Школа Юга (часть 1)+83

К 50-летию полёта первого космонавта Земли tc "К 50-летию полёта первого космонавта Земли "Ю. А. Гагаринаtc "Ю. А. Гагарина"

 

Школа Юга

Научно-художественная  повесть

(Продолжение. Начало в № 2 (3) 2011 г.)

 

Глава девятая

Полярные  будни

 

Держись, пехота!

Лётчик-космонавт СССР Георгий Шонин рассказывал писателям и журналистам:

«Пилот морской авиации Миша Андрейченко, с которым мы вместе учились в Одесской лётной спецшколе, прочитал мне ознакомительную лекцию на тему «Что такое Север и с чем его жуют». К нему же я обратился, когда прибыл выпускником-лейтенатом в полк морской авиации поблизости от заполярного города Печенга. Мишу я просил разяснить мне, почему небольшая группа молодых лётчиков носит не чёрную морскую форму, а форму лётчиков ВВС.

— А эти — пехота! — с чувством собственного превосходства выразился «морской волк» Андрейченко. — Подобные тебе, юноша, северные салажата. Только они не из Одессы, как мы с тобой, а из Оренбургских степей. — Михаил даже не обратил внимания на то, что я обиделся и за себя, и за тех ребят, которых он назвал пехотой.

Правда, на такой снисходительный тон он имел право. Прослужив несколько лет в Заполярье, старлей Андрейченко успел побывать во многих переделках и летал, как Бог.

Через некоторое время в день открытия спортивного сезона в гарнизоне Михаил, теперь уже в роли капитана баскетбольной команды, ставя передо мной задачу на игру, сказал:

— Забудь обо всём и держи вон того маленького! — и кивком головы указал на самого низкорослого игрока из команды наших соперников. — Ростом он, правда, подкачал, но шустрый, как веник! Да и глаз у него верный. Ты с ним не заскучаешь.

После игры я подошёл к своему подопечному. Мне понравилось, что во время игры он не обращал внимания на мои граничащие с фолом попытки задержать его, самого результативного нападающего.

— Доставил ты мне хлопот, парень! Давай познакомимся. Георгий! Проще — Жора.

— А я уже слышал про тебя. Ты из Одессы! Гагарин моя фамилия. Юрий Гагарин. А насчёт игры учти: я сегодня не в лучшей своей форме. Вот встретимся в следующий раз — тогда держись, пехота! — и заулыбался белозубой улыбкой.

Он удивил меня этим словечком — «пехота». Оказалось, что сам Гагарин ни капельки не обижался на это приклеившееся к ним прозвище.

Позже, уже в отряде космонавтов, мы все привыкли к тому, что Юрий Алексеевич часто употребляет это слово. Помню, как один из ветеранов Центра подготовки, сверхсрочник Фёдор Демчук, обучавший Юрия езде на автомобиле, обидевшись, пробурчал:

— Никакая я не пехота. Я всю службу за баранкой сижу.

— Хорошо, хорошо! — примирительно ответил Гагарин. — Согласен — мотомехпехота! — Так и стал с тех пор Фёдор Демчук «мотомехпехотой».

Встречались мы с лейтенантом Гагариным в ту пору редко — и в основном по дороге на аэродром, в Доме культуры, на стадионе или на лыжне. «Привет!» — «Здорово!» — «Как дела?» — «Нормально». — «Ну, будь!» — «Буду». И шли дальше своей дорогой».

…Как-то «ночным» вечерком в общежитии лётчиков заполярного гарнизона в посёлке Корзуново собрались оренбуржцы, выпускники ЧВАУЛа; говорили о скорых полётах, о получении классной квалификации, о возможном переучивании на новый истребитель.

Непоседа Юрий Дергунов выдвинул идею заняться астрономией. В качестве примера предлагался известный композитор Ипполитов-Иванов, который имел дома телескоп и почти ежедневно наблюдал небо. Лиричный Валентин Злобин вспомнил выдающегося пианиста Гольденвейзера, который имел огромную библиотеку по астрономии.

Решили: первым с сообщением о достижениях современной астрономии выступит лейтенант Гагарин.

Через несколько дней Юг сделал сообщение о карте звёздного неба и о многочисленных легендах, из которых происходили названия многих созвездий.

Для обновления своего «космического» запаса познаний пилот реактивного истребителя взял в гарнизонной библиотеке повесть К. Э. Циолковского «Вне Земли» издания 1934 года. Так сказать, книгу-ровесницу. Хотя знал, конечно, Гагарин, что повесть была написана в год Великой Октябрьской социалистической революции — летом 1917 года. Читал он сильно «подержанную» книжицу, что называется «запоем», одолел за пару суток и был потрясен лирикой ракетоплавания.

 

Пионерские трудности в США

Дата запуска первого американского ИСЗ «Авангард» массой полтора килограмма неоднократно откладывалась и, наконец, была объявлена на 2 декабря 1957 года. Однако из-за технических отказов систем ракеты около 200 журналистов, теле и радиокомментаторов, прибывших на космодром, вынуждены были ждать со 2-го до 6 декабря. В тот день около полудни ракета-носитель «Авангард» поднялась над пусковым столом на полметра и... упала. От неё отлетел в сторону крошечный, с кулак величиной, космический первенец США.

Боевая ракета «Редстоун» конструкции Вернера фон Брауна была дооснащена до носителя с названием «Юпитер-С». 1 февраля 1958 года этот баллистический снаряд успешно вынес на околоземную орбиту первый американский спутник «Эксплорер-1».

После успешного запуска трёх искусственных спутников, созданных советскими учёными и инженерами оборонного комплекса, задачей номер один стала Луна. «Царь Никита» — главный советский руководитель Н. С. Хрущов требовал послать ракету на Луну, чтобы все видели или хотя бы слышали, как советские люди «дотянулись» до самой «Селены». Обсуждались даже варианты со взрывом на Луне атомной бомбы; к счастью, эта идея политиков не нашла поддержки у теоретиков и проектировщиков космонавтики.

Для полёта на Луну космический аппарат нужно было разогнать до второй космической скорости, составляющей 11,2 километра в секунду, в то время как для запуска искусственного спутника достаточно первой космической скорости — 7,9 км/с.

Имевшаяся двухступенчатая ракета Р-7 позволяла установить на ней дополнительный разгонный блок, то есть третью ступень ракеты, на которой и компоновался лунный аппарат.

Эта программа началась в середине 1958 года, и в том же году было осуществлено три безуспешных попытки запуска лунного аппарата.

Первая попытка запуска космического аппарата к Луне в США была осуществлена 17 августа 1958 года. Ракета с лунным аппаратом весом 11 килограммов взорвалась сразу после старта.

Вторая попытка было предпринята 11 октября 1958 года с лунным аппаратом Пионер-1 с тем же весом, но ракета не набрала нужную скорость. Космический «пионер» с номером один поднялся над Землей только на высоту около 120 тысяч километров, затем вернулся в атмосферу и сгорел в ней на третий день после старта.

Очередная третья попытка производилась 8 ноября 1958 года; на этот раз у американцев не сработала третья ступень ракеты и лунный аппарат, получивший имя Пионер-2, достиг высоты только 16 тысяч километров и упал в океан.

Пионер-3 был запущен 6 декабря 1958 года, достиг высоты около 110 тысяч километров и вернулся на Землю.

Задача первых полётов космических аппаратов, созданных в СССР, было попадание в Луну и фотографирование её обратной стороны, которую Кеплер называл Привольвой.

Первый лунный космический аппарат (январь 1959 года) в Луну не попал, хотя и прошёл мимо на достаточно близком расстоянии (6.000 км). Второй аппарат (сентябрь 1959-го) попал в Луну и, до того как он разбился при ударе об её поверхность, успел отстрелить вымпелы с изображениями Государственного герба СССР и измерить магнитное поле и радиацию вблизи Луны.

За полётом этого лунного аппаpата следила английская обсеpватоpия Джодpелл Бэнк. В Евpопе только эта обсеpватоpия имела большую антенну, способную улавливать слабые pадиосигналы. Она подтвеpдила попадание советского зонда в Луну точно в pасчётное вpемя.

Полёт лунной станции и её встpеча с Луной 14 сентябpя 1959 года, безусловно, явились значительными событиями в истоpии изучения космоса, они стали тpиумфом советской pакетной и электpонной техники.

 

Факты из заполярной жизни Юга

В 1987 году московское издательство «Советская Россия» выпустило документальную повесть Виктора Митрошенкова «Земля под небом». В этой фактографической книге дотошному и удачливому в собирательстве биографу удалось достоверно и буквально по дням расписать тридцатичетырехлётнюю земную жизнь Первого космонавта планеты.

2 января 1959 года. По радио передали сообщение ТАСС о запуске в СССР многоступенчатой космической ракеты в сторону Луны.

Военные лётчики эскадрильи Северного флота в посёлке Луостари обсуждали «горячую» новость на теоретических занятиях. С междометиями радости толковали о новой победе в космосе, о скором полете человека в неведомое пространство. Фантазии и домыслам в этот день не было предела.

— Каким должен быть первый космонавт? — лейтенант Гагарин привстал из-за стола с ярко засиявшими светлыми глазищами. — Ну, братцы, это же не вопрос! Конечно же, мастером реактивного лёта, хорошо образованным, воспитанным, высокого роста, и, ясное дело, отважным славянином.

Много лет тому назад, — продолжал Юрий, — Константин Эдуардович Циолковский так сказал: «Я свободно представляю первого человека, преодолевшего земное притяжение и полетевшего в межпланетное пространство: он русский... он — гражданин Советского Союза. По профессии, вероятнее всего, лётчик... У него отвага умная, лишённая дешёвого безрассудства... Представляю его открытое русское лицо, глаза сокола».

4 января. Воскресенье. У всех на устах был «Лунник», а загадочная Луна приобрела символическую популярность. В разговорах о ближайшем естественном спутнике Земли реальность сплеталась с легендами, мифами.

Весь день военлёт Гагарин был задумчив, рассеян, молчалив. Накануне автоматическая станция «Луна-1» произвела натриевую вспышку, замеченную с Земли даже в бинокли, а в этот день советский космический разведчик-зонд пролетел в 6 тысячах километрах мимо Луны.

Беременная, на последнем месяце, Валентина Ивановна, зная характер мужа, не донимала его расспросами. Под благовидным предлогом оставила его дома одного, а сама ушла в гарнизонную библиотеку. Спросила книги о Луне, художественные, научно-популярные... Взяла Сирано де Бержерака «Иной свет, или Государства империи Луны», Жюля Верна «Вокруг Луны», Герберта Уэллса «Первые люди на Луне». Она хотела представлять то, чем интересовался её муж. Фантастические образы лунных пилотов весьма заинтриговали её . Особенно понравился неунывающий Кейвор, изобретатель антигравитационного металла «кейворита».

7 января. Газеты продолжали печатать материалы о научных результатах запуска многоступенчатой космической ракеты в сторону Луны. Успехи огромны, достижения колоссальны. Космические свершения авиаторы считали успехами моторного воздухоплавания в целом и каждого лётчика, инженера, техника, механика в частности. В эти дни Юрий впервые сказал о своей мечте летать на ракетах командиру полка подполковнику Бабушкину.

Само признание лейтенанта и обрадовало командира, и привело в замешательство. Это был тот случай, когда командир безмолвствовал. Зато американский астронавт Фрэнк Борман скажет, спустя десять лет: «Полёт наш стал возможным благодаря работе тысяч людей. И не только в Соединенных Штатах. Без первого искусственного спутника Земли и полёта Юрия Гагарина, без исследований учёных многих стран полёты к Луне не могли бы состояться.

