(Авторский перевод с украинского)
Около тысячи ста лет тому назад одиннадцать членов иудейской общины города Киева скрепили своими подписями письмо на листе пергамента. Оно представляло собой обращение к единоверцам из других городов и стран – сделать пожертвования для выкупа одного из членов общины из долговой тюрьмы.
Кратко извещалось об обстоятельствах дела: Яков бар[1] Ханука выступил гарантом своего брата, который взял в долг у иноверцев деньги или товар, отправляясь в торговую экспедицию. В дороге брата ограбили и убили разбойники, а Якова, который не смог вернуть кредиторам долг брата, заковали в кандалы и год держали в темнице, пока община не уплатила 60 монет[2]. Якова отпустили из темницы условно, под гарантию общины: он обязан раздобыть и доставить ещё 40 монет. Авторы письма красноречиво уговаривали единоверцев поддержать традицию благотворительности и предрекали достойную награду щедрым.
Так называемое Киевское письмо (на древнееврейском языке) хранится ныне в библиотеке Кембриджского университета (Великобритания)[3]. Вместе с десятками тысяч других документов письмо изъял из Каирской генизы[4] и доставил в 1896 году в Кембридж английский исследователь – раввин А. Шехтер. Разбирая коллекцию Шехтера (окончательно она не приведена в порядок и сегодня), американо-еврейский филолог Н. Голб в начале 1960-х гг. обнаружил небольшой (20х14см.) свиток пергамента, едва ли не самый древний в шехтеровском собрании. Исследователь сразу оценил высокое литературное совершенство письма. Но поразили его только древность документа (примерно Х век по палеографическим данным) и набор имён евреев, которые его подписали. Среди имён были заимствования из неведомых языков, некоторые из них показались Голбу тюркскими. В левом нижнем углу письма была какая-то надпись рунами – возможно, тоже тюркскими.
Разобрав в восьмой строке письма слово «Киев» (точнее Кийов/Киюв [קייוב] – «мы, община Кийова, сообщаем вам…»), Голб предположил, что письмо написали киевские хазары – иудейские прозелиты. В 1966 году, поделившись своим предположением с известным американо-украинским тюркологом и знатоком европейско-азиатского средневековья О. Прицаком, Голб нашёл в его лице пылкого сторонника такой точки зрения. Вскоре все нееврейские имена в письме Прицак истолковал как тюркско-хазарские. Ему счастливо удалось прочесть также руническую надпись.
На основании этих реконструкций Прицак выстроил оригинальную, но очень спорную картину истории средневекового Киева и Киевской Руси. (Останавливаться на ней мы здесь не будем – прямого отношения к нашей теме она не имеет.) В 1982 году результаты исследований Голба и Прицака были опубликованы в вышеупомянутой монографии (глава 1 «Киевское письмо – аутентичный документ хазарских иудеев Киева»).
Находка и научная публикация такого раритета, проливающего свет на события седой древности, от которой почти ничего не осталось, – такое событие, без всякого сомнения, вызвало бы сенсационную заинтересованность специалистов и широкой общественности в любой стране. Но в Советском Союзе всё было иначе.
От конца 1930 годов и далее российско-имперские стереотипы утвердились не только в пропагандистской публицистике, но и в сфере «высокой» исторической науки. Учёных, оказавшихся «не в колее», шельмовали в печати; если они не отрекались от «ошибок», их расстреливали или гноили в лагерях.
В отношении древнего Киева проводилась следующая линия:
«Любые исторические события на территории Восточной Европы рассматривались только с точки зрения блага или вреда для становления славянского государства – Киевской Руси, средневекового прообраза будущей Великорусской империи. В рамках такого подхода история неславянских народов, населявших Восточную Европу, в том числе и хазар, игнорировалась или оценивалась односторонне»[5]. (Я подчеркнул бы слово «игнорировалась».) На эту руководящую конструкцию наслоился государственный антисемитизм, который обрёл самые дикие формы в 1948-1953 годы, но и после смерти диктатора и провала «дела врачей» тщательно сохранялся в большинстве «союзных» республик (более всего на Украине и в Белоруссии), трансформировавшись из «борьбы с космополитизмом» в «борьбу с сионизмом».
