Испанцы
Драма в трёх действиях
Действующие лица
МИШЕЛЬ М.Ю. Лермонтов, мальчик, 14-16 лет.
БАБУШКА бабушка М.Ю. Лермонтова, Елизавета Алексеевна Арсеньева.
КАТЯ Е. А. Сушкова, подруга А. М. Верещагиной, 16-18 лет
САША А. М. Верещагина, кузина Мишеля, 17-19 лет.
МЕСЬЕ ЖАНДРО г-н Жан-Пьер Келлет-Жандро, гувернёр Мишеля.
ВОВА Владимир Мещеринов, дальний родственик Мишеля.
АФОНЯ Афанасий Мещеринов, его брат.
ПЕТЯ Петр Мещеринов, ещё один брат.
МАША Мария Лопухина, соседка Мишеля в Москве, 20 лет.
ВАРЯ Варвара Лопухина, её сестра, 18 лет.
ЛИЗА Елизавета Лопухина, ещё одна сестра, 16 лет.
АЛEША брат сестёр Лопухиных, 21-22 лет.
БОРЯ его приятель, 21 год.
СТРАХОВ чиновник, председатель комиссии по расследованию, 46 лет.
ШКУРИН флигель-адъютант, член комиссии по расследованию, 36 лет.
ШМЕРКА БЕРЛИН старик - еврей, купец, 75 лет.
Действие происходит в Тарханах (Пензенская губерния) и в Москве в 1828-1830 гг. Вставная сцена в происходит в Велиже (Витебская губерния) в 1826 или 1827 г. Действие трагедии М.Ю. Лермонтова Испанцы происходит в Кастилии (Испания) в XV или XVI в.в.
ПЬЕСА В ПЬЕСЕ. ИЗБРАННЫЕ СЦЕНЫ ИЗ ИСПАНЦЕВ ЛЕРМОНТОВА
Эмилия.............................ВАРЯ
Донна Мария....................МАША
Фернандо..........................МИШЕЛЬ
Патер Соррини...................ВОВА
Моисей..............................АЛEША
Ноэми................................ЛИЗА
Сара.................................САША
Доминиканец......................ПЕТЯ
Слуги Сорриния...................АФОНЯ, ПЕТЯ, БОРЯ.
Действие Й
Сцена 1. Мишель и Месье Жандро.
Москва. В большой комнате за столом друг напротив друга сидят Месье Жандро и Мишель. Это продолжение урока.
МИШЕЛЬ: Месье Жандро, могу ли я задать вопрос?
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Naturellement, для этого я призван.
МИШЕЛЬ: Вот я читал, мы происходим от славян,
От галлов от галлов вы французы,
И британцы -- от англо-саксов,
А от кого ж испанцы происходят?
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Во-первых, должен я сказать,
Есть истина в твоих словах, Мишель,
Но эта истина не абсолютна.
МИШЕЛЬ: Как так не абсолютна?
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Пойми, Мишель, нет чистых рас,
Несмешанных народов. Так в русских,
Как и в других славянах есть примесь от норманнов,
Которых тут варягами зовут, хазар, татар и немцев.
И то же верно в отношении французов и англичан.
МИШЕЛЬ: Да, а испанцы?
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Ну раз ты хочешь знать, я расскажу.
Издревле полуостров Иберийский, где
Сейчас Испания и Португалия, иберы населяли.
Мы ничего о них не знаем, но они помянуты
У греческих и римских авторов. И в древности
И в средние века то с миром, то с войной
В Иберию проникли разные народы: кельты, римляне,
Вестготы, и славяне, и арабы, и берберы…
Последних называют маврами иль сарацинами.
МИШЕЛЬ: Всё это очень интересно, но …
Откуда же пришли испанцы?
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Мишель, мой юный друг,
Пытаюсь объяснить тебе,
Что все народы те, с добавкою
Евреев и цыган, и Бог знает кого,
Смешались в ходе поколений
И так образовали нацию испанцев.
МИШЕЛЬ: Откуда ж там взялись евреи?
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Евреи поселились там в глубокой древности,
До римлян и вестготов, во времена их храма,
Который им построил Соломон, другая а часть,
Когда тот храм разрушен был, а часть их прибыла
В веку восьмом по рождеству Христову
Совместно с мусульманами. Отметить следует:
Они прекрасные врачи и астрономы,
В науках разных мудрецы и в языках чужих.
И этим службу сослужили испанским королям.
МИШЕЛЬ: Месье Жандро, ещё один вопрос позвольте.
Семья Лермантовых ведёт своё происхожденье
От некого шотландца Джорджа Лермонта или Лирмонта,
Похоже офицера в польской армии. При этом нет у нас
Ни документа, ни доказательства иного. Меж тем
В одной энциклопедии нашёл я герцога испанского Лерма.
Не мог бы он быть нашим предком?
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Ответить затрудняюсь на сей вопрос сегодня.
Я посмотрю в библиотеке книги о связях Испании с Россией.
А также и тебе советую прочесть книг несколько
По древней и средневековой истории Европы.
Ну хватит на сегодня. Ты меня изрядно утомил.
МИШЕЛЬ: Месье Жандро, merci beaucoup. Au revoir!
Мишель и Месье Жандро уходят.
Занавес
Сцена 2. Мишель и Катя .
На веранде Мишель с томиком Байрона. Катя входит, приветствут и садится напротив Мишеля.
КАТЯ: Ну, здравствуй друг Мишель, ты что, скучаешь?
Я привезла тебе приветы от кузины Сашеньки
И маленький подарок.
Передаёт Мишелю пакет. Мишель разворачивает и вынимает томик стихов Ламартина по-французски.
МИШЕЛЬ: (рассматриваая книжку)
Приветствую тебя, Катюша! Совсем забыла ты о нас.
Как Сашенька живёт? Поди ж ты, Ламартин,
Уже читал стихи я эти, но должен я сказать,
Что у кузины вкус недурственный, я тоже книжку ей пошлю.
КАТЯ: Она на днях вернулась из поездки.
МИШЕЛЬ: Куда же путь держала и ездила зачем?
КАТЯ: Она не говорит, но, думаю, к портным,
Быть может в Петербург, а может и в Курляндию,
Ведь Сашенька за модой хоть на край земли.
Она скучает по тебе, всё спрашивает, как поживает
мой косолапый Мишка. А что касается меня,
Мишель, клянусь, совсем я не забыла вас, да время нет.
Мои родители решили, что пора меня сосватать..
МИШЕЛЬ: Скажи ей, что она моя любимая кузина,
и я по ней скучаю то ж. Катюш, тебя хотят сосватать?
Уж если не секрет, известно ль, за кого?
КАТЯ: Известно ль, за кого? Вот то-то же, никто не знает.
Полгода меня возят по балам. Авось заметит кто,
А мне так стыдно. Будто тёлку продают на рынке.
МИШЕЛЬ: Сочувствую, дружок. И кто-нибудь заметил?
КАТЯ: Ну есть один, хоть и не знаю, что он за человек.
Я ездила в Велиж… Меня представили ему
У предводителя дворянства на балу.
И, представляешь, он в меня влюбился
И не хотел оттуда отпускать. И не удрала бы,
Когда бы не помог мне князь Друцкой.
МИШЕЛЬ: Он не понравился тебе? А как его зовут?
КАТЯ: Зовётся Шкурин, Николай, весьма богатый барин.
Да, не понравился и всё.
МИШЕЛЬ: Он Шкурин?
Нет, не знаю, такого не слыхал. И кто же он,
Военный? Ходит в виц-мундире?
КАТЯ: Да, он в мундире, флигель-адъютант.
МИШЕЛЬ: Он старый?
КАТЯ: Скорее средних лет.
Меня он старше лет на двадцать, я думаю.
МИШЕЛЬ: А что он делает, ты знаешь?
КАТЯ: Расследует злодейства.
МИШЕЛЬ (с любопытством): Ну … это интересно.
И он тебе рассказывал о них?
КАТЯ: О ком?
МИШЕЛЬ: Да о злодействах тех.
КАТЯ: Да как же, он только всё о них и говорил.
МИШЕЛЬ: И ты расскажешь мне?
КАТЯ: Зачем тебе, Мишель? Ведь это просто скучно.
МИШЕЛЬ: Ну расскажи, хотя бы и немного.
КАТЯ: Ну ладно, о его последнем деле я расскажу, раз ты настаиваешь так.
Совершено злодейство там жидами. Давно уж это было,
Тому четыре года, нет, пять. Я слышала об этом деле и от дяди.
Случилось это в Витебской губернии, в уездном городе Велиже...
Из гостиной слышен голос бабушки Мишеля.
БАБУШКА: Мишель и Катя, дети, пора обедать! Пожалуйте к столу!
МИШЕЛЬ (с сожалением и досадой): Вот так всегда.
Лишь только что-то на уме, так на столе обед.
Ну ладно, ты потом расскажешь всё, не так ли?
КАТЯ: Мишель, дружок, конечно же я расскажу потом.
Посмотрим, чем нас потчует Елизавета Алексевна;
У ней всегда ломится стол от явств, и всё так вкусно.
А я уж голодна.
МИШЕЛЬ (с сожалением): Ну ладно, что ж, пойдём.
Мишель и Катя берутся за руки и уходят.
Занавес
Сцена 3. После обеда. Катя рассказывает о Велижском деле.
КАТЯ: Ну вот, пять месяцев тому назад в Велиж
Меня послали к дяде погостить. Авось я встречу там
Поклонника, мужчину холостого и с состояньем,
Как будто меньше их в Москве и Петербурге.
Поехала я в августе с тем, чтоб к зиме вернуться.
МИШЕЛЬ: Да ты о деле говори! Неровен час—нас позовут на ужин.
КАТЯ: Так странно всё в Велиже. Казалось мне, я не в России.
Куда ни посмотри, везде костёлы, униатские церквушки,
И синагоги, и жидовские дома.
МИШЕЛЬ: Да, это потому,
Что эти земли не так давно принадлежали Польше.
Катюша, ты о деле говори! Ведь там злодейство совершилось.
КАТЯ: Изволь, мой друг, терпеньем запастись.
МИШЕЛЬ: Я понял, там живут евреи! Их храмы, лавочки, дома
Стоят вблизи строений христианских. И это всё не по тебе?
КАТЯ: Да, ты, дружок, пожалуй прав, мне это не по нраву,
У нас ни в Пензе, ни в уездах жидов я не встречала.
МИШЕЛЬ: Тебе евреи невдомёк, но чем тебе они противны?
КАТЯ: Они не наши, представь себе, в Христа-спасителя не верят,
И батюшка сказал, его убили. Но ты хотел услышать о злодействе?
МИШЕЛЬ: Да, я хотел бы знать, что ж там случилось.
КАТЯ: Ну ладно, слушай, не перебивай.
МИШЕЛЬ: Я весь вниманье.
КАТЯ: Случилось? Вдруг пропал трёхлетний мальчик Федя,
Солдатский сын в день первый Пасхи пять лет тому назад.
МИШЕЛЬ: В день первый христианской Пасхи или еврейской?
КАТЯ: Ну это я не знаю. Постой, наверно христианской,
Тебе не всё ль равно?
МИШЕЛЬ: Ну это как тебе сказать? Быть может это важно.
КАТЯ: Мишель, послушай! Примерно через две недели
Труп мальчика того нашли в полуверсте от города в лесу.
Он был проколот чем-то в нескольких местах.
МИШЕЛЬ: И кто-то видел как злодейство это совершилось?
КАТЯ: Я честно говоря подробностей не помню.
Слыхала я от дяди, что дело началось с допроса
Каких-то ненормальных ворожей,
Не то пьянчуг, не то развратных баб.