10 января. Валентина Гагарина по-настоящему увлеклась литературой о Луне. «Лунный диск, — читала жена военлёта, — казалось, был усеян обширными пятнами самой разнообразной окраски. Исследователи Луны и астрономы по-разному объясняли окраску этих пятен. Астроном Ю. Шмидт утверждал, что, если бы высушить все земные океаны, то лунный наблюдатель не различил бы в окраске океанов и морей тех резко выраженных оттенков, какие представляются на Луне земному наблюдателю.

Чем дальше она читала, тем чаще погружалась в раздумья. И не только о предмете чтения Луне, но больше о смысле, о предназначении человека, его ответственности за всё, что происходит вокруг.

14 января. В Москве состоялось совещание, на котором обсуждались вопросы подготовки человека к полёту в космическое пространство. С изложением своих взглядов на совещании выступили М. В. Келдыш, С. П. Королёв и другие учёные.

По предложению Королева представители ВВС и Министерства здравоохранения приступили к разработке инструкции и порядка отбора военных лётчиков в космонавты.

8 марта. Юрий Алексеевич поздравил супругу с Международным женским днём. Это было воскресенье, весь день они провели вместе. Гуляли, радовались приближению весны, приходу в их края светлого времени. Юра приготовил обед, как заправский официант, подавал Валентине блюда, ухаживал за ней, шутил: «Чему только семейная жизнь не научит». Проявлять знаки внимания, выполнять её волю доставляло Юрию удовольствие.

А потом он преподнёс жене подарок — ожерелье из северного жемчуга. Был по-мальчишески счастлив, что сумел угадать её желание.

9 марта. Юрию Гагарину 25 лет. На предварительной подготовке к полётам сослуживцы сердечно поздравили его с большим юбилеем молодой жизни. Затем была объявлена плановая таблица предстоящих полётов по уплотнённому рабочему дню. Необходимо было предусмотреть всё: и некоторые потери лётчиками навыков, и неустойчивость погоды, и особенности местного ландшафта.

Командир звена Леонид Васильев вспоминал: «Местность вокруг была гористой. Сопки достигали полукилометровой высоты, и это затрудняло полёты в пасмурную погоду. Четвёртый разворот при заходе на посадку надо было делать на высоте не менее четырёхсот метров».

Принимая поздравления с днём рождения, лейтенант Гагарин не предполагал, что с этого рубежа — 25-летия — начнётся новый отсчёт времени его жизни. Отвечая на приветствия своих товарищей, Юрий Алексеевич вспомнил слова Дидро: «Человек есть единственный пункт, от которого должно всё исходить и к которому должно всё возвращаться».

Среди подарков, полученных Гагариным в этот день, была книга «Путь в космос» с примечательной надписью жены Валентины Ивановны: «Это то, что сейчас тебе необходимо больше всего».

9 апреля. Лейтенант Гагарин заступил дежурным по части. Жена его Валентина Ивановна чувствовала себя неважно, и Юрий Алексеевич волновался. «К Вале я всегда испытывал необыкновенную нежность и никогда не волновался так, как в эти дни». Гарнизонные врачи, в том числе и саратовская лыжница первого разряда, жена пограничного лейтенанта из Печенги Екатерина Колесникова, рекомендовали немедленно госпитализировать Валентину Ивановну. По просьбе бывшего саратовского «индустрика» Юга доктор Екатерина Вячеславовна дважды в течение суток проведывала медсестру-пациентку Гагарину. Оставив Валенту в больнице, Юг поздно вернулся домой. Всю ночь не спал, бегал звонить.

10 апреля 1959 года. В семье Гагариных событие: родился первый ребенок — дочь Лена. В Оренбург и Гжатск ушли звенящие радостью телеграммы о рождении дочери.

 

На трудовой вахте

Полвека назад советский народ с присущим ему победным энтузиазмом противостоял «мировому сообществу» в холодной войне, развязанной империалистами США и северо-атлантическими поджигателями. На конец января 1959 года был назначен следующий после «антисталинского» ХХ-го «семилетний» ХХI съезд.

Советские люди все как один встали на трудовую вахту. Учёные и конструкторы создавали новые виды грозного оружия и средств доставки, а также космические программы зондирования Луны. Искусство и культура двигали в трудящиеся массы духовные ценности социалистического реализма и национальные шедевры.

В Калужской области на некоторых предприятиях оборонного значения учёные и инженеры разрабатывали приборы для космических исследований.

На сцене облдрамтеатра имени А. В. Луначарского, открывшегося в самом конце 1958 года после фундаментальной реконструкции, с успехом шли спектакли по пьесам русских драматургов.

Начальник областного управления культуры, Герой Советского Союза П. М. Тарасов помнил о том, что в марте 1959 года страна будет торжественно праздновать 150-летие со дня рождения великого русского писателя лирической и сатирической направленности Н. В. Гоголя и распорядился, чтобы творческие коллективы области включили в репертуары концерты и спектакли соответствующей тематики.

Во Дворце культуры одного из калужских режимных предприятий — назовем его ОКРП — решили поставить оперетту на темы оперы Римского-Корсакова «Черевички», написанной по мотивам повести Н. В. Гоголя «Ночь перед Рождеством».

Ставил оперетту режиссёр из Научно-методического центра Руслан Курчиков, веселый «единорог» (на поле высоколысого лба рогом извивалась запорожская чёлка), с мефистофельской бородкой и с хитро-монгольскими глазами-щёлочками. Уважая чувства атеистов, новатор сцены, высланный из столицы на всякий случай на «101 километр» в Калугу, решил назвать оперетту «Лунная украинская ночь».

Роли исполняли:

кузнеца-иконописца — Николай Вокулов, слесарь-рационализатор экспериментального участка завода ОКРП;

похитителя Луны — Петя Тролль, стахановец из отдела снабжения и выходец из Прибалтики;

ведьму Солоху — Альбина Бельская, агроном Инкубаторной станции;

красавицу Оксану — Марина Березуйская, передовик сборочного участка коммунистического труда ОКРП;

запорожца Чуба — командир заводской пожарной команды Игорь Чубаров.

Профкомом ОКРП были утверждены также дублёры исполнителей главных ролей.

Лунатики

Ещё будучи учеником Девятой школы, где до революции было Епархиальное училище, в котором преподавал физику К. Э. Циолковский, слесарь-изобретатель Николай Вокулов увлекся наблюдениями Луны. Пытливый старшеклассник наблюдал за естественным спутником Земли в астрономической обсерватории Калужского Дворца пионеров (бывшем Дворянском собрании).

На заводе ОКРП он трудился на секретном участке за двумя проходными, где изготавливали вакуумную оптику для наблюдения звёздного неба. Талантливый молодой умелец 1934 года рождения придумал систему передачи изображения Луны посредством ЗОВа, то есть зеркала обратного вида.

Агент отдела снабжения Петя Тролль доставал по его заказам в разных уголках Прибалтики дефицитные материалы: оптическое стекло, редкоземельные элементы и биметаллические сплавы.

Работа над спектаклем на «гоголевскую» тему началась в середине октября 1958 года, а первая прогонная репетиция должна была состояться вечером 6 января 1959 года, накануне Рождества Христова по старому стилю.

Готовясь к прогону спектакля, исполнители главных ролей Вокулов и Тролль делились радостными известиями по поводу запуска советской наукой автоматической станции «Луна-1». Слесарь-рационализатор наблюдал вспышку натриевого облака, произведённую отечественной ракетой на пути к Луне, а агент по снабжению где-то добыл «мыслеграфию» обратной стороны Луны.

Это был запечатленный на фотопластинке ещё 20 лет назад образ из воображения Кончи Мииты, японского знахаря и телепата. Задняя часть Луны увиделась японцу покрытой оспинами мелких кратеров, среди которых группа из пяти морей выглядела, как углубления для пальцев на шаре-боулинге для сбития кеглей. Петя Тролль видел такой шар во время одной из командировок в Эстонию.

Он же предполагал, что «мыслеграфию» вида Луны сзади мог бы сделать и гениальный Н. В. Гоголь. По мнению исполнителя роли черта — похитителя Луны, уроженец Запорожской Украины писатель Гоголь, несомненно, был экстрасенсом и телепатом.

Потому-то склонный к оккультизму агент по снабжению Петя Тролль и решил принимать участие в репетициях на гоголевскую тему.

 

Обращение месяца

Мало кто в Калуге подозревал о совершенном в начале января злодеянии: по заданию разведуправления НАТО Пётр Тролль проник по гоголевским информационным технологиям на поднебесье и обернул месяц обратной стороной.

Может быть, поэтому первая советская лунная ракета 4 января 1959 года пролетела мимо Луны на расстоянии 6000 километров и со второй космической скоростью понеслась в околосолнечные просторы, став рукотворной планетой человечества.

Учёные, конструкторы и политработники СССР решили назвать искусственный Островок Разума во Вселенной «Мечта».

Исполнитель роли чёрта Петя Тролль, оказавшийся агентом западного влияния, опасаясь разоблачения, решил не участвовать в назначенной на вечер 6 января репетиции оперетты «Лунная ночь» во Дворце культуры ОКРП.

Слесарь-экспериментатор Вокулов жил в Ромодановских Двориках за Окой, в самом нижнем и ближнем к реке доме, часть которого занимала народная библиотека. Поэтому он ещё в детстве перечитал всю русскую классику, а «Вечера на хуторе близ Диканьки» знал местами наизусть.

Перейдя по льду метровой толщины Оку, Вокулов поднимался по улице Революций (бывшей в гоголевские времена Воробьёвкой), проходил мимо бывшего храма Скульптурной фабрики и увидел над Калужским госархивом полную отражённого света и величия Луну.

Морозный зимний вечер над Калугой был абсолютно тих и прозрачен. В небе над Кооперативным посёлком пылали все доступные невооруженному глазу созвездия, отдельные звёзды и планеты, и празднично ярко сиял круглый диск в бесконечном поле лучистых звёздочек, похожих на махровые цветки одуванчиков. Как бы фарфоровое блюдо Луны казалось неожиданным по росписи, словно бы обновлённым в связи с предстоящим праздником православного Рождества.

Опытный астроном-наблюдатель Вокулов сразу заметил нетрадиционный формат росписи видимой стороны Луна.

Область круглых пятен-морей напоминала углубления для пальцев на шаре-боулинге. Ясное дело, что Николай Вокулов тут же, вблизи Скульптурной фабрики, вспомнил недавний разговор с исполнителем роли Похитителя месяца в оперетте «Лунный вечер», а также фотографию «мыслеграфии» обратного вида Луны японца Мииты.

Вихрем ворвался он по крутосклону возле Девятой школы на улицу Салтыкова-Щедрина и поспешил, обходя стороной гололёдные «раскатки», к Дворцу культуры ОКРП.

Весёлый «единорог», глобально лысый режиссёр Курчиков заметно волновался в связи с задержкой исполнителей главных ролей.

— Да где же этот чёртов Петя Тролль? — яростным кабаном набросился на Колю Вокулова театральный диссидент. Сразу догадавшийся о характере ситуации интуитивный экспериментатор не стал, однако, делиться подозрением с «прорабом сцены». Только спросил осторожно у Курчикова, который знал всё и про всех в Калуге, где может быть в данное горячее время Петя Тролль.

— Я уверен, этого чёрта следует «шмонать» в мастерской реставратора Крысюка, — озарённо заявил Курчиков.

 

Криминальные субъекты

Толстозадый Крысюк — коренастый и страшный богатырь на двух костылях под покато-широкими, как Уральские горы, плечами и с раздутой, как тульский самовар, головой — был куратором «Лавки старых вещей» в двухэтажном теремке ЦЕРАБКООПа на Театральной (бывшей Облупской) улице. Тоже сосланный из Москвы в Калугу на «101-й километр», он владел ситуацией в криминальном сообществе областного центра и контролировал одно из прибалтийских землячеств. Кроме того, бывший домушник-рецидивист профессионально расчищал старинные живописные полотна. Для творений мастеров находил в Калуге умельцев-реставраторов и сбывал шедевры подпольным московским коллекционерам.