В исторической науке с сионизмом боролись самыми диковинными способами. Скажем, в 1968 году журналистские поиски привели к открытию имени семнадцатилетней комсомолки-подпольщицы Маши Брускиной, казнённой нацистами в Минске в октябре 1941-го; материалы об этом были опубликованы в советской печати (Москва, Минск) и озвучены по радио. Но героиня оказалась «не той национальности». Чтоб насолить «сионистам», юную героиню с фотографий, уже обошедших мир, срочно объявили «неизвестной белорусской партизанкой». Журналистам, выявивших больше фактов, чем требовалось, велели впредь помалкивать (ту из них, что не угомонилась, уволили с работы). Гражданам и иностранцам, проявлявшим интерес, вежливо поясняли: научная идентификация героини – дело непростое, есть и другие гипотезы и т.п. Комедию продолжали ломать и в независимой Беларуси[6], пока сам Батька в 2008-м не приказал её прекратить. Только теперь на месте, где нацисты повесили девушку, обозначено её настоящее имя. Злонамеренное сокрытие правды не прибавило славы ни «учёным», ни стране, которую они представляли.
То же самое и с Киевским письмом. По правилам игры борцов с сионизмом новый документ, касающийся российской (или прароссийской) старины и написанный «не на том» языке, следовало: 1) как можно дольше игнорировать; 2) когда молчать уже невозможно, доказывать, что: а) он не аутентичен, б) если всё-таки аутентичен, то не содержит ничегошеньки нового и интересного.
Именно этот подход и продемонстрировало «советское украиноведение». Лучший в мире знаток ранней истории и археологии Киева акад. П.П. Толочко впервые откликнулся на книгу Н.Голба и О.Прицака, насколько мне известно, только через 8 лет (!), уже во времена перестройки[7]. А ещё через 14 лет посвятил уже целый абзац (!) анализу «нового» памятника[8]. Приведу этот абзац целиком:
«Прежде всего о самом письме. Даже если согласиться с его подлинностью (в чём нет полной уверенности) и с тем, что написано оно в Киеве в первые десятилетия Х в., то максимум, на что уполномочивает оно добросовестного исследователя, это на утверждение о наличии в Киеве в это время иудейской хазарской общины, вероятно, торговой колонии. Ничего нового, а тем более сенсационного в письме не содержится. О том, что в раннем Киеве была хазарская колония, известно из «Повести временных лет». В ней упоминается урочище «Козары». Подтверждает хазарское присутствие в Киеве и археологический материал, правда, очень незначительный. Но ведь и киевское письмо не указывает на большую хазаро-иудейскую общину Киева. Она оказалась неспособной собрать 40 монет среди киевских соплеменников, чтобы вызволить из долговой зависимости от неверного (очевидно, славянина) своего товарища, и вынуждена была обращаться за финансовой помощью за пределы Руси».
Вместо естественной радости специалиста в связи с появлением документа – новой возможности заглянуть в национальное прошлое, мы видим здесь откровенное пренебрежение и сильное раздражение[9]. Из-за этого минимум информации, которую можно извлечь из письма, объявляется максимумом. Из-за этого и ошибка, которую допустил автор, хоть и не намеренна, но не случайна. По утверждению академика, деньги или товар, которые одолжены братом героя письма Якова, взяты у «неверного (очевидно, славянина)». Между тем в 11-й строке письма чётко указано, что имущество взято «мин гоим» («у неверных» – множ. число). Исследователь всячески стремится преуменьшить значение нового документа, потому хочет уверить читателя, что задолженность Якова мизерна – подсознательно множественное число заменяется единственным (ошибка, которая была бы досадной даже студенту).
