litbook

Поэзия


Илья Шахов: Сочинения. Подборка, публикация и комментарии Бориса Розина+1

Илья Шахов : Сочинения
Подборка, публикация и комментарии Бориса Розина

 

Одна жизнь

Из неизданного энциклопедического справочника: ШАХОВ Илья Михайлович (1925-1986), советский композитор, автор многих театральных, концертных, эстрадных и вокальных произведений; как поэт - сатирик известен (к сожалению и надеемся – временно!) лишь узкому кругу друзей.

Он скончался в Москве в октябре 1986. Было ему всего 61. Но жизнь была прожита радостно, потому что был он человек светлый, радостный и добрый. И замечательно остроумный, поражавший людей, намного более, чем сам он, стойких к суровым обстоятельствам, умением защищаться от жестокой реальности и от её безжалостных ударов своей всегдашней способностью через иронию и шутку отринуть любую неприятность. А уж их-то выпало на его долю предостаточно.

Родившийся в апреле 25-го, талантливый еврейский мальчишка - скрипач, ученик Центральной музыкальной школы при Московской консерватории, осенью жестокого 41-го года пошел добровольцем оборонять столицу в составе того «ополчения» из неподготовленных и почти безоружных интеллигентов и престарелых служащих - рабочих, которых истинный виновник войны отправлял на смерть под немецкие танки, бомбы и пули. Погиб бы и 16-тилетний Илюша, как практически все полторы сотни тысяч патриотов - ополченцев, если бы не командир роты, двадцатилетний лейтенантик, понимавший, что на следующее ледяное октябрьское утро при новой германской атаке всем его неопытным воякам суждено неминуемо умереть. Он - то и отправил «музыкантика» ночью в штаб с каким-то поручением. А перед самым рассветом немцы и пошли в атаку как раз на этом участке фронта.

Проблуждав несколько суток, Илья обнаружил, что оказался в окружении: молниеносное наступление немцев оставило его в их глубоком тылу, где он и бродил пеший немало дней, то и дело встречая разъезжавших по дорогам немецких солдат, кричавших ему с подвод: «юде, юде» , - проявляя поразительную способность, свойственную и сегодняшним юдофобам, с первого взгляда, издали и сходу распознавать евреев. Вконец простуженный, с обмороженными ногами, оказался он в простой крестьянской семье, где его выхаживали до весны 1942-го. Кстати, семейство тоже, но уже доброжелательно, спрашивало его: «Илюха, а в деревне-то говорят, что ты - жидок?!»

Когда же пришли «наши» советские войска, очутился Шахов в проверочном дисциплинарном батальоне, что были созданы по повелению «гениального диктатора всех народов», а затем - на торфоразработках. После войны прекрасно работал в оркестрах, ансамблях, театрах, жил полнокровно и духовно богато, радовал и смешил окружающих, а заодно спасал брата, инженера автозавода, арестованного в послевоенную чистку и загнанного в гулаг, куда, делясь последним, отправлял Илья еду и вещи.

Начал аранжировать чужие ноты, а главное - писать свои, проявляя в каждой оригинальный талант природного сочинителя музыки - весёлой, жизнерадостной, ироничной, подчас с сатирическим подтекстом, а то и с сарказмом, как говорится, с подковыркой: такую, услышав хоть раз, ни с какой другой не спутаешь, ни с чьей. От небольших эстрадных пьес перешел к театральным спектаклям, потом к опереттам и мюзиклам и, как ни мешали ему чиновники от культуры в министерствах, с блеском осуществил на сцене практически всё им написанное для музыкальных, драматических, детских и кукольных театров, прежде всего - для Сергея Образцова.

 Сочинил превосходный концерт для трубы-соло с оркестром, был любим изрядным количеством людей за человечность, культуру, обаяние, легкий ум, доброту, безупречный вкус в музыке, в литературе и в политике. А в последнем бывал до безумия смел, почище многих диссидентов, дабы проявил еще один, на сей раз уж совсем редкий талант незаурядного поэта-сатирика.  

 Начал-то он стихотворчество, как обычно водится, с лирики, но исключительное остроумие взяло верх, и с начала 70-ых годов пошли у него чуть ли не одни политические сатиры, которые он безоглядно храбро читал в Союзе композиторов, в Доме работников искусств, в клубе литераторов, в дружеских компаниях, во всех театрах, где ему доводилось осуществлять свои спектакли, в оркестрах во время репетиционных перерывов и после репетиций.

Агенты работали повсюду и исправно доносили в ГБ о крамольных виршах; офицеры тайной полиции, которые тогда (а, может, и теперь) сурово «курировали» все советские организации, в том числе и театры, сами частенько присутствовали при Илюшиной читке, хохотали до слез и всякий раз дружно хлопали автору, но от ареста и иных осложнений спасало его то, что не пытался Шахов напечатать эти произведения ни в Союзе, ни в «сам», ни в «там» - издате. То есть, как очевидно заключило надзиравшее за композиторами гэбэшное начальство, «конкретных порочащих шагов и действий не предпринимал». А до гласности, увы, не дожил.