Матёрый зэк Крысюк получил в карагандинских лагерях травму позвоночника, благодаря чему овладел магией и знахарским опытом. Там же, в тюремных больницах, он вступил в принципиальный спор с гоголевским запорожцем Пацюком, который заставлял методом телекинеза галушки и вареники скакать к нему в огромную пасть. У Крысюка нижняя челюсть тоже была, как ковш экскаватора Ярославского завода, однако сибирские манты и украинские вареники ему не поддавались, «слушались» пока что только пельмени и галушки.

Слесарь Вокулов, войдя в мастерскую ЦЕРАБКООПа, наблюдал, как реставратор Крысюк, сняв с керогаза блюдо с горой клубящихся жирным паром сибирских пельменей и поместив его на край письменного стола, переманивал «голубков» в свою выдвинутую к столу экскаваторную пасть.

Услыхав, что Вокулов прибыл по посылу режиссёра Романа Курчикова, Крысюк недружественно прорычал:

— У вора чёрт за плечом, а у фраера за порогом. Вот и ищи исполнителя роли где-нибудь за дверями!

Исполнитель роли похитителя Луны сидел в тот момент на антресоли перед дверью в мастерскую ссыльного Крысюка. Тролль запрыгнул на плечи Вокулова, как только тот переступил порог.

Далее всё происходило по гоголевскому сценарию. Тролль, сидя на плечах 25-летнего рационализатора, наклонив собачье рыльце ему на правое ухо, сказал:

— Это я, твой друг, всё сделаю для товарища и друга! Денег дам полный рюкзак, только отдай мне твой «ЗОВ» — зеркало обратного вида Луны.

— Вправду много дашь? Мне позарез надо в Ленинград, в Пулковскую обсерваторию. В аккурат попасть к академику Седову, члену комиссии Астросовета.

— Бесы трудящий народ не обманывают. Хватит тебе и на самолёт ТУ-104-й, чтоб в Питер слетать, а можно и далече. В Лондон, пожалуйте, али в Дюссельдорф… В Париже, к примеру, фартовые обсерватошки имеются.

И тут Тролль засмеялся по-собачьи от бесовской радости: представилось ему, как на сходке в областной психбольнице на Бушмановке станет беситься от зависти всё хвостатое племя, а Плечистый Нечистый на костылях заскрипит от досады всеми своими крупными, как щебёнка, гнилыми зубами.

— Ну, Вокулов, — пропищал Тролль, всё так же не слезая с пролетарской шеи, — ты знаешь, что без подписа в нашем деле нельзя. Ты должен кровью подпис совершить.

— Всегда готов! — по-пионерски откликнулся рационализатор. — Постой же, я только достану два пёрышка: стальное и кукушиное!.. — тут он заложил руку спортсмена-гиревика назад да как схватит Тролля за выпущенный из лыжных шароваров щетинистый хвостище!

— Помилуй, Вокулов! — жалобно простонал исполнитель роли, — всё что для тебя нужно, сделаю, отпусти только душу на покаяние!..

— Ага, вона как завыл, «приебалт» чухонский!.. Так вези меня сейчас же на себе, слышишь, мчи со скоростью Ту-104-го, лучшего в мире советского самолёта!

— Куда? —  печально спросил Тролль.

— В Пулково под Ленинградом. Да не в аэропорт, а прямо в обсерваторию.

 

Ночь патриарха

В ночь перед Рождеством 1959 года советские астрономы несли трудовую вахту навстречу Внеочередному XXI съезду в неотапливаемых башнях у телескопов — рефракторов и рефлекторов, наблюдая движение по околоземным орбитам первых советских спутников. В главной башне за отлётом рукотворной планеты «Мечта» всё далее от Земли и от Луны наблюдал известный всему миру как «отец спутников» академик Седов — трудолюбивый прозорливец в кроликовой ушанке, в обшитом сукном полушубке, с недрёмаными очами и ясными, как в тетрадке, линиями морщин на лбу.

Прямо к его персональному рефлектору системы Ньютона и доставил Вокулова бес калужский.

— По какой причине беспокоите? — строго спросил патриарх космизма. — В космонавты я ещё не принимаю. Даст Бог, только через год начнём.

— Я к вам насчёт того, что касается Луны. Короче, её обратной стороны, — спешил доложить Вокулов. — Имею решённый проект, как её сфотографировать для известности всему человечеству на Земле. И чертежи впридачу!.. Только они у меня в целях секретности вот тут, — Вокулов бережно прикоснулся к своему высокому, но пока что без поперечных складок молодому лбу.

— Эх ты, ох ты, ах ты! — обрадовался Седов. Вынул руки из шерстяных варежек и захлопал ладонями. — Что касается Луны, всё архиважно, батенька! Пока вчерне поговорим. А поутру доложите своё видение вопроса на научно-практической конференции в Астросовете!

…В ноябре 1959 года советский ракетный зонд — станция «Луна-3» сфотографировал обратную сторону Луны и передал снимки на Землю, в подмосковные Подлипки академику Сергею Королёву и в Пулково — в Астросовет, лично Седову. В передаче участвовала фототелеграфная система, сотворённая умельцами одного из калужских высокосекретных предприятий.

Многих из активных советских людей того времени уже нет в живых. Однако память о героях эпохи холодной войны жива в Калуге.

Неподалёку от основанного в августе 1917 года электромеханического завода есть замечательный памятник русским завоевателям Луны. Три политехника — кузнец, токарь и инженер-розмысел стоят с профессиональными атрибутами в руках на высоком постаменте рядом с предприятием, где был сотворён искусными рабочими мастерами секретнейший заказ «почтового ящика» в Подмосковье — фототелеграфные устройства для космической съёмки.

И вот уже полвека смотрят с постамента над Аллеей ветеранов в Калуге скульптурные «технари», прообразами которых были трудовые богатыри с Калужского электромеханического завода. Высоко стоят они и с надеждою смотрят поверх диких рощ, мостовых кранов и гор брёвен на другой берег Оки, в сторону Тулы. Именно с того берега пришли освободить Калугу от фашистов тульские ополченцы в декабре 1941 года.

…4 октября 1959 года была запущена советская космическая ракета, которая вытолкнула со второй космической скоростью с орбиты Земли автоматическую станцию «Луна-3». Основной задачей сверхсекретного объекта был облёт нашего естественного спутника и фотографирование карты поверхности обратной стороны Луны, которую Иоганн Кеплер в начале XVII века в повести «Сон» назвал «Привольвой».

 

 

Глава десятая

Школа  космизма

 

Лазарет для крепышей

В середине января 1960 года в гарнизонную канцелярию авиаполка пришло распоряжение из штаба авиации Северного флота: командировать старшего лейтенанта Юрия Алексеевича Гагарина в Москву. На какой срок, с какой целью — не сообщалось.

Радостно догадываясь и предполагая, что отсутствовать придётся долго, Юг набил полный сарай колотыми дровами, навозил из поселковых магазинов в Печенге рыбы, а из города Заполярного картофеля и макаронов. Заметно располневшая Валента, пасмурная, молча собрала Юга в дорогу.

…20 января 1960 года началось многонедельное «заточение» группы лётчиков-истребителей званием не ниже старшего лейтенанта и ростом не выше метра семидесяти, собранных по всей стране, в военном госпитале.

У многих из кандидатов зажглась неутолимая жажда к откровенности. Лётчик-перехватчик из Заполярья Гагарин, не имея на то никаких полномочий, званий, стал «неформальным» вожаком. Он как психотерапевт подбадривал, помогал, ходатайствовал, советовал, и эти люди, избравшие своей профессией опасный и изнурительный труд военного лётчика, потянулись к Юрию Алексеевичу.

Именно тогда Алексей Леонов, которого Гагарин попеременно называл Блондин, Кучерявый, Карандаш, рассказывал Югу о себе.

‑— Рисовать стал, когда ещё не умел писать, не знал азбуки. Так что рабочий стаж мой исчисляется десятилетиями, — вспоминал рыжеватый          шустрячок из Донбасса с васильковой синевы глазами.

Как-то в палате разгорелся жаркий спор об эстетических концепциях современности. «Физики» стройными рядами пошли против «лириков». Говорили о духовных ценностях народа-победителя, о запредельных требованиях, которые, вероятно, будут предъявлены к первому посланцу человечества в космическое пространство.

Будущие испытатели осмеливались только предполагать, что им когда-нибудь предстоит приуготовлять прорыв в космическое пространство; самый полёт виделся за чертой многих лет.

Жизнь оказалась досрочнее самой смелой фантазии. А кандидаты в космисты ещё не ведали, что уже творят историю, прокладывая дорогу науке. Ибо, создавая новое направление в индустрии, они приближали далёкие миры Галактики.

Гагарин, безгранично влюблённый в физику и математику, был на стороне «лириков», которые и победили в том жарком споре.

Итоги спора подвели в очередном выпуске стенной сатирической газеты «Шприц». Идея выпустить газету — коллективная. Первым редактором был Юрий Гагарин. Вторым — Алексей Леонов. Вот что писал один из врачей о «детище» пациентов: «Об их оптимизме и задоре свидетельствовала остроумная, наполненная юмористическими рисунками стенгазета «Шприц». Название придумал Гагарин, вспомнивший популярное среди курсантов словечко. В их среде оно значило не медицинский инструмент, а командирское наказание. Нередко слышалось признание: «Получил шприца».

В письмах жене Юг восторгался: «Здесь, в командировке, познакомился со многими интересными лётчиками; знаешь, как богата авиация красивыми и сильными людьми! Мы говорим часто: нам нужны положительные герои! Я их встретил предостаточно. Это настоящие литературные герои. При встрече расскажу подробно. Думаю, что со временем о них узнает вся наша страна и будет справедливо ими гордиться.

В командировке представилась возможность о многом подумать. Знаешь, Валя, я не знаю, как назвать моё состояние, но, ощутив неимоверную в себе силу, я с непоколебимой уверенностью иду вперёд, к своей цели. Верю в себя, свои силы, в возможность осуществить задуманное. Ради тебя, при твоей поддержке, я сумею постоянно расти, двигаться к тем самым жизненным вершинам, которые мы наметили с тобой в Оренбурге».

…Тема космоса оставалась центральной в госпитальном коллективе испытуемых.

Лётчик-истребитель из Ленинградского гарнизона Титов весьма уважал немецкого учёного-космиста Гансвиндта. В госпитале он читал его монографию «О важнейших проблемах человечества», опубликованную в Германии ещё в 1899 году. Герман Титов вместе с Германом Гансвиндтом верил в исключительные возможности пороховых ракетных двигателей.

— Француз Робер Эсно-Пельтри, — поддержал разговор Владимир Комаров, — повторил в 1913 году идею Циолковского о возможности межпланетных путешествий. Первая гипотеза о космических путешествиях была как гипотеза о межпланетных перелётах, хотя многие учёные считают, что самая трудная задача выйти за пределы Земли...

Юрий Гагарин щеголял знанием «Правдивых историй» греческого писателя Лукиана, где описана история полёта на Луну.

Любознательный молодой человек по имени Менипп, желая познать астрономию, отправился в далёкое путешествие по маршруту: Земля — Луна — Солнце — Земля. Боги за столь дерзкий поступок покарали его. От себя Юг с увлекательной улыбкой прибавил: «Як кажуть на Украине, за то, шо уперёд батьки в пекло полез».

…Морозы ослабели, и прогулки по госпитальному лесопарку приносили большое наслаждение. Говорили без умолку: об инопланетянах, о пришельцах из других Галактик, о загадке Тунгусского метеорита.

— Хотелось бы в тунгусском чуде найти подтверждения инопланетного происхождения, — задумчиво сказал Павел Попович.