А так ли это мало историку Киева – впервые узнать из найденного документа, что в городе в начале Х века существует упорядоченная еврейская община, которая общается с единоверцами соседних стран, посылая им изысканные письма? Ведь в летописи сказано лишь (и то не прямо), что в Киеве живут хазары – вовсе не о том…
Если так предвзято и неадекватно относится к Киевскому письму блестящий, наиболее квалифицированный украинский специалист по отечественной истории старшей поры, к тому же директор Института археологии Национальной академии наук, то учёные меньшего ранга уже никак не стыдятся своего «невежества», начисто игнорируя документ[10]. Это приносит значительный вред украиноведению.
Меж тем мировая наука уделяет Киевскому письму должное внимание; кстати, никто из исследователей до сих пор не солидаризировался со спорными выкладками проф. Прицака, вызвавшими гнев акад. Толочко. Наиболее весомы в этом направлении замечания московского профессора В.Я. Петрухина, знатока хазарской истории, который, среди прочего, достойно прокомментировал выводы Голба и Прицака в русском издании “Khazarian Hebrew Documents of the Tenth Century”; значительное место анализ Киевского письма занимает также в его книге «Начало этнокультурной истории Руси IX-XI вв.» (Москва, Смоленск, 1995).
С уважением отнёсся к находке Н. Голба старейшина американского (наверное, и мирового) хазароведения П. Голден[11]. Израильско-германский тюрколог М. Эрдаль также проявил глубокий интерес к письму. Он критически отнёсся к большинству реконструкций, предложенных О. Прицаком, но в целом согласился с тем, как Прицак прочёл руническую надпись[12].
Значительную заинтересованность к материалам Киевского письма проявили исследователи еврейского антропонимикона[13] – вспомним, что подписи под текстом письма заинтриговали в своё время и Голба. Находки исследователей, в частности, показали, что имена некоренного происхождения в письме – не только тюркские, есть среди них и славянские: Гостята бар Кий бар коhен (коhен – потомок по мужской линии священника Иерусалимского храма)[14]. По реконструкции М. Эрдаля, одно из имён в письме является прозвищем Сварте («чёрный» на староскандинавском языке; «Иеhуда, прозываемый Сварте»)[15]. Впрочем, два имени в Киевском письме – наверняка тюркские: Манар («Манар бар Шмуэль коheн») и Манас («…эль бар Манас», где – эль – концовка традиционного еврейского имени: Исраэль, Рафаэль, Даниэль и т.п.)
С этими данными можно точнее определить иудейскую общину Киева начала Х в. В основном она состояла из коренных евреев, а не хазар-прозелитов, – вопреки тому, что предполагали Голб и Прицак. Даже один из тех двоих членов общины, которые носят хазарские имена, – из рода коhенов и, следовательно, не прозелит. (Догадка Голба, будто хазары объявили своих языческих жрецов (камов) коheнами, никем из исследователей не поддержана: иудейское право такую возможность исключает.) А заимствованные имена, которые всегда существовали у евреев, – всего лишь признаки внешних культурных воздействий на ту или иную общину.
Какие сведения о ситуации в Киеве начала 10 в. даёт Киевское письмо? Политической силой, как мы знаем из летописей, здесь были варяги-скандинавы, и некоторое их культурное влияние на еврейское население города можно проследить: один из подписавших письмо обозначил своё скандинавское прозвище Сварте. Но из тех же летописей мы знаем, что культурное влияние славян в этот период начинает преобладать – и скандинавская княжеская семья (Игорь и Ольга) своего сына, который только что родился (будущего победителя хазар), назвала по-славянски: Святослав. И некоторые киевские евреи тоже носят славянские имена: Кий, Гостята… Помимо всего иного, Киевское письмо даёт уникальную возможность заглянуть, как функционировала в городе судебная система, как взыскивались долги.
Не так уж и много, согласен, но очень интересно и важно для истории украинской столицы, да и вообще для истории Восточной Европы. К тому же Киевское письмо – самый первый памятник, происходящий из Киева. Пренебрегать таким божьим даром недопустимо.
