НА ОСНОВЕ ПЕРЕПИСКИ ТУРГЕНЕВА В 1863 – 1870-х гг.
С глубокой благодарностью к английской певице и исследовательнице жизни и творчества Полины Виардо Барбаре Кенделл-Дэвис, переписка с которой стала для меня не только источником уникальной информации, но и фактом моей духовной жизни. Автор
«...знайте, что это отличный человек, мой большой друг, превосходный знаток своего ремесла, умный и симпатичный, полностью заслуживающий покровительства и поощрения, которых я у вас, зная вашу доброжелательность, для него прошу». (Из письма И. Тургенева Валентине Делессер 2 окт. 1872 г., ПСС и П Ивана Тургенева, том 12, с. 266.)
Наверное, многие читатели этой статьи захотят узнать, кто же этот человек, «большой друг» Тургенева, за которого тот так энергично просит некую мадам Делессер. Имя этого человека Луи Поме, и именно ему посвящена моя статья. Адресат же тургеневского письма – Валентина Делессер – имеет к Поме непосредственное отношение и будет одной из героинь нашего рассказа. С нею, как и с Поме, связана одна из загадок, о которой мы поведаем читателям. Что до «разгадок», то боюсь, эти тайны, как все тайны дворянских семей, слишком глубоко запрятаны, чтобы их было легко разгадать. Попытаться... попробовать найти объяснение... Дальше этого, увы, при отсутствии прямых доказательств и свидетельств, продвинуться невозможно.
Нужно сказать, что тема «Иван Тургенев и Луи Поме» почти не затрагивалась в исследованиях. Можно указать на небольшую статью Н. С. Никитиной, подготовленную на основе материалов к последнему ПСС и П И. С. Тургенева[1]. В ней в общих чертах излагается биография Поме-художника, приводятся некрологи по поводу его смерти, говорится о том, что Поме посвятил Тургеневу свой перевод поэмы Лермонтова «Мцыри», с которой писатель его познакомил. В полном объёме фигура Поме исследовательницей не рассматривается, вопрос о его происхождении не ставится, за порогом внимания оказываются и те обстоятельства, которые привели молодого французского нотариуса, впоследствии подающего надежды художника и отчасти литератора и даже певца-любителя, в круг близких друзей Полины Виардо и Ивана Тургенева.
Но вот в 2008 году в Москве, в издательстве «Русский путь», выходит сборник статей Александра Звигильского в рамках серии «Тургеневские чтения», выпуск 3, составители и научные редакторы к. ф. н. В. Р. Зубова и к. ф. н. Е. Г. Петраш. Среди прочих переведённых с французского и помещённых в сборнике статей есть одна с сенсационным названием «Луи Поме: французский брат Тургенева?» Как ни странно, статья, с её провокационным названием и спорным содержанием, не вызвала откликов среди тургеневедов.
Во мне же статья Звигильского уже в момент своего появления в указанном сборнике возбудила исследовательский интерес и желание разобраться в вопросе. Однако взялась я за эту тему только сейчас, накопив довольно большой опыт в работе с перепиской Тургенева, взялась – с желанием поискать аргументы как «за», так и «против» выдвинутой гипотезы. Надеюсь, что мне помогут материалы и результаты моих предшествующих исследований, связанных с судьбами воспитанницы Варвары Петровны Тургеневой Варвары Богданович, внебрачной дочери Тургенева Прасковьи (Полины или Полинетты) Тургеневой, а также младшего сына Полины и Луи Виардо Поля Виардо. Статьи о них можно найти в моей книге «Вокруг Тургенева»[2].
Сложность заявленного исследования заключается в том, что материалы по теме – в основном письма – мы имеем только со стороны Тургенева. Письма из архива самого Луи Поме и его потомков, переданные А. Я. Звигильскому семейством А. Гупия в лице внучки последнего Жанны Гупий, пока не опубликованы и хранятся в его архиве[3]. Мои попытки связаться с автором статьи успеха не имели. Посему эти материалы и некоторые цитаты мы будем приводить, опираясь исключительно на указанную статью А. Я. Звигильского. Считаю, однако, возможным сделать вывод о том, что и в этих архивных материалах, освещающих поставленный вопрос «с другой стороны», точного ответа на него нет. Недаром сам г-н Гупий, «муж родственницы Луи Поме по нисходящей линии»[4], дед той самой Жанны Гупий, которая передала Звигильскому семейный архив, по словам Александра Звигильского, только «поставил вопрос», «так и не решив проблему родства Поме и Тургенева»[5].
Таким образом, в нашу задачу входит общее освещение проблемы, сбор возможных фактов и свидетельств – с опорой на письма Ивана Тургенева к Поме и другим лицам, – которые могут показать, каким образом Луи Поме становится «своим человеком» для Тургенева и семейства Виардо. Мы говорим о взаимоотношениях этих двух людей – удивительной дружбе и близости, тем самым включая француза в «ближний круг» русского писателя.
В ПСС и П И. С. Тургенева, начиная с 1864 года, можно найти довольно много писем русского писателя к Луи Поме и упоминаний о нём в письмах к другим адресатам. В нашем исследовании именно они будут нести основную содержательную нагрузку.
Первый вопрос, который возникает при подходе к этой теме, откуда, собственно, могла возникнуть мысль о существовании во Франции «сводного» брата Тургенева.
Гипотеза о существовании у Тургенева «сводного брата»
Гипотеза эта связана со странным и до сих пор не нашедшим объяснения эпизодом в жизни семьи Тургеневых. Дело в том, что в мае 1834 года жена Сергея Николаевича Тургенева и мать троих их сыновей: старшего Николая (1816-1879), среднего Ивана (1818-1883) и младшего Сергея (1821- 1837) (скончавшегося в 16 лет от эпилепсии), отбывает в путешествие за границу. Поводом служит необходимость лечения. От какой или каких болезней, не уточняется. Варвара Петровна спешит. Николай Чернов отмечает: «Какие-то обстоятельства заставляли её спешить: первоначально путешествие даже было намечено на зимние месяцы, менее всего подходящие для подобных поездок».[6] За границу Варвару Петровну не сопровождают ни муж, ни брат мужа. Сергей Николаевич в письмах к сыну Николаю объясняет это обстоятельство необходимостью быть на месте для присмотра за детьми. Но все трое, по словам того же исследователя, в присмотре родителя не очень нуждались: старший находился в артиллерийской школе, средний жил в качестве пансионера в доме педагога Краузе, младший был устроен в частный пансион. За подростками могли присматривать и многочисленные родственники[7]. Вполне возможно, что Сергей Николаевич не слишком хотел сопровождать жену, с которой в это время жил в разных местах и отношения с которой, как констатирует Николай Чернов, были близки к разрыву[8]. Выдвинем осторожное предположение, что сама Варвара Петровна могла не хотеть иметь мужа или деверя рядом с собой в своей поездке. Мы говорим о случае, если она действительно, как некоторые предполагают, была беременна и ехала, чтобы вдали от любопытных глаз разрешиться от бремени. Без сопровождающего ехать было нельзя. В.П. дождалась, «когда за границу отправился их сосед барон П. Черкасов», [9] и поехала с ним.
Итак, в мае 1834 года «...В. П. отбыла за границу в сопровождении троих служителей и Елизаветы Ивановны Берс, матери Андрея Берса, – на долгое лечение»[10].
Далее события разворачиваются так.
30 октября (11 ноября) 1834 в Петербурге на 41 году жизни умирает С. Н. Тургенев.[11]
Июнь 1835. В. П. Тургенева возвращается из-за границы в Петербург.[12] В. П. Тургенева пробыла за границей 14 месяцев, то есть год и 2 месяца.
Она не приехала на похороны мужа (его хоронили брат Николай и юные сыновья), что не может не вызвать удивления. Вдова вернулась в Россию только через восемь месяцев после смерти Сергея Николаевича. Полагаем, что такое поведение вдовы, даже и «чудихи», как порой её называли[13], нуждается в объяснении.
И ещё один факт, который хочу здесь привести. Во второй половине 1835 г. Варваре Тургеневой была сделана операция полипа. Оперировал профессор акушерства Медико-Хирургической Академии С. А. Громов. Об операции Варвара Житова, воспитанница, живущая в доме, говорит так: «весьма серьёзная...»[14]
Теперь попробуем разобраться в этих обстоятельствах. Чем мог быть вызван спешный отъезд Варвары Тургеневой, оставляющей на родине мужа и юных сыновей, причём одного – тяжело больного? Ответ Звигильского – Варвара Тургенева едет за границу рожать. Можно добавить: сроки поджимают, оттого и спешит. И ещё подробность, о которой Звигильский, возможно, не знал, – она приводится в собрании писем ВП к сыну Ивану. Варвару Петровну в поездке сопровождает мать домашнего доктора Тургеневых – Андрея Берса, Елизавета Ивановна Берс. Известно, что Елизавета Ивановна была «повивальной бабкой», или акушеркой. Что касается самого Андрея Берса, то он возможный отец ребёнка[15].