МИШЕЛЬ: Так что же эти ворожеи рассказали?
КАТЯ: Что будто бы несчастный Федя был убит в дому
Еврейки Мирки Аронсон, и многие жиды
Имели часть в убийстве том,
И источали кровь из маленького тела.
МИШЕЛЬ: Зачем жидам убийство-то? Они же знают,
Убийство наказание влечёт. Ведь будут схвачены и казнены.
Они что ж, не боятся?
КАТЯ: Я знаю только, что слыхала.
Те ворожеи меняли показания не раз. Чиновники судейские
Дознались, что униатские попы и ксёндзы польские
Простушек подстрекали жидам убийство приписать.
Всё дело это было странно и совсем неправдоподобно.
Притом меня совсем не занимали велижские жиды.
А, вспоминаю, что евреям кровь христианского младенца
Нужна для испеченья их мацы.
МИШЕЛЬ: Ты видишь,
Что был я прав, и дело было пред еврейской Пасхой.
КАТЯ: Мишель, опять меня ты посрамил.
МИШЕЛЬ: Ну это всё неважно. Кого ж арестовали?
КАТЯ: Арестовали всех жидов, которых указали
Те ворожеи подлые, потом всех тех, кого назвали арестанты,
Всего четыре дюжины.
МИШЕЛЬ: Так много? И все они младенца убивали и источали кровь?
Как это выглядит нелепо! И это в нашем просвещённом государстве!
Лишь слабоумные поверить могут.
КАТЯ: Постой, Мишель, я не закончила. Ведь дело тянется
До наших дней и нет ему конца.
МИШЕЛЬ: Как может это быть?
Из сумрака средневековья извлечь пустые обвиненья
И шантажировать невинных! А где же христианская мораль
И состраданье к ближнему?
КАТЯ: Мишель, послушай, ты ещё
Конца не слышал.: Агафья, мать несчастного мальца,
Уж пару лет тому назад созналась, что сама убила сына.
И по сей день с десяток тех, кто выжил,
Всё держат в городской тюрьме в оковах,
А школы и синагоги их с тех пор закрыты.
Недавно государь послал туда комиссию
Расследовать злодейство и повелел до истины добраться,
Невинных оправдать, а виноватых наказать примерно.
И мой поклонник Шкурин в той комиссии,
А председателем там Страхов. Отменный он палач,
Пытает арестованных жидов и избивает их до смерти, домогаясь
Признания вины. Жиды же умирают, но не признаются.
Вся община еврейская там в ужасе и страхе.
МИШЕЛЬ: Как это может быть? В России нет законов?
Как будто прозябаем мы в Испании при Изабелле,
И злобный Торквемада зверствует у нас!
КАТЯ: Оставь свои филиппики, Мишель,
Не нам судить решенья венценосцев,
Не нам входить в дела, которые темны.
Настанет час – начальство разберётся.
Ну мне пора, рассказ мой затянулся.
МИШЕЛЬ: Спасибо за рассказ, хотя он очень краток.
Он злость и и грусть наводит на меня.
Тебя, прелестницу, благодарю. Тарханскому отшельнику
Не часто выпадает дар внимать устам прекрасной девы.
КАТЯ: Ну ты и ловелас! Раз так, то проводи меня до выхода.
Бог знает, когда увидимся.
МИШЕЛЬ: Si c’est votre plaisir, Mademoiselle.
Мишель и Катя встают. Мишель галантно берёт Катю под руку и оба уходят.
Занавес
Сцена 4. Мишель и бабушка.
Сидят за столом едят и пьют.
БАБУШКA: Ну что, Мишель, уехала Катюша?
МИШЕЛЬ: Уехала.
БАБУШКА: Хорошая девица! Кто женится на ней, тот счастлив будет.
МИШЕЛЬ: Красивая она, как черноокая принцесса.
Она мне привезла приветы и подарок от Сашеньки:
Недурственную книжицу стихов французских.
Да-да, родители Катюши решили, что пора ей показаться
Уж в людях. И недавно ездила в Велиж.
БАБУШКА: Я тоже думаю пора… в мои-то годы
Девицы выезжали лет в пятнадцать,
А через год иль два -- и под венец.
А Кате уж шестнадцать миновало.
Велиж, что в Витебской губернии?
Там дядя у неё, из Беклешовых.
МИШЕЛЬ: Она мне рассказала, что один её поклонник
Приписан к делу об убийстве русского
Мальчишки местными жидами.
БАБУШКА: Что, всё ещё расследуют? Ведь уж пять лет прошло.
МИШЕЛЬ: А от кого ты слышала об этом?
БАБУШКА: Ты помнишь моего покойного братишку Митю, генерала?
МИШЕЛЬ: Мне было лет одиннадцать, когда он приезжал
В Тарханы с другом, офицером, кажется, полковником,
Как будто с Украины.
БАБУШКА: Ты прав.
Мой братец Митя и полковник Павел Пестель посетили нас
В Тарханах,. покойники, царствие им небесное… (пауза),
Не поминай при посторонних Павла-то Ивановича.
Опасно это. Он казнён как злоумышленник супротив государя.
МИШЕЛЬ: А-a-a, декабристы?... И слухи ходят,
Что Дмитрий Алексеич был тоже с ними.
БАБУШКА: Типун тебе… Не смей и заикаться об этом!
МИШЕЛЬ: Так значит декабристы знали про Велижские дела?
Конечно же они клеймили наш режим, и суд неправый?
БАБУШКА: Я этого не знаю, я только то слыхала,
О чём они вели беседы за столом.
МИШЕЛЬ: Но ты слыхала же, они ведь говорили об евреях
И о велижском судопроизводстве?
БАБУШКА: Мне кажется, что Павел Пестель
Вобще считал евреев неизбежным злом.
Он видел для евреев два пути возможных:
Один, креститься -- и забыть своё еврейство—
Тогда им может быть даровано гражданство—
Другой, изгнать их из России куда-то на Восток.
Он сомневался в том, что польская земля
из трёх разделов Польши есть подарок.
Нам не нужны католики, как и евреи,
Мы не должны держать на польских землях
Чиновников сонмы, полки солдат для принуженья –
И ожидать всегда нож в спину.
МИШЕЛЬ: А о суде велижском?
БАБУШКА: Ну если память мне не изменяет,
Они сказали, что велижский суд
Вначале оправдал евреев, и осудил тех лживых баб,
Которые жидов оклеветали и много раз меняли показанья.
Потом вмешались те, кто по-звериному евреев ненавидят.
И во-главе их губернатор князь Хованский.
Тогда всё и пошло наоборот.
МИШЕЛЬ: (с сарказмом) Вот это справедливость!
Вот это государство, где царит закон…
И где неправый торжествует!
БАБУШКА: Об этом говори потише. Недаром говорят
В народе «слово-серебро, молчанье-- золото.»
Неровен час, какой-то недалёкий или злой услышит
И передаст жандармам. Ты видишь сам,
Как можно полагаться на судей… (пауза),
Ну как идут твои занятия с учителями?
МИШЕЛЬ: Порядочно. Я много уделяю времени латыни—
С Зиновьевым, истории--с Жандро.
Я думаю, что к осени готов я буду к поступленью
В четвёртый класс ….
Я также сочиняю и рисую, для музыки уж время не достать.
Сказать я должен, что учителя взялись серьёзно за уроки.
Особенно усердствует месьё Жандро. Не только отвечает он
На все мои вопросы, но приучает самому искать ответ.
Я бы платил ему поболе.
БАБУШКА: Посмотрим. Как поступишь в пансион,
Сама увижу, что он усердствовал.
Тогда и награжу его добавкой к плате.
МИШЕЛЬ: Бабуся, ладно, мне довольно слова твоего.
Сегодня должен я прочесть ещё две-три главы
Истории. Месье Жандро не терпит упущений.
БАБУШКА: Иди, хочу я, чтобы из тебя бы вышел грамотей
И чтобы ты не опозорил нашего-то рода.
Все предки маменьки твоей покойной были грамотеи
Как на подбор, и важные вельможи при дворе
Со времени царя Ивана Грозного,
Да правда твой родитель подпортил нам.
МИШЕЛЬ: Бабуся, ты несправедлива к папеньке.
Он правда не богат, но честный дворянин,
К тому ж с приятными манерами.
Я знаю, любит он меня, скучает обо мне,
Страдает, что меня не может чаще видеть.
БАБУШКА: Поступишь в пансион--я отпущу тебя
На лето к папеньке. Ну, хорошо, иди учись.
На ужин приходи в столовую,
Попьём чайку с варением вишнёвым.
Захочешь, есть пирожные, которые тебе
Так нравятся. А пожелаешь пирожки, скажи,
Матрёна вмиг каких захочешь напечёт.
МИШЕЛЬ: Благодарю, бабуся. Я приду.
А ежели забуду, позови меня.
Au revoir.
Бабушка остаётся, Мишель уходит.
Занавес
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ
Действие ЙI
Сцена 1. Мишель и Месье Жандро
Несколько недель прошло после Действия Й, Сцена 1. Та же обстановка и те же действующие лица.
МИШЕЛЬ: Месье Жандро, я прочитал те книги по истории Европы,
Что Вы рекомендовали недели три тому назад.
МЕСЬЕ ЖАНДРО: И что ж, ты понял всё?
МИШЕЛЬ: Напротив, Месье Жандро, чем больше я читал,
Тем больше я имел вопросов.
МЕСЬЕ ЖАНДРО: То добрый знак, интеллигентный ум
Воспринимает всё cum grano salis
И спрашивает достоверность фактов и их причины.
МИШЕЛЬ: Месье Жандро, я думаю, что переоценили Вы мой ум.
Ведь многих я вещей не понимаю.
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Мишель, скажи, о чём ты?
МИШЕЛЬ: Ну вот хотя бы Вам пример, на первый случай,
В учебнике по древности евреи названы святым народом
И автор их трактует образцом для всех других народов.
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Ты не согласен?
МИШЕЛЬ: Не в этом мой вопрос.
МЕСЬЕ ЖАНДРО: А в чём же?
МИШЕЛЬ: А в том, что в средние века
Их святость вдруг исчезла насовсем,
Они без родины, гонимы из одной
Страны в другую, как овцы без пастыря.
Ростовщики …
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Ты верно всё заметил, молодец!
На разные трактовки этого народа есть несколько причин.
МИШЕЛЬ: Что, Моисей, Самсон, Давид и Соломон могли
Родиться только в древности? И почему евреев так не любят?
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Постой, Мишель,
Я попытаюсь объяснить твои недоуменья.
Всё, что мы знаем о евреях в древности,
Мы знаем из Священного Писания,
Когда тот избранный народ путями Божьими шагал.
Когда же он свернул с тех праведных путей,
То Господь Бог его оставил. Так пишут христианские писатели.
Другое объяснение: евреи не признали нашего Спасителя.
И даже, говорят, его убили.
МИШЕЛЬ: А римляне совсем не виноваты?
Припомните, кто руки умывал и кто его распял!
Оставим это для толпы. Какие же ещё причины?
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Наверно ты не раз уж замечал,
Как русские относятся к нерусским?
С какой-то неприязнью, и с издёвкой,
А часто и со злобой. И это к христианам.
Тем паче к особям других племён и вер.
В евреях видят многие врагов во многих странах.
У нас во Франции их тоже многие не любят,
Но после революции дарованы им равные права,
И император Бонапарт пытался возродить Синедрион,
Да не успел.
МИШЕЛЬ: Спасибо, добрый мой учитель,
Вы разъяснили множество вопросов.
Теперь я понимаю: причины эти—
Религиозная вражда и ненависть к другому,
То бишь к другим.