Складывается впечатление, что поговорка „Нет пророка в своем отечестве“ существует лишь в России. Нет, конечно, к „этим чудакам“ не очень-то прислушиваются и в других краях, но в нашем бывшем на них и вовсе не обращают внимания. А зря. Они оказываются стопроцентно правы. Вот что в далеком 70-ом году с двадцатипяти- и тридцатилетним опережением и точностью писал про все свершившиеся на наших глазах события девяностых и последующих годов Илья Шахов:

И снова придут Робин Гуды,

И снова угробим груды,

И снова пойдем за правду,

На этот раз скажут - взаправду…

То-то начнется умора:

Дядину виллу у моря

Отнимем для детского сада,

А дядю - пинком по заду.

Отменим все спецбуфеты,

Спецдачи и спецпакеты.

Кончится это б…ство:

Свобода! Равенство! Братство!

И тут-то придут Бонапарты,

Стасуют заново карты

И, спрятав тузы под скатёрки,

Сдадут нам одни… шестёрки.

То-то начнется умора:

Белую виллу у моря

Отнимут у детского сада

И снова дадут кому надо.

Снова начнется спецб…ство,

Спецравенство и спецбратство,

А также и спецсвобода

Для разных «врагов народа».

Вот тут-то придут Робин Гуды,

И снова угробим груды,

И снова пойдем за правду,

На этот раз скажут - взаправду…

Даже при исчезнувшем событийном фоне эти строки до сих пор - взрывчатый материал, опасный не только для полуисчезнувшего коммунистического режима, но и для повсеместно угнездившихся тайных и явных национал - шовинистов, лжепатриотов и малограмотных функционеров, способных за каждой строкой увидеть «оскорбление народа, национальной гордости, унижение достоинства» и т. д. и т. п. Взгляните, к примеру, «На смерть поэта», написанное в марте 1981 к столетию убийства Александра II народовольцами - террористами Перовской, Гриневицким и «мазилой» Рысаковым - оно имеет прямое отношение еще и к кончине Вл. Высоцкого, и к убийству диссидента Богатырева (оба - стихотворцы), а еще и к покушению на Брежнева, к изгнанию из страны Синявского и Солженицына, к высылке академика Сахарова…

Опять ничего нет в России нового,

Повторения видимо не надоели,

Убивают поэтов всё так же здорово,

Только теперь уж не на дуэли.

Убивают поэтов. Всё так же. Здорово.

Только теперь уж не по-дворянски:

Разбивают поэтам в подъездах головы

Без церемоний, по-пролетарски.

Значит, не будет и дальше нового -

В платочек сморкнётся Соня Перовская,

Встав на углу кольца Садового, -

Знак, что едет машина цековская.

 

Едет с пленума по озимым

С цифрой победной - сколько посеяно,

А может, со встречи с братом любимым,

То ли Хасаном, то ли Хусейном.

 

Едет с милицией, едет с помпою…

Тут и шарахнут: сначала «Мазила»,

Потом Гриневицкий своею бомбою

Себя подорвёт и дверцы ЗИЛ´а.

А дальше будет еще хренòвее:

Накроют Россию свинцовые тучи,

И только одно будет вечно новое -

Жидов поприжмут на всякий случай.

Эх, мне бы сбросить сто с лишним годочков,

Я в Петербург бы махнул на денёчек,

Сонюшке я, губернаторской дочке,

Не дал бы условно сморкнуться в платочек.

Я бы не дал её синие глазки

Петлёй погасить ради цели бредовой.

А вот Александр в карете царской

Сюда повернул, а не по Садовой.

Едет с конвоем, но, в общем, без помпы

Да и мечтает не об озимых.

Мы с ней обошлись бы теперь без бомбы,

Поскольку не так уж всё невыносимо.

Пошли бы домой с Гриневицким и Соней

И с Рысаковым - несчастным мазилой,

Спокойно промчались бы царские кони

И заодно пролетарские ЗИЛ´ы.

Резюме: Жертв не надо, живите проще,

Ну её на… Сенатскую площадь!

Я пишу это накануне семидесятилетия осенних боев за Москву в 1941-ом. Мне необычайно повезло не только близко знать Шахова, но и сочинить с ним пару музыкальных комедий, шедших на советских сценах. Очень хочу надеяться, что стихи прекрасного музыканта, поэта и защитника Москвы станут достоянием читающей и думающей публики, навсегда неразрывно связанной с русской культурой, в которой столь сильны и неоспоримы традиции поэтической и политической сатиры. А этот жанр, следуя вековому предназначению, даже в новом столетии, начавшемся с великой крови (и это после зверски кровавого тиранического ХХ века!), бесстрашно обличает всё, что превращает и любую государственную власть, и отдельного индивидуума во всеобщее посмешище.

Илья ШАХОВ, СОЧИНЕНИЯ

Подборка, публикация и комментарии Бориса РОЗИН

БР: Пояснения к следующему стихотворению - МАРШУ. Захватив после Второй мировой войны всю Восточную Европу, СССР оружием жестоко подавлял любые протесты местного населения: 1953 год - в Берлине, тогда столице ГДР - Германской Демократической Республики, 1956 - в венгерском Будапеште, 1968 - в чешской Праге, 1979 - в афганском Кабуле, в африканской Анголе...