Идём дальше. Николай Чернов говорит о неблагополучии в семье Тургеневых, находящейся на грани разрыва[16]. Связь Сергея Николаевича Тургенева с Екатериной Шаховской в московских кругах была широко известна – эта история послужила темой для повести И. С. Тургенева «Первая любовь». В своей работе «Судьба Биби» я поддерживаю и пытаюсь обосновать гипотезу, выдвинутую рано умершей Е. М. Грибковой, о происхождении Варвары Богданович-Лутовиновой от Сергея Тургенева. Девочка предположительно родилась в 1833 году и, как считает Грибкова, – и я к её мнению присоединяюсь, – была плодом любви княжны Шаховской и Сергея Николаевича[17].
В указанной работе я прихожу к выводу, что Андрей Берс не причастен к рождению Варвары Богданович. Однако молодой доктор мог иметь любовные отношения с хозяйкой, «барыней», у которой находился на службе. Коллизия адюльтера, связи «барыни» и человека, находящегося или в её подчинении, или стоящего много ниже неё на социальной лестнице, также описана Иваном Тургеневым, достаточно вспомнить рассказ «Уездный лекарь» и пьесу «Нахлебник».
К Андрею Берсу мы ещё вернемся.
Звигильский пишет: «Некоторые ... утверждали, что она была беременна от другого мужчины в момент своего отъезда и хотела рожать за границей». Далее следует сноска 18, с. 89. «Это мнение Николая Чернова», однако у Чернова нет подобного утверждения. Продолжим цитировать Звигильского: «Наиболее правдоподобной выглядит версия о рождении мальчика в одном из итальянских городов[18], которого затем перевезут в Париж и доверят молодой девушке скромного поведения»[19].
Итак, если Варвара Петровна Тургенева отбыла за границу с целью рождения там внебрачного ребёнка, то для этого у неё было достаточно времени. Напомню некоторые даты, тем более что в статье Александра Звигильского они отсутствуют или даже перепутаны.
Варвара Петровна выезжает из Москвы в мае 1834, возвращается в июне 1835 г. в С-Петербург (у Звигильского ошибочно указано «в феврале 1835[20]»), то есть через год и 2 месяца после отъезда и через 8 месяцев после смерти мужа.
Луи Поме, который, по гипотезе Звигильского, мог быть рождён Варварой Петровной во время её отсутствия в России и которого «сдали на руки молодой незамужней француженке» (по-видимому, за вознаграждение), родился 3 февраля 1835 года. Если посчитать, то получается почти точно через 9 месяцев после отъезда В. П. После этого она остаётся во Франции ещё около 5 месяцев. Варваре Петровне в это время 46 лет, роды в этом возрасте крайне опасны[21], требуют серьёзного восстановления. Вполне возможно (если принять гипотезу Звигильского), что и приехав в Россию, В.П. ещё не до конца восстановилась. Мы не знаем точно, по какому поводу «во второй половине 1835 года», то есть как раз по возвращении из заграничного вояжа, Тургеневой была сделана гинекологическая операция. Возможно, у родов были какие-то осложнения, требовавшие вмешательства умелого хирурга. «Полипы» при этом могли служить прикрытием.
Если В. П. действительно родила за границей ребёнка, то кто мог быть его отцом? Источники называют домашнего врача семьи Тургеневых Андрея Берса. При этом «экзотическая версия» рождения не девочки, а мальчика не рассматривается. Известно, что В. П. воспитывала в своём доме сироту Вареньку Богданович-Лутовинову, впоследствии Житову. Вот её-то некоторые исследователи считают плодом адюльтера барыни и домашнего врача. В своём исследовании, посвященном судьбе Варвары Богданович, Биби, как называла её В. П., я, как уже говорила, прихожу к выводу, что Варенька – дочь Сергея Николаевича Тургенева и княжны Екатерины Шаховской[22].
Андрей Берс – отец Поме?
Очень коротко о Берсе и его возможной связи с Варварой Петровной. Как кажется, если она была, то очень кратковременной и импульсивной – как эмоциональный ответ на измены мужа и фактически – уход его из семьи. Подробно о Берсе можно прочитать в моей статье «Судьба Биби. Иван Тургенев и Варвара Богданович». Там же анализируются письма В. П. Тургеневой к сыну с упоминанием Андрея Берса. Берс поступил на службу домашним врачом в семью Тургеневых, будучи очень молодым человеком, едва кончив курс в Московском университете. Ему было 19, и он был на 20 лет моложе Варвары Петровны. У молодого врача была серьёзная протекция – отец – московский провизор и мать – акушерка. Обе специальности, по-видимому, были востребованы в семье Тургеневых в связи с рождением и последующим ростом троих сыновей и серьёзным почечным заболеванием Сергея Николаевича. Молодой Берс два раза сопровождал хозяина за границу, в Париж (1827–1829) и (1829–1831) – на лечение и операцию. Кроме Берса, у Варвары Петровны был свой знающий врач из крепостных Порфирий Кудряшов, её пользовали и другие врачи. Но Берс был из них самый приближённый. Поселившись в Москве и получив место в Сенате, он продолжает общаться с Варварой Тургеневой, но чаще не как врач, а как поверенный в делах, компаньон в карточной игре, человек, на которого можно положиться, способный выполнить любое поручение. Если в переписке с сыном В. П. то и дело говорит о своей любви к умершему мужу (и его ответной любви к ней), недобрым словом поминает разлучницу – «поетку» Шаховскую, то есть вспоминает о них весьма эмоционально, то её упоминания Берса чаще всего выдержаны в нейтральном бытовом ключе. Понятно, что и для неё, и для молодого Ивана Сергеевича доктор Берс – «свой». Именно ему хозяйка поручает вексель на 15 тысяч серебром, которые следует отдать после достижения совершеннолетия Вареньке Богданович[23]. Скажу об одном значимом обстоятельстве в отношениях Варвары Петровны и Андрея Евграфовича. Задумав жениться на Сонечке Иславиной, Берс уведомляет об этом бывшую «хозяйку» за четыре месяца до свадьбы. Она никак не отзывается на известие и после женитьбы Берса прерывает с ним все отношения. Он как бы перестаёт для неё существовать. Это одна из немногих деталей, которая может навести нас на размышление о реальном отношении Варвары Петровны к Берсу[24]. Варенька Житова объясняет такое поведение характером В. П. – похожий случай произошёл с Николаем Николаевичем Тургеневым, деверем Варвары Петровны, с которым из-за его женитьбы та «почти окончательно разошлась». «Она держала около себя людей, считавших её одну средоточием всех своих помыслов»[25]. И всё же...
Берс считался в семье ловеласом, о чём пишет Лев Толстой, ставший зятем Андрея Евграфовича. Софья Андреевна Толстая считала, что в молодости у него была связь с Варварой Тургеневой, от которой родилась Варенька Богданович[26]. Однако, как я показываю в своей работе, эта устоявшаяся гипотеза не находит подтверждения[27]. Что до ребёнка, чьим отцом мог быть Андрей Берс, мальчика, появившегося на свет во время заграничного вояжа В. П., у нас нет прямых доказательств, подтверждающих эту гипотезу. В отсутствие прямых доказательств, обратимся к косвенным.
Луи Поме
Продолжим следовать за статьей Звигильского, в которой Луи Поме, хотя и со знаком вопроса, назван «братом Тургенева».
Итак, Луи Эдмон Поме родился в Париже 3 февраля 1835 года. Его матери в это время 23 года, она швея, имя отца мальчика неизвестно. Если считать, что Луи был рождён Варварой Петровной и оставлен у «молодой незамужней француженки», то та несомненно получила за эту услугу хорошее вознаграждение. И это, конечно, могло поспособствовать её замужеству. Через 7 лет, в 1842, некий виноторговец Луи Клод Поме женится на матери мальчика и усыновляет его. Звигильский сообщает, что свидетельство о крещении Луи Эдмона Поме «в приходских книгах» отсутствует, и делает вывод, что ребёнок родился не здесь. Обратим внимание на имя нотариуса, заверившего документы при бракосочетании и оформившего акт усыновления, – мэтр Лефебюр де Сент-Мор. Впоследствии молодой Поме будет у него работать в качестве начинающего нотариуса. Тургенев даже назовет Лефебюра «покровителем» Поме. А ещё позже в этой же конторе будут заверены документы при бракосочетании дочери Тургенева Полинетты и Гастона Брюэра. Замужество матери открывает для сына большие возможности. Он поступает в лицей Карла Великого и учится блестяще. Один из любимых предметов – латынь. Юноше из буржуазной семьи светила дорога в нотариальные клерки, он и начал с должности «седьмого помощника» нотариуса, но честолюбивый юноша мечтает о другом предназначении. В 1855 году умирает мать Луи, в 1859 - приёмный отец. В 25 лет молодой человек становится сиротой. Звигильский, на основе архивных документов, сообщает, что Луи Эдмон «не наследует торгового дела по продаже вин. Всё переходит кузенам его приёмного отца»[28]. Однако, по предположению Звигильского, «ему достаётся значительное состояние», что следует из того, что, женившись «в 1864 году на бесприданнице Жанне Фаутье, он построит дом на бульваре Ланн»[29]. Вполне возможно, что приёмный отец оставил ему хорошие средства, которые, опять же возможно, были умножены за счёт «материнского капитала», чей предположительный источник мы указали.