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Ты понял верно.
МИШЕЛЬ: Ещё мне много нужно прочитать.
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Похвальна любознательность твоя.
Тебе учиться в пансионе не трудно будет.
МИШЕЛЬ: Я ведь туда ещё не поступил.
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Стараться будешь, так поступишь, ты не волнуйся.
К тому же, бабушка твоя знакома с важными людьми.
Так иль иначе, бабушка добъётся. Она в тебе души не чает.
МИШЕЛЬ: Я тоже бабушку люблю. Она мне самая родная.
С трёх лет она отца и мать мне заменила.
Печётся обо мне как о своём дитяти.
Мишель и Месье Жандро уходят.
Занавес
Сцена 2. Мишель и Саша Верещагина.
Сидят на креслах и беседуют.
САШA: Ну что, Мишель, не скучно ли в в Тарханах?
МИШЕЛЬ: Нет времени скучать, я занят целый день.
САШA: Чем занят ты? Небось с дворовыми шалишь?
МИШЕЛЬ: Нет, Сашенька, те дни чудесные давно прошли,
когда дворовые девахи приходили веселить меня
повинные господскому указу. Ведь бабушка боялась,
что я умру от скуки в той глуши. Уж не ребёнок я,
и сельские затеи не веселят задумчивой души.
САШA: Так чем же занят ты? Небось читаешь дни и ночи?
МИШЕЛЬ: Читаю, правда. Теперь мне книга лучший друг.
И, слава Богу, я выписать могу любую книгу
хоть из Парижа, хоть из Вюртенберга.
Великих немцев всех перечитал.
Теперь читаю я Вийона. Он был поэт преславный.
САШA: О чём же он писал?
МИШЕЛЬ: О жизни тягостях, и о его подруге,
И о проделках буйных школяров.
Писал поэмы и баллады.
САШA: Он жил давно?
МИШЕЛЬ: Да лет так триста тому назад.
САШA: А я читаю только новую поэзию.
МИШЕЛЬ: Ну скоро может быть меня читать ты будешь.
САШA: А что ж ты пишешь?
МИШЕЛЬ: Стихи, всё больше в байроновском стиле.
Ведь Байрон близок мне.
САШA: Прочла я только Чайлд Гарольда, и не нашла изюминки я в нём.
Я из поэтов новых обожаю Ламартина и Гюго.
МИШЕЛЬ: И ты не поняла, насколько Байрон интересен и велик?
САШA: Велик он может быть, однако не затронул он моей души.
Жуковский ближе мне по русской простоте.
МИШЕЛЬ: А для меня светило Пушкин. Ведь в каждом жанре он хорош;
И мыслит широко и знает, как задеть струну больного сердца.
Притом поэт он чисто русский.
САШA: Пожалуй прав ты, миленький кузин,
Ценю твой вкус литературный.
Надеюсь, лепту славную внесёшь
В словесность русскую.
МИШЕЛЬ: (задумчиво)
Меня сейчас интересует один вопрос.
Ты помнишь, к нам в Тарханы
Катюша приезжала и от тебя подарок привезла?
САШA: Да, Ламартина я тебе послала.
Тебе понравилось?
МИШЕЛЬ: Понравилось, спасибо! Да не об этом я.
Катюша рассказала мне, как ездила в Велиж
И как её поклонник Шкурин ей уши прожужжал
О следствии своём. Всё это Катя рассказала,
Спеша; она была у нас совсем недолго.
Я бы хотел узнать подробности о том суде.
Не можешь мне помочь?
САШA: (не долго помолчав в задумчивости)
Пожалуй. Ведь живя в Велиже и не имея там друзей,
Катюша мне писала ежедневно. Я сохранила письма те.
Из них легко составить ход событий, следствия, суда и пересмотра.
МИШЕЛЬ: Спасибо, Сашенька. Надеюсь письма просветят меня
И мне сюжет доставят.
САШA: Мишель, ты можешь подождать минутку?
Я Катенькины письма принесу.
Саша уходит и через минуту-две возвращается со шкатулкой, которую она подаёт Мишелю.
Мишель, надеюсь, ты не разгласишь Катюшины секреты?
МИШЕЛЬ: Само собой…а хочешь клятву? Ma foi.
САШA: Кузин, не обижайся, Катюшины секреты--не мои,
И я должна хранить их.
МИШЕЛЬ: Что-что, а в болтовне меня ещё никто не обвинил.
САШA: Довольно нам об этом говорить.
Мишель, тебе я верю. Катюше я скажу,
Что письма у тебя и ты дал слово.
МИШЕЛЬ: Спасибо, Сашенька, я оправдаю
Доверие твоё и Кати. Au revoir.
Саша остаётся, Мишель уходит.
Занавес
Сцена 3. Снова Мишель и Месье Жандро.
Недели две прошло после Действия IЙ, Сцена 1. Та же обстановка и те же действующие лица.
МИШЕЛЬ: Месье Жандро, я прочитал рекомендованные книги
По истории Испании и инквизиции
И жизнь в Испании нашёл сплошным потоком
Миграций и войн. Римляне, вестготы-ариане, мусульмане,
Католики—и это ещё не все народы,
Которые вторгались, завоёвывали земли
И смешивались или вытеснялись. Зная всё это,
Возможно ли принять испанцев за один народ?
МЕСЬЕ ЖАНДРО:
Ты думаешь, что русская история совсем другая?
Смотри, издревле вся Россия от Балтики
И до Урала была населена Урало-Алтайскими племенами
(Вы их зовёте чухонцами); их медленно в течение веков
Славяне вытесняли, надвигаясь с юга и с востока.
Бывали времена, когда вторгались в земли те
Хазары, половцы, татары, монголы, немцы, турки,
Поляки, шведы, французы и многие другие народы,
Имён которых мы не знаем. Но мы не сомневаемся,
Мы говорим о русском ведь народе, не так ли?
МИШЕЛЬ:
Благодарю, Месье Жандро, мне это что-то проясняет.
Ещё вопрос. Я воспринял, что мусульманская цивилизация
В Испании была не ниже христианской, а может быть и выше.
Я понял правильно?
МЕСЬЕ ЖАНДРО:
Мишель, затронул ты вопрос пресложный,
Нет на него ни однозначного ответа,
Ни мнения историков авторитетных.
Поэтому могу тебе я предложить
Лишь мнение моё. Так если сравнивать
Культуру мусульманскую в Испании
С цивилизацией Европы франков,
Ты, пожалуй, прав. Вернее даже это,
Когда мы говорим о Византии.
Европа поднялась уж после Возрожденья.
Но должен я сказать, что эти цивилизации
Должны быть благодарны грекам и римлянам.
Так что не думай, что мусульманские учёные
Совсем оригинальны были. По большинству они
Античные труды переводили.
МИШЕЛЬ: Месье Жандро, Вы удовлетворили мою любознательность.
Не мог себе представить, что мусульмане превосходили христиан.
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Пожалуй в чём-то и могли превосходить.
МИШЕЛЬ: Merci beaucoup.
МИШЕЛЬ: Извольте разрешить ещё один вопрос.
Я знаю, что в Испании существовала старая
Аристократия со времени вестготов
И не нашёл нигде упоминанья, что сеньоров
Тех арианских вырезали и заменяли новыми,
Как делали у нас в правление Ивана Грозного,
Что чрез столетья завершил Великий Пётр,
Когда принизил он бояр: смеясь над ними,
Им бороды срезал и рукава, и наконец
Указом ввёл свою "Табель о рангах",
Чем создал новую служилую аристократию.
МЕСЬЕ ЖАНДРО:
Ну что касается вестготских тех сеньоров,
Сменили их магометане, подчинёные Кордовскому эмиру,
А этих -- новые сеньоры из тех, кто воевали с маврами
Во время Реконкисты и те, которых наделили землями
Их короли за подвиги в войне с магометанами.
Такие получали грамоту о привилегиях от короля.
МИШЕЛЬ: А Реконкиста это время Сида?
МЕСЬЕ ЖАНДРО:
Он жил в одинадцатом веке. Начало это было Реконкисты.
Ты знаешь этого героя? Небось испанскую поэму ты читал?
МИШЕЛЬ:
Читал, но в переводе. Мне не осилить старо-испанский текст.
Но я ещё читал “Le Cid” Корнеля по-французски
И Сида хронику в английском переводе.
МЕСЬЕ ЖАНДРО:
Ты мальчик любознательный. И если ты продолжишь
Читать так много, изрядно будешь образован.
МИШЕЛЬ: Позвольте, господин учитель, задать ещё один вопрос.
Недели три назад Вы обещали расследовать возможность,
Что некий герцог Лерма мог быть предком моего отца.
Мы ведь писались раньше Лермантовы.
МЕСЬЕ ЖАНДРО:
Я не забыл о просьбе о твоей.
И просмотрел десятка два трактатов об Испании.
И правда герцог Франсиско Лерма был практическим правителем
Испании при королях Филиппах Втором и Третьем,
Но в старости он потерял влиянье. Он предан сыном был,
И жизнь закончил кардиналом. Никто из авторов тех книг
Ни словом не упоминает ни о России, ни о Польше.
И всё,что я нашёл об испанцах и португальцах,
Которые ездили по делам в Восточную Европу
То были испанские и португальские евреи,
И некоторые даже остались там. Так в Праге
Жил знаменитый испанский раввин Авигдор Каро.
Ваш Шафиров, вельможа при Петре Великом, тоже был из них.
Но он приехал из Амстердама.
Оттуда ж, кажется, да нет, из Лейдена приехал и португальский
Еврей Антонио Рибейру Саншес, который служил придворным
Лейб- медиком при Анне Иоанновне, Елизавете,
Дочери Петра, и при Екатерине. И этот Саншес был не только
Врачём, но и большим учёным. А умер он у нас в Париже,
Сотрудником в «Энциклопедии» Дидро и д’Аламбэра.
МИШЕЛЬ:
А почему из Амстердама и из Лейдена?
Ведь эти города далеко от Испании,
Да и не на пути в Россию.
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Ты не читал ещё, что иудеев
Изгнали из Испании в 1492 году? Лишь только те из них,
Которые крестились, остались там. А большинство
Рассеялись по свету. И в Амстердаме создалась
Большая община из изгнанных евреев.
Из них там вышли такие знаменитые философы,
Как Уриель Акоста и Бенедикт Спиноза. Там в Амстердаме
Жил и Шафиров. А Пётр Великий изучал науки и ремёсла
В Амстердаме и пригласил оттуда знающих людей,
Но обо всём об этом ты узнаешь поподробнее из книг.
МИШЕЛЬ: Да, да, я читал об этом, но не придал значенья..
Всё это крайне интересно?
Позвольте мне задать ещё один вопрос.
За что же их изгнали короли?
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Ответ на твой вопрос найдёшь ты сам
И мне расскажешь. Теперь поговорим о главах,
Которые прочёл ты к этому уроку. Ведь это было
Четырнадцатый-пятнадцатый века в Испании, не так ли?
МИШЕЛЬ: Да, я читал об этом.
МЕСЬЕ ЖАНДРО: Какие же вопросы возникли у тебя?
МИШЕЛЬ: В главе последней есть рассказ о том, что будто
Убили иудеи мальчика-младенца,
Из католической семьи в селении Ла Гвардия.
Вы знаете, зачем им было убивать младенца.
МЕСЬЕ ЖАНДРО:
А почему, скажи, такой вопрос тебя интересует?
Ты держишь что-то на уме?
МИШЕЛЬ:
Во-первых, я нашёл такие обвиненья
Во многих странах по Европе;
А во-вторых, никто не доказал,
Что таковое злодейство совершилось;
И в третьих сомневаюсь я,
Что иудеям чья- то кровь нужна.