— Вот мы и должны это доказать, — с завидной уверенностью произнёс Юрий Гагарин.

В конце февраля 1960 года все слушатели вновь подверглись строгому медицинскому осмотру. Медики стремились наблюдать подопечных все двадцать четыре часа в сутки.

Через несколько лет лётчик-космонавт СССР А. А. Леонов, вспоминая, рассказывал, что медицинские барьеры делались всё неприступнее, а врачи становились всё придирчивее и придирчивее. «И тут уж в нас заговорило, — вспоминал Блондин (прозвище «пришил» ему юморист Юг), — профессиональное самолюбие: разве может истинный лётчик уронить себя в глазах медиков, которые любой ценой хотят заставить тебя совершить вынужденную посадку? Чтобы удержаться на высоте, нужно было пройти огонь, воду и медные трубы. И мы их прошли».

Накануне Международного дня 8 марта 1960 года Главнокомандующий Военно-Воздушными Силами Главный маршал авиации Константин Андреевич Вершинин принял первый отряд космонавтов.

Главный маршал поздравил военных лётчиков с назначением на новые должности.

 Наставник испытателей генерал Каманин писал позднее: «Беседа Главкома явилась хорошим напутствием будущим космонавтам».

 

В день 26-летия

Гагарин неожиданно приехал в Гжатск. Родителям сказал: «Я в командировке в Москве насчёт нового оборудования. Вот выкроил пару деньков. Дома — на Севере — пока всё без изменений: летаю, служу, дочка Елена скоро плясать станет...»

В День Советской Армии и Военно-Морского Флота 23 февраля 1960 года, Юг, вернувшийся в Москву, решил побывать на хоккее, посмотреть игру. Билета не достал. Ходил к администратору, директору; доказывал, то он полярник, военный лётчик-истребитель Юрий Гагарин, находится в Москве кратковременно и весьма желал бы поболеть за «наших». Бесполезно: услышал категорический отказ.

9 марта 1960 года Югу исполнилось 26 лет. В тот день он самолётом из Москвы вылетел в боевой свой гарнизон в Заполярье.

В самолёте произошёл курьёзный случай. К Гагарину подошёл белокурый мальчик в матросском костюмчике и бескозырке с надписью на ленте: «Герой». Без признаков робости малыш попросил что-нибудь подарить на память. Юг засмеялся и дал симпатичному пятилетке шоколадку. Егорка не унимался.

— Что же мне тебе подарить? — озадаченно рылся в карманах старший лейтенант Гагарин.

— Что-нибудь хорошее, — щебетал «матрос-герой». — Я у всех знаменитых дядей прошу вещь.

— У знаменитых?

— Да, у знаменитых. Вы тоже будете знаменитым.

В салоне самолёта засмеялись, кто-то, очарованный настойчивостью Егора Колесникова, направил на него фотоаппарат.

Через несколько месяцев, увидев в газете портрет первого космонавта планеты, случайный попутчик отыскал плёнку, напечатал фото и послал майору Гагарину.

11 марта 1960 года зачисленный в отряд космонавтов Юг, Валента и их дочурка Леночка отбыли из посёлка Новое Луостари в Заполярье к новому месту службы. В приказе по части говорилось: «Старший лейтенант Гагарин Юрий Алексеевич... откомандировывается в связи с назначением на новую должность...»

 

Школа космизма

В начале 1959 года на очередном заседании межведомственной комиссии по исследованию космического пространства, которой руководил М. В. Келдыш, рассматривался вопрос идейной подготовки специалистов к развёртыванию практических действий, направленных на предстоящий вскоре отбор и подготовку первых советских космонавтов.

Вскоре создаётся специальная комиссия, в которую вошёл полковник медицинской службы Евгений Анатольевич Карпов, красавец-мужчина тридцати восьми лет, рослый, светлокурчавый, с высоким лбом и умнейшими, со взором военной строгости, бирюзовыми глазами. Комиссия подготовила инструкцию по отбору испытателей космической техники.

Насколько серьёзные требования предъявлялись к будущим космонавтам, говорит, в частности, тот факт, что первый отряд испытателей в количестве 20 человек врачи «отсеивали» из трёх с половиной тысяч кандидатов.

Возглавить организацию, которая занималась бы подготовкой космонавтов предложили полковнику Е. А. Карпову. Были и другие кандидатуры. Но, умудрённые житейским опытом, обстоятельные и сдержанные во всём, альтернативные «варианты» благоразумно не захотели брать на себя ответственность за столь многосложное и совсем непонятное дело.

Евгений Анатольевич всю жизнь тяготел к новому, ещё не созданному. В этом они были очень схожи с Сергеем Павловичем Королёвым. Как и Главный конструктор, начальник Школы космонавтов Карпов любил начинать с нуля и так же, как Король, он взваливал на свои плечи всю ответственность, понимая, что это ответственность не только перед сферами, которые могут спросить с тебя по очень большому счёту, а ответственность перед Историей...

Своё начало Центр подготовки космонавтов ведёт с 11 января 1960 года, то есть со дня выхода в свет документов, предписывающих его создание в составе Военно-Воздушных Сил Министерства обороны СССР.

Самое трудное в любом деле — начинать. Идущим следом всегда легче. Они могут проанализировать уже сделанное и что-то исправить; наконец, пойти по другому пути... Полковник Е. А. Карпов вспоминал: «Вскоре мне предложили: «Подготовьте свои соображения по учебно-тренировочной базе для подготовки слушателей-кандидатов на космический полёт». Работал я с вдохновением. Придумал название: ЦПК — Центр подготовки космонавтов. Разработал и обосновал штатное расписание центра».

Понимая масштабность всей работы, Евгений Анатольевич предусмотрел в штатном расписании штат в 250 человек. Заместитель Главкома ВВС генерал-полковник Ф. А. Агальцов, которому было поручено «досматривать за осуществлявшимися в рамках ВВС космическими делами», изумился наглости медицинского полковника и сократил штат до 70 человек. Тогда Карпов пошёл на приём к Главкому авиации. Просмотрев бумаги, К. А. Вершинин что-то для порядка уточнил, а затем сказал Агальцову: «Я не знаю, как готовить космонавтов. Ты, Филипп Александрович, тоже не знаешь этого. Полковник Карпов тоже толком не знает ещё, как это следует делать, но он берётся за эту работу. Пусть будет так, как он просит». И первое штатное расписание было утверждено.

Это сегодня Звездный городок известен всему миру и признан центром, в котором проходят предкосмическую подготовку не только граждане нашей страны, а тогда военный доктор Карпов принял под своё начало просто обширную территорию в лесопарковой зоне Ногинско-Монинского массива, и первое название поселения было менее впечатляющее — Зелёный городок. Здесь вовсю развернулся талант организатора и учёного Е. А. Карпова.

Одновременно шло строительство жилого городка, комплектование центра кадрами, создание учебно-тренажёрной базы и подготовка испытателей из первого отряда к космическим экзаменам.

В своих воспоминаниях Карпов писал, что с самого начала Сергей Павлович Королёв сказал: «Имейте в виду, не менее важной, чем подготовка космонавтов, будет научная работа, которую, кроме вас, сегодня некому делать. Оценить пригодность наших программ, возможности для выполнения задач — никто, как Центр подготовки, так убедительно не сможет».

Поэтому Евгений Анатольевич с самого начала большое внимание уделял организации научно-исследовательского комплекса, а подготовку космонавтов рассматривал как единый учебно-тренировочный процесс, объединяющий в себе широкий комплекс медико-биологических, технических, лётно-парашютных подпрограмм с одновременной отработкой ряда целевых учебных курсов.

Под руководством Карпова была разработана первая программа подготовки космонавтов, в которую он вложил богатый опыт выучки военных лётчиков истребительной реактивной авиации. Опытный военврач и психолог, Карпов сумел привлечь к работе широчайший круг специалистов в разных областях знаний, собрать коллектив единомышленников.

 

Нагрузка на интеллект

В Центре подготовки космонавтов, разместившемся в Москве на Ленинградском шоссе, 14 марта 1960 года начались занятия.

Первые, «вводные» часы провёл Герой Советского Союза № 2. генерал авиации Николай Петрович Каманин. Своё выступление духовный наставник испытателей завершил словами: «Первый полёт в космическое пространство может совершить человек, олицетворяющий высшее духовное достижение своего народа, обладающий чувством огромной ответственности, глубоко сознающий свою научную и патриотическую миссию, в совершенстве подготовившийся в объёме программы».

Потом родилась еще одна крылатая фраза: «К полёту готовят тысячи — в космос полетит один».

Каманин сообщил, что лекции будут читать видные учёные и проектировщики космической техники. Каждому испытателю надлежало уяснить научную систему взглядов на строение Вселенной.

Появилось расписание занятий, в котором перечислялись лекции по марксистско-ленинской науке, астрономии, геофизике, космической медицине, посещение заводов, конструкторских бюро, институтов.

Значительное время отводилось физической подготовке, парашютному спорту, полётам на реактивных самолётах, вертолётах, «тренажу» в космическом корабле. Наставниками испытателей стали знаменитые лётчики, Герои Советского Союза.

Начальник ЦПК Карпов объявил, что с будущей недели вводится обновлённое расписание, поскольку бытие есть постоянное усовершенствование. Отныне будет три дня теоретические, три дня спортивные.

— Трудности неизбежны, — убеждал испытателей медицинский полковник, — без них нельзя подготовиться. Возможно, для других поколений космонавтов будет другая, облегчённая программа, но вы-то, пионеры космических орбит, должны пройти самую трудную...

Будущих космонавтов влекла к себе Москва. Всем хотелось её посмотреть, побывать в театрах, в музеях, но времени было в обрез. «Потом, — сурово сказал Карпов. — Все успеем. Это, кстати, входит в программу подготовки».

Павел Попович был назначен старшиной отряда, Герман Титов избран комсоргом. А через несколько дней Павла Поповича избрали секретарём первичной партийной организации, а его заместителем — Андрияна Николаева.

 

Тихонравов и другие

Высшее военно-техническое образование «жуковца» Комарова было, конечно, его явным преимуществом по сравнению с теми, кого отобрали в отряд испытателей из боевых эскадрилий. Особенно оно проявилось, когда начался теоретический курс.

Производные от функций, дифференцирование, интегрирование... Для большинства испытателей эти понятия звучали впервые. А Комаров, научный работник авиационного НИИ, не жалея сил и времени старался помочь бывшим боевым пилотам. Достаточно было сказать кому-то из «школяров»: «Володя, что-то не «врублюсь» я в этот «бином синдрома», помоги!», как в ответ вспыхивала улыбка на смуглом, с цыганскими глазами, лице Комарика и слышалось доброжелательное: «Сейчас разберёмся!»

Ярким лучом осталась в памяти Комарова встреча с тем, кого называли Главным конструктором...

«Это было весной 1960 года, — вспоминал потом Владимир Михайлович. — Мы, молодые лётчики, недавно пришедшие в отряд космонавтов, узнали о том, что приезжает человек, который руководит конструкторским бюро, где создают космические корабли и ракеты. Думали-гадали, какой будет эта встреча, как нам вести себя. А когда Сергей Павлович вошёл, то сразу же так направил разговор, что каждому захотелось поговорить с ним. Казалось бы, что расспрашивал он нас о самых обыкновенных вещах — где учимся, есть ли семья. Шутил, фантазировал, «назначал» в полёты. А потом, взглянув мне прямо и твёрдо в глаза, вдруг сказал: «Ну, а вам, капитан-инженер, предстоит быть командиром многоместного корабля». Я долго размышлял потом, почему именно так сказал Сергей Павлович? Может быть, потому, что я был постарше своих товарищей...

При той первой встрече академик С. П. Королёв сказал и такую фразу: «Завидую я вам, ребята. Вы зачинатели новой профессии. Это и честь, и ответственность, и большое счастье».