Валентина Делессер
Своему знатному другу по Лицею Альфонсу де Курселю Луи Поме, по словам Звигильского, с гордостью писал, что у него крёстная «из придворных дам короля Луи Филиппа»[30]. В сноске к этой фразе говорится о крёстной: «Валентина Делессер, урождённая графиня де Лаборд (1806–1894), с которой Тургенева познакомил Мериме и которая, скорее всего, представила ему Поме, своего крестника»[31]. Запомним эту фразу.
Итак, на сцену является новое лицо, крёстная Луи Поме, приятельница Мериме[32], по мнению Звигильского, представившая своего крестника Ивану Тургеневу. Скажем несколько слов об этой женщине, ставшей другом Тургенева, ей он адресовал свои письма, посылал свои книги и только что изданные рассказы, многократно навещал её в парижском районе Пасси и был бесконечно благодарен за участие в судьбе Полинетты, мужем которой в конце концов стал племянник мадам Делессер Гастон Брюэр.
Но в связи с упоминанием имени Валентины Делессер в биографии Луи Поме возникает несколько вопросов. И первый – каким образом такая знатная и богатая дама стала крёстной матерью Луи Поме, родившегося, как мы знаем, у незамужней швеи. Для выяснения этого нам необходимо знать, что собой представлял обряд крещения во Франции в то время.
Крещение во Франции
Вот что сообщает об этом Ларусс: «Крёстная – женщина или девушка, которая сопровождает принимающего крещение и чаще всего держит его у купели во время крещения. Хотя большинство детей крестят в возрасте от 0 до 3 лет, это не является обязательным. Церковь утверждает, что возрастных ограничений для принятия христианства нет, меняется лишь процедура».
Таким образом, Поме могли окрестить в подростковом или даже юношеском возрасте. Можно предположить, что Поме не был крещён в детстве (или его свидетельство о крещении затерялось). Уже поступив в Лицей Карла Великого и обратив на себя внимание своими успехами (Звигильский пишет: «Луи Поме учился блестяще», подчеркивая его особые достижения в латинском языке)[33], юноша мог привлечь внимание опекающих Лицей знатных дам, одной из которых могла быть Валентина Делессер.
О таком крещении уже во взрослом возрасте мы знаем на примере Луизы, старшей дочери супругов Виардо. Любопытно, как это выяснилось. Я обратила внимание на то, что Тургенев называет себя «крёстным отцом» Луизы, между тем, она родилась в декабре 1841-го, то есть, почти за два года до встречи Ивана и Полины (ноябрь 1843). Как такое могло случиться? Ларусс отчасти это объясняет. А сам механизм случившегося помогла мне понять автор объёмного двухтомника о жизни и творчестве Полины Виардо Барбара Кэнделл-Дэвис[34]. Она, по моей просьбе, подняла свои рабочие тетради времён работы над книгой о Полине Виардо и извлекла из них следующее (в моём переводе с английского на русский):
Дорогая Ирина,
В письме Полины к её давней подруге, пианистке Кларе Шуман, она рассказала ей о помолвке Луизы. Луи заявил, что дома царил хаос, потому что Эрнест Эритт (жених Луизы, - И.Ч.) хотел обвенчаться в церкви, но Луиза не была крещена. Однако крещение было немедленно организовано, и Тургенев добровольно согласился стать крёстным отцом. Гражданская церемония состоялась в Париже 17 марта 1863 года, а венчание — 18 марта.
Надеюсь, это тебе поможет.
Всего наилучшего,
Барбара
Ответила Барбара Кенделл-Дэвис и на мой вопрос, почему Луиза не была крещена в детстве: (в моём переводе с английского) «Луи Виардо был совершенно нерелигиозным человеком и не крестил Луизу. Луи провёл какое-то время в Испании в молодости и стал свидетелем разрушительного влияния диктатуры католической церкви. Это навсегда отвернуло его от всех организованных религий. Чтобы выйти замуж в церкви — как настаивал её жених — Луизе пришлось креститься уже во взрослом возрасте, и Тургенев согласился стать её крёстным».
В связи с крещением у меня возник и ещё один вопрос, не связанный с «темой Поме». Как мог Тургенев, формально принадлежавший к православной церкви, быть крёстным Луизы, чьё крещение шло по католическому обряду? На этот вопрос я попросила ответить Ксению и Никиту Кривошеиных, эмигрантов со стажем, много лет проживающих в Париже, активных прихожан православной церкви.
Ксения Кривошеина:
«Дорогая Ирина, мы тут даже посоветовались с богословами.
Вот выводы: По тем временам и нравам, могло быть всякое. Католики вполне относились к православным по-доброму, и если "под рукой" на роль крёстного не оказалось католика, то Тургенев был рядом.
По правилам православным и католическим, крестить человека, в особых случаях, имеет право даже простой мирянин. А уж взять в крёстные – тем более. Вот Никита (Никита Кривошеин – муж Ксении – И.Ч.) и наш сын, крёстные отцы детей (наших друзей), которые были крещены в католической вере. Для этого католический священник дал своё благословение. Крестят даже необязательно в храме и с опусканием в купель. Тут таинство крещения несколько упрощается.
В 19 веке в артистических кругах, как в России, так и в Европе, царил разброд, так что могло быть что угодно».
Это же подтверждает и обращение к письмам Тургенева. Он был крёстным отцом первенца своей «крестницы» Луизы Эритт. Вот цитата из письма Тургенева: «Малыш, которого назвали Луи Жан Полем и чьим крёстным буду я, чрезвычайно милый, спокойный и прелестный»[35].
Крёстным отцом ребенка, родившегося у Полинетты Брюэр, дочери Тургенева, был сын Николая Ивановича Тургенева Альберт Тургенев, крёстной матерью (номинально, так как она не присутствовала при обряде) была его сестра Фанни, оба протестанты по конфессии[36]. Тургенев об этом писал дочери: «Не забывай, что они оба протестанты; в глазах католического священника, это, возможно, было бы труднее, чем если бы они были православными»[37]. Однако это не помешало состояться обряду 12 сент. 1875, в котором Альберт Тургенев был крёстным отцом, а Фанни крёстной матерью.
Валентина Делессер – крёстная Поме?
Но мы ушли в сторону от нашей основной темы. Продолжаем. Итак, крёстной Луи Поме была, по его утверждению, Валентина Делессер, урождённая графиня де Лаборд, жена банкира и префекта полиции, близкая подруга писателя Мериме. У Звигильского сказано, что Тургенева с ней познакомил Мериме, а она, в свою очередь, представила Тургеневу своего крестника Поме.
Первое утверждение, скорее всего, справедливо. Тургенев познакомился с Валентиной Делессер через Мериме, с которым активно общался и сотрудничал с момента своего приезда в Париж в 1857 году. Мериме помогал переводить его рассказы, читал и проверял корректуры, редактировал и писал предисловия к французским изданиям[38] и вообще оказывал всяческую помощь. Что до второго предположения, то мы нашли ему опровержение в переписке Тургенева. Это стало для меня не только открытием, но и очередной загадкой, которую нужно было разрешить.
Приведу более полный текст письма Тургенева к Валентине Делессер, отчасти процитированного в нашем эпиграфе: «...я хочу вас предупредить, что если Вы получите уведомление от художника по имени Луи Поме, который живет в Пасси и собирается открыть там курсы рисования для девиц-любительниц – то знайте, что это отличный человек, мой большой друг, превосходный знаток своего ремесла, умный и симпатичный, полностью заслуживающий покровительства и поощрения, которых я у вас, зная вашу доброжелательность, для него прошу»[39].
Как? Тургенев в 1872 году представляет мадам Делессер своего друга Поме, который был её крестником и который её знал, по-видимому, задолго до знакомства с русским писателем? Мог Тургенев упустить это из виду? Все трое вращались в одном довольно узком кругу и не могли не пересекаться. Поме жил в том же районе Пасси, что и Валентина Делессер. Он, как мы покажем, посещал её Салон, смотрел те же оперные спектакли (и порой из её ложи). Вот ещё одна загадка, которую трудно разрешить.
Луи Поме и Валентина Делессер принадлежали к ближайшему парижскому кругу знакомых Тургенева, с обоими он постоянно общался и переписывался на протяжении многих лет, живя в Париже, Баден-Бадене, Лондоне и затем снова в Париже. Переписка Тургенева с Валентиной Делессер начинается с декабря 1861 года. В письмах к Полине Виардо Тургенев неизменно характеризует Валентину Делесер как «самую любезную из женщин»[40]. Уже на ранних этапах общения Тургенев посылает ей свои рассказы, прося быть судьёй в вопросе, стоит ли их печатать во французской периодике[41], делится новыми планами (например, замыслом романа «Дым»[42]), узнаёт о здоровье и местонахождении Проспера Мериме[43], знакомит её со своей дочерью, подробно рассказывая о её «уязвимом» положении и необходимости устроить её жизнь,– и с этого времени (1863 год) неизменно благодарит за особое внимание к Полинетте и желание помочь решить её проблемы. Писем к Валентине Делессер за 17 лет, начиная с 1861 по 1878-й, накопилось много[44], мы, разумеется, не сможем рассказать о содержании каждого. Но вот что важно подчеркнуть. Уже в 1863 году, находясь в Баден-Бадене, Тургенев пишет в Париж к мадам Делессер письмо, содержащее следующее «провидческое» признание: «...сколь счастлив я был бы, если бы муж Полинетты был выбран или рекомендован именно вами»[45].
