Сотрудник исторического музея Николай Петрович Чичевицин, прозванный своими коллегами «орнитологом» за умеренную страсть к птицам, в свои сорок восемь лет оставался холостым. Это было непростительным фактом его вегетарианской биографии. Тем более чудовищным это обстоятельство выглядело на фоне успешной семейной жизни его коллеги Бобышева, который в их небольшом коллективе слыл застенчивым снобом.
Короче, Николай Петрович решил жениться. Надо отметить, что наш герой решительно не признавал «новые порядки». В окно его маленькой однокомнатной квартиры настойчиво стучал ХХІ век. Чичевицин не хотел открывать ему даже форточку, предпочитая оставаться в веке ХХ-м, с которым ассоциировалась его безмятежная юность.
В своем жилище Николай Петрович бережно хранил рудименты советской эпохи. Его квартира напоминала кабинет инструктора горкома. В серванте, рядом с юбилейной посудой, стоял гипсовый бюст Ф.Э. Дзержинского. На стене висела огромная карта Родины с какими-то пометками. Входную дверь украшал красный вымпел, оббитый выцветшей бахромой. Гордостью сотрудника музея была бронзовая композиция «50 лет Советской власти», возвышавшаяся на черно-белом телевизоре «Рекорд».
В общении с женщинами Чичевицин также предпочитая старомодные манеры. Ему представлялось, что учтивость и скупость чувств при ухаживании являются надежной гарантией для того, чтобы составить неплохую партию.
Любитель пернатых, Николай Петрович классифицировал всех женщин на два вида. Здесь необходимо сделать небольшое лирическое отступление. Любовь к птицам у Николая Петровича началась давно, еще в университетские годы, когда на голову студенту Чичевицину какая-то глупая ворона, не разбирающаяся в рынке драгоценных металлов, выронила золотое кольцо. На вырученные деньги Чичевицин гулял целую неделю, не переставая восхищаться сквозь пьяный угар «милыми птичками». Протрезвев, он купил Большой орнитологический словарь, таких же размеров клетку и двух канареек.
Итак, Николай Петрович, отталкиваясь от своей страсти, вывел два вида женщин: «женщина-кукушка» и «женщина-хохлушка». «Женщины-кукушки», по мнению Николая Петровича, непременно предпочитали яркие цвета, отличались буйным темпераментом и не были способны поддерживать должным образом размеренный ритм семейной жизни. А вот у «женщин-хохлушек», по глубокому убеждению Николая Петровича, очень хорошо был развит материнский инстинкт и гипертрофировано чувство хозяйственности. Остается добавить, что скромному музейному работнику Чичевицину импонировал именно второй тип женщин.
Определив для себя стратегические цели, наш герой, надев свой лучший пиджак и слегка присыпав молотым тальком дряблую кожу на щеках, шаркающей походкой спустился по лестнице во двор. Февральский вальс давно сменился апрельским маршем, и в воздухе стояла невыразимая атмосфера веселья и обреченности. Сотрудник музея Николай Петрович Чичевицин решил поехать в центр города искать, как говорится, спутницу жизни.
Город ошеломил Чичевицина. Почти все время Николай Петрович находился в спокойной, кладбищенской атмосфере музея, экспонаты которого были интересны разве что его сотрудникам. Николая Петровича испугали автомобильные гудки, звон трамвая и непривычная плотность пешеходов. Чичевицин остановился у памятника В.И. Ленину и начал пристально разглядывать прохожих. Мимо быстро проносились хорошо одетые барышни с равнодушными лицами. Чичевицин решительно не представлял, о чем с ними можно разговаривать. ХХІ век, коварно подмигивая, наблюдал за происходящим.
Наконец, Николаю Петровичу подмигнула и капризная Удача. Навстречу ему уверенным шагом шла немолодая, но симпатичная женщина и широко улыбалась. Будучи оптимистом, Чичевицин отнес эту улыбку к своей персоне. Он даже оглянулся: за спиной никого не было и в том, что это проявление радости относится именно к нему, не оставалось сомнений. Каково же было разочарование Николая Петровича, когда очень быстро выяснилось, что симпатичная женщина смотрит мимо, а ее улыбка является всего лишь следствием неудачной пластической операции.
Чичевицин постоял еще немного и решил зайти в кафе. В просторном зале гремела современная музыка. За столиками сидели молодые люди и оживленно беседовали. Тоскливо оглядев антураж, Николай Петрович подошел к барной стойке и заказал чаю. Незримый циферблат неумолимо отсчитывал секунды холостой жизни сотрудника исторического музея. Вместе с последним глотком чая «Бергамот» на столике появился счет, который испортил настроение окончательно. Чичевицин с облегчением вышел на свежий воздух, сел в трамвай и поехал в городской парк.
Под размеренный стук трамвайных колес в голове сотрудника музея рождались светлые образы «из жизни городского парка». Вот Николай Петрович подходит к незнакомой женщине, одетой в легкое белое платье, небрежно улыбается и приглашает на лодочную прогулку. Затем он берет под руки свою новую знакомую, и под звуки духового оркестра они безмятежно бредут к городскому пруду…
Чичевицина возвращает в реальность истошный смех накрашенной девицы, сидящей напротив вместе со своим спутником. Николай Петрович поежился и посмотрел в окно. Солнце спряталось за тучи и начал моросить мелкий дождь. Чичевицин вспомнил о своем уютном диване, черно-белом телевизоре «Рекорд» и попугайчике. Вздохнув, Чичевицин вышел на ближайшей остановке, перешел через рельсы и стал ожидать трамвай, двигающийся в обратном направлении.