ШАХОВ откликнулся на всё это боевой песней под названием

МАРШ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОЙ ДРУЖБЫ

 

Вперёд, солдатики, без страха

И боевую славу мы найдём.

Война - она конечно же не сахар,

Но друг в беде - и мы идём.

Не войте, жёны, так печально,

Мы засиделись с вами по домам,

У нас должок интернациональный,

И вот приказ пришёл славянам - храбрецам:

Вперёд, солдатики, на венгров -

Там боевую славу мы найдём,

Ведь Будапешт давно пора наверно

Прочистить танковым огнём.

Недолго венгры гоношились

И разбежались тихо по углам,

Потом они немного подлечились,

И вот приказ пришёл мадьярам - храбрецам:

Вперёд, солдатики, на Прагу,

Там боевую славу мы найдём,

По старой Праге лихо левой - правой

Пройдёмся как бы впятером.

Недолго чехи шебуршились

И разбежались тихо по домам,

Потом они немного подкрепились,

И вот приказ чехословакам - храбрецам:

Вперёд, солдатики, в Анголу -

Там боевую славу мы найдём,

Втроём по чёрной жопе да по голой

Мы из «катюши» саданём.

Недолго негры копошились

И разбежались тихо по лесам,

Потом они немного подлечились,

И тут команда черножопым храбрецам:

Вперёд, солдатики, в Россию -

Там боевую славу мы найдём.

На днях китайцы негров пригласили

Сходить туда вдесятером.

Вернулась песенка по кругу -

Точь в точь как вождь великий указал:

Мы все, мы все товарищи друг другу,

Мы все - Интернационал!

(БР: «Катюша» - так называлась боевая ракетная установка; с китайцами дважды в 60-х - 70-ых годах происходили крупные приграничные бои; великими вождями считались Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин.)

КАК ЕВРЕИ В РОССИЮ ПРИШЛИ

 

(Внеисторическая справка)

 

История - дело тёмное,

Вранья накопилось не в меру:

Плетут летописцы, учёные,

А мы принимаем на веру.

Пишут: кто живо, кто сухо,

Где белят, я где измажут,

По фактам или по слухам,

А чаще - как сверху прикажут.

Вот так и в нашей теме -

над нею многие трудятся,

С вопросом этим всё время

В метро пристают и на улицах:

«Когда и зачем евреями

Себя наградила Россия?» -

Вопрос вполне своевременный.

Ответим, раз уж спросили.

Чему-то придётся поверить,

Чему-то и удивиться,

А если хотите проверить -

Спросите у очевидцев.

Век был тогда шестнадцатый,

Век был довольно противный,

В Европе режим был, признаться,

Ужасно непрогрессивный.

Князья и попы озверели.

Погромы. Реакция. Хамство.

И тут побежали евреи

К границам Московского царства.

Картавой толпой на рассвете

Пейсатые сбились мужчины,

Крикливые жёны и дети,

С талмудом бесценным раввины.

Один, что прямее носом

И русский знал поприличней,

С большим иностранным прононсом

Страже сказал пограничной:

«Простите акцент жидовский,

Царя разбудить не рано,

Чтоб нам на Руси Московской

Жить разрешил постоянно?»

Век был тогда шестнадцатый,

Век был довольно противный,

Но царь был, надо признаться,

Хоть грозный, а прогрессивный.

Денёк, правда, был неудачный:

К хмельному не слишком стойкий,

Четвёртый Иван встал мрачный

После вчерашней попойки.

Выжрав рассола банку,

Поднял глаза осовелые:

«Что-то на Русь спозаранку

Припёрлася нация целая?!

Хотят, вишь, ко мне в Рассею?

Пусть сполнят волюшку царскую -

Сменят закон Моисея

На веру мою христианскую.

И пусть чернявые бесы

На тряпки порвут свои талэс

И срежут дурацкие пейсы -

Иначе на кой они сдались!»

В отчаяньи взвыли раввины,

Их жёны от горя усохли,

Всю ширь среднерусской равнины

Пронзили еврейские вопли:

«На что нас, Иване, толкаешь?

Христос! Моисей! В чём тут разница?

Что, у Христа не такая ж

В пупырках жидовская задница?

С другой стороны, он опять же

По нашим еврейским законам

Обрезан и, может быть, даже

Чуть больше, чем нравится жёнам».

Иван как пристукнет посохом:

«Не трожьте Христа, иудеи!

По морю ходил, аки по суху,

Пока не распяли злодеи!» -

«Зато и не видим нахэс

(Счастья, мол), - хнычут евреи, -

Зря его вздёрнули на крест -

Надо б крестом по шее!

Ты-то таких на дыбе

Пытаешь до полной сласти,

На нашем месте и ты бы

Не дал пошатнуться власти.

Бекицэр. О трон хоть убейся,

Не станем рвать свои талэс,

Кромсать наши мудрые пейсы,

Что нам от предков достались!» -

Спор обещал быть длинным.

Царь, без того не кроткий,

Плюнув, сердитым клином

Наставил вперёд бородку:

«Вот что. Хотите в Рассею?

Сполните волюшку царскую:

Смените закон Моисея

На веру мою христианскую.

