Для многих из нас, воспитанных в традициях реалистического искусства, кажется непонятным и странным, когда картины модернистского толка («Так и я могу»), уходят с аукциона Sotheby за многие миллионы долларов. Такое же непонимание у меня, профессионального музыканта, в отношении большинства авангардистских музыкальных произведений, в которых начисто отсутствует мелодический рисунок, используются немыслимые шумовые эффекты, вплоть до спускания воды в унитазе, и перечёркиваются все законы гармонии.
Всё это так, но, вместе с тем, я стараюсь не забывать, что в мире нет ничего (или почти ничего) вечного и устоявшегося. Всё находится в движении и развитии. Это относится и к музыкальному искусству. В какой-то момент непонятно откуда и непонятно как на землю приходит, хочется сказать спускается с небес, новатор. Посланник из будущего. Которого никто не понимает и не принимает. Над которым насмехаются и которого дружно отвергают большинство современников. Например, современники Бетховена относились к его музыке как к причудливой, странной даже сумасшедшей, а профессора-музыканты того времени запрещали своим студентам даже просматривать его« эксцентрическую продукцию». Также и от десятилетнего великого Иоганна Себастьяна Баха, старший брат (родители умерли рано), органист, прятал музыку современных композиторов, чтобы не испортить его вкус.
Таким новатором, одновременно, как и всякий новатор, разрушителем и созидателем, является сегодня композитор Александр Бакши.
Композитор Александр Моисеевич Бакши
Что разрушает Бакши?
Вот несколько цитат из различных интервью, в которых композитор выступает именно в таком качестве, разрушая все возможные, традиционно – привычные, веками устоявшиеся отношения в музыкальном искусстве.
- Зачем приходят люди в концерт? Услышать звезду. Соприкоснуться с великим…Мы сидим молча. Шевельнуться нельзя. Это романтическая идея: искусство это что-то надмирное, чему надо поклоняться, как в храме. Современный слушатель должен стать соучастником и даже соавтором музыкального произведения. А такое возможно только в театре.
Добавлю от себя, что Бакши имеет в виду созданный им «Театр Звука». Но об этом чуть позже.
- Все подчиняются одному человеку, - иронизирует композитор. - Он стоит, дирижируют и по его знаку… бумс… все вступают… Да и сам оркестр построен по устаревшему, европейскому идеалу. Во главе - европейские скрипки и виолончели и только где-то на задворках афро-азиатские ударные.
Бакши считает также, что нельзя отделять композитора и исполнителя. «Исполнитель - тоже автор, - говорит он. - На равных с композитором». Более того. По его мнению, авторов музыки, вообще, нет: «Музыка приходит свыше, а композитор её только записывает».
Бакши - активный, бескомпромиссный разрушитель. Он разочарован существующим положением в России и выдвигает теорию, которую я бы назвал «теорией четырёх нет». Сегодня в стране, пришедшей на смену СССР, по мнению Бакши нет идеалов: «вместе с идеалами совка выброшены все идеалы». Нет героя времени: «Нельзя же считать таким героем человека, успешно делающего деньги». Нет свободно развивающихся людей, продвигающих свои идеи. И, наконец, нет понимающей, думающей публики. Подтверждая последнее «нет», Александр Моисеевич рассказывает о посещении концерта в московской консерватории, где публика сегодня «…не понимает, кто играет и что играют». Оперные певицы в тот вечер пели модные шлягеры, а сидящие в зале, хлопали после первой части известного, по выражению Бакши, «затасканного» концерта, что «… также неприлично, как хрустеть в консерватории попкорном». Композитор вспоминает публику 80-х, приходившую на концерт со сложными партитурами.
- У такой публики на посещение консерватории сегодня, - считает Бакши, - попросту, нет денег.
Что созидает Бакши?
Тут самое время вернуться к упомянутому выше «Театру звука». Потому что это, пожалуй, главное, что создал композитор. В этом театре всё непривычно, неожиданно, странно. Даже невероятно. В спектаклях «Театра звука» нет слов. Нет сценария, либретто, краткого содержания. Да и ясно выраженного сюжета тоже нет. Вернее, сюжет есть, но это не что-то определённое, поддающееся литературному выражению, а, скорее, сновидение, поток сознания, некие фантазии героев, в причудливых звуках разбегающиеся по залу. Актёры театра Бакши переговариваются не словами, а интонациями. И опять звуки, звуки, звуки… Самые различные и самые немыслимые: звук падающего камня, шелест целлофана, покашливанье, шарканье шагов. Все эти звуки участвуют в представлении, наравне со звуками музыкальными. Бакши считает, что все звуки равны. Также, как равны все музыкальные инструменты и все культуры, когда либо бывшие на земле. Оценивая главную идею «Театра звука» Бакши, хочется перефразировать Библию: «Сначала был звук».