Мадам Делессер подошла к вопросу серьёзно: попросила поселить Полинетту поближе к её дому в Пасси и даже присмотрела для неё и её гувернантки мадам Иннис небольшую и недорогую квартирку в этом районе[46], предприняла несколько (неудачных) попыток «сватовства» 23-летней барышни, пока, наконец, в 1865 году, не познакомила её со своим племянником Гастоном Брюэром, в итоге в том же году ставшим её мужем.
В письмах к Полине Виардо Тургенев довольно часто упоминает Валентину Делессер[47]. Во многих письмах имя Поме и мадам Делессер упоминаются рядом. Но вот примеры ещё более выразительные. Рассказывая в письме к Полине о посещении оперы вместе с Поме («Фридолином», о чём ниже), Тургенев пишет: «Сегодня мы с ФРИДОЛИНОМ идём на «Мирейль». Рейтер, у г-жи Делессер, пел нам из неё прелестные отрывки»[48]. Итак, «прелестные отрывки» из оперы Гуно в исполнении некоего Рейтера слушали у госпожи Делессер Тургенев вдвоём с Луи Поме. А вот письмо всё той же Полине Виардо, написанное Тургеневым после женитьбы Луи Поме на Жанне Фавтье[49], где говорится: «Сегодня вечером мы все вместе будем слушать «Роланда» в ложе, которую нам уступила г-жа Делессер»[50]. Даже если мадам Делессер при этом не присутствовала, её имя не могло не звучать и как-то не отозваться в сознании Луи Поме...[51]
Другое дело, что Тургенев посещал семейные праздники супругов Поме, любил их дочь Терезу и был её крёстным отцом, а вот о посещениях этой семьи Валентиной Делессер в переписке речи не идёт. Да и были ли они?
Ещё одно, правда, весьма косвенное, доказательство знакомства Валентины Делессер и Поме находим в одном из тургеневских писем к Луи Поме 1865 года. Тургенев пишет о «нелепых слухах», распространяемых по поводу Полины Виардо и её отношений с немецким дирижёром и композитором Рицем. Иван Сергеевич излагает своему французскому другу план, как следует эффективно бороться с этими слухами, причём под цифрой 1 следует: «незамедлительно порвать с г-жой N.» В комментарии к этому месту говорится: «Возможно, речь идет о Сесиль де Надайяк, дочери Валентины Делессер»[52]. Причем, Жанна Гупий, хранящая архив Поме, по словам Звигильского, сообщает, что семья Поме порвала отношения с Сесиль де Надайяк из-за её участия в этой истории»[53]. Стало быть, раньше такая связь была. Можно предположить, что связь была не только с дочерью, но и с матерью.
Как все эти факты согласуются между собой?
Повторим наш вопрос в несколько иной форме: мог ли Тургенев забыть о том, что мадам Делессер знает Поме? Сомнительно. О случаях деменции в отношении Тургенева не было слышно. Нет ли здесь иронии? В смысле представления своей знакомой якобы «человека со стороны», на самом деле хорошо ей известного? Тоже сомнительно. В интонации письма нет издёвки или даже лёгкого юмора... Как это объяснить?
Единственное приходящее в голову объяснение – то, что Поме «выдумал» себе крёстную в лице красивой и знатной мадам Делессер, которую, скорее всего, видел на праздниках в Лицее Карла Великого. Единственное упоминание имени мадам Делессер в письме Поме приводится А. Звигильским в переписке Луи Эдмона с его высокородным другом по Лицею Альфонсом де Курселем. Ссылки на письмо, естественно, нет, так как оно хранится в архиве. Возможно, юноша Поме, тяготившийся своим происхождением и своей «буржуазной» семьёй, хотел «пощеголять» перед другом такой высокопоставленной и обаятельной крёстной. Возможно, непроизвольно выдал свои юношеские мечты и фантазии за нечто реальное...
По-видимому, Тургенев считал, что его молодой друг, бывавший с ним в салоне мадам Делессер и слушавший оперу из её ложи в 1860-е годы, был c нею знаком лишь формально и не лишне напомнить ей о нём спустя довольно долгое время, в 1872 году.
Если это так и Валентина Делессер не была близкой знакомой, а тем более крёстной Луи Поме, полностью снимается предположение Звигильского, что Тургеневу представила Поме Валентина Делессер. Между тем, вопрос, каким образом, через кого Тургенев познакомился с Луи Поме – один из ключевых вопросов нашего исследования.
Как Тургенев мог познакомиться с Луи Поме
Здесь, к сожалению, мы заходим в область чистых предположений, не опирающихся на документы или воспоминания. Поме стал близким другом семьи Виардо, и именно в тот год, когда начинается его переписка с Тургеневым (1863). Его портрет, как и портрет Тургенева, стоял на столе мадам Виардо в её гостиной, где был специальный «уголок Поме», они с Тургеневым выступали в роли двух влюблённых – молодого и старого, рыцарски служащих даме. Звигильский приводит отрывки из писем Полины и Луи Виардо к Поме в период, когда тот ещё служил в нотариальной конторе. В неизданном письме Луи Виардо, имевшего, как известно, юридическое образование и начинавшего карьеру на юридическом поприще, читаем: «Я уверен, что оставшуюся жизнь художник-музыкант не будет сожалеть, что почти не стал нотариусом»[54]. Полина Виардо: «Какую радость я испытываю в своём сердце при мысли, что вы не будете нотариусом... Я выражаю самые искренние надежды, что, может быть, однажды вы станете творцом... У меня ужасно честолюбивые намерения в отношении вас» (из неизданного письма 1863 г.)[55] Поме в результате занялся живописью, пением, литературной деятельностью (о чём речь впереди). Видя интерес своего молодого друга[56] к живописи, Полина познакомила его с художником Энгром[57].
Можно предположить, что первоначальное знакомство семьи Виардо с Поме произошло в нотариальной конторе мэтра Лефебюра де Сент-Мора, покровителя Поме. Затем уже Полина Виардо могла представить Тургеневу подающего надежды юношу. Можно предположить, что Поме решился что-то сказать Тургеневу о своем предполагаемом родстве с ним. Звигильский говорит о большом интересе Поме к России. Его друг по лицею Альфонс де Курсель, ставший дипломатом и оказавшийся в Петербурге, писал ему оттуда: «Мне стыдно, что я пишу Вам из Петербурга, ни словом ни обмолвившись о стране ваших грёз» (неизданное письмо 1862 г.)[58]
В следующей главе мы рассмотрим письма Тургенева к Поме, чтобы понять, что их связывало и почему Тургенев называет Луи Эдмона в письме к мадам Делессер «своим большим другом» и даёт такую лестную характеристику.
Письма Тургенева к Луи Поме
Ещё раз напомним, что в нашем распоряжении односторонний корпус писем Тургенева к Поме.
Рассмотреть все письма Тургенева к Поме в статье не представляется возможным[59]. Мы будем останавливаться на магистральных письмах и записках, важных для нашей темы – тех, которые могут пролить определённый свет на отношения этих двух людей друг к другу. Напомним, что в начале переписки Тургеневу 45 лет, Поме – 28. Первое письмо Тургенева к Поме, помещенное в ПСС и П, помечено апрелем 1863 года. Т. пишет из Парижа. Это, собственно, не письмо, а записка – приглашение в театр на пьесу «Брак Олимпии» Эжена Ожье. Впечатление такое, что оба уже хорошо друг друга знают. Т. пишет, что, если П. согласен, пусть придёт к нему в 6 часов на обед, «после которого мы сразу же туда отправимся»[60].
Ещё одна записка от 14 мая 1863 года – из Баден-Бадена, куда Т. незадолго до того перебрался из Парижа. Поме – в Париже, и Т. просит его об услуге – получить у издателя Шарпантье 4 экземпляра только что вышедших на французском языке «Отцов и детей» (под редакцией и с предисловием Проспера Мериме)[61]. Впоследствии такие просьбы к приятелю будут часты: П. получает от издателей книги и журналы, рассылает (или развозит) их по адресам, причём первый экземпляр (как и в этом случае) обычно достаётся ему. Следующее большое письмо написано через день, 15 мая 1863 года. Письмо адресовано больному П., но Т. надеется, что ему уже лучше и напоминает, что Луи должен приехать в Баден-Баден для того, «чтобы сыграть Агамемнона и все другие важные роли», которые ему уготованы. Если П. только в 1863 году свёл знакомство с семьёй Виардо и с Тургеневым, не может не удивить, как быстро он стал для них своим, ведь к исполнению классических пьес в своём домашнем театре и только что сочиненных оперетт они привлекали почти исключительно членов семьи[62]. В начале письма Т. шутливо называет П. «мой дорогой з а к о р е н е л ы й «враг», так как в пьесе они играют двух враждующих соперников - Ахилла и Агамемнона.