Писанием им кровь запрещена, притом
Противно иудеям проливать животых кровь.
Тем паче кровь людей. Они ведь получили
От Бога приказанье “Не убий!”
МЕСЬЕ ЖАНДРО:
Вот видишь, милый, в твоём вопросе скрыт ответ.
Нет смысла добавлять. А если хочешь знать,
Зачем такие обвинения выдвигались,
Подумай cui prodest, и сразу всё поймёшь.
Урок продолжается.
Занавес
КОНЕЦ ВТОРОГО ДЕЙСТВИЯ
Действие ЙII
Мишель пишет трагедию «ИСПАНЦЫ» и читает её друзьям.
Сцена 1. Кое-что из творческого процесса.
Мишель сидит за столом и говорит как бы сам с собой.
МИШЕЛЬ: “ И мой поклонник Шкурин в той комиссии,
А председателем там Страхов. Отменный он палач,
Пытает арестованных жидов и избивает их до смерти, домогаясь
Признания вины. Жиды же умирают, но не признаются.
Вся община еврейская там в ужасе и страхе.”
Перед Мишелем возникает видение. Камера в тюрьме. На столе еврейская библия. Старик-еврей в цепях едва стоит на ногах у стенки. Вылощенные Шкурин и Страхов в красивых мундирах допрашивают и пытают старика.
ШКУРИН: Ну, Шмерка, поганый жид, признайся,
Как маленького Федьку ты мучил и убил!
ШМЕРКА БЕРЛИН:
Никак нет, господин начальник, Ваше благородие,
Я Федьку никакого не знал и никогда не видел.
СТРАХОВ: Нет, Шкурин, разве так христоубийц допрашивать-то нужно?
Добра они не понимают, лаской ты не добьёшься признания вины.
Смотри, учись! (Подходит к старику) Ну, Шмерка, можешь ты
Поклясться на жидовской библии, что Федьку Иванова ты не знал
И никогда не видел?
ШМЕРКА БЕРЛИН: (Подходит к столу, берёт библию, целует её и говорит)
Клянусь святым Законом моего народа,
Я никакого Федьки никогда не знал и никогда не видел.
Снова целует библию и кладёт её на стол.
СТРАХОВ: Ты врёшь и думаешь, что мы тебе поверим?
A ну признайся! (Бьёт старика по лицу.).
Признайся, не то хуже будет!
Старик молчит, кровь течёт из разбитого носа.
Не хочешь признаваться? Не беспокойся, если не сегодня,
То завтра ты признаешься. (Бьёт старика в живот)
Ну, Шмерка, расскажи, как Федьку Иванова мучал.
Признайся или ты умрёшь!
Старик молчит, он не падает только потому, что упирается в стенку.
ШКУРИН: Битьём признанья не добиться, Страхов.
Ведь так убьёшь ты старика. A вдруг он невиновен?
С нас взыщет государь.
СТРАХОВ: Голубчик, ты не бойся, с нас никто не взыщет.
Всех меньше государь; жидов он ненавидит.
Нам нужен результат. Нас наградят за службу.
Нам нужен результат во что бы то ни стало!
Старик медленно оседает и испускает последний вздох.
ШКУРИН: Ну что? Добился? Ведь скольких ты уже забил на смерть,
А результатов нет как. нет!
Видение исчезает.
МИШЕЛЬ:
Ла Гвардия, Кастилия – там суд несправедливый над евреями.
Спустя столетия--Велижский суд, Велиж в России, –
Такой же суд и то же обвинение и так же обвиняют тут евреев.
И потому моя трагедия будет происходить в Кастилии,
Хотя проблемы в ней универсальны и важны сегодня и и для нас.
Герой-не может быть евреем. Да, но он может быть героем,
Когда не знает он, что он еврей. Но если он не знает,
Чей сын он и откуда он явился, значит он подкидыш.
Несправедливый суд над евреями? Значит мой герой подкинут евреями,
Воспитан христианами, ведёт себя как доблестный испанец
Со шпагой, чувством гордости и с чувством чести,
Способный за себя стоять и защититься. Он будет моим героем.
Какое имя дать ему? Он должен зваться испанским именем.
Родриго, Карлос, Гаспар, Хуан, Фернандо. Фернандо будет хорошо.
Законом ведает злодей, как Страхов, приставленный к суду над ним.
Какой же суд жестокий и неправый в Испании? Инквизиция.
Доминиканцы. Но доминиканцы искренно боролись с ересью,
А мой злодей пусть будет беспринципным и противным,
Я сделаю его иезуитом. Он сибарит. Хотя и в рясе, он любит женщин.
Он приехал в Испанию из Ватикана или из Рима. Значит он итальянец.
Марини, Мазарини, Медичи; нет, не годится, уж слишком в уши бьёт,
Сорренто, Сорриани, нет, Соррини; о, это может быть приемлемо.
Отец Соррини, ладно, это имя звучит как будто хорошо.
Теперь займусь-ка я тем, кто нашёл и воспитал Фернандо.
Он старый и консервативный, кастильский дворянин, но обедневший,
Как мой отец; а всё- таки кичится своими предками, как бабушка моя;
Приверженец католицизма он, но не учёный и во всех вопросах
Совета просит у иезуита. Родригес, Гомес, Оливарес, нет, Алварец.
А в чём зерно раздора между Алварецом и Фернандо?
Да в самом дорогом для каждого из них. Фернандо молодой,
Он любит дочь Алвареца, но он подкидыш, знать безродный.
Алварец, родовитый дворянин, он хочет охранить
Свою единственную дочь от этого безродного Фернандо.
А как же дочь я назову? Лаура, Анна, Изабелла, Оливия,
Мария; нет, не то; а может быть в честь Лессинга
Назвать её Эмилией? Эмилия звучит совсем не плохо.
Иезуит намерен обмануть Эмилию и увезти её в свой дом.
Фернандо, за которого отец Эмилию не отдал потому что
Он не отпрыск благородных предков, узнал о совершившемся.
До этого спасает он случайного еврея от инквизиции.
Еврей поведал, что Эмилию похитили бандиты
В саду Алвареца и увезли к злодею-иезуиту.
Её легко схватили, значит им кто-то помогал из домочадцев.
Постой, зачем вводить нам лишних действущих лиц.
У мачехи Эмилии уж есть причины ненавидеть падчерицу.
Эмилия наверно знает о ней что-то из её секретов
Или мешает ей обманывать супруга с любовником. К тому же,
Злодей мог подкупить её. Поэтому Мария помогает иезуиту.
Но вернёмся к нашему герою. Он одинок и действует один.
Фернандо спас еврея. Долг красен платежом, и вот когда
Фернандо ранен, то еврей его спасает и приводит к себе домой
И дочь еврея, молодая прекрасная жидовка, сидит над ним и дни и ночи,
И как Изольда выходила славного Тристана, так и еврейка моего героя;
И как Изольда Тристана полюбила, влюбилась иудейка в юного Фернандо
Так как же мне назвать евреев, старого жида и дочь его, красотку?
У Скотта звали их Исаак и Ребекка, у Шекспира – Шайлок и Джессика;
Дюма назвал их Даниэль и Ребекка. Мне нужно дать им имена
Из Ветхого Завета. У Лессинга герой--Натан мудрый, а кто его мудрее?
Пауза. Думает.
Конечно Моисей. Как жаль, у Моисея не было потомства!
Подумаем, какие добродетельные героини описаны в Священном
Писании: Ребекка, Лия, Сара, Дина, Рахиль, Дебора, Иаель, Тамар,
Нет, всё не то. А может быть найду других красоток молодых в Писаниях?
Быть может Суламифь, Эсфирь, иль Руфь. Эф не звучит совсем.
Невестка Руфи как звалась? (задумывается) Ноэми. Вот-вот, Ноэми, хорошо.
Я назову их Моисей и Ноэми. Прекрасная жидовка влюбляется в Фернандо,
А он ей говорит, уже другая захватила его сердце, и любит он её.
И как еврей узнал, что бедную Эмилию бандиты увезли,
Он говорит о том Фернандо, который. клянется привезти её,
Живую или мертвую. Как будто пилигрим уставший и голодный
Проделавший дорогу в Иерусалим, и по пути обратно восвояси
Он входит в дом Соррини. Здесь он с кинжалом пытается освободить
Эмилию. Злодей сопротивляется и слуг зовёт. Не в силах от бесчестья
Спасти любимую Фернандо убивает Эмилию и тело бренное её
Он в дом Альвареца приносит. Соррини инквизитору клевещет,
Фернандо, мол завзятый еретик, он скрытый лютеранин.
Когда иезуит приходит в дом Альвареца, Фернандо восстаёт
И вновь пытается злодея заколоть, но всё напрасно. Тут инквизиторы Приходят, его хватают, суд короток, его ведут на казнь.
Ну вот сюжет готов, и действующие лица мне ясны и их характеры
Готовы тоже. А ну ка перепишем их:
Дон А л в а р е ц, дворянин испанский.
Э м и л и я, дочь его.
Д о н н а М а р и я, мачеха ее.
Ф е р н а н д о, молодой испанец, воспитанный Алварецом.
П а т е р С о р р и н и, итальянец-иезуит, служащий при инквизиции.
Д о м и н и к а н е ц, приятель Соррини.
М о и с е й, еврей.
Н о э м и, дочь его.
С а р а, старая еврейка.
И с п а н ц ы, бродяги, подкупленные Сорринием.
Ж и д ы и ж и д о в к и.
С л у ж и т е л и и н к в и з и ц и и.
С л у г и Алвареца, с л у г и Сорриния, народ, гробовщики.
Действие происходит в Кастилии.
Теперь о форме должен я решить. Пиэса эта, высокая трагедия,
Должна конечно быть в стихах. Но ежели в стихах, каков размер?
У англичан всё в ямбах. У Пушкина в «Борисе Годунове» и в маленьких
Трагедиях--всё те же ямбы. А почему? Ведь этот слог гораздо ближе
К обычной речи. Однако если точно соблюдать размер,
То станет речь ненатуральной и не гибкой. Поэтому не нужно мне
Заботиться ни о длине стиха и ни о рифмах. К тому же этак легче мне.
Начнём.
Мишель садится за стол и быстро пишет, перечитывая написанное.
СЦЕНА I (из трагедии М.Ю.Лермонтова)
Комната у Алвареца. Стол. Портреты на стенах и зеркало на стене.
Донна Мария сидит на креслах. Эмилия стоит и перебирает четки.
Донна Мария:
Да, с этих пор тебе я запрещаю
С Фернандо говорить, во-первых, он
Неблагородный. Оттого мой муж
Тебе с ним не позволит съединиться
Супружеством; и я в том настою!
Эмилия:
Поверьте, благородство не в бумагах,
А в сердце.
Донна Мария:
Так, уж верно от него
Ты этого наслушалась. Прекрасно!..
Эмилия:
Не мудрено, что мне Фернандо много
Прекрасных чувств помог узнать. Когда
Еще я забавлялась куклой, он,
Безвестный сирота, был взят моим отцом;
И с этих пор я под одной с ним кровлей
Жила как с братом - и бывало,
Вдвоем гуляли мы в горах кастильских,
Он был подпора и вожатый мне;
И не было на тех вершинах розы,
Которой для меня не мог бы он достать.
Донна Мария в рассеянье как бы поправляет что-нибудь в своем одеянье -и не слушает.
Мишель продолжает писать.
Занавес
Сцена 2. Продолжение деталей творческого процесса.
Всё как в Сцене 1. Мишель сидит за столом и говорит как бы для себя.