В конце марта 1959 года на занятия к космонавтам приехал легендарный русский космист, один из пионеров космического кораблестроения, профессор Михаил Клавдиевич Тихонравов. Испытатели знали, что он работал в ГИРДе, является конструктором первой советской жидкостной ракеты «ГИРД-09», дружит с С. П. Королёвым и В. П. Глушко.

Михаил Клавдиевич открыл курс «Механика космического полета».

С приездом Тихонравова, как называли Михаила Клавдиевича ученики, началась серия встреч с выдающимися советскими учёными, создателями космических кораблей. С будущими космонавтами вели занятия также конструкторы авиационной техники, талантливые инженеры, храбрые лётчики-испытатели, ветераны авиации.

Начались лекции по новым для лётчиков наукам. Информация, получаемая ежедневно будущими космонавтами, была так велика, что иногда вызывала у них паническое чувство невозможности усвоить её. Лекционный язык был сложен, малопонятен, перегружен научной терминологией: плазма, квазары, чёрные дыры, пертурбация траектории, дренаж ракеты…

Преподаватели, несмотря на их большие знания, не возвышались над слушателями, не стремились внедрить школьную систему: слушай — отвечай. В космической науке было ещё много неясного, непонятного, необычного. Все жили едиными заботами познания мира, постижения тайн Вселенной.

Виталий Иванович Севастьянов, сверстник испытателей, кандидат «космических» наук, сказал после очередного занятия:

— Пусть не покажется странным, что человечество, не изучив хорошо своей планеты, устремило взор во Вселенную. Мы ещё не можем объяснить, а во многих случаях повторить, каменные исполины острова Пасхи, уникальное творения цивилизации древнего Перу, изумительные сооружения народов Индии и кхмерских умельцев. Мы пока не можем объяснить причину появления в Фаюмском оазисе каменного монолита со следами, отдалённо напоминающими упоры для пуска ракет…

На лекции преподаватель Севастьянов напомнил, что все тайны, загадки, непознанные явления человечество хочет познать с помощью космонавтики, науки, которая вбирает в себя, то есть интегрирует, самые передовые достижения мировой цивилизации.

Слушателям объявили, что они будут изучать карту неба, состояние планет, теорию относительности, древние мифы, современные гипотезы, перспективные концепции. Регулярными будут лекции в Московском планетарии.

…На Севере Юг слыл знатоком Циолковского, но здесь, в Центре, быстро понял мизерность собственных знаний. Он очень уставал. Занятия! Занятия! Занятия!..

Однако никто из слушателей не жаловался: терпели, привыкали, постигали. Через некоторое время этот «языковый барьер» исчез, непривычное стало обыденным. В необычайно огромном потоке новой информации строго отбиралось нужное.

В расписания занятий то и дело вносились изменения. Часы, отведённые для изучения астрономии, увеличивались. Лётчики-перехватчики, хотя и были знакомы достаточно хорошо со звёздным небом, теперь постигали астрономию ещё более углублённо, фундаментально.

Космическим «школярам» сообщили, что в Доме офицеров Академии имени профессора Н. Е. Жуковского для них бронируются места на концерты, лекции, кинофильмы.

…В середине марта Юг выкроил часок, написал письма. Родным и любимым сообщил, что переведён в Подмосковье, от родного Гжатска невдалеке, при возможности будет наведываться. Новая работа космически трудная, но чудесная. Нравится! Рабочий день начинается с утренней зарядки. Потом занятия на открытом воздухе в любую погоду.

Начальство милостиво разрешило часть субботы и воскресенья посвятить устройству быта. Холостяки размещались в гостинице военного городка Чкаловска неподалеку от Щёлкова, во владениях доброй и заботливой тёти Степаниды; женатые, коих было значительное меньшинство, на квартирах.

Случилось так, что капитану ВВС В. М. Комарову в конце зимы в 1960 году пришлось обратиться к врачам по поводу грыжи… После курса лечения ему не разрешили продолжать тренировки.

Ровно за год до космического старта Юрия Гагарина 12 апреля 1960 года Комарову сделали операцию по поводу паховой грыжи. Хирурги трезво оценили его шансы на космические полёты и мягко сообщили, что они равны нулю.

Сверкая белками карих глаз, Комаров страстно говорил врачам, что дойдёт до главного хирурга главного военного госпиталя в подмосковном городке Купавне, а своё право на полёт докажет.

 

 

Глава одиннадцатая

Тюльпаны  на  космодроме

 

Носитель корабля

Специалисты из Звёздного городка установили тесную связь с Академией наук СССР, с её президентами — сначала с А. Н. Несмеяновым, затем с М. В. Келдышем. Космисты из Центра подготовки космонавтов зажгли своей страстью целую плеяду видных учёных самых различных направлений. Даже архитекторы предлагали, как целесообразнее и эстетичнее строить межпланетные станции в космосе. Пришлось их просить «спуститься на Землю», то есть обдумать, как лучше и красивее сделать обстановку кабины космического корабля «Восток», чтобы там было всё целесообразно, удобно, эстетично.

Целые коллективы трудились над созданием систем связи, жизнеобеспечения космонавта в полёте, средств навигации. В газетах и журналах СССР стали появляться статьи, авторами которых были таинственные личности: Главный конструктор, Теоретик космонавтики, Главный конструктор космических двигателей, Главный конструктор средств космической связи.

…Стартовая площадка с готовой к пуску ракетой невольно вызывала к себе уважение. Ракета, словно живая, могучая, устремлённая в небо, высилась на стартовом столе, готовая рвануться к звёздам.

15 мая I960 года мощный носитель взял старт, унося под обтекателем космический корабль; в его кабине закрепили груз, равный весу человека. В сообщении ТАСС говорилось об успешном запуске в космос корабля, вес которого составлял более четырех с половиной тонн.

Четверо суток беспилотный корабль летал вокруг Земли по заданной орбите. На пункт управления непрерывно поступала информация. В кабине поддерживались условия, необходимые для жизни и работы пилота. Программа полёта была выполнена, корабль с «человеческим весом» приземлился в заданном районе.

19 августа 1960 года состоялся пуск ещё одной ракетно-космической системы. На этот раз в кабине корабля находились подопытные собачки — Белка и Стрелка. Когда они вернулись на Землю в своём контейнере и врачи после первого осмотра объявили о том, что их состояние хорошее, стало ясно: настала очередь лететь в космос гражданину СССР.

Как будто бы всё уже было готово к первому старту человека в космос. Однако 1 декабря 1960 года ещё раз был отправлен на орбиту корабль с собачками Пчёлкой и Мушкой на борту и другими мелкими животными, насекомыми и растениями. Полёт протекал нормально, но на завершающем этапе, из-за ошибки в выборе траектории снижения, корабль прекратил своё существование. Конструкторы кинулись на устранение причины дефекта.

В марте 1961-го четвероногая путешественница Чернушка вместе с манекеном «Иваном Ивановичем» стартовала в космос и вскоре благополучно возвратилась на Землю. Автоматическая система посадки сработала отлично.

 

Дневники и письма

Бурлила жизнь в эти месяцы и в Центре подготовки в будущем Звёздном городке. Наставник испытателей генерал авиации Н. П. Каманин регулярно вёл записи в своих сверхсекретных дневниках-тетрадках.

«В каждый мой приезд в Звёздный начальник Центра подготовки космонавтов полковник медицинской службы Евгений Анатольевич Карпов с гордостью докладывал о том, как обрастал своим хозяйством городок космонавтов, как шла подготовка слушателей. Мы подолгу просиживали за учебными планами и графиками.

Зимой мы договорились с Сергеем Павловичем Королевым о тренировках космонавтов на одном из заводов, в настоящем космическом корабле. Весть об этом в Звёздном была встречена возгласами «ура».

В назначенное время группа слушателей прибыла в цех завода. Здесь их встретил Сергей Павлович Королёв со своими помощниками. Будущие космонавты знали об этом учёном-конструкторе, но не были с ним знакомы. И вот — первая встреча.

Сергей Павлович придирчиво с минуту глядел на лётчиков, возможно, прикидывая в мыслях и пытаясь ответить на вопрос: кому доверить своё детище, плод мыслей и труда многих сотен людей, в чьи руки вручить судьбу эксперимента в космосе? Справятся ли?

И вдруг Королёв улыбнулся, стал обаятельным и сердечным «препом», преподавателем, умеющим шутить и ценить шутку студента. Расспросил, как идут тренировки, какую степень перегрузки переносят на центрифуге.

Начались тренировки в кабине корабля. Слушатели группы Ю. А. Гагарин, Г. С. Титов, А. Г. Николаев, П. Р. Попович и другие побывали в корабле, обжили его. Всё интересовало лётчиков. Они высказали ряд предложений. Сергей Павлович особо заинтересовался предложением Титова, разговорился с ним».

Ещё странички из тетрадок Героя Советского Союза Н. П. Каманина.

«Мы прилетели в Байконур в марте 1961 года. Ярко светило солнце, степной по-весеннему сочный аромат вдыхался полной грудью. Космонавты впервые видели космодром. Они выспрашивали ветеранов городка об их жизни, быте, работе.

Больше всего космонавты находились на командном пункте и на стартовой площадке. Сергей Павлович Королёв и хозяева космодрома постарались ввести молодых лётчиков в курс всех участков огромного научно-технического комплекса с тем, чтобы они не только знали, но и были уверены в надёжности запусков.

В присутствии космонавтов 25 марта 1961 года состоялся запуск очередного корабля с животными на борту. В кабину посадили собачку. Она была весёлой, забавной, всем понравилась. Только прежняя кличка Дымка не пришлась по душе, и Юрий Гагарин предложил переименовать её в Звёздочку. Все одобрили это предложение. В космос она полетела с новой кличкой — Звёздочка.

После старта они наперебой рассказывали друг другу о виденном на космодроме. И как вывод, задавали мне один и тот же вопрос:

— Когда наш черёд?

— Теперь скоро, — уверенно ответил я. — Даже скорее, чем вы думаете».

Письмо перед стартом

Испытатель Юг 10 апреля 1961 года по разрешению своего духовника-наставника Николая Петровича Каманина написал письмо жене Валентине Ивановне. Государственная комиссия в тот день решила, что первым в космос 12 апреля отправится старший лейтенант Юрий Алексеевич Гагарин. Его дублером был утвержден старший лейтенант Герман Степанович Титов. Запасным назначили старшего лейтенанта Андриана Григорьевича Николаева.

Юг знал, конечно, что ему, Первому пилоту за пределами Земли, предстоит орбитальное путешествие с максимальной степенью риска. То есть, «или — или». Вот что полвека назад написал в письме своим самым любимым «человечкам» 26-летний русский парень из подмосковной Смоленщины:

«Здравствуйте, мои милые, горячо любимые Валечка, Леночка и Галочка!

Решил вот вам написать несколько строк, чтобы поделиться с вами и разделить вместе ту радость и счастье, которые мне выпали сегодня. Сегодня правительственная комиссия решила послать меня в космос первым. Знаешь, дорогая Валюша, как я рад, хочу, чтобы и вы были рады вместе со мной. Простому человеку доверили такую большую государственную задачу — проложить первую дорогу в космос!

Можно ли мечтать о большем? Ведь это — история, это — новая эра! Через день я должен стартовать. Вы в это время будете заниматься своими делами. Очень большая задача легла на мои плечи. Хотелось бы перед этим немного побыть с вами, поговорить с тобой. Но, увы, вы далеко. Тем не менее я всегда чувствую вас рядом с собой.