- Господи, да кто пойдёт в этот театр абсурда? Какого режиссёра в наше меркантильное время такой театр заинтересует?- скажете Вы. И будете не правы. Видимо, что-то новое вошло в наше сознание в XXI веке. Театр Бакши заинтересовал многих режиссёров. В том числе таких известных, как Константина Райкина, Валерия Фокина, Олега Табакова, Кама Гинкас. И это несмотря на то, что, по мнению Бакши: «Режиссёрский театр в традиционном виде умер. На смену ему пришёл театр свободного выражения, театр взаимопроникновения акустических и визуальных образов».
Итак, «Театр звука» заинтересовал некоторых режиссёров, и в этот необычный театр ходят. Это подтверждает значительный список спектаклей с музыкой Бакши, нашедших место на различных сценических площадках: «Ещё Ван Гог», «Превращение» - театр Табакова, «Нумер в гостинице города N»- центр Мейерхольда, «Двойник» - Александрийский театр и т.д. Только перечисление заняло бы слишком много места. Причём, не подумайте, что театр Бакши - чисто российское явление. Многие премьеры театра Бакши состоялись за рубежом: «Зима. В Москве гололёд» - в Италии. «Умирающий Гамлет» - в Австрии, «Он и она. Пьеса для скрипача и скрипачки» - в Японии.
«Из Красной книги»
На один из многочисленных спектаклей Бакши мне удалось попасть, когда был в Москве в 2003 году. Он проходил в рамках Первого международного фестиваля Театра Звука (с лёгкой руки Бакши и его жены Людмилы есть теперь и такой фестиваль) в Доме музыки. В небольшом зале почти не было свободных мест. Много было молодых людей. Рассказывать об этом спектакле не просто. Во всяком случае, первые двадцать минут у нас (я был с приятелем) было ощущение полной неразберихи и абсурда происходящего. Действия, по существу, не было никакого. Декораций тоже. На плохо освещённой сцене, наряду с роялем и виолончелью, в нарочито небрежном беспорядке расположены самые различные вещи: видеокамеры, два экрана в виде криво подвешенных простыней, клетка с живыми канарейками, мольберт. На специальной подставке - красная книга. Артисты совершали действия, казалось бы, бессмысленные, мало связанные одно с другим: уборщица нудно повторяет под нос: «Ходют тут всякие, ходют…», пианист Алексей Любимов играет неожиданные, диссонирующие аккорды и пассажи, режиссёр Илья Эпельбаум рисует детские рисунки, певица Ирина Евдокимова в балетном наряде делает пируэты, плотник неумело сбивает декорации, актриса стирает бельё. И всё это происходит на фоне экзотического народного пения в записи крымчаков - исчезающей народности крымских евреев, к которой принадлежит и сам Бакши.
Всё было странно, неожиданно, непонятно, но скучно не было. Постепенно я попал под гипнотическое воздействие этой причудливой сценической суеты, заунывного пения, сочетания странных звуков и шумов. Стал с интересом наблюдать действия актёров. Иногда появлялось ощущение, что ты заглядываешь в окна большого дома, где в каждом идёт своя жизнь. И всё-таки, несмотря на отсутствие видимого контакта между артистами, какая-то связь между их действиями и различными звуками постепенно улавливается. Искать эту связь было интересно и даже увлекательно. Во втором действии неумелые декорации плотника, наконец, со страшным шумом разваливаются, заставляя вздрогнуть не только зрителей, но и самих артистов. Клетку с канарейками открывают, но они не хотят улетать. Птицы привыкли к жизни в клетке и им уже не нужна свобода. Приходит в голову символическое сопоставление: мы привыкли к привычному театру и нам не нужна та свобода, которую предлагает Театр Звука. Свобода творческого самовыражения.
После спектакля у нас с приятелем (тоже музыкантом) было о чём поговорить. Возникло множество вопросов. Был ли какой-то сюжет в представлении? Можно ли назвать то, что мы видели театром в привычном смысле этого слова? Какая публика ходит в театр Бакши? И ещё один вопрос…
Откуда, вообще, взялся Бакши?