Между тем из-за длительной повальной обструкции украинских историков почти никто из киевлян сегодня не знает, что первое в мире упоминание Киева, само название Киев сохранилось именно в Киевском письме[16]. Доныне на Украине не вышло научного издания письма на государственном языке. О примечательном памятнике доныне – фактически по антисемитским причинам – не упоминают в хрестоматиях, учебниках. Молчат о нём средства массовой информации, ничего не знают о нём краеведы. Копии Киевского письма не изготавливают, не продают в магазинах киевских сувениров, а ведь это самый настоящий символ древнейшего Киева (кстати, многим туристам язык письма понятен); их не демонстрируют в музеях истории города и страны. Киевским письмом не интересуются молодые украиноведы на его родине. И даже современная киевская еврейская община о древнейших своих корнях в родном городе не знает.
В этом месте предвижу вопрос внимательного и критичного читателя: «А что, если сомнения господина Толочко оправданы, и письмо это – фальшивка?»
Во-первых, мировая наука с подозрением относится к находкам древностей, и если бы за полстолетия находки Киевского письма выявились бы какие-либо нестыковки, это стало бы известно учёным. Во-вторых, подозрение академик Толочко высказал, но никак его не обосновал. (Похоже, что его «сомнение» – ещё один способ отмахнуться от нежелательной находки.)
Впрочем, сомнение, вообще говоря, – большая ценность в науке. Если существуют основания для подозрения, то есть и методы проверки источника: техника изучения древних пергаментов не стоит на месте. Разоблачение фальшивого памятника тоже стало бы приобретением науки. Задания проверить письмо никто перед украинскими историками не ставил – может, и такое задание имеет смысл. Лично мне кажется, что его руководители советской науки и не думали ставить, потому что боялись: проверка подтвердит аутентичность письма.
Так или иначе, припрятывать и дальше Киевское письмо от украинской общественности нецелесообразно и позорно. Ведь специалистам академической науки хорошо известно: в более чем тысячелетнюю историю Киевского письма будет записано не только то, как оно было создано и сохранено, как было обнаружено и преподнесено учёному читателю, но и то, как старательно через тысячу с чем-то лет его прятали от земляков – вначале, чтобы угодить властям предержащим, а после – по дурной привычке. И имена в этой истории будут названы, и не только имена тех, кто его подписал.
Всё равно написанное в Киеве письмо когда-нибудь вернётся в украинскую столицу, пробьётся. (Я как-то видел этот свиток на стенде выставки в Иерусалиме.) Только долгое наследование советскому государственному антисемитизму не делает чести Украине сегодня. В отличие от Беларуси здесь нет «батьки», который может стукнуть кулаком по столу: «Прекратите безобразие!» Повернуться лицом к ценному памятнику национальной истории предстоит самим учёным, самой украинской общественности.
Абрам Торпусман,
Научный редактор Краткой еврейской энциклопедии,
член Израильской ассоциации украиноведов (Иерусалим)
25.01.2009
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В начале 2009 года я послал эту статью на украинском языке в редакцию киевского журнала «Українознавство» («Украиноведение»). До сегодняшнего дня (конец 2012) никакого ответа из редакции не получено. Таким образом редакция журнала и его главный редактор академик Пётр Петрович Кононенко обозначили себя в списке тех, кто продолжает скрывать от украинцев Киевское письмо. Копию статьи тогда же я послал академику Игорю Рафаиловичу Юхновскому, председателю Украинского института национальной памяти. Ответа от него тоже не получил.
А.Т. 20.09.12. Иерусалим
Примечания
[1] Бар (арам.) – сын («Яков, сын Хануки»).
[2] Исследователи не пришли к единому мнению, были ли эти монеты золотыми или серебряными.
