ПОСЛАННИК
То ли воздух замглел, то ли стали темней
В нашем городе лица прохожих людей,
То ли сердце мое, словно ком земляной...
И куда ни пойду — все старик испитой
В телогрейке, с веревкой в кармане
Предо мною бредет, как в тумане.
Удавиться ли он замышляет,
Или наши грехи обмеряет? —
От собора и до острога —
Как библейский посланник от Бога.
***
Колесо прокатилось, умолкнуло
Звучной радугой с высоты.
Фиолетовые или желтые
Про тебя мне расскажут цветы.
Ты зачем, моя радость, расколота
Тут, за кладбищем, на пустыре?
Фиолетовые или желтые
Все цветы отцветут в сентябре.
Кто тебя, мою песню не спетую,
Разорвал на цветные куски?
Эти желтые и фиолетовые
Лепестки, лепестки, лепестки...
Слово крепкое, где же ты? Тусклые
Сны земли в мои очи глядят.
А во снах у стены-то всё русские
Люди с плачем на пепле сидят.
***
В старой грамоте несколько слов —
Сколько сена четей, да дворов.
Поименно — их ласковый звук...
Он, что глина речная, упруг
И рождает в душе моей ласковый свет
Той деревни, которой уж нет.
Как тепло, хорошо умирать,
Эти несколько слов повторять,
Превращающих в свет нашу курную быль:
Девка Марьица, Флорка-бобыль...
***
Вино вишневое заката
Заледенело над бугром.
Здесь глину не берет лопата —
Могилу рубят топором.
Среди скрипучих, чутких улиц,
Где снег и тени, словно сон,
Иного облики проснулись,
Окликнули со всех сторон.
Я затаюсь. Из бездны синей,
Из этой бездны ледяной,
Что называли мы Россией,
Я промолчу про нас с тобой.
Куда же нас ведут, Оксана?
Чьи тени впереди встают?
Глаза из серого тумана
И шепоты — про страшный суд...
НИЛ СОРСКИЙ
Речка Сорка, избушка да крест...
Среди этих болотистых мест
Толпы помыслов я потопил,
А теперь не осталося сил
Мне во внутренней брани стоять.
Помоги, Богородица-мать!
Вновь встает из болотистых мест,
Обступает меня, словно лес,
И в избушке, и перед крестом
Враг — с моим искаженным лицом.
ЧАСОВНЯ
На старом кладбище, где белой таволги
Дыханье райское цветы хранят,
От охры-матери, подземной радуги
Ведет дороженька в иконный сад.
А там — все гуслицы да песнопения,
В цветной оконнице — горячий звон.
Песков ли кварцевые сновидения
Или кузнечики былых времен?
Играет музыка. Мне — доля царская.
И луч отточенный, как сталь, поет.
И вновь лежу я ниц на насте мартовском —
Татарский клевер мне сквозь грудь цветет.
Мечом ли рублены, копьем ли мечены,
Здесь, души русские, процвел ваш лик:
Цветами в венчиках из бездны вечности
Ваш фиолетовый прорвался крик.
В иконных снах моих идут пустынники,
Сбирают ситскую тугу и кость.
Стоит часовенка в седом пустырнике
И крест задумчивый — немного вкось.
***
Горой овражною к кладбищенской ограде
Метель ползет. Березы при параде —
Все в инее... А к церковке несут
Зеленый гроб с покойником. И тут,
У врат, оставив крышку и венок,
Усопшего закроют на замок.
И там, где брезжит стрельчатая рама,
У алтаря, в ночную тайну храма
Сойдет со стенки Лазарь бледной тенью —
Собрат по тленью мой, по воскресенью.
***
Затерялся я в Русской земле
Угольком в поседевшей золе.
Сколько зверских и ангельских лиц —
Позабыл я, где верх и где низ.
Сколько разных цветов, облаков...
И летит паутинка веков.
Пролетая, заденет лицо
Ее росное серебрецо.
ЭТА НОЧЬ
И метель, как Иуда, вопит,
И фонарь во дворе не горит
В эту ночь неспроста, неспроста —
Эта ночь вспоминает Христа.
Чьи-то колья и чьи-то мечи...
Со Христом ли я в этой ночи?
Или с теми, кто вышел опять
Предавать его и распинать?
ЛАДАНКА
Свет серебристый и голос негаданный:
— Этого пепла не хватит на ладанку.
— Что есть Россия? Вот эта щепоть, —
Так мне во сне объясняет Господь.
Был из села привезен на подводе я.
После расстрела мой труп половодием
В Волгу снесло. И приснился негаданный
Сон мне про пепел, Россию и ладанку.
СВЯТОЙ НИКОЛА
Уж пущен с неба грозный молот,
Народ лукавый! И сейчас
Идет на Русь Святой Никола
Нас отмолить в последний раз.
И колея души уездной
Ему ложится под стопы,
Где нить колхозной и железной
Твоей запуталась судьбы.
Идет, невидим и неведом,
По опустевшим деревням.
Грозит крестом обставшим бедам,
Взалкавшим крови мертвецам.
Уж та исчезнула деревня
И двор сотлел под лебедой,
Где на гулянке образ древний
Его — поруган был тобой.
Уж перепахано то место,
И поле чахлое кругом,
Где ты смеялась: «Я — невеста!
А ты мне будешь женихом!..»
Но все обугленные руки
От образа не отогнуть.
И лишь живая тяжесть муки
Чуть теплит сморщенную грудь.
Страданье ль то любви небесной,
Забава иль соблазна зов —
Все разрешится здесь, у бездны,
На этой тропке у кустов.