Удивительно, но в репертуаре Поме, кроме драматических, оказались и роли в опереттах, либретто к которым писал Тургенев, а музыку мадам Виардо. Там ему приходилось петь, с чем он, по отзывам, хорошо справлялся. Он выступал в роли Кракамиша в «Последнем колдуне» (титульный персонаж!) и в роли паши Пинуфа в «Слишком много жён» (1867 г., 2-е представление), к этим выступлениям мы ещё вернемся.
Т. пишет П. как человеку, вовлечённому в дела семьи Виардо, о случае с падением Полины с лестницы, которое, к счастью, не имело последствий. Заканчивается письмо уверениями «в искренней дружбе»[63]. На следующий день, 16 мая 1863, в письме к переводчику Людвигу Питчу, которому П. должен был передать один экземпляр «Отцов и детей», Т. характеризует Поме так: «Он очень милый и хороший человек» и предполагает, что тот рассказал Питчу о происшествии с г-жой Виардо. Письмо свидетельствует о том, что Т. причисляет П. к очень близкому кругу знакомых, посвящённых в жизнь семьи Виардо.
В июльском письме того же 1863 года Т. сожалеет, что долго не отвечал на «милое письмо» П. и «теперь уже не имеет смысла это делать[64], когда мы, к счастью, находимся накануне вашего приезда сюда» (в Баден-Баден – И.Ч.). Письмо написано в шутливом ключе, Т. сообщает, что собирается «беззастенчиво воспользоваться» «безграничной любезностью» приятеля и даёт ему два поручения: получить в Париже у Гийо-сапожника сделанные на заказ сапоги и купить у парфюмера Леграля большой флакон фиалковой эссенции. Т. полагает, что П. придётся купить лишний чемодан, чтобы сложить и привезти эти вещи... «но что поделаешь?» Приятель «любезен», а потому «становится жертвой всех вообразимых проявлений нескромности». За юмористической интонацией скрывается, однако, просьба о большой услуге: П. предстоит не только взять и привезти вещи, потратиться на чемодан, но и заплатить за покупки (о чём Тургенев не пишет). В конце письма говорится, что «всё семейство Виардо с нетерпением ожидает» П. Далее следует фраза с некоторым оттенком ревности: «Впрочем, вы от них часто получаете известия»[65].
В следующем письме из Баден-Бадена, написанном в январе 1864 года, мы впервые встречаем имя Фридолин по отношению к младшему другу[66]. Откуда взялось это прозвище, которое по отношению к Поме использует не только Тургенев, но и Полина Виардо? Вот первое предложение письма: «Спасибо, любезный моему сердцу Фридолин, за сценарий, столь скоро высланный»[67]. О сценарии оперетты «Последний колдун» мы ещё поговорим, а сейчас – о прозвище Фридолин. Комментарии отсылают нас к не самой популярной балладе Шиллера «Путешествие в плавильный дом». В её центре юный паж Фридолин, верно служивший своей «даме», графине Савернской. Ненавидевший юношу стремянный Роберт наговаривает на него графу, пробуждая его ревность. Ослеплённый ревностью, граф поручает двум кузнецам на прячущемся в лесу Плавильном заводе бросить в печь первого, кто спросит, исполнен ли графский приказ. По иронии судьбы, в печи оказывается Роберт, опередивший юношу. Тот по дороге на завод заехал к графине, получил от неё просьбу помолиться за неё в церкви и исполнил её в полном объёме, помогая священнику провести обедню. Граф, узнав, что погиб не Фридолин, а доносчик, говорит о юном паже: «Ему не страшны ковы злые / с ним Бог и ангелы святые» (пер. Ф. Миллер).
Нам кажется, в балладе образ Фридолина не случайно связан с темой церкви, Бога и ангелов. Само имя Фридолин восходит к имени средневекового святого, родом из Ирландии или Шотландии, проповедника и миссионера 5–6 веков, обращавшего к Богу язычников, населявших тогдашнюю Европу. В метафорическом смысле, молодой Луи Поме мог напомнить Тургеневу и Полине чистого душой «влюблённого пажа». Себя Т. называет в этом письме Фридолином-отцом и юмористически бранит Луи за дурное настроение. Как можно быть недовольным, когда у юноши есть надежда провести «добрую часть лета в соседстве с г-жой Виардо и под одной крышей с Фридолином-отцом»[68].
В письмах Тургенева к Полине Виардо тема Поме возникает постоянно: «Только что написал Поме, чтобы назначить ему свидание»[69] (Париж. 24 марта 1864), «Вчера я обедал у моего толстого Фридолина; мы ели восхитительную сёмгу» (Париж, 29 марта 1864)[70]. «Мы с Фридолином ходили на «Друга женщин» Дюма /пьеса Дюма-сына/» (Париж, 2 апреля 1864)[71]. Есть письма, где тема Поме превалирует: «Я снова видел Фридолина, которого нашёл толстым и цветущим. Вчера мы на славу пообедали вместе у Вефура (царские устрицы и т.д. и т.д.). Позавчера вместе ходили в итальянский театр на концерт духовной музыки. В понедельник мы снова вместе с Фридолином идём слушать «Мирейль»/пятиактная опера Гуно/. Фридолин находит эту оперу очень поэтичной и очень интересной – а «Маркизом де Вильмером» /комедия в прозе Жорж Санд по её роману/ он не слишком очарован; не исключено, что моё впечатление будет таким же...» (Париж, 26 марта 1864)[72].
Поме-Фридолин в Париже сопровождает старшего друга повсюду – в рестораны и театры, причём, его суждения о театральных постановках, по-видимому, очень близки Тургеневу; как тот и ожидал, «Маркиз де Вильмер» восторга у него не вызвал («Отчасти я разделяю мнение Поме») (Париж, 28 марта 1864)[73]. Делится Тургенев с Полиной и впечатлением от Поме-художника: «Сегодня утром я видел ПЕРВЫЙ портрет, сделанный Фридолином: право, он очень хорош – хотя немного «энгризирован». В нём есть благородство и чистота – но недостаточно силы и мастерства»[74]. Ироническое «энгризирован» относится, конечно, к эпизоду знакомства Поме, по инициативе Полины, с Энгром, у которого Луи начал брать уроки.
Бывший нотариус, Поме знает счёт деньгам и, видно, умеет ими распоряжаться. Из письма Тургенева к Полине Виардо от 14 апреля 1864 г. мы узнаем, что семья Виардо, поселившаяся в Баден-Бадене, сдает в наём свой дом в Париже на ул. Дуэ. Причём за выплатой денег за аренду следит Поме. Тургенев, нуждавшийся в деньгах (не получил в срок денег из России от Анненкова), просит Луи Виардо одолжить ему эти деньги, взяв арендную плату у Поме[75]. Понятна степень приближённости молодого человека к делам семьи и степень доверия к нему. Насколько близок стал Луи Поме всей семье Виардо и Тургеневу, можно судить и по поздравительному письму последнего в честь рождения первенца у Луизы Эритт (старшей дочери четы Виардо). Т. пишет новоиспеченной «бабушке»: «Бегу к Поме, чтобы отнести ему благословенную телеграмму» (Париж 17 апр. 1864. 8 часов 35 минут)[76]. В такой ранний час Поме ещё спит, дальше в письме Т. пишет: «Я застал этого толстого эпикурейца в постели, грубо разбудил его и вы можете себе представить, что он на меня за это нисколько не рассердился. Он поднялся, чтобы написать вам...»[77]. Т. отправился в Баден-Баден, П. остался в Париже. Переписка идёт в две стороны – от П. к Т. и от Т. к П. Тема рождения малыша у Луизы Эритт продолжается. Приведём ещё раз цитату из тургеневского письма (в главке о Крещении мы её уже помещали): «Малыш, которого назвали Луи Жан Полем и чьим крёстным буду я (напомним, что Т. крестил и Луизу), чрезвычайно милый, спокойный и прелестный» (Баден-Баден, 24 апр. 1864)[78]. Т. снова даёт младшему другу поручение, и опять связанное с денежной тратой: «Оплатите, пожалуйста, этот небольшой счёт.» – речь идёт о двух переплетённых переплётчиком г. Ланном книгах, которые Т. просит привезти в Баден-Баден.
Также П. должен отчитаться перед Т. о своём свидании «с этим тупицей Шарпантье» (издатель переведённой Тургеневым поэмы «Мцыри», над редактированием которой работал Проспер Мериме)[79].
