Моряк
Это не ласточки, это вроде стрижи,
Думал, что ласточки, тоже, ждал дождя.
Чёрного клёкота столько не слышал в жизнь.
Свистом стремительным будто бы с гор сойдя,
Брызгами шторма взвивается взвесь гремучая.
Нет никакого дождя и не предстоит.
Это не русские птицы, во всяком случае.
Меньше изящней черней и ловчей на вид.
Я же бродяга, я же и сам моряк.
Я завтра вечером снова уйду в поход,
Нет, не военный, что ты, в торговый флот.
Поднял как ласточка быстрые якоря.
Там ни бухла, ни дури, ветров стрижи.
Девки и дурь ожидают тебя в порту,
Это другое, это как приз за жизнь,
Взмахами крыльев волны с лица сотрут.
Нету в Армении моря, только свистит
Стаями птиц жареный ветер с гор
Может быть, в Грузию, может быть, и на Крит..
Я ж не видал моря-то до сих пор.
***
Вечером тут всегда задувает дико
Бешеный ветер, свистит и гудит в саду.
Как бы такая буйная Эвридика,
Не, говорит, Орфей, я не пойду.
Как бы сбивая зной, как пламя сбивают,
Как бы гася небесный огонь огнём,
В небо, гремя, забивают деревьев сваи,
Чтобы раскинуть ночи шатёр на нём.
Не, отвечает, я не вернусь обратно.
Перевернув мира песочный час,
В царстве подземном я по стволов канату
В царство теней небесных перебралась.
Мечется ветер, листья сдирая с веток,
Церберы перекликаются лаем быстрым.
Я проросла танцем теней со светом,
Лунным осколком облачного флейтиста.
Я балансирую острой скалы по краю.
Я растрепала волосы по листве.
Выросла в дурочку, мол, давай поиграем.
Вот тебе дудочка, что ты сыграешь мне?
***
Все обратится в пыль и прах,
закрутится по-новому,
лишь ветер хрустнет на зубах,
как сухонький скелет,
ребристый воздух че и чка*,
как марево вишневое,
как клекот черного значка,
как ласточкин ответ.
где ваши милые друзья
и нежные подруги,
которых позабыть нельзя
как верную любовь.
в больших удобных городах,
укутанные вьюгой,
они красиво шепчут ах
и поднимают бровь.
*«Че» это армянское разговорное, что-то типа «не». «Че» очень часто говорят в быту, почти каждая реплика начинается с "че", это не то, что русское «нет». Я скучаю - не, я скоро приеду! Что-то холодно - не, нормально, пойдём гулять. Не хватает на еду - не, я тебе займу и т.д.
«Чка» - по-армянски «нет». В смысле - нет в наличии.
***
Он смотрит вверх, как будто вбок,
Как будто шерстяной клубок
Шершавой нитки голубой
Мотая взглядом.
Шуршит черешня мимо сна,
Шуршит в листве голубизна,
Как будто знал, но не узнал,
А было рядом.
Зеленым зноем затясь,
Блестит оранжевая вязь,
Горячий сок течёт как связь
Земли и солнца.
Снуёт и свищет чёрный знак
И ласточка как цицернак.
Жизнь колосится будто злак
И не сдаётся.
***
Облако расцветало
Будто ночная роза,
Черным стеклом прожилок,
Бархатной бахромой,
Резалось лунной сталью,
Блеском плеснув наркоза.
Ласточки закружили,
Значит, пора домой.
Лохам и неумехам, -
Мой говорил приятель, -
Нефиг на этом свете
Небо коптить за так.
Злым и обидным смехом
Я засмеялась кстати,
Мол, за слова ответишь -
Сам-то коптишь, дурак.
Зубчатым острым краем
В облачных шарясь ножнах,
В жарком ночном вельвете
Лунный свистел косяк.
Я ж проиграл, играя,
- Он засмеялся тоже,
Тёмного глаза сетью
Лётный улов неся.
***
В полнолунье тоскливо бездомные воют собаки
Под полуночным сводом, непролазно шершаво густым,
И коты, зашипев, затевают любовные драки,
И сцепившись клубком, вереща, отползают в кусты.
От мороза бледна, в фиолетовом рваном сиянье
В низком небе луна как в исподнем шарашится в ветках,
Как последний блистающий матово грош подаянья,
Настоящая жизнь, когда страха и выбора нету.
Настоящая жизнь это выбора нет и не надо.
Это надо платить, темноту сигаретой рябя,
Загадаешь желанье, провожая сноровистым взглядом,
Загадаешь луне, и она поглядит на тебя.
***
В центре воздух кажется холодней,
Свет фонарей делает путь короче,
Высветлена парикмахером чёлка дней,
Падает на глаза шелестящей ночи.
Мятой хрустит электрический леденец.
Пенится улица сквозь ледяной навар.
Месяц зябко кутает свой конец
в облачные ворсистые рукава.
Спицы окраин вяжут ветвями сеть,
низкого неба свод шерстяной качая.
Черные птицы прежде чем улететь,
машут крылом, будто пожав плечами.
***
Обсидианом в шершавых глазах
плавится лавой обугленный взмах
под крылом мотылька.
Как военнопленный прошедшего дня,
схвачен врасплох и руки поднял,
смотрит на облака.
Если в принципе есть на земле это «мы»,
очертившее срезом оконной тюрьмы
след прошедшего шага,
то оно отражается в черном стекле,
как расколотый ветром, блистающий клей
на застывшей бумаге...
***
Весной земля трещит по швам
строительством-ремонтом,
и экскаватор загудел
как толстый желтый жук,
грызет он жвалами ковша
живот бугристый Конда,
он расчищает свой надел,
вползая на межу.
Свистя, по воздуху течет,
свет лавы ноздреватой,
домами в небо пузырясь,
целуется взасос,
как мякоть туфовых пород,
как пенистая вата,
рожает рыжая заря
кремнистый абрикос.
И ты еще пока что цел,
ты щуришься как птица,
ты ждешь чего-то просто так,
щетину трешь рукой.
Оно глазами на лице
и просто так случится,
подаст тебе какой-то знак,
красавчик ты такой.
***
На ветке стая ловких птиц
как заневестившихся девиц
свистит и щелкает.
Горячей рыжей полосой
свет заплетается косой,
горит наколками.
Татуированным крылом
взмахнув, взлетает напролом
гортанным смехом
сквозь крыш щербатых череду,
сквозь двор горбатый ветродуй
то вниз, то кверху.
Фривольный запах шашлыка,
у всех по джокеру в руках,
и каждый платит.
У проститутки снова стрит,
свет не снаружи, а внутри,
входи, приятель.
Ольга Смирнова. Родилась в Ленинграде. Окончила РГПУ им. Герцена. Работала учителем начальных классов и воспитателем детского сада. С 2023 года по настоящее время проживаю в Ереване. Двое детей. Печаталась в журнале АТМА.