Разница или не разница -

Посля с попами обсудите,

А нонче Христовой заднице -

Велю! - и молиться будете!» -

«Зачем говоришь аф цалухэс

(Назло, мол)? - вопят иудеи. –

Дело конечно не в тухэс

(Не в жопе, мол), а в идее.

Имей же к нам а рахмунэс

(Жалость, мол), - плачут раввины. –

Честно, мол, аф бенимунэс,

Погибнет народ невинный!» -

«Так мать вашу в Бога, в Рассею! -

Терпение лопнуло царское. –

Добром же прошу: Мо-и-се-я

На веру сменить христианскую!

А то как пущу некрещёных,

Потом позову Малюту,

Докажем, что все вы шпиёны,

И кстати, отнимем валюту.» -

«О, вэйзмир! - вскричали евреи. -

Для этого нужен Малюта?

Пусти и оставь в нашей вере -

И будет тебе валюта!

А нет - так не надо грозиться,

Сиди спокойно на троне,

А мы на твоих границах

Умрём, но в своём законе...» -

Иван стал тих и рассеян,

Щупает крестик нательный:

Пустить - не пустить в Рассею

Этот народец идейный?

Судьба обошлась с ними круто,

А веру крепко держат!

Ну и конечно валюту -

За это их, видно, и режут.

У нас на Руси не тесно,

Пробиться бы только к морю!

К тому же, зело интересно,

Как наших попов переспорют.

А выгнать всегда не поздно -

Это, небось, не татаре.

«Пустим!» - решился Грозный.

«Лехаим!» - сказали бояре.

Русским царям историки

Разных злодейств пришили:

Садисты, мол, все, параноики,

Вроде Сосо Джугашвили.

А вот вам Четвёртый Иванушко

(Хоть кровушки попил достаточно)

Терпел же евреев рядышком -

Значит, был в меру припадочный.

Сына-то он за дело

В висок посошком шарахнул,

Поскольку его задело

Что тот про жидов что-то вякнул. -

«Твои, - говорит, - любимчики

Гнут-то куда, не видишь?!

Жрут наши русские блинчики,

А матерятся на идиш?!»

Тут царь его - тюк по головке

(В горячке казус вышел),

А Репин отцу в Третьяковке

Слезинку из глаза выжал.

Потом уж конечно причину

Замяли в легендах и пьесах,

А толком взгляни на картину -

Там царь уже в маленьких пейсах.

Век был тогда шестнадцатый,

Век был довольно противный,

Но царь был, надо признаться,

Хоть грозный, а прогрессивный!

(БР: Сосо Джугашвили - первое имя уменьшительное от «Иосиф», фамилия - истинная, по паспорту Сталина.)

ПРОДОЛЖЕНИЕ СТАРОЙ СКАЗКИ

 

БР: 1977 год , во всех советских газетах существовала особая

рубрика «Горячо обсуждаем проект новой Конституции»;

Илья Михайлович тоже принял участие:

 

Жили-были старик со старухой,

Старик Иван со старухой Рухл.

Бывают и в сказках такие семейки:

Русский дед женат на еврейке.

Бабка к тому же была некрещёная -

Рухл - имя Рахиль сокращённое.

Стало быть, жили старик со старухой,

Старик Иван со старухой Рухл,

Жили не в Англии, жили не в Турции,

Жили под солнцем одной Конституции.

Старик ловил себе неводом что-то,

Старуха тоже пряла чегой-то.

На жизненный уровень им хватало,

Только деду того было мало -

Как ему ни пилось и ни елось,

А всё время чего-то хотелось.

И в одночасье он своей сахарной

Так говорит: «Послушай, Исаковна!

Ноне рыбачить нет настроеньица,

Килька - она никуда не денется,

Схожу-ка я за поллитрой в Подлипки!» -

Сам же попёрся к знакомой рыбке,

К той, непростой, что была фигурой

Среди поддонной номенклатуры.

Старик её навещал не часто -

К чему беспокоить большое начальство?..

О том, что меж ними случилось ранее,

Пушкин уже накропал вместе с нянею -

То не история, а предистория,

Вроде бы к сказке другой предисловие.

Стало быть, дед, заглянув в Подлипки,

Чуть под хмельком отправился к рыбке.

Вот с бережка о себе докладает,

Рыбка к нему из волны выплывает,

Вся в золотом блестит снаряжении -

Известное дело - на спецснабжении.

Ну, тары-бары: «Чего тебе, старче?

Небось, захотелось машины и дачи?

А может, приелось старухино тесто?

Подкинуть в баньку французского секса?» -

«Да нет, ничего мне не надо такого,

Хочу попытать лишь свободу слова,

Поскольку в нашей главной брошюре

Это право моё в ажуре».

Рыбка деду: «Да брось ты, старче!

Лучше бери двухэтажную дачу!» -

«Нет, - старик талдычит ей снова, -

Хочу попытать, мол, свободу слова,

Поскольку в самой главной брошюре

Это право в полнейшем ажуре». -

Плюнула рыбка солёной водою:

«Ну, если в ажуре - так х... с тобою!» -

Море, услышав такое дело,

Всё взбеленилось и закипело,

Небо враз помрачнело, намокло,

Только старик не понял намёка,

Вскинул свою бородёнку нахально

И забубнил так, что слышно глобально:

«Я не читал енти красные томики

И не силён в политэкономике,

Но замечаю дела несуразные,

Мысли лезут в голову разные.

