска и самостоятельно вести военные действия, насколько возможно подальше. На том и порешили. Тогда спустился Харальд на судах своих, с войском своим по морю от берегов Сицилии и повернул налево, чтобы плыть вдоль вражеского берега, и там, где были богатые города, они сходили на сушу и осаждали их, как в древности ахейцы воевали Трою.
С этого времени Харальд стал действовать самостоятельно в роли военного вождя, и действия его были весьма успешными. Много городов он осаждал и повсюду действовал расчетливо, умно и весьма хитро, стараясь избегать чрезмерной жестокости, чтобы защитники следующего города знали: ему нужны только их богатства, а не жизни. Скандинавские предания говорят о том, что Харальд завоевал восемьдесят городов — весьма внушительная цифра. Свои огромные богатства: серебро, богатые одежды, золото и самоцветы Харальд неизменно направлял к киевскому князю, ибо ни на мгновенье не забывал о своём плане. Да и, пожалуй, никого другого, кому бы он мог доверить хранение сокровищ, у него попросту не было, а византийцам он никогда не верил. Вместе со своими воинами Харальд дошел до самого Иерусалима, где, как христианин, сделал богатые приношения Гробу Господню и другим святыням, а также очистил дороги от разбойников и тех, кто грабил паломников.
В Болгарии началась большая смута под руководством какого-то ловкача, выдавшего себя за сына убитого болгарского царя. Поначалу ему сопутствовал успех, и его даже провозгласили царем. Вскоре смута разрослась настолько, что начала представлять серьезную опасность. Помимо прочих войск, усмирять непокорных отправили и варягов Харальда, которых для этого призвали вернуться в Царьград. Скандинавские саги и болгарские летописи говорят о том, что во время решающей битвы Харальд лично убил предводителя бунтовщиков. После такой удачи восстание удалось довольно быстро усмирить. Харальд не добыл в этой войне богатых трофеев, но получил от византийского императора нечто большее, чего прежде не добивался ни один чужеземец — он стал командиром варяжской стражи. Разумеется, это возбудило зависть среди прочих царедворцев, потому что такого ещё не бывало, и вокруг него стали сплетаться сети интриг. А уж в кознях и всевозможных подвохах византийские придворные были настоящими мастерами. Уже в скором времени Харальд угодил в опалу. Он прекрасно понимал, что все может закончиться внезапной смертью в тюремных стенах — немало приходилось ему слышать о подобном исходе для тех, кто терял доверие императора. Скандинавские предания утверждают, что Харальд все же попал в темницу, но сумел освободиться с помощью чудесного вмешательства его давно погибшего брата-короля. Надо признать, что это — всего лишь поэтическая выдумка: в хорошую историю обязательно нужно добавить чуточку сверхъестественного, чтобы она выглядела не так обыденно. На самом деле, ощущая опасность за свою жизнь, Харальд под покровом ночи бежал прочь из Царьграда к князю Ярославу. И дело вовсе не в том, что это было лучшее место, где можно укрыться — Харальд возвращался за своим огромным богатством, и (он надеялся) за будущей женой. Для того, чтобы добиться Элисабет, он неустанно трудился почти тринадцать лет, как когда-то библейский Иаков, чтобы получить Рахиль. Лия тоже появится в судьбе Харальда, только, в отличие от ветхозаветного предания, это произойдет позже.
Киев встретил дружину Харальда весьма радушно. Да недолго пришлось им отдыхать от ратных дел — в Царьграде убили важного русича (возможно, даже посла), это было личное оскорбление князю. В поход на лукавых ромеев[7] вместе с сыном Ярослава отправился и Харальд со своими воинами. Ярослав обещал ему свадьбу после сражения с византийцами, сам Харальд желал мести за то, что после долгой и верной службы, ему пришлось тайно бежать из Царьграда. Впрочем, поход удачным не был. Княжье войско проиграло сражение, но обошлось без разгрома. Для византийцев русичи, в союзе с варягами, все ещё представляли опасность — начались переговоры, закончившиеся миром. После возвращения, князь Ярослав сдержал слово, а на следующий год после свадьбы, Харальд – со своими воинами и молодой женой – отправился в родные края, где уже несколько лет правил его племянник.
Появление Харальда на родине вовсе не было желанным. Человек с огромным богатством и закаленным в боях войском несет больше опасности, чем радости по его возвращении. Харальд прекрасно это понимал — он не забывал наставлений киевского князя, который выдавал свою дочь за будущего конунга[8], и целью его, без всяких сомнений, была власть. Он не ждал радушного приема. Мало того, Харальд вскоре после своего прибытия наладил связь и заключил союз со Свейном, сыном сестры прежнего короля Дании и одного знатного датского вельможи, который становился наместником короля на время отсутствия правителя в стране (к слову сказать, прежний конунг приказал умертвить того вельможу за его несдержанный характер). Этот Свейн, как когда-то и Харальд, скрывался в Швеции. Но союз их просуществовал недолго — племянник Харальда (тогдашний король Дании и Норвегии) разрушил его, предложив Харальду разделить с ним власть над Норвегией, а также их совместные богатства, потому как знал о сокровищах, принадлежавших дяде. Ему казалось, что он поступил дальновидно и умно, потому как грозное войско Харальда отныне не угрожало его власти, половина богатств Харальда (превосходившая его сокровища) переходила к нему, и он избавлялся от посягательств на датские владения, ведь при угрозе войны Харальд должен был выступить на его стороне. Кроме того, при равном делении власти, племяннику Харальда определялись некоторые незначительные привилегии, которые не влияли на управление страной, но они как бы намекали на первенство племянника над дядей. Харальд согласился на всё, потому как справедливо считал, что приобрел власть за довольно недорогую цену, да ещё избежав войны с могущественным родичем. Харальду было тогда тридцать лет — за 15 лет он сумел достичь королевской власти. Все были довольны, кроме Свейна, но такое положение дел завершилось весьма скоро. Судьба никогда не давала Харальду надолго почивать в мире, и удивительные повороты его жизни далеко ещё не закончились, чтобы дать ей возможность течь, наконец, размеренно и покойно. Не прошло года с заключения этого союза, как умер племянник Харальда, конунг Норвегии и Дании. Перед смертью он выразил желание оставить Харальда правителем Норвегии, а Данию отдать Свейну. Только вот Харальд не был с этим согласен, ибо вступив в союз, он считал себя полноправным наследником почившего правителя. Началась война, а Харальду было не привыкать к сражениям.