Всего труднее мне изобразить евреев. Я их не знаю.
К тому ж испанские евреи вероятно во многом отличались
От тех евреев, что в Витебской губернии. Поэтому
Не должен я входить в подробности поверх того,
Что знаю из Священного Писания и новых книг.
В конце концов, и те и эти терпят страдания за веру,
Совсем как мученники наши, отцы святые, стоят за принцип.
Мне лучше ограничить число евреев в трагедии
До минимума, но не обойтись без Моисея и Ноэми,
Ведь Моисей отец Фернандо, а Ноэми его сестра.
Характера Ноэми нет без старой няни. Как я её характер покажу?
Кому она секреты будет поверять и кто поведает о прошлом?
В “Онегине” ведь Пушкин вывел няню с той же целью.
Но главное изобразить мне чувства Моисея, несчастного отца,
Который сына потерял, как мой родитель. Евреи остальные
И испанцы важны лишь в той же мере, как народ у Пушкина.
C’est bien, посмотрим.
Моисей:
Страшись убить напрасно старика;
(кидается в ноги, обнимает колени)
Спаси меня... у нас ведь Бог один...
Меня преследуют... быть может, твой
Отец, в живых...я сам отец...о, для него -
Спаси меня от инквизиции...
Возьми именья половину... но зачем
Ругаться попусту над сединами?-
Тебе заплотит Бог твой... у меня
Есть дочь, что будет с нею, если ты
Меня не пощадишь... что будет с нею?
О! сжалься, сжалься!
Фернандо:
У тебя есть дочь!..
А я хотел?. о. нет! довольно в свете
Сирот и без нее... возьми!
(кидает ему, не глядя, плащ и шляпу)
надень!..
Иди за мной - ни слова... или смерть!..
Ни слова - я хочу тебя спасти!..
Моисей:
Как!.. как!..
(Молчание. Жид в изумлении. Испанец с презреньем глядит на него).
Клянусь Иерусалимом,
Что он не христианин... это верно.
(Надевает плащ и шляпу.)
Фернандо:
Собака! что сказал ты... что сказал ты?..
Не смей закон мой поносить при мне... Пойдем.
Являются издали факелы и люди с другой стороны.
Моисей: (тихо про себя)
Но если он меня предаст,
Но если он...
Фернандо:
Ты видишь факелы! пойдем.
МИШЕЛЬ:
Tак, так, совсем неплохо. Лишь не надо забывать,
Что главный мой герой Фернандо, евреи же вторичны.
Они не могут появляться во многих сценах, а там,
Где появляются, не следует им выделяться; их реплики
Должны короче быть, чем речь Фернандо. Лишь Ноэми
Описывает долго свои чувства. Посмотрим дальше.
СЦЕНА II (из трагедии М.Ю.Лермонтова)
Комната у жида, богатые ковры везде и сундуки. Тут стоит на столбике
лампа горящая. В глубине сцены две жидовки нижут жемчуг. Все
богато. Ноэми входит и садится у стола, облокотившись.
Ноэми:
Нет! - не могу работой заниматься!
Шитво в глазах сливается, и пальцы
Дрожат, как будто бы иголка тяготит их!
Молиться я хотела - то же все!
Начну лишь... а слова мешаются;
То холод пробежит по телу вдруг,
То жар в лицо ударится порой,
И сердцу так неловко, так неловко!..
И занимает все воображенье
Прекрасный образ незнакомца,
Который моего отца избавил
От гибели вчера. Дай Бог ему все счастье,
Отнятое у нас несправедливо.
Как будто бы евреи уж не люди!
Наш род древней испанского - и их
Пророк рожден в Ерусалиме!
Смешно! они хотят, чтоб мы
Их приняли закон - но для чего?
Чтоб в гибель повергать друг друга, как они?
Они так превозносят кротость,
Любовь к себе подобным, милость,-
И говорят, что в этом их закон!
Но этого пока мы не видали.
Молчание.
Однако ж есть и между ними люди!
Вот, например, вчерашний незнакомец.
Кто б ожидал? - как жалко, что его
Я не увижу - но отец мой
Его так живо описал, так живо!..
Высокий стан, и благородный вид,
И кудри черные как смоль, и быстрый взор,
И голос... но зачем об нем я мыслю?..
Что пользы!., ах! какой же я ребенок!
Молчание.
Мне скучно! - вся душа расстроена,
И для меня суббота поневоле
Сегодня!., сердце бьется, бьется,
Как птичка, пойманная в сетке!
Зачем нейдет отец мой? он опять
Злодеям в руки попадется...
Как скучно быть одной весь день;
Все песнь одна;
Низать и распускать свой жемчуг,
Читать и перечитывать, одеться
В парчу и вновь раздеться, есть, и пить,
И спать... однако ж ,эту ночь
Мой сон был занимателен и страшен!
Молчание.
Что пользы?
(Кличет.)
Няня! Сара! Сара!
Поди ко мне! - поди сюда! ну что же!..
Сара: (старуха идет)
Что, милая Ноэми, что тебе!
Иль жемчуг распустила - но ведь я
Стара - мои глаза всю бойкость потеряли;
Тебе вредит неосторожность,
А мне так невозможность! так ли?
Ноэми:
Нет, Сара! жемчуг я оставила низать.
Сара:
Что! аль не нравится! вот я
В свои года не тем была довольна!
А этой молодежи нынешней
Все дурно! - что ж меня звала ты?
Ноэми:
Так!
Мне скучно!.. я больна!..
Сара:
Больна! ах, боже мой.
Так я пошлю скорее за врачом...
Есть у меня знакомый, преискусный!..
Ноэми:
Не надо... я не то чтобы больна!
А... так! не в духе!.. все нейдет на лад,
Что ни начну!.. мне хочется того, чего
Сама определить не в силах я!..
Мне грустно! - расскажи мне сказку
Про старину - садись и расскажи!..
Сара:
Дай мне припомнить, милое дитя,
Вот видишь!.. память-то слаба,
Я столько слышала, видала, испытала,
Что из толпы моих воспоминаний
Навряд одно вполне перескажу!..
Ноэми:
Я видела сегодняшнюю ночь
Ужасный сон! ужасный!.. растолкуй мне:
Мне снилось, что приходит человек,
Обрызганный весь кровью, говоря,
Что он мой брат... но я не испугалась,
И стала омывать потоки крови,
И увидала рану против сердца
Глубокую... и он сказал мне:
"Смотри! я брат твой"... но клянуся,
В тот миг он был мне больше брата;
И я заплакала, и стала умолять
Я Бога, чтобы жизнь его продлил;
Но этот человек захохотал
И вдруг воскликнул: "Перестань молиться!
Я брат твой! ныне братьев ненавидят!..
Оставь меня, прекрасная еврейка:
Я христианин - и не брат твой;
Я над тобой хотел лишь посмеяться!"
И он спешил уйти... и я схватила
Его широкий плащ... но что ж? - в руках
Остался погребальный саван!-я проснулась.
Сара:
Он братом называл себя твоим?
Ноэми::
Но это вздор! -я не имела брата!
И никогда иметь не буду!..
Сара:
О! Ноэми!
Не говори!.. случиться это может!..
Ноэми:
Как может!.. как? Нет это невозможно!
Сара:
Послушай - у тебя был брат.
Он старше был тебя... судьбою чудной,
Бежа от инквизиции, отец твой
С покойной матерью его оставили
На месте том, где ночевали;
Страх помешал им вспомнить это...
Быть может, думали они, что я
Его держала на руках... с тех пор
Его мы почитали все умершим
И для того тебе об нем не говорили!
А может быть, он жив-как знать!
Ведь божья воля неисповедима!
Ноэми:
Ах, Сара! Сара! нет, он умер!..
Увял он как трава пустыни и как цвет
Полей засохнул!.. так, он был
Рожден для жизни,
Он был рожден, чтоб быть мне другом,-
О Сара! если умер он - как счастлив,
И как должна я плакать об себе!
Гонимый всеми, всеми презираем,
Наш род скитается по свету: родина,
Спокойствие, жилище наше - все не наше.
Но час придет, когда и мы восстанем!..
Так говорит Писанье, так я верю -
Зачем и нет? - что сделал мой отец
Сим кровожадным христианам? деньги
Имеет он и дочь - вот все его богатство;
И если б он уверен был найти
Отчизну и спокойствие, то, верно б,
Свои все деньги отдал людям,
Которые его поныне притесняли,-
Однако ж и меж них есть добрые.
Сара:
Да, да, вот тот испанец молодой,
Который спас намедни Моисея!
Родитель твой хотел вознаградить
Его звенящим кошельком - но он
Его ногами истоптал, сказав:
"Собака! жизнь твоя сего не стоит!
Я не наемник твой". Прости ему всевышний
Подобные хулы за то,
Что спас он одного из гибнущих сынов
Израиля!..
Ноэми:
Прости ему всевышний!..
Сара: (подходит к окну)
Какая ночь! - В такую точно ночь
Я стала жертвою любви! - Иосиф мой!
О, если б ты меня теперь увидел,
Ты испугался бы; в то время я цвела,
Мои глаза блистали, как алмазы,
И щеки были нежны, точно пух!..
Увы! Ноэми, кто б тогда подумал,
Что этот лоб морщины исчертят,
Что эти косы поседеют! -то-то время!..
Ноэми:
Что мой отец нейдет!..
Сара:
Чу! вот сова кричит - ужасный крик!
Я не люблю его! - во мне все жилы
Кровь оставляет при подобном крике!..
Стучат в дверь.
Ах! верно, твой отец пришел!.. ну ж поздно!..
Голос: "Скорее отоприте! отоприте!" Служанки, сидевшие за шитьем, бросаются и отпирают, входит Моисей, ведет Фернандо с перевязанной рукой, сей едва идет.
Моисей:
Ноэми! Сара! помогите, помогите!..
Измучен я усталостью... и страхом.
Он истекает кровью... о! проклятье
Злодеям!.. дайте кресло и подушки;
Он истекает кровью!..
Дают длинную подушку и кладут на пол, его сажают и поддерживают голову ослабевшую.
Будь Авраам свидетель, эта ночь
Ужасней той, когда я сына потерял;
Тому я дал существованье,
А этот возвратил мне жизнь!..
О Бог, Бог иудеев, сохрани
Его, хоть он не из твоих сынов!..
Фернандо:
Кто здесь моих убийц так проклинал?
Зачем? Они хотели сделать мне добро,
Освободить от мук! так земляки мои
Всегда добро друг другу делают!
О, перестаньте -
(как от сна)
где я? кто со мной?
(Поднимает голову.)
Благодарю того, кто спас меня - но кто он?..
Моисей:
Ты спас его недавно сам:
Он здесь перед тобой, еврей, гонимый
Твоим народом,- но ты спас меня,
И я тебе обязан заплатить,
Хоть я в твоей отчизне презираем.
Так, дочь моя, вот мой спаситель!..
Ноэми: (становится на колени и целует руку)
Еврейка у тебя целует руку,
Испанец!..
(Она остается на коленях и держит руку.)
Фернандо: (Моисею)
Что сказал ты, иноверный!
Отчизна! родина!- слова пустые для меня,
Затем, что я не ведаю цены их;
Отечеством зовется край, где наши
Родные, дом наш и друзья;
Но у меня под небесами
Нет ни родных, ни дома, ни друзей!..
Ноэми:
Когда ты не нашел себе друзей
Меж христиан, то между нас найдешь;
Ты добр, испанец,- небо справедливо!..
Фернандо:
Я был добр!..
Моисей: (стоя над ним)
Кровь течет из раны;
Перевяжите - как он побледнел.