В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает ведь, что на ровном месте человек падает и ломает себе шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. Ну, а если что случится, то прошу вас — и в первую очередь тебя, Валюша, — не убиваться с горя. Ведь жизнь есть жизнь, и никто не гарантирован, что его завтра не задавит машина. Береги, пожалуйста, наших девочек, люби их, как люблю я. Вырасти из них, пожалуйста, не белоручек, не маменькиных дочек, а настоящих людей, которым ухабы жизни были бы не страшны. Вырасти людей, достойных нового общества — коммунизма. В этом тебе поможет государство. Ну, а свою личную жизнь устраивай, как подскажет тебе совесть, как посчитаешь нужным. Никаких обязательств я на тебя не накладываю, да и не вправе это делать. Что-то слишком траурное письмо получается. Сам я в это не верю. Надеюсь, что это письмо ты никогда не увидишь, и мне будет стыдно перед самим собой за эту мимолётную слабость. Но если что-то случится, ты должна знать всё до конца.

Я пока жил честно, правдиво, с пользой для людей, хотя она была и небольшая. Когда-то еще в детстве прочитал слова В. П. Чкалова: «Если быть, то быть первым». Вот я и стараюсь им быть и буду до конца. Хочу, Валечка, посвятить этот полёт людям нового общества, коммунизма, в которое мы уже вступаем, нашей великой Родине, нашей науке.

Надеюсь, что через несколько дней мы опять будем вместе, будем счастливы.

Валечка, ты, пожалуйста, не забывай моих родителей, если будет возможность, то помоги в чём-нибудь. Передай им от меня большой привет, и пусть простят меня за то, что они об этом ничего не знали, да им не положено было знать. Ну вот, кажется, и всё. До свидания, мои родные. Крепко-накрепко вас обнимаю и целую, с приветом ваш папа и Юра. 10.04.61 г.

Гагарин».

 

 

Глава двенадцатая

Радость  планеты

 

«Пришелец»

— Ба… А ба… А Буча колок поволок!.. — радостно и звонко кричала со двора на всю всхолмлённую лесостепь шестилетняя татарковатая девочка Рита, внучка лесника.

Двустворчатая дверь в сенцы-веранду была нараспашку. Анна Акимовна Тахтарова, лесничиха, раскачивала, будто колокола, снопы засушенной пижмы и зверобоя, разыскивая решето с лыковой сеткой днища.

— Как это уволок? Ку-уда?.. — отважно покрикивая, пожилая крестьянка сбежала по плахам крылечка. На дворе — травка самая ранняя, щемяще зелёненькая. По травке — дрова вроде юрты калмыцкой сложенные, рядом с дровянищем кол был вбит еловый, ёжистый. А к нему на сыромятной ремнине привязан бычок трёхмесячный, белопятнистый. Возбудившись от вида Риты-Маргариты, телёночек набычился да и попёр к воротам. Вот и выдернул колок Буча, и за ворота поволок.

Дом и подворье лесника с видом на волжскую неоглядность был на отшибе береговой деревеньки Смеловка, на поляне кустарникового склона. А телёнок попёр по тропинке в сторону общественных огородов. И пошли бабушка и внучка к своей картофельной делянке Бучу искать.

…Ступив на твёрдую почву и отстегнув парашютную систему, «пришелец» увидел пожилую женщину и маленькую девчушку, обе в мусульманских «гермоплатках». Рядом с ними размахивал хвостом пятнистый телёнок.

В книге «Дорога в космос» Юрий Гагарин так рассказал об этой встрече: «Пошёл к ним. Они направились навстречу. Но чем ближе они подходили, шаги их становились медленнее. Я ведь всё ещё был в своём яркооранжевом скафандре, необычный вид которого немножечко их пугал. Ничего подобного они ещё не видели.

— Свои, товарищи, свои! — ощущая холодок волнения, крикнул я, сняв гермошлем.

— Неужели из космоса? — не совсем уверенно спросила женщина.

— Представьте себе, да, — сказал я.

— Юрий Гагарин! Юрий Гагарин! — закричали подбежавшие с полевого стана механизаторы.

Это были первые люди, которых я встретил на Земле после полёта, — простые советские люди, труженики колхозных полей. Мы обнялись и расцеловались, как родные».

 

Автомобили, вертолёты, самолёты

Вскоре к Юрию Гагарину подъехали два механизатора колхоза имени Тараса Шевченко из деревни Узморье. Затем на военном тягаче из ракетного дивизиона, расположенного вблизи волжского берега у деревни Подгорье, прибыли командир дивизиона майор Ахмед Гасиев, замполит Константин Копейкин, стажёр Юрий Савченко из Энгельского артучилища и другие военные.

Ракетчики помогли Гагарину выбраться из скафандра. Подобрали, как святыню, бело-стекольный гермошлем с пламенными буквами «СССР». Майор-осетин Гасиев, жгуче-чернявый, с угольными глазами и горячим взором, доставил на «русском джипе» ГАЗ- 69 Юрия Гагарина в свой ракетный дивизион. Остальные на тягаче поехали к спускаемому аппарату и взяли его под охрану.

Из штаба дивизиона по телефону Гагарин связался с командиром дивизии ПВО генерал-майором Вовком, находившемся в штабе в Куйбышеве (с Москвой связи не было) и доложил: «Прошу передать главкому ВВС: задачу выполнил, приземлился в заданном районе, чувствую себя хорошо, ушибов и поломок нет. Гагарин».

В ожидании эвакуации «пришелец» после доклада в штаб дивизии в Куйбышеве общался с личным составом ракетного дивизиона под Энгельсом. Белокурый, как ангел, с голубыми глазами, стажёр Юрий Савченко без конца щёлкал затвором фотоаппарата «Зенит», запечатлевая для истории спустившегося с небес на Землю такого же славного и улыбчивого молодого славянина, советского военного лётчика. На некоторых кадрах Гагарин выглядел ошарашенным и даже подавленным всем с ним приключившимся.

Из дивизиона «охотников за пауэрсами» вместе с «горячим» командиром ракетчиков майором Гасиевым на тягаче двинулись к спускаемому аппарату космического корабля «Восток».

Тем временем на поиск космонавта с Энгельс-ского аэродрома курсом 240 был направлен вертолёт Ми-4. На борту находились начальник гарнизона генерал-лейтенант Бровко, командир части полковник Осипов, командир вертолёта Хитрин и борттехник Галкин. С вертолёта быстро обнаружили спускаемый аппарат корабля «Восток» с двумя парашютами.

Вертолёт произвёл посадку около «шарика» и размётанного по весенней стерне оранжевого «зарева» парашюта. Космонавта при этом не обнаружили.

Подошедшие трактористы сообщили, что «человек с небесей» на военном тягаче уехал в Энгельс.

Вертолёт взлетел и направился к городу. За полчаса до полудня с его борта поблизости от КПП ракетного дивизиона в Подгорном заметили автомашину, из которой вышел «субъект» в голубом свитере на «молниях» — подскафандрике и замахал руками. После посадки из вертолёта вышли Бровко, Осипов и Галкин, обнялись с «пришельцем» и забрали его с собой.

Хитрин сообщил: «Космонавт взят на борт, следую на аэродром». По свидетельству участника событий голубоглазого Савченко, вертолёт приземлился около КПП. Прилетевшие на нём офицеры прошли на территорию части, где Гагарин фотографировался с офицерами.

Через несколько минут они вышли из штаба и сели в тот же вертолёт.

Гасиев снял свою фуражку и подарил её космонавту. А у того никаких личных вещей. Тогда Гасиев вынул из кармана кителя свой партийный билет, раскрыл его на последней странице и подал космонавту вместе с авторучкой. Гагарин расписался на левой стороне вверху. Кстати, это был первый автограф Первого космонавта после кругосветного космического полёта.

В 11:50 Юрий Гагарин вышел из вертолёта Ми-4 на поле Энгельсского аэродрома. Именно здесь год назад (с 13 апреля по 20 мая 1960 года) он проходил парашютную подготовку вместе с другими космонавтами первого набора. Сохранилась вышка, тренажёр Борщевского, с которой учились прыгать космонавты.

У трапа Гагарина встретил командир авиасоединения генерал-майор Евграфов и офицеры штаба. Здесь же ему вручили поздравительную телеграмму Советского правительства.

Собралась огромная толпа встречающих. В 12:15 на легковой автомашине бежевого цвета «Победа» космонавт прибыл на командный диспетчерский пункт аэродрома, затем в штаб гарнизона, чтобы связаться с Москвой.

В 12:20 на Энгельсский аэродром на самолётах Ил-18 и Ан-10 прибыла поисковая группа с Байконура под командованием заместителя главкома ВВС генерал-лейтенанта Агальцова, а также московские корреспонденты, которые вскоре встретились с «пришельцем».

…Когда прилетели на памятный по парашютной натаске аэродром в Энгельсе, Герману Титову хотелось быстрее обнять возбуждённого друга, но Юг был в плотном, будто скованном цепью круге военных людей. По периметру теснились, подпрыгивая, становясь на цыпочки, теоретики и проектанты…

Подойти к Гагарину не было никакой возможности, но всё же дублёр Титов стал протискиваться сквозь толпу. На него бросали удивлённые, строгие взгляды, а он всё-таки ввинчивался и протискивался в живой массе. Юг заметил своего дублёра, когда тот был уже в нескольких шагах, и бросился к Герману навстречу. Они крепко обнялись, долго тискали друг друга.

…Следующие три часа Гагарин отвечал на вопросы, фотографировался с собравшимися. Когда наладилась связь, он лично доложил Н. С. Хрущёву о выполнении полёта.

Поговорил они с С. П. Королёвым, который ещё находился на полигоне, с министром обороны Р. Я. Малиновским и главкомом ВВС К. А. Вершининым. Затем позвонил в Звёздный городок жене Валентине Ивановне.

В 15:25 самолёт Ил-14 с Гагариным на борту взлетел и взял курс на бывший Куйбышев, ныне Самару. В полёте его сопровождали генерал-лейтенант Агальцов, спортивный комиссар Борисенко, врач Карпов и другие. Примерно через час самолёт приземлился в Куйбышеве, на Безымянке — заводском аэродроме ракетостроительного предприятия.

У въезда на завод собралась большая толпа рабочих, и, чтобы избежать беспорядков, по команде генерала Каманина самолёт остановился на самой дальней стоянке. Туда приехали на машинах местное партийное и государственное руководство, группа встречающих из Москвы. Пока на самолёте глушили двигатели, открывали дверь, монтировали трап, количество встречающих неимоверно возросло.

Первым из самолёта вышел Гагарин в серо-голубом свитере (подскафандровая одежда) и майорской фуражке Гасиева. На земле уже в официальной обстановке первым обнял Первого космонавта дублёр Титов.

…Вскоре Юга перевезли на обкомовскую дачу на высоком берегу Волги, где он наконец-то принял ресторанную, а не «космическую» в тюбиках еду, а также душ. Спустя три часа, прилетели с космодрома на дачу члены Госкомиссии во главе с Рудневым, Главный теоретик М. В. Келдыш, Главный конструктор С. П. Королёв, а также пятеро космонавтов из лидирующей шестерки.

…А вот как описал первые часы на Куйбышевской земле сам Гагарин:

«В эти волнующие первые часы возвращения на Землю из космоса произошло много радостных встреч со знакомыми и незнакомыми друзьями. Все были для меня близкими и родными. Особенно трогательным было свидание с Германом Титовым, который вместе с другими товарищами прилетел на реактивном самолёте с космодрома в район приземления. Мы горячо обнялись и долго от избытка чувств дружески тузили друг друга кулаками.

— Доволен? — спросил он меня.

— Очень, — ответил я, — ты будешь так же доволен в следующий раз.

Ему очень хотелось обо всём расспросить меня, а мне очень хотелось обо всём рассказать ему, но врачи настаивали на отдыхе, и я не мог не подчиниться их требованиям».