Долгая и тяжелая война продлилась почти 17 лет и непредсказуемо закончилась поражением Харальда. Удивительнее всего было то, что он не проиграл ни одного сражения, напротив, во всех крупных битвах им были одержаны убедительные победы, да уж, как говорится, если не мил — ничем тут не поможешь. Население датской страны, вслед за её знатными гражданами, встало на сторону Свейна. После многолетнего противостояния, набегов и сражений Харальд вынужден был отказаться от датского престола и заключить мир. Впрочем, все эти годы он жил не одной только войной. В обход христианских законов, обзавелся наложницей, родившей ему двух сыновей (которые стали королями после гибели Харальда), ведь Элисабет смогла родить ему только дочерей. Впрочем, в те времена, подобные семейные вольности у правителей не были чем-то из ряда вон выходящим. Ещё много сил и забот уделял Харальд развитию и поддержке торговли, потому как понимал, что торговля укрепляет государство, обогащая своих граждан. Приказал он заложить несколько торговых поселений, одно из которых впоследствии стало столицей королевства.
Советы киевского князя о том, что только власть имеет значение, крепко засели в уме Харальда, сформировав его жесткий и властный характер, а власть, как известно, без битв мало кто уступает. Итак, завершив одну войну, но не получив желаемого, Харальд обратил свой взгляд на английские земли и, надо сказать, не без сторонней помощи. Брата английского короля, только что принявшего корону, изгнали из страны, и он, затаив обиду, смог убедить Харальда попытаться захватить английский престол путем военного вторжения и разделить с ним власть. Обещал он и военную помощь. Харальд начал готовиться к войне. В начале осени 1066 года их объединенные отряды высадились на английском западном побережье. Первое сражение Харальд и его английские союзники выиграли, но потери были столь велики, что в следующем сражении, которое состоялось уже через несколько дней, подоспевшее войско английского короля разгромило норвежцев. Многие воины Харальда полегли на чужой земле. Из трёхсот кораблей, приплывших на завоевание заморских земель, вернулось только двадцать пять: на остальные не хватило гребцов, и они пустые стояли на морском берегу. Харальд в этом сражении был убит стрелой, пронзившей ему горло. Однако, король английский ненадолго пережил Харальда: несколько недель спустя, норманнский герцог Вильгельм разбил его войско и захватил власть в Англии. Король, как и Харальд, был убит в сражении. По иронии судьбы, норманнская стрела пронзила глаз английскому королю.
Завершая повествование, можно добавить: со смертью Харальда закончилась грозная эпоха викингов с их далёкими походами и яростными битвами. Он был последним конунгом, который искал – вместе со своими бойцами – славы в сражениях, преодолевая огромные расстояния, бурные моря, сумрачные леса, высокие горы и опасные пустыни. Как утверждали скальды, прославившие Харальда в своих витиеватых сагах, он был жаден до власти и богатств, но был и не менее щедр со своими друзьями. В пятнадцать лет начав воевать, в пятьдесят Харальд принял смерть в бою, и все эти годы жил он среди сражений и тревог войны, как и подобает настоящему воину-викингу. Возможно, время их безвозвратно миновало, но не исчезли ещё с лица земли люди, готовые за свой недолгий век воплотить столь яркую и бурную судьбу, которой с лихвой бы хватило на несколько обычных жизней.
Кулаков Сергей Анатольевич. Родился в 1964 г. в Архангельске. Пишу стихи, прозу, пьесы, перевожу англоязычных поэтов. Публиковался в журналах: «Сибирские огни», «Студия» (Германия), «Союз писателей» (Харьков), «Южная звезда», «Урал», «Журнал Поэтов», «Волга», «Слово\Word» (Нью-Йорк), «Дон», «7 искусств» (Германия), «Кольцо А», «День и Ночь», «Интерпоэзия» (США), «Нижний Новгород» .
[1] - дружина;
[2] - хвалебные песни;
[3] - так назывался Константинополь у русичей;
[4] - отборное формирование при византийских императорах, состоящее преимущественно из скандинавских воинов;
[5] - военные суда викингов;
[6] - так викинги называли Константинополь;
[7] - жители Византийской империи (в данном случае – византийская знать);
[8] - в скандинавских странах верховный правитель, король.