Это конечно, что верно, то верно -

Жили мы раньше до ужасти скверно,

Бил меня в зубы царский поручик,

А рыбка ловилася вроде бы лучше»... -

Тут налетела нечистая сила,

Деда с собою пройти попросила:

«Ты, - говорят ему, - спятил, дед,

От психа и мелешь народу во вред».

Старик петушится: «В главной брошюре

Это право моё в ажуре.

Согласно ейной статьи и толкую!» -

«А мы тебе, дед, подберём другую:

Пошлём на спецкурсы, тебя там спецгномики

Поднатаскают в политэкономике».

Старуха ждёт зиму, старуха ждёт лето -

А старика всё нету и нету.

Делать нечего: к синему морю

Идёт просить подсобить её горю.

«Смилуйся, государыня - рыбка,

Надысь мой ушёл за поллитрой в Подлипки

И до сих пор ни слуху, ни духу,

А без Ивана нет жизни у Рухл».

«Да, было дело, - рыбка сказала, -

Я его тут кой-куда посылала.

Ладно, иди себе с Богом, бабуся, -

Иван твой на лавке сидит, уж вернулся». -

Старуха - домой. И точно: на лавке

Старик улыбается в полном порядке,

А рядом с корытом, что было разбито,

Зрит иноземное бабка корыто.

Ох, не иначе как рыбки чудачества -

Старое было со знаком качества,

Стирать дюже часто в нём приходилось,

На знаке как раз-то и прохудилось!

Прошло еще тридцать лет и три года.

Только в семье-то не без урода:

Старик наш опять навострился в Подлипки,

Ну, а оттуда - естественно - к рыбке.

«Давненько, давненько. Чего тебе, старче?

Неужто пришёл за обещанной дачей?

А может, того - из Подлипок Таньку

Подкинуть тебе ненароком в баньку?» -

«Да нет, ничего мне не надо такого.

Хочу попытать лишь свободу слова.

Поскольку в новой главной брошюре

Это право моё в ажуре». -

Рыбка с досады едва не плачет,

К даче даёт две машины впридачу,

Должность сулит и спецснабжение:

Не надо таблицы знать умножения,

Целыми днями точить будешь лясы

И колбасою питаться из мяса.

Старик не берёт ничего такого,

Долдонит своё про свободу слова,

Пальцем слюнявым в новой брошюре

Тычет статью, а статья в ажуре.

Плюнула рыбка водою солёною,

Смотрит на деда с тоскою зелёною:

Ну и говнюк же ты, старче, однако!»

Тут дед и брякнул: «Пошла ты на х..!»

Море, услышав такое дело,

Всё забурлило и закипело,

Небо враз почернело, намокло,

Только старик не понял намёка,

Вскинул свою бородёнку нахально

И запустил так, что слышно глобально:

«Мы - вашу мать! - совершили ошибку

В органы верхние выдвинув рыбку.

В ней проявился бо-пар-натизм

И ентот, как его... сволюнтаризм.

Такие в верхних органах лишние!

От них поберечь бы и органы нижние.

Наше с большим подъёмом собрание

Требует рыбкино переизбрание.

Взамен выдвигаем мою старуху,

Любимую всеми Исаковну Рухл.

А рыбку, была чтоб народу полезною,

На челюсть пустить старухи протезную.

Еще подойдёт ли эта особа -

У ней неизвестно какая проба!» -

Тут налетела нечистая сила,

Деда с собою пройти попросила,

Да называют его не дед,

А словом ненашенским «диссидент»,

Ну, а по-нашенски «дисидент»

Значит - «иди сиди десять лет».

Старик ершится: «В новой брошюре

Все права мои в полном ажуре!» -

«Учтём, - говорят, - и брошюру, а кстати и

То, на какой женат ты нации».

Старуха ждёт зиму, старуха ждёт лето,

А старика всё нету и нету.

Делать нечего: к морю синему

Идёт поклониться начальству сильному.

«Смилуйся, государыня - рыбка,

Мой-то как завернёт в Подлипки,

Так уж потом ни слуху, ни духу,

А без Ивана нет жизни у Рухл». -

«Не ведаю, - рыбка ей сухо сказала, -

На этот раз я его не посылала.

А если впрямую хочешь, открыто:

Таким вот засранцам дарить корыто?!» -

«Да ладно, в корыте много корысти ли?

Ты моего подведи под амнистию». –

«Статья не подходит», - кобенится рыбка. –

«А ты по здоровью, здоровьем он хлипкий». –

«Ну ладно, иди себе с Богом, бабуся,

Иван твой у лавки торчит, уж вернулся». –

Старуха в Подлипки. Точно: у лавки

Старик уж набравшись и в полном порядке.

С этой поры дед и стал мужчиною,

Как-то от рыбки вернулся с машиною,

Смотрит: дача стоит двухэтажная,

Набита вещичками комната кажная,

На полках одни только красные томики,

Чтоб не напутать в политэкономике.