…В Куйбышеве после отдыха на обкомовской даче дублёры бродили по берегу Волги. Снег стаял. Подсыхала земля, кое-где пробивалась ярко-зелёная трава, а почки деревьев уже начали выбрасывать пахучие клейкие листочки. Ольха покрылась тёмно-красными серёжками. Вскрылась могучая Волга, по мутным волнам легко неслись льдины. В ветвях хлопотали грачи, поправляя старые гнёзда. Свистели скворцы, и всё это сливалось в упоительную мелодию — торжествующий гимн весне. Милая сердцу картина русской природы!..

Юг и Герман делились впечатлениями. Вдруг майор Гагарин остановился, уставившись в полыньи синего неба между белопарусными облаками. Смотрел долго, молча.

— Ты об чём? — спросил старший лейтенант Титов.

— Вспомнилось, как смотрел оттуда на всю нашу планету… Ты тоже скоро увидишь всю Землю целиком. Это ни с чем не сравнимо! Бо-о-жественное зрелище!..

 

Второй день и далее…

«Можно смело сказать, — не раз утверждал Герман Степанович Титов, — что после 12 апреля 1961 года, дня, который люди всей Земли назвали Утром Космической Эры, на планете не было другого человека, который пользовался бы такой любовью не только своего народа, но и народов всего мира. Имя Юры Гагарина навсегда вошло в века. Оно знаменует собой начало новой эры — эры освоения человеком космического пространства. Подвиг его олицетворяет всё лучшее, что создано человеческим разумом с древних времён до наших дней, подвиг этот, как принято говорить, вписан в историю золотыми буквами, но мне думается, что даже этот благородный металл не в полной мере отражает его величие».

…13 апреля с 9 до 12 часов Юрий Гагарин рассказывал о своих впечатлениях от кругосветного космического полёта членам госкомиссии, отвечал на многочисленные вопросы.

Далее — фотографирование, различные интервью.

Днём Гагарин, Титов, Каманин и другие погуляли по берегу Волги и поиграли в бильярд.

Во второй половине дня Гагарин и Каманин готовили рапорт Хрущёву при торжественной встрече в Москве.

Вечером с космонавтом дважды разговаривал Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев.

В этот же вечер Юг примерил только что сшитую новую форму с майорскими погонами.

…14 апреля в 10:40 на самолёте Ил-14 Гагарин отбыл в Москву. Там тоже была незабываемая встреча. Первый космонавт стоял на трибуне Мавзолея Ленина рядом с руководителями Правящей Партии и Правительства.

Ликующая Москва. Ликование всего мира в честь этой победы Человека.

…«Мы должны снять шапки перед русскими». Под такими заголовками мировая пресса сообщала о достижениях советского народа. И совершенно естественно, что с завершением космической орбиты для Гагарина начались «орбиты земные» не только по нашей стране, но и по зарубежным странам — все хотели увидеть первого космонавта Земли.

И вот тут-то обнаружился «пробел» в подготовке космонавтов. В первые месяцы после полёта Юрию Гагарину пришлось произносить речи на митингах и собраниях, выступать перед рабочими, учёными, в школах, в студенческих аудиториях, давать интервью многочисленной и разноликой армии журналистов. А трибунной риторике в отряде космонавтов не учили. Однако Гагарин блестяще справился и с этими, «земными перегрузками». Свидетельством тому являются восторженные улыбки слушателей и бурные овации многотысячных толп после его выступлений и ответов на вопросы.

…Космические «школяры» шли в тесной шеренге демонстрантов по Красной площади. Громко кричали, весело аплодировали, смеялись радостно. А Юг был на трибуне Мавзолея. Он заметил тесную и весёлую группу своих, трепетно замахал рукой.

Над площадью неслись голоса, люди скандировали:

— Ура, Га-га-рин! Гагарину слава!

Каждый день приносил радостные вести: Юрий Алексеевич Гагарин — Герой Советского Союза. Президиум Верховного Совета СССР наградил многих специалистов, принимавших участие в создании и запуске «Востока».

В числе награждённых были и «школяры» — космонавты первого, или, как потом стали говорить, «гагаринского» набора. Дублёра Титова отметили орденом Ленина.

 

Алёша Калининский

Приветствуя Юрия Гагарина 22 мая 1961 года в аэропорту Софии, Первый секретарь болгарских коммунистов Тодор Живков сказал: «Горячо приветствуем великий и непобедимый, братский нам советский народ, который дал миру Ленина, Горького, Циолковского, народ, который проложил для всех народов мира путь к миру и коммунизму».

На следующий день в Пловдиве на митинге, организованном в честь Гагарина, местные власти объявили Юрия Алексеевича Почётным гражданином города.

После митинга Гагарин поднялся к памятнику «Алёша».

«Видимый отовсюду, — вспоминал Юрий Алексеевич,— как часовой, стоял он на вершине, окидывая орлиным взором освещённую солнцем страну.

Я глядел на него, как на живого, и мне казалось, что свежий ветер, летящий с Балканских гор, шевелит его молодые, слегка тронутые сединой пряди волос, выбивающиеся из-под фронтовой пилотки. И до чего же велика обобщающая сила искусства! Я вглядывался в улыбающееся лицо «Алёши» и узнавал в нём волевые черты многих советских людей...»

Юрия восхитила легенда об Алёше Калининском.

В этом народном сказании парень из древнерусского города Твери, Калинина в советскую эпоху, вскинув левую руку вверх, а правой сжимая автомат Калашникова, смотрел на восток, потому что хотел вернуться из Болгарии домой к родным, но была война, а он был инструктором болгарских партизан. К Алёше пришла красивая девушка с Дуная и спросила:

— Говорят, ты из Рязани.

— Нет, я калининский, — по-довоенному ответил Алёша из Твери. — Нас, таких белокурых парней, почти вся дивизия была. Много погибло.

— У тебя есть семья?

— Я любил девушку.

— Вчера она приходила. У тебя есть дочь, она очень похожа на тебя.

— Обозналась женщина. Её муж был во втором взводе и погиб в марте сорок третьего.

— Жаль, людям нужно счастье.

Следом за ней к Алёше Калининскому пришёл белокурый мальчик со светлосерыми, навыкате, глазищами Ангела Небесного.

— Ты мой папа? — спросил он у памятника.

— Нет, малыш. До детей я не дожил.

— А я хочу, чтобы ты был моим папой.

— Хорошо, я буду жить ради тебя.

Алёша Калининский слышал разговоры влюблённых, но никому не говорил о них. Влюблённые доверяли ему, и он хранил их тайны.

— Я стала б твоей женой, — говорила красавица с берега Дуная.

— Спасибо. Но я любил другую. Моя Алёнка жила в соседней деревне. Очень мне нравилась моя конопатенькая: вся в веснушках, а глаза как листики ивы.

— Какая счастливая!

— Какое уж тут счастье, когда меня нет.

— Да, счастье! — настаивала Краса Дуная. — Ты принёс свободу моему народу, и я буду любить тебя вечно. Ты генерал?

— Нет, я сержант. Я командовал отделением автоматчиков.

— И все вы такие красивые были?

— Русские парни не хуже болгарских.

— Можно, я расскажу о тебе подругам? Пусть знают, что после смерти жизнь не кончается.

Много лет люди приходят на это место, к Алёше из России. Город утопает в ночи, зажигаются огни, их много, целое море, а люди всё идут к Алёше, кто с чем…

 

Встреча после ливня

«С утра 13 июня 1961 года был ясный, солнечный день, стояла засушливая погода, — вспоминала жительница Воротынска, военного городка глубокой древности в Калужской области, Валентина Георгиевна Мельникова. — Калуга ждала Ю. А. Гагарина в гости. Ждали его и на аэродроме «Орешково» в Воротынске, куда должен был приземлиться самолёт из Москвы.

Жители посёлка и ближайших сёл тоже об этом знали и подходили к аэродрому. Там дежурили пожарные машины, машина «скорой помощи», (такие меры всегда принимаются во время полётов или прибытия самолёта).

Но радость ожидания немного подпортила взявшаяся невесть откуда чёрная туча и сильный дождь, после которого остались большие лужи. Дождя здесь не было давно, погода стояла жаркая и сухая, потом воротынские бабушки будут сказывать: «...это ж, небось, Гагарин нам дожжа привёз».

А люди на аэродром всё прибывали. То были жители посёлка, лётчики, жители ближайших деревень, приехало областное и районное партийное руководство, местная администрация, представители трудящихся, было много детей.

И вот в небесах зародилась чёрная метка. Самолёт, а это был ЛИ-2, из-за грозы немного задержался. Когда грузовой лайнер военного образца приземлился и подогнали трап, народ выстроился по обе стороны от самолёта.

Дверь открылась, и на трап вступил Первый космонавт планеты Земля.

Как вспоминает Мельникова, все ожидали увидеть крупного мужчину, богатырского телосложения, какими были лётчики на аэродроме «Орешково», а увидели довольно-таки щуплого вида парнишку в лётной форме с золотой звездой Героя. Возникли в душе даже какие-то сомнения, но лицо Гагарина, которое повернулось к народу, озарила улыбка, та самая знаменитая улыбка, и все сомнения как рукой сняло. Юрий Алексеевич спустился с трапа, его уже ждала машина, но он не спешил, так как видел, сколько людей пришло на аэродром. Люди кричали «Ура!», плакали, махали руками, бросали ему под ноги цветы, а кто посмелее — вручали букеты прямо в руки и пытались обнять и поцеловать…

Пока Юрий Алексеевич всех не обошёл, приветствуя, он в машину не спешил.

Когда Гагарин проходил к «лимузину» влажной после дождика черноты, он внезапно увидел в толпе мужчину, который вместе со всеми пришёл на поле. Это был Борис Фёдорович Вдовин, бывший инструктор Гагарина по его службе на Севере, человек очень скромный и обаятельный. Юрий Алексеевич, вырвавшись из окружения, подошёл к сорокалетнему крепышу с крупной головой и седыми висками, обнял его и повёл с собой в «лимузин»; так они вместе и уехали в Калугу.

В недолгом пути от Воротынска до Калуги вдоль Оки и мимо знаменитого Бора Калужского друзья успели перекинуться «А помннишь?..» про боевую службу в полку морской авиации на Крайнем Севере.

В тяжёлое для Гагарина время — после гибели в дорожной аварии лучшего друга Юрия Дергунова, оренбургского учлёта, отважного пилота и безоглядного мотоциклиста, молодожёны Юг и Валента сблизились с семьей заместителя командира эскадрильи Бориса Фёдоровича Вдовина.

Небольшого роста, подвижной, синеглазый, с выразительным худощавым лицом, «замкомэск» нравился «перехватчику» морской авиации Югу своей влюблённостью в жизнь, простотой в обращении с подчинёнными. На аэродроме, во время полётов, он становился по-командирски строг и немногословен, а дома сразу менялся, был весел, общителен и остроумен. Боевые лётчики видели в нём и командира, и наставника, и доброго друга.

Борис Фёдорович писал стихи и нередко читал их на вечерах самодеятельности. Песенки и частушки, написанные им, исполнялись хором морских пилотов. Он любил русский язык, чувствовал слово. У него была небольшая, толково подобранная библиотечка любимых поэтов. На полке рядышком стояли томики избранных произведений Пушкина, Лермонтова, Тараса Шевченко и самых ярких поэтов Советского времени — Маяковского, Ахматовой, Твардовского. Супруги Гагарины активно пользовались «сокровищами» из вдовинской домашней библиотечки.

 

В Калуге

«Ещё в космосе я решил обязательно побывать в старинном русском городе Калуге — колыбели теории межзвёздных полётов. И случай этот быстро представился — калужане пригласили на закладку нового музея своего знаменитого земляка К. Э. Циолковского. С волнением подъезжал я с аэродрома к раскинувшемуся на взгорье городу, утопавшему в свежей зелени садов, только что омытых шумным грозовым ливнем», — вспоминал Гагарин в своей книге «Дорога в космос».