Фернандо:
У волка есть берлога, и гнездо у птицы -
Есть у жида пристанище;
И я имел одно - могилу!..
Чудовище! зачем ты отнял у меня
Могилу!.. все старанья ваши - зло!
Спасти от смерти человека для того,
Чтоб сделать зло! - безумцы;
Прочь!.. пусть течет свободно кровь моя,
Пусть веселит... о! жалко! нет монаха здесь!..
Одни евреи бедные - что нужды?
Они все люди же - а кровь
Приятна людям! - прочь!
(Срывает перевязи.)
Ноэми:
Отец мой!
(В отчаянье.)
Он сорвал перевязку! - он умрет.
Все бросаются опять навязать.
Сара:
О! как он ослабел, несчастный...
Какая бледность покрывает щеки:
Как жалко!..
Фернандо:
Дайте пить мне, я горю;
Язык засох... скорее, ради Бога!
Сара уходит за питьем.
Ноэми:
Испанец, успокойся! успокойся!
Ты был несчастлив, это видно,
Хоть молод. Я слыхала прежде,
Что если мы страдальцу говорим,
Что он несчастлив, то снимаем тягость
С его души! Ах! как бы я желала,
Чтобы ты стал здоров и весел!..
Фернандо:
И весел!..
(Стонет.)
Ноэми:
Я прошу тебя: подумай,
Что я твоя сестра, что тот еврей - отец твой,
И воображение тебя утешит:
Оно дано нам, людям, для того,
Испанец!
Фернандо:
Девушка! ты дочь его!
Ноэми:
Ты отгадал, ты спас отца мне!
И он тебя спасет. Я заклинаю
Тебя твоим законом, перестань
Тревожиться печальной думой:
Она вредит здоровью твоему,
Разгорячает кровь.
Сара приносит стакан.
На, выпей!
Фернандо:
Благодарю! твои слова напитка лучше!..
Когда о мне жалеет женщина,
Я чувствую двойное облегченье!
Послушай: что я сделал этим людям,
Которые меня убить хотели?
Что не разбойники они, то это верно.
Они с меня не сняли ничего
И бросили в крови вблизи дороги...
О, это все коварство!., я предвижу,
Что это лишь начало... а конец!..
Конец... (вздрагивает), что вздрогнул я? -
что б ни было,
Я уступлю скорей судьбе, чем людям...
Оставь меня покуда!
Она встает и отходит; но издали все на него смотрит.
Сара: (подходит к Моисею)
Скажи, молю тебя, как ты его нашел?
Я это все за сон принять готова!..
Моисей:
Пошел к раввину я: он был мне должен;
Он задержал меня часа с четыре,
Хоть против воли: ночь уже была
Темна, и я, в сапог засунув
Свой кошелек, боясь воров, пошел
Домой. Луна вставала, над болотом
И между гор густой туман дымился;
Иду я, недалеко уж отсюда,
Густым леском - и слышу звук шагов!..
Все жилки задрожали у меня,
И я невольно бросился за куст:
Сижу - дрожу - передо мной была поляна,
И месяц ударял в нее лучами;
Шесть человек стояли на поляне,
И слышу: "Этой самою дорогой
Идти он должен ныне... ну ж не знаю,
Как он кинжалы наши выдержит.
Мне жалко бы его убить до смерти,
Он малый славный и к тому ж бедняк!
Да делать нечего, когда велел нам патер
Его отправить в дальную дорогу!.."
Едва окончена была такая речь,
Как вдруг я слышу крик и звук кинжалов;
Он долго защищался, наконец
Упал, и все они в минуту разбежались,
Как будто мертвый был страшней живого!..
Когда утихло все, я вышел посмотреть,
Кто был несчастной жертвою злодейства,
И что ж? мой благодетель, мой спаситель! -
Я различил черты его при свете
Луны... он ранен был легко,
Но, странно, не узнал меня
И, будто по природному влеченью,
Встал... я понес его... он все шептал,
Но я не понял слов... потоки крови
Бежали на меня... так я принес
Несчастного сюда!.. Бог сделал это чудо!..
Сара: И точно, это чудо, Моисей!..
Ноэми: (которая в то время опять села у ног Фернандо)
Что? утихает боль твоя иль нет?..
Фернандо:
Дай руку мне! о нежное созданье,
Как обо мне она печется...
Моисей:
Поди постель ему ты приготовь,
Я тотчас сам приду туда...
Сара:
Да как
Его зовут, кто он таков, нельзя ль узнать?
Уходит.
Моисей:
Позволь, одно я у тебя спрошу:
Кто ты и как тебя зовут?
Фернандо:
Когда я жизнь свою подвергнул для твоей,
То спрашивал ли: как тебя зовут?..
Молчание.
Меня зовут Фернандо!
Вот все, что я могу сказать, другое
Пусть спит в груди моей, как прах твоих
отцов
В земле сырой!.. я не скажу: моих отцов.
Я ни отца, ни матери не знаю!..
Но полно: я прошу, не спрашивай меня
Вторично об таких вещах!..
Ты этим ни отца, ни матери не дашь мне!
Ноэми:
Я буду для тебя сестрой.
Фернандо:
Ты для меня сестрой не будешь!
Ноэми:
Зачем же отвергать так своенравно
Того, кому ты можешь вверить горесть
Души твоей - ужель различье веры?
Ужели хочешь ты, чтоб я
Раскаялася в том, что иудейка!..
Фернандо:
Бог сохрани меня от этой мысли:
Ты цвет пустыни, ты дитя свободы:
Без правил любишь ты,- испанцы только
Без правил ненавидят ближних!..
У них и рай и ад, все на весах,
И деньги сей земли владеют счастьем неба,
И люди заставляют демонов краснеть
Коварством и любовью к злу!..
У них отец торгует дочерьми,
Жена торгует мужем и собою,
Король народом, а народ свободой;
У них, чтоб угодить вельможе или
Монаху, можно человека
Невинного предать кровавой пытке!..
И сжечь за слово на костре, и под окном
Оставить с голоду погибнуть, для того
Что нет креста на шее бедняка,
Есть дело добродетели великой!
О боже, сохрани меня от мысли,
Что ты должна принять их предрассудки;
Но между них одно есть существо,
Но между демонов один есть ангел
Души моей... но замолчу об этом...
Ноэми:
Ты горячишься, это увеличит
Твое страданье с болью ран твоих;
Не хочешь ли чего-нибудь?.. усни...
Вот мой отец придет: он приготовил
Постель твою; всю ночь я просижу
Вблизи тебя... чего ни пожелаешь ты,
Мы все достанем, только будь спокоен;
Иль кровь опять начнет течи из ран.
Фернандо: (в сторону)
Эмилия далеко от меня;
О, если б эта милая еврейка
Была Эмилия!.. как скоро бы все раны
Закрылися, кроме одной;
Но рана эта так приятна сердцу!..
Эмилия! Эмилия!.. быть может,
Умру я здесь, далеко от тебя;
И ты моей могилы не найдешь;
И от последней, от тебя я буду
Забыт!., забыт!..
Моисей:
Усни! постель уже готова...
Эй! Сара! помоги поднять его.
Две еврейки, слуга-еврей, Сара и Моисей подымают слабого Фернандо и
уводят. Ноэми одна остается.
Ноэми:
Проникло сожаленье в грудь мою;
Так вот кого я так желала видеть,
Не ведая желанию причины!..
Нет, нет, я не спасителя отца
Хотела видеть в нем;
Испанец молодой, с осанкой гордой,
Как тополь стройный, с черными глазами,
С такими ж черными кудрями
Являлся вображенью моему,
И мною овладел непостижимой силой,
И завладел моим девичьим сном;
Отец мой так его подробно описал.
Молчание.
О, как судьба людьми играет!..
Кто б отгадал, что этот человек,
Недавно спасший моего отца,
Сегодня будет здесь, у нас, облитый
Своею неповинной кровью,
Измученный, едва не мертвый?
Мне кажется, я чувствую любовь
К нему - не сожаленье, а любовь!
Как это слово звучно в первый раз!..
Когда он говорит, то сердце у меня
Трепещет; точно как боится,
Чтоб сердце юноши не перестало биться;
Когда ж произношу его названье,
Хотя бы в мыслях только я сказала:
Фернандо!.. то краснею, будто бы
Самой себя стыжусь или боюсь!..
Чего стыдиться, я не понимаю,
Любви! - все любят -что же тут худого;
Так точно - ничего худого нет в любви;
К чему же совесть тут мешается
И будто сердце предостерегает?..
Но как же слушаться ее?..
Как не любить! - ах! без любви так скучно;
И даже думать не о чем! - о боже!
Храни его! храни обоих нас:
Прости любовь мою!., я не могу иначе!..
(Она стоит в задумчивости.)
МИШЕЛЬ: И дальше в третьем действии становится известно Моисею:
Пропавший сын его, который чудом найден и потерян вновь,
Фернандо обречён на смерть, и нет предела отчаянью отца.
И он готов спасти его любой ценой, как матери спасают сыновей
И как любимые себя приносят в жертву за любимых...
Моисей вбегает как бешеный.
Моисей:
Дочь! дочь! дочь!.. он нашелся!
Зачем теперь? зачем так поздно... он нашелся!..
Твой брат... мой сын!.. сын!.. я не знал...
Жестокий случай так... я не прижал
Его к груди и не прижму... найден,
И в тот же миг потерян. О, судьба!
Земля и небо, ветры! бури! гром!
Куда вы сына унесли? зачем отдать,
Чтобы отнять... и христианин!
Возможно ли? - мой сын... я чувствовал,
Что кровь его - моя... я чувствовал,
Что он родной мой... о, Израиль!
Израиль!.. ты скитаться должен в мире,
Тебя преследуют стихии даже...
И Бог твой от тебя отворотился.
Мой сын! мой сын!..
Сара:
Где ж он? зачем не здесь?
Кто ж он?., и кто сказал... что сын твой!
Моисей:
О горе! горе! горе нам! он здесь был -
Раввин принес мне доказательства... я верю,
Что он - мой сын! - я спас... он спас меня...
И он погибнуть должен... не спастись
Ему вторично от руки злодеев...
Ноэми! горе! горе для тебя!
Фернандо - брат твой!
Испанец - брат твой!
Он гибнет: он родился, чтоб погибнуть
Для нас! - он христианин!.. он твой брат!
(Ноэми упадает без чувств на пол. Сара спешит к ней.)
Пускай умрет и дочь... и я!.. у Бога
Моих отцов нет жалости... мой сын! мой сын!
(Ломает руки и стоит недвижен.)
Сцена 3. Творческий процесс продолжается, замысел осуществлется.
Всё как в Сцене 1. Мишель сидит за столом и говорит как бы для себя.
МИШЕЛЬ:
Почти три месяца прошло, моя трагедия почти готова.
Теперь осталось написать конец. В конце все линии
Должны сойтись. Злодей почти достиг того, что он желал.
Красавица Эмилия в его руках. Но тут переворот случился.
Недаром ведь Фернандо деньги занимал. Ему-то надо
Проникнуть тайно в дом злодея. Злодей--священик.
Кого же он охотно впустит в дом? Конечно странника
К святым местам, святого мужа на пути из Иерусалима.
Ну как такого не впустить. Продумал это я прекрасно.
Теперь какая же эффектная пуанта? Допустим мой герой
Убьёт злодея и освободит Эмилию, так это ж не трагедия!
Итак Фернандо должен пытаться его убить, но что-то
Иль кто-то ему мешает в этом. А кто же дома с ним?
Священик домочадцев не имеет. Там могут быть привратники и слуги.
Но как придать трагичность?
Пауза. Думает.
Мои герои должны погибнуть.