Тут-то к нему рыбаков всякой нации

Едут заморские делегации,

Едут из Англии, едут из Турции:

Как, мол, с уловом и как с Конституцией?

Рухл, прижавшись к любимому Ване,

В русском встречает гостей сарафане,

Дед же при полной свободе слова

Всё завышает цифры улова.

В общем, ведёт себя без дурачества.

Тут же корыто со знаком качества,

Покрашено так, что не видно дырки,

А иноземное держат для стирки.

БР: Новым поколениям читателей не всё понятно в этой сказке. Поясню:

Конституций было в СССР две: Сталинская 1936-го года и Брежневская 1977-го, они издавались миллионными тиражами в виде брошюр, которые назывались «главными»;

Подлипки - большой подмосковный посёлок;

Номенклатура - так назывались высокие начальники;

Спецснабжение - для этих начальников существовали особые магазины, закрытые для простых граждан, где власть имущие за гроши покупали продукты и вещи;

Красные томики - в таком виде издавались произведения классиков марксизма - ленинизма;

Спецкурсы, спецгномики, нечистая сила - тюрьмы и концентрационные лагеря, сотрудники государственной безопасности, тайной полиции, которую шепотом называли «нечистой (дьявольской) силой»;

Знак качества - для улучшения очень некачественной советской продукции государство обманывало и свой народ, и весь мир, цепляя на вещи именно такую нашлёпку;

Бо-пар-натизм - искажённое просторечием политическое понятие «бонапартизм», восходящее к Наполеону Бонапарту и означающее воинственность, агрессию и возвеличивание одного деятеля;

Сволюнтаризм - также искажённое «волюнтаризм» (от латинского «воля»), обвинение, выдвинутое Хрущёву свергнувшими его заговорщиками (октябрь 1964), означает сумасбродную политику, исходящую из крайне субъективной воли одного человека и его произвольных решений;

Диссидент - несогласный с режимом человек, жестоко преследовавшийся советскими властями;

«На какой женат ты нации» - карьера женившегося на еврейке русского мужчины могла серьёзно пострадать от этого шага, крайне неодобряемого коммунистическими правителями - почти поголовными антисемитами.

КАК СОВЕТСКИЙ НАРОД ПРЕСЁК ПРОИСКИ МЕЖДУНАРОДНОЙ РЕАКЦИИ

(Для этой сатиры требуются предварительные пояснения. В СССР приезжали туристами иностранцы и привозили разоблачающие советский строй материалы, которые раздавали прохожим, в них, в частности, отмечались повальные нехватки всего: и продуктов, и белья, и даже туалетной бумаги; Хельсинский дух - подписанное европейскими странами соглашение о правах человека; НТС - Народно-трудовой Союз, объединявший русских эмигрантов; Лубянка - квартал, где до сих пор стоят здания тайной полиции, КГБ - госбезопасность, которая, угрожая многолетним приговором, заставляла арестованных иноземцев публично каяться; ЦРУ – американское Центральное разведывательное управление «CIA». – БР.)

Я вот намедни присел в туалете

И как всегда потянуло к газете -

Там и прочёл про француза Тира,

Ну, а потом кое-что вытирал.

Влип же французик, бедный ты мой,

Сел в КГБ, а хотелось домой.

И говорит нам в таком он роде:

«Я, - говорит, - привык к свободе,

Ждёт меня дома Жанетта - невеста,

Я же в тюрьме, ль’ амура вместо.

Вы, - говорит, - все прекрасно одеты,

И диссиденты не досидеты,

То есть, вообще и в помине их нету,

Только б дорваться скорей до мине...

Пардон, до Жанетты».

«Действовал я, - говорит, - в интересах

Гнусных подонков из НТС’а -

Тех, что когда-то служили царю

И от царя перешли в ЦРУ.

Лишь для идеи, а не за подачку,

Взял я с собою листовочек пачку:

В них недостатки ваши отмечены,

Что ветчины нет в Калуге замечено,

Что, мол, советская власть не вечная,

Ну, и другая там антисоветчина.

Встал я на Пушкинской возле метро,

Ваших людей не постигнув нутро.

Значит, стою и без всякой рисовки

Лживые всем предлагаю листовки.

Только смотрю - их никто не берёт,

Мимо бежит ваш советский народ.

Дамы ворчат из-под вороха сумок:

«Вот привязался ещё, недоумок!

Как бы с твоим этим Хельсинским духом

Очередь не проворонить за луком». -

Кто-то спросил, не заметив промашки:

«Где ты достал туалетной бумажки?» -

А две девчонки, совсем как Жанетта,

Так же во всём во французском одеты,

Сморщили кисло курносые личики:

«Лучше, месье, привезли бы лифчики!» -

Трое приятелей возле шатались,

Всё прислонялись и всё извинялись.

Их завернули в метро у лесенки -

Духом от них несло не Хельсинки.

«Мы, камарад, «ля hujni» не читаем,

Мы про себя всё сами знаем.

То, что не знаем - соврёт твоё радио»...

И оказался какой-то «ля bliadju» я.

В общем, стою в положеньи дурацком.

Тут и пришли эти двое в штатском.

Должен сказать, что потом, между прочим,

Каждый из них оказался рабочим.

