Первый зимний день появился на свет больным и нежеланным ребёнком. Хмурый восход можно было и не заметить среди туч, густых от ядовитого дыхания большого города. Лишь погасшие фонари да участившийся стук каблуков по замёрзшей земле напоминали, что где-то высоко появилось солнце. Маленькое и холодное, как лампочка под потолком грязной ночлежки. А ведь сегодня был почти праздник – его день рождения. Который по счёту – Николай и не помнил. Давно это было… Да и было ли? В памяти всплывали только хлопья падавшего за окном снега да пять мандаринов, заменивших торт со свечами. Улыбка отца, скорее выдуманная, как и всё остальное в той жизни, давно растерянной по кусочкам среди поездов и подвалов. Взгляд матери, спрятанный на самом донышке сердца. И больше ничего. Воспоминания нужны лишь тому, кто знает о счастье. К полудню ветер утих. И сразу пошёл снег. Нереально холодный и жёсткий. Обжигая, он таял на щеках, превращаясь в слёзы. Николай размазывал их своими культями. Получалось очень жалостливо, и милосердные прохожие охотно сыпали мелочь на картонку около его ног. Хороший день! Хозяева будут довольны, да и себе можно немного оставить. Вскоре и на бутылочку наберётся. На работе, конечно, нельзя… Но всё-таки праздник! Он подозвал Толяна – кривого мужика, сидевшего неподалёку у часовни. Тот подошёл неохотно, всё время оглядываясь на ступеньки у паперти: хлебное место оставлять надолго нельзя. Но, узнав про бутылку, заулыбался и прошамкал что-то неразборчиво-доброе своим беззубым ртом. Вечерело. От выпитого клонило в сон. И Николай задремал, понемногу погружаясь в подобие волшебной сказки, чуть менее серое, чем его жизнь. К нему подходили люди, пытались разбудить… Но возвращаться не хотелось. Зачем? *********** -Алло, скорая?! Здесь калека замерзает! У моста возле парка… А, вы уже знаете?.. Куда звонить? Хорошо… -Милиция?! *********** -Седьмой! У моста бомж замерзает. Да, ваш район. Со стороны часовни. Понимаю, что надоел. Но вызов зарегистрирован, так что выезжайте. ************ -Ну, и что нам с ним делать? – патрульный брезгливо пнул лежащего у кресла-каталки Николая, - синеет уже. И нафиг нам жмурик?! -Слушай! А, может, перевезём его на другую сторону? Сто метров – и район уже не наш? -Нельзя, Киреев из Пролетарского ещё в прошлый раз грозился по шеям надавать. Да и начальство уже в курсе. -Тогда, может, продавцам его позвоним? Пусть приезжают свой товар подмороженный забирать? ************** Хозяева приехали быстро. Ссориться с ментами в их профессии было неудобно. Да и инвалидное кресло стоит дорого. За город выезжать не стали. Выбросили Николая через пару кварталов около гаражей. Спешили очень. Работы много. ************** Николай ещё дышал, когда к нему подошли два высоких парня. Конечно, сквозь сомкнутые веки он их не увидел. Но почувствовал тепло, тонкими струйками разливающееся по обмороженному телу. Ласку, нежную и внимательную, совершенно невозможную к нему в этом мире. Один из парней провёл ладонью по его волосам: -Ты прав, это – он… -Но пока слишком тяжёл… -Да, не донесём… А сам он не сможет… -Ещё рано… Надо ждать… Они ушли. Но в морозном воздухе ещё долго были слышны шорох шагов и голоса, немного похожие на звон серебряных колокольчиков. Пешие прогулки и неторопливая беседа – лучший отдых для ангелов. *************** Воскресное утро. Пустырь. Тишина. Ведь люди ещё спят. И только маленькая фигурка ползёт на культях, заменяющих крылья по дороге к своему Небу.