Фернандо будучи не в силах освободить Эмилию живой,
Спас деву от бесчестья, убив её. Фернандо ожидает казнь.
Вот это подобающий конец.
Мишель садится за стол и быстро пишет, перечитывая написанное.
Вдруг стучится кто-то в дверь. Оба останавливаются. Иезуит отходит прочь. Отворяется дверь: человек, окутанный плащем пилигрима, сняв шляпу, входит.
Неизвестный:
Впустите ради
Он входит быстро, потом нагибается
Христа!..я так устал! прошу
Кусочка хлеба только. Здравствуйте,
Пошли вам Бог свое благословенье,
Честный отец!.. я бедный, бедный странник...
Соррини: (в сторону) Некстати он пришел; зачем его пустили?
(Скрыпит зубами. Глядит.)
Он подозрителен.
(Ему.)
Садись... садись!
Тебе велю тотчас подать вина и хлеба.
Откуда ты идешь? кто ты?
Неизвестный:
Я бедный странник!
Ходил в Ерусалим... иду назад...
Устал... и голоден, иду домой.
Пока язык мой смерть не охладит,
Везде тебя я буду прославлять,
Кто б ни был ты, гостеприимный.
Соррини:
Я исполняю только долг свой.
Неизвестный:
Долг!
Немногие тебе подобно мыслят.
Благодарю!-и Бог тебя благодарит!..
Соррини: (к Эмилии)
Сестра! вели принесть вина и хлеба...
(Страннику.)
Живем с сестрой мы вместе.
(Видя, что Эмилия нейдет,- дрожит и подходит к ней.)
Ступай! когда я говорю: иди.
Неизвестный: (про себя)
Меня ты не обманешь, крокодил!
Соррини: (громко) Ступай же...
Неизвестный: Стой!
Соррини: (испугавшись) Как! кто ты?
Неизвестный: Я...
(Сбрасывает плащ с себя и вынимает кинжал.)
Эмилия: Фернандо!..
Фернандо:
(берет быстро за руку Эмилию и уводит на другую сторону сцены.Становится пред ней, держа ее одной рукой)
Теперь я требую с тебя ответа...
Соррини:
Кто ты? Фернандо не воскреснет!
Ты дух иль человек?
Фернандо: Я тот,
Кто не боится адских умыслов,
Кто может наказать тебя кинжалом
И чья рука не дрогнет пред убийством,
Когда оно ее спасет... отдай ее.
(Схватывает Соррини за горло.)
Я ничего не жду на небесах,
Я ничего не жду под небесами;
Я мести душу подарил; не жди,
Чтоб я помедлил отослать
Тебя туда - где ждет суд Божий
Тебе подобных! Видишь этот нож -
Он над тобой. Оставь же добровольно
Свой умысел.
Соррини:
Но если ты убьешь меня,
То все-таки Эмилию нельзя
Спасти. Тебя не выпустят
Отсюда слуги - так пусти ж меня!
Я закричу...
Фернандо: (пускает его)
Ты прав: я не палач!..
(В сторону.)
Ужели я боюсь увидеть кровь?
(Ему.)
Отдашь ли мне Эмилию?
Соррини: Нет, не отдам...
(Подбегает к двери все ближе.)
Фернандо:
Отдашь! ты, верно, содрогнешься
Пред тем, что я предпринял. А! Соррини!
Она моя... и честь ее моя.
Когда б ты дал мне тысячу миров
За эту девушку,.я б их отвергнул все!
Не принуждай меня, не принуждай
К убийству.
Соррини: Не отдам ее.
Фернандо:
Ты камень, но перед моим отчаяньем
Ты содрогнешься.
Соррини: Нет!..
Фернандо: Соррини,
Соррини! редко лишь прошу кого-нибудь
Я на коленах... но узнай сперва.
Что тот, пред кем стоял я на коленах,
Не долго проживет.
Соррини: (со смехом) Опять за то же!
Фернандо:
Ты мне отдашь Эмилию, не то
Я отниму... не доведи меня
До этой крайности. Я уж готов
На все. Я с нею потерять готов
И небо, чтоб избавить от твоих когтей.
Я не шутить пришел... о! слушай! слушай
В последний раз... отдай ее.
Соррини: Посмотрим!
(Бросается в дверь и зовет на помощь.)
Сюда! сюда! сюда! разбой! Эй! слуги!
Шум и крик за сценой.
Эмилия: (бросив томный взор) Фернандо!..
Фернандо:
Ну! все кончено! напрасно
Желал я крови не пролить.
Прощай, Мой друг,
(обнимает ее)
прощай! мы долго
С тобою не увидимся.
(Отворачиваясь.) О боже!
Итак, ты хочешь, чтоб я был убийца!
Но я горжусь такою жертвой... кровь ее -
Моя! она другого не обрызжет.
Безумец! как искать в том сожаленья,
О ком сам Бог уж не жалеет!
Час бил! час бил! - последний способ
Удастся,- или кровь! - нет, я судьбе
Не уступлю... хотя бы демон удивился
Тому, чего я не могу не сделать.
Эмилия устремляет молящий взор на него. Во время этого разговора входят слуги Сорриния и он. Все с оружием.
Соррини:
Посмотрим, кто сильней из нас!.. эй, слуги!..
Фернандо:
Узнай же клятву: мы стоим пред Богом...
Живая или мертвая - она
Моя - ты видишь.
(Показывает кинжал.)
Эмилия: Ах!..
(Склоняет голову на грудь Фернандо.)
Соррини:
Меня не настращаешь!
Мне мертвую не нужно... слуги! эй,
Схватите, бейте, режьте наглеца!..
(Он сам защищен слугами).
Фернандо: Ни с места!
Все останавливаются
Соррини: Что же вы?
Они опять хотят броситься.
Фернандо: Ни с места, вы, рабы!..
(Сорринию)
В последний раз, в виду небес и ада,
Отдашь ли мне ее?
Эмилия: (едва слышным голосом)
Хранитель ангел мой! Спаси меня!
Соррини:
Живую не отдам!..
Что б ни было.
Фернандо: О!.. так смотри сюда!
Прокалывает ей грудь. В эту минуту все поражены. Он подымает ее труп с полу и уносит сквозь толпу удивленную. Слуги хотят броситься вслед.
Мишель сидит за столом и говорит как бы для себя.
МИШЕЛЬ:
Ну, это основное. Остались мелочи.
Пожалуй я закончу завтра. Мне нужно
Продумать, как. еврей пытается спасти
Потерянного снова сына. И надо мне
Подумать, как. кончить мне с Ноэми.
Уходит.
Занавес
Сцена 4. Мишель рассказывает друзьям о своей трагедии.
Осень в Москве. В гостиной сидят на диванах и в креслах Мишель (лицом к публике), слева в профиль сёстры Лопухины, справа так же в профиль братья - Мещериновы.
МИШЕЛЬ:
Друзья, я рад, что мы собрались вместе.
Давно уж я о сверстниках мечтал.
Хотя в Тарханах мне вольготно было,
Но грустно иногда, хоть бабушка старалась
Устроить деревенские забавы.
ВОВА: Что ж, разве гости вас не навещали?
МИШЕЛЬ:
Да редко, и всё больше к бабушке подруги,
А из родни лишь тётя Шан-Гирей.
Да изредка мои кузины.
МАША: Так что ж ты делал там?
МИШЕЛЬ: Учился понемногу, и Шиллера читал, но больше
Читал я Байрона и по его манере сам марал стихи.
ВАРЯ: Ты нам не почитаешь твои стихи?
МИШЕЛЬ: Ну, Варенька, во-первых я стесняюсь, во-вторых,
Мои стихи ещё не спелы, я сам охотно это признаю.
Мне кажется, я больше погружён в миры других поэтов.
Но правда этим летом я сочинил трагедию в стихах.
Навеена она семейной родословной со стороны
Отца, когда нежданно нашёл возможного я предка,
Испанского вельможу Лерма, который правил
Испанией под властью австрийских Габсбургов,
И также вестью о суде несправедливом над жидами
В Велиже Витебской губернии. Случилось так, что суд у нас
Сдублировал в подробностях такой же точно суд,
Который осудил на смерть невинных иудеев
Селения Ла Гвардия, что в области Толедо,
В году тыща четыреста девяностом или девяносто первом.
ВОВА: Ну вот нагородил, Испания, австрийцы, Лерма,
Велиж, Лермантовы, евреи, и Ла Гвардия.
Ты не лишён фантазии. Ce qu’on appelle la fantaisie!
ВАРЯ: Прошу меня простить. Я многого не знаю,
О чём Мишель нам рассказал, но об одном
Я слышала случайно. Три года наш Бахметьев
По следственным делам к Велижу был приписан.
Там он допрашивал жидов велижских. И я могу сказать,
Мишель тут прав, наш суд – несправедливый.
МАША: Владимир; погоди! Ведь мы не пишем ни стихов, ни драм.
Я думаю, что это интересно. Мишель ведь не профессионал,
И это проба первая пера. Давай дадим ему возможность
Продемонстрировать талант. Великий каждый когда-то начинал.
Мы знаем, как трудны начала. Так почему ж не выслушать Мишеля?
У нас нет времени? Как будто заняты мы сонмом важных дел!
ВАРЯ: Сестрица, ты права, я бы охотно познакомилась с трагедией Мишеля.
АФОНЯ: Так решено, послушаем Мишеля. Владимир, не сердись.
ВОВА: Ну ладно послушаем его галиматью. Учтите,
Вам это надоест -- я вас предупреждал..
МАША: Владимир; фу! Ты ведь ещё не слышал
Ни слова и ни полслова, не знаешь, в чём там дело
И что и как Мишель писал, как строит действие.
И ты бы постыдился и попросил прощенья у Мишеля.
ВОВА: Ну разве ради твоих прекрасных глаз,
Мария. Мишель, прости, погорячился я.
МИШЕЛЬ: Я вовсе не обиделся. Я понимаю,
Володя может разбираться в театре и в литературе
Прекрасно. Но удивляешь ты меня, Владимир,
Что судишь отрицательно о вещи, о которой ты не имеешь
Малейшего понятия. Ты ж не читал её. Ну ладно, к делу.
Итак я написал трагедию в стихах «Испанцы»
И действие её идёт в Испании, в то время
Как зверствовала инквизиция. свирепая в стране.
Герой трагедии Фернандо ребёнком крошечным
Был брошен. Испанский дворянин Альварец
Его нашёл и воспитал как сына своего родного.
Найдёныш рос в семье Альвареца как дворянин.
Фернандо вырос и влюбился в единственную дочь
Альвареца Эмилию. Эмилия в ответ Фернандо полюбила
Фернандо сделал предложенье. Эмилии он руку попросил.
Альварец этой дерзостью взбешён и выгоняет он подкидыша из дома.
Злодей-иезуит Соррини имел обыкновенье совращать девиц.
И в данный час он похотью к Эмилии горит.
Содержит банду он бродяг, которые за выпивку
И за закуску готовы срезать голову любому.
Соррини видит опасного соперника в Фернандо,
И он даёт приказ своим головорезам убить его
И захватить Эмилию насильно. Совсем не так произошло.
Фернандо защищается, он не убит, а только ранен.
Старик-еврей его находит истекающего кровью,
И доставляет к себе домой. Еврей тот—Моисей,
Купец богатый, отец красавицы Ноэми.
Как только Моисей привёл Фернандо, его там уложили,
И молодая дочь еврея заботится о нём и дни и ночи
Пока не выздоровел он.
ВОВА: Ты молодец,. Мишель, мне это нравится.
ВАРЯ: Володя, не перебивай, ты вспомни
Ты эту пьесу окрестил галиматьёй.