«Хватит, - сказали, - пороть «ля mudjanku»,

Топаем к нам на завод, на Лубянку».

Там меня вкусно и сытно кормили,

Вовсе не били, совсем не хамили,

И беспокоился добрый конвой

Как и когда попаду я домой.

Всё оценив, я в письме и по телеку

Русских хвалил, обосрал Америку

И рассказал с симпатичной улыбкой,

Как моя жизнь обернулась ошибкой,

Как я на этой неверной тропе

Встретил и как полюбил КГБ,

Как мне Лубянка, куда я попал,

Стала роднее, чем Пляс де Пигаль.

Вновь подтвердил, что вы лучше одеты -

Только б добраться, пардон, до Жанетты.

Сразу меня перестали мурыжить,

И через сутки я в милом Париже.

Память о вас навсегда сохраню.

Больше не буду пороть «ля hujniu».

 

ИРОНИЧЕСКОЕ ПИСЬМО ЕВГЕНИЮ ЕВТУШЕНКО

 

Евтушенко, дорогой,

Мы с тобой Мессии:

Крест мой, как и твой -

Улучшать Россию.

Я за рифму не боюсь,

В ней поднаторею -

Разрешили б только Русь

Улучшать еврею.

Ох, сумеем мы зажать

Разных прохиндеев,

Чтоб не смели искажать

Марксовы идеи;

Намекнём на КГБ

Как-то мимоходом,

Помянём ВКП’б

И войну с народом;

Иванова вознесём -

Не чета он прочим,

И Шмулевича при сём,

Только покороче.

На грузина с латышом

Отведём полстрочки

И армян сюда пришьём,

Любим их - и точка!

Стали все народы в круг,

Мы с тобой в ударе,

Не припёрлись только б вдруг

Крымские татаре.

 

А уж нас на части рвут

В гости президенты!

Умоляют интервью

Дать корреспонденты!

Пригласил высокий босс.

С ним коктейли пили.

Нам под мухой вдруг вопрос:

«Как живут в Сибири?

Там, - канючит бизнесмен, -

Лагеря с тайгою»...

Врёшь! У нас давно взамен

БАМ и всё такое.

Грит: «Людей особый сорт

Колют в психбольницах»...

Ложь! Опять же чушь несёт

Ваша заграница.

Пусть приедет, поглядит,

По стране побродит.

Психи есть. Хоть пруд пруди.

Ходят на свободе.

А насчёт колоть, так с тем

Разберёмся сразу.

Колют. Точно. Только чем?

Кокарбоксилазой.

Бизнесмен, не клевещи

На мою сторонку,

На мои родные щи

И мою Бурёнку.

И берёзоньку не тронь,

Чуждый идеолог,

На себя взяла огонь -

Вишь, торчит осколок.

Ты ж тушонку, сволочь, жрал

И спасал душонку.

Нам конечно тоже слал,

Мать твою в мошонку.

Только мы тебе сполна

Заплатили кровью.

Если мало, хочешь - на! -

Вот те слёзы вдовьи.

Что болтать зазря с таким -

Раздавил бы гада!

Но вообще-то, Женя, с ним

Ссориться не надо.

Может, снова нам идти -

Эх, заплачут жёнки!

Трудно, мать его ети,

Будет без тушонки.

Он-то, сука, снова даст,

Если что случится,

Знает, сука, что у нас

Есть чем расплатиться.

Нам - рассейским - нипочём

Все расчёты эти:

Хочешь - золотца качнём,

Хочешь - можем нефти.

Необъятные края

Русь расколбасила:

Всё в ней есть - и ни х...я! -

В этом наша сила!

То вот хлеба не хватат,

То вот одежонки,

То вот задолжал Садат,

Мать его в печёнку!

Оснащали им полки

Танками и кроме...

А они - как мы: долги

Возвращают кровью.

А она-то нам на кой?

Нам своей хватает.

Дать по жопе им ногой -

Да престиж мешает.

Евтушенко, дорогой,

Мы с тобой Мессии:

Мой крест, как и твой -

Улучшать Россию.

Только б худо нам самим

Не было за это.

Может, лучше заклеймим

Клику Пиночета?

Может, лучше мы решим

Сверзить Яна Смита,

Чем клевать родной режим

И антисемита?

Своего зачем травить

Дядю с носом сизым?

А не проще придавить

Гнусный сионизм?

И вообще - пора кончать

Всю затею эту.

Что Россию улучшать?

Лучше её нету!

БР: Для понимания этой замечательной пародии новым поколениям читателей требуются пояснения.