[3] N.Golb and O.Pritsak. Khazarian Hebrew Documents of the Tenth Century. – Ithaca & London, 1982. Русский перевод: Н.Голб, О.Прицак. Хазарско-еврейские документы 10 века / Науч. ред., послесл. и коммент. В.Я. Петрухина – Москва, Иерусалим, 1997 (2-е изд. 2003).
[4] Гениза (иврит) – хранилище в синагоге, куда складываются старые книги, бумаги, пергаменты, в которых упоминается в какой-либо связи Всевышний и которые еврею запрещено выбрасывать после того, как они становятся ему не нужны. Каирская гениза – самое большое в мире хранилище такого типа из синагоги Эзры в Фостате (ныне район Каира), существующей с 14 века; в ней сохранились также документы более древних времен.
[5] Михеев В.К., Тортика А.А. Евреи и иудаизм в Хазарском каганате: К вопросу о формулировке современной научной концепции хазарской истории // Jews and Slavs, Volume 16. – Москва, Иерусалим. – С. 176.
[6] Известная «Неизвестная»: Сб-к материалов. – Минск, 2007.
[7] Толочко П. Спорные вопросы ранней истории Киевской Руси // Славяне и Русь (в зарубежной историографии). Киев, 1990.
[8] Толочко П. К вопросу о хазаро-иудейском происхождении Киева // Хазарский альманах. Т. 2 – Киев, Харьков, Москва, 2004. – С. 99-100.
[9] Ни в коем случае я не хотел бы приписать уважаемому П.П. Толочко личного антисемитизма. Мне довелось слушать 20.10.2008 в Киеве его доклад на конференции «Проблемы исторической памяти на пути преодоления негативных стереотипов в украинско-еврейских отношениях», после чего все сомнения по этому вопросу развеялись. Тем более поражает запоздалая верность академика более чем сомнительным традициям советской науки – были ведь в ней и достойные традиции.
[10] Например, О.Б. Головко в работе «Хазарія і печеніги в процесі становлення державності у слов’ян Східної Європи (VII-XI ст.)» // Хазарский альманах. Т. 2 – Киев, Харьков, Москва, 2004. – С. 19-33, старательно анализируя все доступные источники, и словом не упоминает не только Киевское письмо, но и широчайше известное письмо хазарского царя Иосифа (середина Х века), имеющее самое прямое отношение к обозначенной теме. Не тем языком они написаны!
[11] Golden P. B. New Discovery: Khazarian Hebrew Documents of the Tenth Century//Harward Ukrainian Studies. VIII. No. 3-4, 1998. – p. 474-481. См. тж его оценку книги Голба и Прицака: «И несмотря на критику работа остаётся важнейшей в своей области». Достижения и перспективы хазарских исследований. Пер с англ.//Jews & Slaws. Vol. 16. Jerusalem, Moscow, 2005. – p. 48.
[12] Эрдаль М. Хазарский язык. Пер с англ.//Jews & Slaws/ Vol. 16. Jerusalem, Moscow, 2005. – p. 125 – 139.
[13] Торпусман А. Антропонимикон и межэтнические контакты народов Восточной Европы в Средние века. I. Имя Гостята в еврейской рукописи из Киева // Имя – этнос – история. Москва, 1989. – с. 48-53. Орел В. О славянских именах в еврейско-хазарском письме из Киева // Paleoslavica. V. (1997). - p. 335-338. – A. Beider/ A Dictionary of Ashcenazic Given Names: Their Origin, Structure, Pronunciation & Migrations. – Bergenfield, No. 9, 2001. – 5.6.1. Before 1495. (Антропонимикон – набор личных имён народа, местности, общины и т.п.)
[14] См. Торпусман А. Еврейские имена в Киевском письме (10 в.): Культурно-исторический аспект // Jews & Slaws. Vol. 19. Jerusalem, Kyiv, 2008. - p. 14.
[15] Эрдаль М. Хазарский язык… -р. 133.
[16] Договор князя Игоря с Византией (911г.), в котором упоминается Киевская Русь, дошёл до наших времён в корпусе летописей, самый старший из которых написан в 14-м в.