Нет, правда, откуда берутся такие новаторы. Всё отрицающие и всё переделывающие заново. Когда читаешь его биографию, то ничего такого особенного не замечаешь. Александр Моисеевич Бакши родился 12 марта 1952 года в Сухуми и был вполне обычным мальчиком. Когда ему исполнилось семь лет и мама спросила, хочет ли он пойти в музыкальную школу, он ответил категорическим нет. Родители к музыке отношения не имели, и, возможно, жизнь Александра Бакши развивалась бы совсем в другом направлении, если бы дома, как говорится, без дела, не стояло пианино. Всё изменилось однажды. Мама пришла с работы и услышала как восьмилетний сынок, которого никто не учил музыке, играет на этом, «для мебели» стоящем пианино, что-то быстрое и весёлое. Мама была поражена:
- Кто тебя научил?
- Никто.
- А что за музыку ты играешь?
- Это я сочинил.
После этого Сашу отдали в музыкальную школу. Он проявил себя способным учеником и даже сочинял музыку. Неплохую, но не выходящую за традиционные рамки. В 1977 году Александр поступает в консерваторию Ростова на Дону, которую благополучно оканчивает в 1982 году. Так что ничего необычного в его биографии, повторяю, нет. За исключением одного обстоятельства. Как я уже писал, Александр Бакши происходил из исчезающего народа крымчаков, крымских евреев. В советских паспортах так и было указано - крымчаки евреи. Необычность в том, среди этой крошечной этнической группы (сегодня всего несколько сот человек) исключительно много талантливых людей. Писатели и поэты: Марк Агатов, Михаил Чулаки, Илья Сельвинский, Андрей Багинский, Александр Ткаченко. Непропорционально много блестящих музыкантов, композиторов, учёных.
Полифония мира
Во всём, что связано с творчеством Бакши, есть некие противоречия. Я бы сказал даже некоторый парадокс. С одной стороны, «Театр звука» Бакши совершенно новое явление в искусстве, разрушающее все старые представления о театре и музыке. Но, с другой, его театр получил признание у прекрасных режиссёров и музыкантов, которые сами, в подавляющем большинстве, в своём творчестве действуют в рамках привычных, старых традиций.
Противоречия эти наиболее очевидно проявились в 2000 году, когда в театре Вахтангова был поставлен спектакль-мистерия с «нахальным», по выражению самого Бакши, названием «Полифония мира». Это грандиозное, «одноразовое» представление, поставленное известным театральным режиссёром, постоянно сотрудничающим с композитором, Кама Гинкас, было, действительно, мистическим и невероятным. В нём принимали участие почти все обитатели «Ноева ковчега» от шаманов-индейцев, австралийских аборигенов, шамана- женщины из Хакассии до известного джазового тубиста Джона Сааса, ансамбля русских народных инструментов Покровского, ансамбля ударных инструментов Ле Перкусьон из Страсбурга, прекрасного скрипача Гидона Кремера. Как писали в рецензиях на спектакль, после каждого номера зрители бурно аплодировали, а после конца почти трёх часового спектакля все встали и устроили артистам и авторам спектакля длительную овацию.
И всё-таки, несмотря на овации и видимый успех, рецензии на грандиозное представление подтвердили ещё раз, что не всё так однозначно и что новаторство Бакши далеко не всем нравится.
Вот несколько цитат разных рецензентов:
- Трудно увидеть подтверждение идеи спектакля о «поисках общности разных культур» в той свалке плоских театральных метафор, которые мы увидели.
-«Полифония мира» это коллективный шедевр.
- Спектакль «Полифония мира», собравший музыкантов со всего мира был похож на коммуналку.
- В «Полифонии мира» Бакши показал, что звуки, как и культуры, могут быть разными и все они одинаково важны.
- Всё кончилось неопрятными сценическими решениями Сергея Бархина, создавшего нечто среднее между Вавилонской башней и вороньей слободкой, беспомощной музыкой Александра Бакши и напыщенным многословием Камы Ганского.
- В «Полифонии мира» поражает атмосфера сновидения, создана с невероятной изобретательностью.
- Это не смешно, не остроумно, и не занятно. Полифония - это не какофония.
Итак, что мы имеем в конечном итоге. Чёрно белого решения нет. Всё непонятно, странно, противоречиво…Музыка Александра Моисеевича звучит в лучших концертных залах мира, но эта же музыка вызывает раздражение и недоумение (об этом в своих интервью неоднократно говорит он сам) у многих музыкантов и композиторов. Перед нами тот самый случай, когда точки расставит время. Тот самый случай, когда нужны годы, чтобы понять, можно ли убрать вопросительный знак из заголовка этой статьи.