В мае 1864 г. Полина поехала в Брюссель на похороны матери, Хоакины Гарсиа Ситшес. Т. полагает, что П. тоже находится в Брюсселе (как верный паж?), и просит в письме к Полине Виардо передать «Фридолину», что тот неправ, обвиняя его в том, что он не сообщил ему о представлении «Нормы» в Карлсруэ, где Виардо пела заглавную партию: «...Норма была дана неожиданно»[80], – оправдывается старший друг.
Очень интересно и многопланово письмо Тургенева к Поме из Баден-Бадена от 11 июня 1864 года. В начале письма Т. извиняется за промедление с ответом, но надеется на снисхождение, ибо «вы благородны и великодушны»[81]. С лёгким юмором Т. бранит друга: при всём благородстве и великодушии тот «поступил скверно», собираясь приехать в Б-Б только в конце июля. Судя по всему, Полина и Иван ждут Поме для совместной работы над опереттой «Последний колдун» (о чём я скажу в своём месте)[82]. Тут же выясняется, что Т. предоставлял одну комнату в своей двухкомнатной съёмной квартире семье Эритт, а теперь, так же, по-родственному, он хочет поселить у себя Луи Поме. Тема жилья продолжается. Т. купил землю «в ближайшем соседстве с г-жой Виардо». Теперь он считает себя гражданином Б-Б. Он просит П. привезти эскизы деревянных домиков, но главное его желание – «иметь красивый сад». Впоследствии Т. выстроил неподалеку от виллы Виардо собственный дом, в котором проходили музыкальные вечера (коммент., сноска 5). И ещё один поворот в теме. В связи с рассказом П. о происходящей в Париже Выставке Т. высказывает мнение об автопортрете друга, который тот ему подарил. Он пишет: «...вот что здесь говорят о вашем портрете: «Сходство удачное, но печальнее; линии слишком подчеркнуты и слишком заметны, чувства колорита в одежде, в общем, произведение ваше достойное»[83]. О том же автопортрете П., подаренном Тургеневу 8 /20 июня 1864 г., пишет Полина Виардо: «...выражение глаз не ваше, глаза слишком большие и взгляду придано выражение жёсткое, ему не хватает той глубокой и величавой сосредоточенности, которые являются отличительной чертой лица некой личности, которую я искренне люблю» (коммент. сноска 7). Подпись под этим письмом весьма оригинальна – на итальянском языке: «Fridolino il Vecchio» – «Фридолин Старый». Подчеркивается, с одной стороны, близость – Т. называет себя тем же самым именем, с другой – разница в возрасте. А итальянский язык – продолжение «куртуазной» игры...
Следующее письмо к П. (по-видимому, октябрьское), подписанное «ваш папаша», целиком посвящено задуманной Тургеневым и Полиной Виардо оперетте «Последний колдун». Оба ждут, что П. приедет в Баден для помощи в обработке текстов, которые Полина должны была положить на музыку. О том, что у неё получится, Т. говорил заранее: «...она создаст восхитительные вещицы, не в пример тем одноактным гадостям, которыми нас пичкают»[84]. Т. призывает к быстрой работе: «...нам придется поработать, словно неграм, чтобы либретто было переписано и отдано в течение этого месяца»[85]. П., прекрасно владеющий французским, а также немецким, был нужен не только для сочинения либретто, но и для и обработки переводов стихотворений, на которые писала музыку Полина.
Продолжая тему Луи Поме, связанную с «Последним колдуном», а также другими опереттами Тургенева-Виардо (в частности, с опереттой «Слишком много жён»), в нарушение хронологии, обратимся к монографии Николая Жекулина (Nicholas G. Zekulin «The Story of an Operetta Le dernier sorcier by Pauline Viardot and Ivan Turgenev Vol. 1 Verlag Otto Sagner München ∙ Berlin ∙ Washington D.C»)[86]. Выберем из неё те места, которые касаются нашего героя (в моём переводе на русский):
«В первых спектаклях роль Кракамиша[87] (как и Паши в «Слишком много жён») исполнял Луи Поме, но для гала-представления 17 октября Тургеневу пришлось заменить Поме и, таким образом, в кратчайшие сроки он выучил обе партии. Хотя в своей восторженной рецензии на этот спектакль Рихард Поль утверждает, что «маэстро Тургенев, одарённый автор, наделивший всё предприятие словом и формой, сегодня метаморфозно превратился в режиссёра, актёра и певца (!), и с большим юмором управлял свежим и завораживающим миром юности», можно предположить, что Поль преувеличивал. К вечному сожалению Тургенева, природа не наделила его певческим голосом. Он уверял тех своих слушателей, которые могли представить себе эффект его пения, что, хотя он и играл роль, «я не пел, спешу сказать». Что до Анненкова, от которого он ожидал, что тот будет скептичен, тот сказал, что он играл не так плохо, как можно было ожидать.
Приведём здесь и кусочек, связанный с триумфальным «возрождением» двух оперетт – в Париже в Салоне мадам Виардо, через 20 лет после премьеры в Веймаре (1889 год). Тургенева уже нет к тому времени в живых.
«8 апреля 1889 года, ровно через двадцать лет после веймарской премьеры Der letzte Zauberer («Последний колдун», с нем.), салон квартиры Полины Виардо на бульваре Сен-Жермен, 297, был превращён в театр, сцена имела все аксессуары и декорации настоящего оперного театра. Среди публики, не менее именитой в художественном отношении, чем в Бадене, были Амбруаз Тома (композитор, директор Парижской консерватории) и его жена, виолончелист Анатолий Брандуков (один из любимых исполнителей Тургенева на этом, его любимом, инструменте) и, накануне своего отъезда в Лондон, композитор, которым Тургенев и Полина Виардо восхищались больше всех среди современных русских композиторов, Пётр Чайковский. Поводом послужило триумфальное возрождение «Слишком много жён». Существование изящной программки в пастельных тонах свидетельствует о том, что в это же время была возрождена и оперетта «Последний колдун», хотя точную дату её исполнения установить невозможно. Эта программа свидетельствует о том, что в значительной степени были восстановлены члены первоначального состава. Луи Поме воссоздал своего Кракамиша (а также Пашу), Клоди вновь стала Королевой эльфов, хотя Марианна исполнила более сложную партию Стеллы, а не свою первоначальную Вервейн. Полина Виардо снова была за роялем, а среди восьми дам хора была дочь Поме и крестница Тургенева Тереза. Говоря о «Слишком много жён», одна из современных газет отметила, что это произведение снискало успех, многие номера бисировались, и после того, как занавес упал в последний раз, м-м Виардо хвалили и поздравляли. Мы можем быть совершенно уверены, что Тургенев занимал видное место в воспоминаниях многих участников тех вечеров 1889 года».
Таким образом, Луи Поме участвовал не только в создании либретто оперетт, но был ещё и исполнителем ответственных партий – как на премьере, так и через 20 лет при их возрождении. В последнем спектакле участвовала и дочь Поме Тереза, она также была крестницей Тургенева, как дети самых близких ему людей.
Однако вернемся в 1864 год. В ноябре этого года Луи Поме женится. Не знаю, было ли это событие «ударом» для Полины. Всё же её верный рыцарь, её Фридолин-младший, уходил от неё к другой женщине. Как бы то ни было, Полина Виардо продолжала проявлять к Поме и теперь уже к его жене, а затем и к дочери заботу и внимание.
Что до Тургенева, то ради участия в свадьбе друга, он отложил свидание с дочерью: «Одна из причин: г-н Л. Поме женится на м-ль Жанне Фавтье, свадьба состоится в первые дни будущего месяца (14 ноября, - И. Ч.) в Нанси» (Баден-Баден, 25 октября 1864, письмо к дочери и её гувернантке Марии Иннес).[88]
В письме к Полине Виардо Т. пишет о той, которая увела П. от «королевы»: Тереза /служанка?/ «уже очарована Жанной» (Париж, 21 ноября 1864)[89]. В письме к Питчу на следующий день уже более подробно: «Поме женат; я посетил его уже здесь; милая маленькая Жанна выглядит в своём чепце бледной и слабой. Всё уладится – они очень счастливы, а это главное» (Париж, 22 ноября 1864)[90]. В письме к Полине Виардо через три дня: /о Жанне/ Она очень хрупкая и не может переносить ни малейшей усталости. Впрочем, она в очень надежных руках». (Париж, 25 ноября)[91].
Курсивом я выделила, на мой взгляд, очень важную оценку отношений в недавно возникшей семье: Жанна, с её хрупким здоровьем, нуждается в спутнике, который будет это понимать и учитывать. Если до этих пор именно Полина Виардо опекала Поме, направляла деятельность, давала советы и помогала, то теперь сам Поме становится в эту позицию в отношении своей слабой здоровьем жены. И Тургенев оценивает его в этой новой роли как человека «очень надёжного».
В феврале 1865 г. Полинетта Тургенева выходит замуж за Гастона Брюэра, племянника г-жи Делессер. Т. сообщает об этом Людвигу Питчу, в этом же письме он пишет о Поме: «Госпожа Поме страдает от первой беременности – в остальном она вполне счастлива, а портрет её мужа обнаруживает действительно значительный талант КОЛОРИСТА – полную противоположность энгровским тенденциям самого Поме. Эта непроизвольность хороший признак». И просьба: «На этот раз навестите его в Париже»[92] (Париж, 11 марта 1865). Поражает желание Тургенева «рекламировать» своего друга, просить за него, стараться познакомить его со своими друзьями.