КГБ - тайная полиция, на счету которой миллионы жизней советских и иностранных, ни в чём не повинных граждан;

ВКП’ б - так всероссийская коммунистическая партия большевиков, единственная правившая страной, называлась до 1952 г.;

Война с народом - в период ленинско-сталинского правления (1917 – 1953 гг.), раскулачивания, голодомора, «Большого террора» и нескольких войн было уничтожено, по подсчётам демографов, более 55-ти миллионов советских граждан;

Крымские татаре - один из народов, депортированных Сталиным в Сибирь и в Центральную Азию, они до сих пор требуют предоставления земли в родных крымских местах и возмещения потерь;

Пить коктейли - Евтушенко многократно описывал, как его приглашали в гости видные зарубежные деятели, угощали и ублажали;

Сибирские лагеря - в этом жестоком по природным условиям огромном крае находилось множество концентрационных лагерей, тюрем и ссыльных мест, куда свозились миллионы заключенных - рабов социалистического строя;

БАМ - Байкало-Амурская железнодорожная магистраль, одна из колоссальных строек, затеянных коммунистами-большевиками;

Психбольница - туда сотнями отправляли диссидентов, то есть всех, кто был несогласен с советским режимом и критиковал власти;

Кокарбоксилаза - медицинский препарат, которым пытались лечить повальную русскую болезнь - алкоголизм;

Осколок в берёзе - образное выражение, напоминающее о том, что во время войны даже деревья принимали на себя удары бомб и снарядов;

Тушонка - консервированная свинина в жестяных банках, которую выдавали войскам как питание; её присылали в СССР Соединённые Штаты Америки, как и многое другое: самолёты, грузовые машины, джипы-вездеходы, оружие и амуницию - всего на 10 миллиардов (!!!) долларов, заоблачную по тем временам сумму, которую Сталин затем подло отказался выплатить, а российская пропаганда до сих пор почти не вспоминает об этой его мерзости;

Садат - президент Египта, который СССР практически бесплатно вооружал до зубов, как и многие другие государства, во имя противостояния Западу и будущего завоевания всего мира;

Пиночет - чилийский диктатор, свергнувший просоветского президента Альенде и спасший страну от коммунистического ада;

Ян Смит - глава бывшей Родезии, одной из африканских колоний, ныне Зимбабве, ранее процветавшей, теперь обнищавшей и раздираемой гражданской войной.

СТРАНЕ И ПОТОМКАМ

ЛОГИКА ИСТОРИИ

 

Должен сказать, что истории логика

С логикой нашей не дружит совсем,

И не для нашего слабого лобика

Смысл её бессистемных систем.

Вот, вдохновлён коммунизма химерами,

В Азию сделан победный бросок,

А обернулся красными кхмерами,

И, угрожая, алеет Восток.

В чём же тут смысл? И где же тут логика?

Просто выходит белиберда:

Чтоб победил коммунизм, то вроде как

Надо покончить с ним навсегда.

Может, ещё раз подумать, товарищи?

Может, ещё раз съездить в Крым?

Лучше сейчас, а то вспыхнет пожарище,

Влипнем в историю и - погорим.

(БР: «Алеет Восток» - песня коммунистического Китая, согласно которой коммунисты и захватили многие азиатские страны; «Съездим в Крым» - в 1945 году в Крыму состоялась встреча трёх руководителей трёх стран, воевавших против Германии: Сталина, Рузвельта и Черчилля; на ней было постыдным образом договорено о послевоенном разделе Европы.)

ЗАВЕЩАНИЕ

 

Поскольку цивилизации нашей

Почитайте, что уже нету,

Я обращаюсь дальше -

К тем, кто заселит планету.

Я обращаюсь к формам

Жизни совсем незнакомым:

Может быть, к амёбам,

А, может быть, к насекомым,

Может быть, это люди

Бледно-зеленой расы....

Главное - без революций,

Давайте условимся сразу.

Не создавайте партий,

За лидеров не голосуйте,

А кто колесо прикатит,

То сразу его колесуйте.

Чтоб не было лишних вопросов,

Зачем поступать вот так-то:

Я вам при всех колёсах

Шлю фотографию танка.

Представьте: на вас он катит,

А вы кричите весело,

Кто - «За Родину!», кто - «За партию!»,

Превращаясь естественно в месиво.

И спорт, чтоб здоровье не гробить,

С наукой не чередуйте,

А кто придумает дроби,

То сразу его четвертуйте,

И без вопросов, малявочки,

Сказано - верьте, и точка!

Для ясности я вам в баночке

Атомных шлю грибочков.

Не сахар шлю со смородиной:

Лизнёшь такой грибочек

И не поймёшь, где чья родина,

Останется только дымочек.

Ещё вам скажу, малявки,

Бойтесь идей туманных,

А пуще всего, ребятки,

Светлых идей, «гуманных»:

Тут уж прольётся кровушки

(Если есть таковая),

Тут уж поплачут вдовушки

(Если жисть половая).

Не верите? Дело ваше.

Тогда не откажете в просьбе:

Моё завещание дальше

Отправьте. Тем, кто после...

 

 © Роза Гр. ШАХОВА, Борис А. РОЗИН, Германия

Подборка и публикация Бориса А. РОЗИНА,

Москва - Дюссельдорф, 1989 – 2011 гг.,

Рейтинг:

+1
Отдав голос за данное произведение, Вы оказываете влияние на его общий рейтинг, а также на рейтинг автора и журнала опубликовавшего этот текст.
Только зарегистрированные пользователи могут голосовать
Зарегистрируйтесь или войдите
для того чтобы оставлять комментарии
Лучшее в разделе:
Регистрация для авторов
В сообществе уже 1132 автора
Войти
Регистрация
О проекте
Правила
Все авторские права на произведения
сохранены за авторами и издателями.
По вопросам: support@litbook.ru
Разработка: goldapp.ru