ВОВА: Я был неправ. Прошу прощенья.
МИШЕЛЬ: Я уж сказал, я вовсе не обиделся. И каждый может мнение иметь.
Но нужно продолжать, а то я не закончу мой рассказ до ночи.
Так вот, красавица Ноэми влюбляется в Фернандо,
И для неё удар, когда из уст его признанье слышит,
Что любит он другую и сердце отдал ей. Меж тем,
Эмилия в отчаянье, считая, что Фернандо нет в живых,
Уйти в монахини решила. Патер Соррини подкупает
Марию, мачеху Эмилии, чтоб в заговор вступила с ним.
Та помогает банде заманить Эмилию и захватить её.
Раввин осведомляет Моисея, что мол Фернандо
На самом деле сын его, давно потерянный при бегстве.
Фернандо слышит весть печальную о похищении любимой
Эмилии иезуитом подлым патером Соррини
И одержим желанием освободить подругу
Из дома подлеца. Он занимает деньги у Моисея и уходит.
Его и след простыл. А в доме у Соррини уж другая драма.
Соррини представляется Эмилии как будто он её спаситель
От банды, и обольщеньем хочет он склонить её к сожительству,
Но добронравная Эмилия никак не поддаётся
Ни на его посулы, ни на угрозы. Девица уличает подлеца
Во лжи, услышав, как бандиты получают плату за её захват.
Фернандо под видом пилигрима входит в дом Соррини
Стремясь освободить Эмилию от притязаний иезуита.
Считая честь Эмилии важнее бренной жизни, Фернандо
Прокалывает грудь Эмилии кинжалом и уносит труп.
К Соррини в дом приходит друг-доминиканец.
По лживым показаниям Соррини доминиканец пишет
Письмо-донос на гордого Фернандо, что будто бы
Он еретик и лютеранин. Недаром он Эмилию убил.
Соррини и доминиканец донос относят в трибунал,
Перечисляя по пути все виды пыток для Фернандо.
Алварец думает, что Эмилия бежала будто бы с Фернандо
И отрекается от дочери. Фернандо приносит труп Эмилии
Домой к Алварецу и добровольно признаётся в её убийстве.
Тут слуги инквизиции пытаются арестовать Фернандо,
Но он с оружием всем им противостоит, и их начальник
Решает ждать отца Соррини. И вот Соррини входит и даёт
Приказ команде связать Фернандо. А тот бросается
На подлеца с кинжалом, но только ранит его в руку.
Тут входит Моисей и на коленях умоляет подлого Соррини
Принять мешок, наполненный деньгами, и также
И всё его имение принять, но только сына его освободить.
Уводят инквизиторы Фернандо. Оставшись с Моисеем,
Соррини забирает деньги, обещая сделать что-нибудь,
Хотя совсем не думает помочь несчастному отцу,
Напротив, затевая козни, чтоб присвоить всё имущество еврея..
Гробовщики уносят тело убиенной девушки Эмилии.
Ноэми лишается ума, страдая от двойного горя:
Во-первых, горячо любимый оказался её братом,
А во-вторых, он обречён на казнь. В безумии,
Забыв об осторожности, она по городу идёт
Меж христиан и восклицает как в бреду
"Мой брат! мой брат! мой брат! Зачем ты нас оставил? ",
Пока не падает на землю в агонии и умирает.
Все молчат минуты две-три. Затем все хлопают. Аплодисменты продолжаются- минуты две-три.
ВСЕ: Вот это да! Ты мо-ло-дец, Мишель!
МАША: Мишель, тебе лишь стукнуло четырнадцать
И ты уж эту пьесу написал. Я представляю, что
Ты сочинишь лет через десять-двадцать.
Звездой ты будешь русского театра.
МИШЕЛЬ: Marie, пожалуйста умерь твои восторги
Хотя бы до того, как ты прочтёшь трагедию.
МАША: Сужу по твоему рассказу, эта вещь
должна быть великолепная пиэса.
(Пауза)
И раз всем так нравится, я предлагаю,
Давайте встретимся через неделю
И всю трагедию прочтём мы в лицах.
Мишель меж тем нам тексты приготовит
Отдельно по ролям. Согласны?
ВСЕ: Согласны.
МИШЕЛЬ: И я согласен.
ВАРЯ: Мишель, а что считаешь ты самой важной мыслью в этой трагедии?
МИШЕЛЬ: (подумав с минуту) Я вставил в пятый акт суждение Фернандо:
Где суд в Испании?
Есть сборище разбойников!...
ВОВА: Ну и Эзоп! Ты о суде в России говоришь.
Мишель, не бойся, мы не предадим тебя. Но вот
С другими ты поосторожнее, и лучше эту
трагедию спрячь под замок и не показывай чужим.
У нас ведь разбираются в Эзопе хорошо.
МИШЕЛЬ: (находчиво)
Я только в этом месте высказал прозрачно
Суждение, которое могло бы повредить.
Хотя я и изображаю духовное лицо злодеем и ханжой,
Во-первых, он не батюшка наш православный, а католик,
А во-вторых иезуит он; иезуитов русские не любят:
ВАРЯ:
Я не вдаюсь в политику, друзья,
Но даже по рассказу понимаю,
Что наш Мишель умеет рисовать
Прекрасно образы героев и знает,
Как ввести их в действие, и как столкнуть.
А это уж совсем не мало, тем более
В начале творчества и без какой-то связи
С театром. Ведь был в театрах он раз пять,
А может быть и меньше. Театр знает он из книг.
Где там в Тарханах найдёшь театр!
Не важно, что ситуации его трагедии
Напоминают пьесы авторов других.
Признайтесь, ведь никто из нас не мог бы
Написать такого, а мы бывали в театрах
Почаще, чем Мишель в налётах на Москву.
МИШЕЛЬ: (краснея от смущения)
Варюша, Маша, покорили вы меня своей защитой.
Как жаль, вы - сёстры, не могу любить двоих,
Ну разве как сестёр. Давайте роли мы распределим.
Поскольку меньше нас, чем действующих лиц,
Один актёр прочтёт за несколько героев. Я предлагаю так
Распределим:
Дон Алварец АФОНЯ
Эмилия ВАРЯ
Донна Мария МАША
Фернандо МИШЕЛЬ
Патер Соррини ВОВА
Моисей АФОНЯ
Ноэми ЛИЗА
Сара МАША
Испанцы, бродяги ВОВА, АФОНЯ, ПЕТЯ, МАША, ВАРЯ, ЛИЗА
Жиды и жидовки ВОВА, АФОНЯ, ПЕТЯ, МАША, ВАРЯ
Служители АФОНЯ, МАША, ВАРЯ, ЛИЗА
Доминиканец ПЕТЯ
Слуги Алвареца АФОНЯ, ПЕТЯ, ЛИЗА
Слуги Сорриния ФОНЯ, ПЕТЯ, МАША
Народ, гробовщики ВОВА, АФОНЯ, ПЕТЯ, МАША, ВАРЯ, ЛИЗА
МИШЕЛЬ: (оглядывая всех) Нет возражений? Володя, извини,
Тебе попала роль злодея. За три-четыре дня
Я приготовлю текст ролей и указанья, чтоб все
Вы знали, где надлежит вам в действие вступать.
Поскольку выпадает по нескольку ролей на брата,
Я попытаюсь убедить мою кузину Сашу а также и её
Подругу Катю, с которой тоже дружен я, помочь
Нам с женскими ролями. Кстати, о самом том
Велижском деле впервые я услышал от Катюши.
Она же знает это прямо от следователей в Велиже.
МАША: Я попытаюсь привести двух юношей,
Алёшу-брата и его приятеля Бориса,
помочь с мужскими нам ролями. Хорошо?
МИШЕЛЬ: Великолепно.
ВОВА: Уверен: это чтенье доставит удовольствие всем нам.
Не говорите только взрослым. Вмешаются—
И наши планы поминай как звали.
МИШЕЛЬ: Друзья, совсем забыл, в трагедии есть два
Вставных стихотворенья; я помню,
Варенька просила прочесть мои стихи,
Могу сейчас прочесть их.
ВОВА: Послушаем.
МИШЕЛЬ: (Принимая позу вдохновенного поэта, декламирует)
БАЛЛАДА
Гвадьяна бежит по цветущим полям,
В ней блещут вершины церквей;
Но в прежние годы неверные там
Купали своих лошадей.
На том берегу, поклянусь, что не лгу,
Хранимый рукой христиан,
С чалмой и крестом, над чугунным столбом
Стоит превысокий курган.
Недалеко отсюда обитель была.
Монахи веселой толпой,
Когда наступила вечерняя мгла,
За пир садились ночной.
Вот чаши гремят, и поют, и кричат,
И дверь отворяется вдруг:
Взошел сарацин, безоружен, один -
И смутился пирующий круг.
Неверный, склоняся челом, говорит:
"Я желаю проститься с чалмой,
Крестите меня, как закон ваш велит!
Клянуся восточной луной:
Не ложь, не обман, из далеких стран
Привели меня к вашим стенам.
Я узнал ваш закон, мне понравился он:
Я жизнь свою Богу отдам!"
Но монахи его окружили толпой
И в сердце вонзили кинжал.
И с золотом сняли алмаз дорогой,
Который на шее сиял.
И ругались над ним, со смехом пустым,
Пока день не взошел молодой.
И кровавый труп на прибрежный уступ
Был брошен злодейской рукой.
Не прошло трех ночей, как высокий курган
Воздвигся с крестом и чалмой,
И под ним тот пришлец из восточных стран
Зарыт - но не силой земной!
И с тех пор, каждый год, только месяц взойдет,
В обитель приходит мертвец
И монахам кричит (так молва говорит),
Чтоб крестили его, наконец!..
ВАРЯ: C’est bien, Мишель! Как хорошо! Вот видишь,
А ты стеснялся. Изволь прочесть творение второе.
МИШЕЛЬ: (В той же позе декламирует)
ЕВРЕЙСКАЯ МЕЛОДИЯ
Плачь, Израиль! о, плачь!-
Твой Солим опустел!..
Начуже в раздолье печально житье;
Но сыны твои взяты не в пышный предел:
В пустынях рассеяно племя твое.
Об родине можно ль не помнить своей?
Но когда уж нельзя воротиться назад,
Не пойте! - досадные звуки цепей
Свободы веселую песнь заглушат!..
Изгнанное пеплом посыпьте чело
И молитесь вы ночью при хладной луне,
Чтоб стенанье израильтян тронуть могло
Того, кто явился к пророку в огне!..
Тому только можно Сион вам отдать,
Привесть вас на землю Ливанских холмов,
Кто может утешить скорбящую мать,
Когда сын ее пал под мечами врагов.
ВАРЯ: И это тоже хорошо, хотя и не совсем оригинально,
Здесь пахнет Байроном и Библией.
Теперь я поняла твой интерес к евреям.
МАША: Варюша, тебе бы всё критиковать.
Мишель! Запомни что тебе я говорю:
Ты станешь великим русским бардом,
Как Александр Сергеевич Пушкин.
ВОВА: Преувеличиваешь, Маша, но что-то в этом есть.
Однако уж темнеет, пора нам по домам.
Прощай Мишель, увидимся через неделю.
МИШЕЛЬ: Прощайте все: Мarie, Варюша, Лиза,
Владимир, Афанасий, Петя. Я надеюсь
Увидеть вскоре вас.
ВСЕ: Прощай Мишель!
Мишель провожает всех до двери, галантно целует девушкам руки, пожимает руки юношам. Все выходят в дверь направо. Мишель возвращается и уходит налево.
Занавес
КОНЕЦ ПЬЕСЫ