Вот после свадьбы Полинетты Тургенев пишет Кларе Тургеневой (вся семья Николая Ивановича Тургенева была исключительно внимательна к дочери Ивана Сергеевича), упоминая о сыне Тургеневых Альберте: «Кстати, об Альберте – познакомился ли он с моим юным другом – г-ом Поме. Видел ли он его картину?»[93] (Баден-Баден, 18 марта 1865). Поме поместил одну из своих картин в Салоне – и Тургенев идёт к своему парижскому приятелю, критику М. Дюкану, с просьбой упомянуть «хотя бы одним-двумя словами картину Поме»[94] (Письмо Полине Виардо из Ружмона, 29 мая 1866). Через год Т. снова обращается к Максиму Дюкану: «...поскольку дело касается приятеля, я действую напористо: на художественной выставке есть женский портрет работы Луи Поме[95], взгляните на него. Если вы найдёте его достойным хотя бы одной фразы или одного слова в своём обзоре выставки – упомяните о нем... Поме – чудесный малый, которого я очень люблю»[96].
В письме к Поме от 27 сент. 1865 Тургенев выражает соболезнование другу и его жене в связи с потерей ребёнка и одновременно «нагружает» его переводческой работой для «мадам Виардо» (которая аранжирует и сочиняет романсы). Поме, скорее всего, стилистически обрабатывает стихи, переведённые Тургеневым с немецкого на французский. В письме говорится о романсах Шуберта и ещё о каких-то 12 романсах.
Тема художественных успехов Поме продолжается в письме Т. из Баден-Бадена от 23 декабря 1866 года, с обращением «Мой дорогой сын Фридолин» и подписью «Фридолин, по прозванию Старый»: «Отсюда я вижу вас в ореоле огромного успеха на Парижской выставке[97]... что поделывает милая Жанна... и окончен ли её портрет» [98]. Хочется привести ещё один отрывок, говорящий, не могу избежать пафосного определения, о «величии души» Тургенева. Речь идет о каком-то письме к нему Поме, написанном «на клочке бумаги»: «Вы ведь большой ребёнок, возможно и не помните этого письма, но это – маленький шедевр. Вы говорите в нём о г-же Виардо столь изящно, умно и сердечно, что, когда я прочитал его ей, она была по-настоящему растрогана»[99]. Нет, не было в характере Т. мелочной ревности и зависти, всё перекрывало чувство любви к Полине Виардо и большой симпатии к Поме, соединённой с какой-то непонятной сентиментальной нежностью («Вы... большой ребёнок»). В конце как настоящий отец (Фридолин Старый) он желает «всем троим» (Луи, Жанне и Полине) всевозможного счастья и посылает им «своё благословение»[100].
26 января 1867 года Жанна Поме родила дочь Терезу, по знакомой нам традиции, ставшую крестницей Тургенева. О «хороших известиях» от Поме Т. из Баден-Бадена оповещает гастролирующую в Берлине Полину Виардо[101].
В 1867 г. Т. едет в Россию, везёт туда только что законченный роман «Дым» – с целью публикации[102].
В следующем, 1868 году, Т. – снова в России, он ежедневно пишет Полине Виардо, скучает, грустит, мечтает скорее снова оказаться в Баден-Бадене на «их» скамейке в саду.
В эти годы Полина Виардо и Иван Тургенев совместно работают над опереттами и их постановкой («Последний колдун», «Слишком много жён», «Людоед»). Пьесы идут на сцене домашнего театра в недавно построенном баденском доме Тургенева. Во второй оперетте «Слишком много жён» Поме играет роль паши Пиндуфа, причём пьеса имеет такой успех, что «её давали пять раз и прусская королева пожелала её увидеть»[103] (из письма Т. Полине Брюэр, Баден-Баден, 9 сент. 1867).
У дочери Тургенева должен родиться ребёнок. Полинетта просит у отца денег «на приданое» малышу. Т. поручает Поме, живущему в Париже, получить его деньги и выслать Полине Брюэр 150 франков (Тургенев Полине Брюэр, Баден-Баден, 14 мая 1868)[104]. Это не первое денежное поручение, данное Поме, но согласитесь: такого рода поручения даются только самым близким людям.
В 1870–71 гг. Тургенев проводит в Лондоне вместе с семьей Виардо – они покидают Баден-Баден в связи с Франко-Прусской войной. Перед отъездом Т. пишет записку другу: «Пишу вам... готовясь к отъезду в Англию вместе с Виардо – и пользуюсь случаем, чтобы весьма сердечно пожать руку вам и Жанне – и сказать вам: до свидания в лучшие времена! Ваш старый друг И. Тургенев»[105] (Баден-Баден, 7 ноября 1870).
По окончании Франко-Прусской войны семья Виардо, а с ними и Тургенев возвращаются в Париж.
Естественно, что с Поме Т. уже общается «вживую», а не с помощью писем. Вот последняя записка Тургенева к Поме, помещённая в ПСС и П Ивана Сергеевича Тургенева:
«Дорогой Поме,
В моей вчерашней записке я забыл сказать вам, что вы можете привезти завтра Терезу, которой как обычно, будет приготовлена кроватка подле кровати матери. Ведь вы придёте, не правда ли, попрощаться со старым папашей Фридолином?» (Париж, ул. Дуэ 48, 10 мая 1871[106]).
В это время дочери Луи Поме и Жанны Фаутье восемь лет. Слова «как обычно» говорят, что семья Поме привычные гости в доме на Дуэ 48. Куда отправляется Тургенев, приглашая Поме прийти попрощаться, мы не знаем. Подписывается он при этом знакомым нам именем «папаша Фридолин». Следующее письмо, где Т. упоминает имя друга, то самое, к мадам Делессер, строчками из которого я начала свою статью. Круг замкнулся.
Заключение
Какие из всего этого можно сделать выводы? Приблизились ли мы к решению загадки – был ли Луи Поме сводным (по матери) братом Тургенева? К сожалению, пока «точного» решения эта загадка не получила. На основании приведённых писем мы можем сделать бесспорный вывод о большой близости между Поме и Тургеневым, о разнообразных связях между ними – и по линии семьи Виардо, и в связи с теми дружескими, доходящими до сентиментальности чувствами, которые питал русский писатель к Поме, а затем и к его семье. По-видимому, сам Поме считал себя братом Тургенева – иначе откуда бы у его потомков возникла эта идея? Но опять точных доказательств этому мы не имеем. Письменно зафиксированных высказываний самого Поме на сей счёт или не было, или не сохранилось в том корпусе материалов, которыми мы располагаем на сегодня.
Как бы то ни было, мы надеемся, что эта наша работа сделает имя Луи Поме известным каждому тургеневеду, а также тем, кто интересуется жизнью Тургенева. А это уже немало.
[1] Н.С. Никитина. Тургенев и Луи Поме. М-Л, 1964 Тургеневский сб. материалов к ПСС и П И. С. Тургенева
[2] Ирина Чайковская. Вокруг Тургенева. М., Академический проект, 2023
[3] Александр Звигильский. Луи Поме: французский брат Тургенева? в сб. Иван Тургенев и Франция. пер. с фр. М., Русский путь 2008, сост . и научн. ред к. ф. н. В. Р. Зубова и к. ф. н. Е. Г. Петраш, с. 88 (сноска 1)
[4] А. Звигильский. Указ. соч., с. 77
[5] Там же
[6] Николай Чернов. Первая любовь и ее реальные источники. Вопросы литературы, № 9 за 1973 год
[7] Николай Чернов. Там же
[8] Николай Чернов. И. С. Тургенев в Москве. Грааль, М., 1999, с. 56
[9] Там же
[10] Твой друг и мать Варвара Тургенева. Письма В. П. Тургеневой к И. С. Тургеневу, Тула, 2012, с.32 сноска 9
[11] Летопись жизни т творчества И.С. Тургенева (1818–1858), С-П, Наука, 1995, сост. Н. С. Никитина, с 25
[12] Там же, с. 26
[13] См. письмо В. И. Кривцовой сыну. Николай Чернов. И.С. Тургенев в Москве, с. 56
[14] Там же., с. 27
[15] Звигильский в своей статье этой стороны дела не касается.
[16] Николай Чернов. И. С. Тургенев в Москве. с. 56
[17] См. Ирина Чайковская. Судьба Биби. Иван Тургенев и Варвара Богданович. НЕВА, 2018, № 5, также Ирина Чайковская. Судьба Биби. Иван Тургенев и Варвара Богданович. К 200-летию писателя. Часть 1 https://www.chayka.org/node/9095
[18] См. Николай Чернов. И. С. Тургенев в Москве, «... мать доктора А. Е. Берса (...) сопровождала В. П. Тургеневу в Германию, Италию и Францию»., с. 56
[19] А. Звигильский. Луи Поме: французский брат Тургенева? в сб. Иван Тургенев и Франция. с 83
[20] А. Звигильский. Там же
[21] В этом же «немолодом» возрасте родила свою дочь Авдотья Панаева-Головачева.
[22] См. Ирина Чайковская. Судьба Биби. Иван Тургенев и Варвара Богданович. НЕВА, 2018, № 5
[23] В. Н. Житова. Воспоминания о семье И. С. Тургенева. Тула: Тульское книжное издательство, 1961 с. 160
[24] В голову приходит Анна Ахматова, которая на известие Исайи Берлина о предстоящей женитьбе никак не отозвалась и, по-видимому, была глубоко оскорблена.
[25] В. Н. Житова. Воспоминания о семье И. С. Тургенева, с. 85
[26] О. Ю. Сафонова. Род Берсов в России. М., Энциклопедия сел и деревень, 1999, с. 44
[27] В фундаментальном, прекрасно откомментированном издании писем Варвары Петровны Тургеневой к сыну Ивану о Вареньке Богданович говорится так: «Предположительно – внебрачная дочь А. Е. Берса (ссылка на В. Н. Житову и С. А. Толстую, - И. Ч.). Версия о том, что В. Н. Богданович была внебрачной дочерью Варвары Петровны Тургеневой не находит достаточно убедительных подтверждений». Твой друг и мать Варвара Тургенева. Письма В. П. Тургеневой к И. С. Тургеневу (1838–1844). Тула, Гриф и К, 2012, стр. 39, сноска 32 к первому письму от 30 июля/11 авг. 1838
[28] А. Звигильский. Луи Поме: французский брат Тургенева? в сб. Иван Тургенев и Франция. с. 78
[29] Там же
[30] Там же
[31] Там же, сноска 5, с. 89
[32] Проспер Мериме и мадам Делессер находились в близких отношениях. См. Madame Delessert was Prosper Mérimée's long-term mistress; she was the wife of a police prefect in Paris, and their affair lasted for years. AI Overview
[33] А. Звигильский. Луи Поме: французский брат Тургенева. с. 78
[34] Barbara Kendall-Davies.The life and work of Pauline Viardot Garcia. Vol 1, Barbara Kendall-Davis. Vol. 1 The years of Fame. 1836–1863. Cambridge Scholars Press, 2003, 2004. Vol.2. The Years of Grace 1863-1910, Cambridge Scholrs Publishing, 2012
[35] Из письма Тургенева Луи Поме от 24 апр. 1864, ПСС и П. т. 6, с.187
[36] Полинетта Тургенева перед замужеством перешла в католичество. Тургенев не хотел распространения этого известия в среде его русских друзей за границей. Об этом он пишет в письме к мадам Иннис, гувернантки Полинетты, от 10 января 1865 г.: «... надо, чтоб эта церемония совершилась как можно более ТИХО и СЕКРЕТНО, если только вы не хотите навлечь на меня самые серьезные неприятности». Т. 6, с. 205
[37] Из письма Тургенева Полинетте Брюэр.т. 14, 1875 с. 231
[38] Издание «Отцов и детей» вышло в Париже в 1863 году под редакцией и с предисловием Мериме. (Письмо к издателю Шарпантье из Баден-Бадена от 14 мая 1863, с. 345, прим. 1)
[39] Из письма Тургенева к Валентине Делессер. Париж, 2 окт. 1872, том 12, с. 266
[40] Париж, письмо Полине Виардо от 23 ноября 1864, т. 6, с. 199
[41] Например, рассказ «Жид». т. 4, 1861 г. Париж, с.445; «Призраки», т.5, 1863, Баден-Баден, с. 513
[42] Т. 5, 1863, с. 356
[43] Т.5. 1863, Баден-Баден, с.513; а также т. 5 Бадеан-Баден, с. 356
[44] С 1861 по 1876–77 гг. Тургенев написал Валентине Делессер 36 писем (с 4 по 15 том, кн. 1, 2)
[45] Т. 5, 1863, Баден-Баден, с. 362
[46] См.письмо Тургенева к Полине Виардо из Парижа от 28 марта 1864 г., где излагается план Валентины Делессер в отношении Полинетты,т. 5, с. 302
[47] «Сегодня я увижу госпожу Делессер»(Париж, 24 марта 1864, Париж, т. 5 . с. 389 «Я виделся с госпожой Делессер и долго с нею беседовал», Париж, от 28 марта 1864, т. 5. с. 302 и проч...
«Я получил записочку от г-жи Делессер с розовым оттенком - вы знаете, что это значит». Париж, 3 апреля 1864, т. 5. С. 395.) Таких упоминаний очень много
[48] Там же
[49] У Звигильского: Жанна Фаутье
[50] Париж, 25 ноября 1864, т. 6, с. 201
[51] ) Барбара Кэнделл-Дэвис пишет об этом более определенно: «...деля ложу с его хорошим другом М-м Делессер», что предполагает ее в ней присутствие. ("The Life and Work of Pauline Viardot Garcia: The Years of Grace, 1863-1910, p. 43") They had all been to the theatre to see ROLAND and had shared his good friend, Mve Delessert’ (p.43)
[52] Том 6, примечание 2, с. 327–328
[53] Там же
[54] А. Звигильский. Луи Поме - французский брат Тургенева? в сб. Иван Тургенев и Франция, с. 79. Вспомним, что сам Луи Виардо начинал как адвокат и уже после свернул на дорогу искусства и литературы...
[55] А. Звигильский. Там же, с 81
[56] В 1863 году Поме – 28 лет, Полине 52 года
[57] Там же, с. 78, а также сноска 4, с. 89
[58] Там же, с. 80
[59] Мы насчитали 17 писем Поме с 1863 по 1878 год (Звигильский пишет о 15 письмах, там же, с. 83)
[60] ПССи П, том 5, с. 344
[61] Там же, с. 345
[62] Скорее всего, их знакомство произошло раньше, о чем пишет и Звигильский (А. Звигильский. Поме –французский брат Тургенева? с. 81)
[63] ПССи П, том 5, с. 346
[64] Здесь и далее ПССи П, т. 5. с. 352
[65] В комментарии сообщается, что в июне-июле 1863 г. П. Виардо написала Поме 5 писем (в собрании семьи Гупий), сноска 1, с. 515
[66] ПСС и П, т. 5, с. 364
[67] Там же
[68] Там же
[69] Там же с. 388
[70] Там же, с. 392
[71] Там же, с. 394
[72] Там же, с. 389
[73] Там же, с. 392
[74] Там же, с. 389
[75] ПСС и П, Том 6, с. 181
[76] Там же, с. 184 1
[77] Там же
[78]Там же, с. 187–188
[79] Там же
[80] Там же, с. 188
[81] Здесь и далее т. 6, с. 191
[82] Здесь и далее комментарии к этому письму т. 6, с. 256
[83] Том 6, с. 191
[84] Том 6, с. 195
[85] Там же
[86] Николай Жекулин. История оперетты «Последний колдун» Полины Виардо и Ивана Тургенева (с англ.)
[87] Главное действующее лицо – «Последний колдун»
[88] Том 6, с. 197
[89] Том 6 с. 199
[90] Там же
[91] Том 6, с. 201
[92] Том 6, с. 213
[93] Там же. О какой картине речь, неизвестно
[94] Том 7, с. 235
[95] Речь идет о портрете Жанны Поме. Дюкан кратко упомянул о Л. Поме в своей статье (сноски 1,2 с. 378)
[96] Том 7, с. 277–278
[97] По-видимому, имеется в виду участие Поме в Салоне 1867 г. (коммент., ссылка 8, с. 335)
[98] Том 7, с. 246 речь идет о двух портретах Жанны. Один был подарен художником П. Виардо, а другой представлен в Салоне 1867 г. (коммент., сноска 10, с. 335)
[99] Том 7, с. 246
[100] Там же
[101] Том 7, с. 252, коммент. Сноска 8 с.343
[102] Французский перевод ДЫМА Тургенев просит издателя Этцеля послать по 12 адресам, два первых адреса принадлежат г-же Делессер и Луи Поме (письмо Жюлю Этцелю, Баден-Баден, 21 янв. 1868, т. 7, с. 242)
[103] Т. 6, с. 221
[104] Т. 7 с. 265
[105] Т. 10, с. 347
[106] Т. 11, с. 245
Чайковская, Ирина. Главный редактор журнала «Чайка». Писатель, драматург, критик и публицист. Родилась в Москве. По образованию педагог- филолог, кандидат наук. С 1992 года на Западе: сначала в Италии, с 2000 года — в США. Публиковалась в журналах «Вестник Европы», «Нева», «Звезда», «Знамя», «Октябрь», «Частный корреспондент» (Россия), «Новый Журнал», «Чайка», альманах «Побережье», «Слово\Word» (США), «Семь искусств»,»Крещатик» (Германия), «Новый берег» (Дания). Автор 20 книг (см. Википедию). Живет в Б.Вашингтоне.
Поздравляем Ирину Исааковну, с долженствующим ей и литературе почтением, - с юбилеем.
Редакция