Первым делом вместе с Б. Ф. Вдовиным они побывали на могиле учёного, украшенной обелиском, на постаменте которого солнце золотило пророческие слова: «Человечество не останется вечно на земле, но, в погоне за светом и пространством, сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет всё околосолнечное пространство».

Когда-то в Саратове индустрик Юг окончил этой фразой К. Э. Циолковского свой доклад о межпланетных сообщениях.

Возложили венок из живых цветов на дорогую могилу и долгим молчанием почтили память великого провидца. В это время в небе возникла радуга и повисла над городом, словно венок.

Почти весь день они провели в Калуге, где многое было связано с именем К. Э. Циолковского. Осмотрели снаружи его домик-Музей; памятник учёному из бронзы и нержавеющей стали, воздвигнутый в сквере Мира; улицу К. Э. Циолковского; школу, в которой он более двух десятков лет преподавал точные науки и где теперь обучала детей русскому языку и литературе его внучка — Марина Вениаминовна Самбурова.

Гагарин повидался с ней и с ее братом Алексеем Костиным — местным журналистом. Они многое рассказали о своём деде, его жизни, его привычках. И образ гениального учёного стал для Гагарина ещё более понятным и близким.

Юрий Алексеевич был глубоко тронут и даже смущён, когда на митинге, собравшемся на площади имени В. И. Ленина, его, родившегося незадолго до смерти Великого Космиста, вместе с К. Э. Циолковским назвали Почётным гражданином города Калуги. «Много ещё впереди смелых полётов в космос, и все наши космонавты будут приезжать в этот близкий их сердцу город, воздавая должное тому, кто первым из людей в своих дерзких планах и чертежах проложил нам путь к звёздам», — провидчески утверждал Гагарин в своей биографической книге «Дорога к звёздам».

 

Пионерка Валентина

Когда Гагарин, закончив свой визит в Калугу, улетал из Воротынска, народу на аэродроме было меньше, чем утром, но достаточно. Здесь были те, кто опоздал на встречу, кто узнал о приезде Юрия Алексеевича слишком поздно, и те, кто хотел ещё раз посмотреть на этого удивительного человека.

Журналистам из местной газеты в Воротынске удалось найти свидетельницу отлёта Гагарина в Москву. Пенсионерка-учительница ныне проживает самым скромным образом в посёлке Товарково Калужской области.

Тогда, в 1961 году, это была Валя Точилкина, ученица 3-го класса Воротынской школы №1, типичная отличница с белобрысыми косицами, которые вследствие тугой заплетённости торчали в разные стороны. Она опоздала на встречу с Гагариным, и поэтому во что бы то ни стало решила проводить самолёт в Москву. Когда был назначен отлёт — никто не знал. Валя вместе с подружками-одноклассницами почти целый день была на аэродроме, а день был очень жаркий. По такому случаю девочки нарядились в парадную форму: коричневые школьные платья и белые фартуки. А за цветами для Гагарина родители Вали специально ездили в Калугу.

На аэродроме стоял самолёт, к нему была постелена красная ковровая дорожка. К вечеру показалась вереница машин, народ заволновался. Машины остановились недалеко от дорожки. Кто-то из взрослых подтолкнул Валю в спину и шепнул: — Беги!.. Валя побежала навстречу Юрию Алексеевичу, тот принял из рук «отличницы» букет, поцеловал и, взяв пионерку Валю на руки, понёс её к самолёту. Около трапа опустил девочку на землю, а из дверей помахал рукой с искренней приветливостью, будто пионервожатый.

Самолёт улетел. Люди стали расходиться по домам. Но память об этой встрече навсегда осталась в их сердцах. Простота Гагарина, его человечность, жизнелюбие, знаменитая улыбка покорили весь советский народ. Вортынские бабульки-свидетельницы в один голос это подтверждают.

 

Литейщик ЮГ-1

Накануне поездки в Англию Гагарина пригласили на пресс-конференцию в Москве, посвященную первому в мире полёту человека в космическое пространство. Отвечая на вопросы журналистов из Западной Европы и США, Гагарин сказал: «Ведь именно молодёжь в первую очередь заинтересована в завтрашнем дне. Ведь именно молодые 60-х годов будут решать завтра судьбу мира. ...Пусть космические корабли понесут научные экспедиции к далёким планетам, но пусть не понесут они никогда смертельный груз».

…По приглашению Исполнительного Комитета профсоюза литейщиков Великобритании 11 июля 1961 года 26-летний Юрий Алексеевич вылетел в Лондон.

Английская пресса с присущей ей дотошностью начала обсуждение вопроса о встрече Первого космонавта планеты. «Сегодня, — писала газета «Дейли миррор», — майор Юрий Гагарин прибывает в Лондон. Гагарин — храбрый человек. Он символ величайшей победы науки, которая когда-либо была достигнута.

Английскому народу нет никакого дела до протокола, он придаёт большее значение первому человеку, завоевавшему космос, и хочет, чтобы этого человека должным образом встретили от имени всех англичан. Первый космонавт мира заслуживает, чтобы его с честью встретила вся страна».

В Лондонском аэропорту советских «военлётов» от имени королевы и английского правительства встречал парламентарий Фрэнсис Тэрнбулл, от английских ВВС маршал авиации Рональд Лиз.

Несмотря на дождливую погоду, тысячи лондонцев вышли на улицу приветствовать первого космонавта.

По всему маршруту движения Юрия Гагарина стояли люди: рабочие, студенты, дети, женщины, старики.

На машину, которая на дни пребывания Гагарина в Англии была закреплена за ним, прикрепили номер «ЮГ-1», отчеканенный в единственном экземпляре (Юрий Гагарин — первый).

В этот же день Английское общество межпланетных сообщений вручило Юрию Гагарину золотую медаль, учреждённую накануне. Советский космонавт стал первым её обладателем.

12 июля Юг с сопровождавшим его генералом Н. П. Каманиным совершил поездку по Лондону, ознакомился с историческими примечательностями английской столицы.

В тот же день Юрий Алексеевич посетил старинную лондонскую крепость Тауэр, был гостем Академии наук, где беседовал с астрономом Б. Ловеллом и президентом королевского астрономического общества профессором У. Маккреем.

13 июля знаменитого пилота-литейщика встречали в Манчестере — рабочей столице Британии. Приветствуя космонавта, президент профсоюза литейщиков Фред Холлингсуорт говорил о необходимости дружбы между рабочими двух стран, вручил грамоту, утверждающую об избрании космонавта почётным членом профсоюза, приколол к груди космонавта медаль, на которой были выбиты слова: «Вместе мы отольём лучший мир».

На митинге, устроенном рабочими Манчестера, Гагарин сказал: «Наступит время, когда на межпланетных станциях и кораблях космонавты различных стран будут встречаться как друзья и коллеги. В космосе всем хватит места: и русским, и американцам, и англичанам».

 

Завтрак с английской королевой

«Популярность посланца СССР, — писали в английских газетах, — была поистине необычна. Толпы англичан стекались повсюду, где бы он ни находился, чтобы лично приветствовать космонавта».

Энтузиазм был настолько велик, что вопреки своим первоначальным намерениям премьер-министр Г. Макмиллан принял Юрия Гагарина в своей резиденции.

14 июля 1961 года, накануне отъезда Гагарина из Англии, королева Елизавета Вторая «вдруг» пожелала встретиться с Юрием Алексеевичем.

— Ну, что же, к королеве, так к королеве! — с бравым видом сказал советскому послу в Англии Юг из Смоленской области и поехал вместе с товарищами на завтрак к королеве. А это — высшая честь для иностранного гостя в Лондоне.

У высокой железной ограды Букингемского дворца собралась большая толпа лондонцев. Кортеж машин с трудом проехал сквозь плотный строй встречающих. Русского парня вопреки всем правилам аплодисментами приветствовал обслуживающий персонал королевского дворца — истопники, шофёры, горничные, повара.

Встречали Первого космонавта по торжественному ритуалу, заложенному два столетия назад. Сменялись караулы, менялись местами гвардейцы, одетые в золотые мундиры и высокие шапки из медвежьего меха, эффектно двигались всадники.

Парадный вход начинался с широкой лестницы, по бокам которой были узкие лестницы, на них стояли встречающие и между ними, вся в кружевах, детская колясочка, в которой находился сын королевы Эндрю.

Гагарина и сопровождающих его людей провели в небольшую гостиную. Начальник имперского штаба лорд Маунтбэттен, обращаясь к Юрию Алексеевичу, сказал:

— Я уже пожилой человек. Много видел на своём веку, многое останется в памяти на всю жизнь... Но есть событие, которое наиболее глубоко запало в мою душу, и я горжусь им. Это было в дни моего далёкого детства: королева Великобритании держала меня на руках... Малышка-принц Эндрю тоже всю жизнь будет помнить, как он в кружевной коляске встречал Первого в мире космонавта.

В это время без всякого предупреждения в гостиную вошла приятная женщина средних лет, очень просто одетая, без каких-либо украшений и следов косметики — это была королева Англии Елизавета Вторая. Рядом с ней шли её муж — принц Филипп и десятилетняя дочь принцесса Анна.

Королева очень любезно со всеми поздоровалась, поинтересовалась, не перегружена ли программа встреч Гагарина с лондонцами и нет ли у гостей каких-либо пожеланий. За завтраком королева посадила Гагарина рядом с собой и с большим вниманием и интересом слушала его рассказ о полёте.

«С первых минут визита в Букингемском дворце создалась самая непринуждённая обстановка, — вспоминал журналист из газеты «Правда» Н. Денисов. — Честно говоря, одной из главных причин этого было умение Гагарина свободно и с достоинством держаться в любой обстановке. Этой непринуждённостью отличался и завтрак, накрытый в так называемом «Белом зале».

«Юрий Алексеевич не знал, как пользоваться столовыми приборами, — рассказывал один из журналистов. — Все лорды испытующе глядели на Гагарина: как он будет ими пользоваться. Космонавт понял это и говорит экзаменаторам: «Давайте есть по-русски». Берёт самую большую ложку и кладёт ею какой-то салат себе в тарелку. Королева, как воспитанная дама, говорит: «Господа, давайте есть по-гагарински». Тоже берёт большую ложку... Потом, в минуту откровения, сообщает Юрию Гагарину: «Я и сама не знаю, как ими пользоваться. Мне лакеи подают, какую нужно».

«Приём продолжался около двух часов, — вспоминал генерал-наставник Н. П. Каманин. — Как нам показалось, королева, её муж и все англичане были довольны встречей. У Гагарина и у всех членов нашей делегации не было никаких оснований жаловаться на недостаток внимания. На приёме не было ни одного корреспондента. Но на другой день все английские газеты в различных вариациях расписали этот приём.

В конце беседы королева спросила Гагарина:

— Полетит ли в Советском Союзе в космос девушка?

— Обязательно, — ответил Юрий Алексеевич, — ведь у нас полное равноправие.

Сфотографировались на память, что по этикету не положено королеве. Журналистам она пояснила:

— Я сфотографировалась с небесным, то есть неземным, человеком и поэтому ничто не нарушила.

В тот же день министерство авиации Великобритании устроило приём в честь Юрия Гагарина. На приёме присутствовали Государственный министр Эмери, маршал авиации Лиз, высшие чины королевских воздушных сил. Во время беседы говорили о недавно состоявшемся воздушном параде в Тушине, о значительных достижениях советской реактивной авиации.

Потом Юрий Гагарин посетил Хайгетское кладбище, где погребён основоположник научного коммунизма, и возложил венок к памятнику Карлу Марксу.

 

Глава тринадцатая

Гагаринское  поле

 

Зимняя хроника 1965 года

21 декабря 1964 года Гагарин навестил своего духовного наставника, героического лётчика-полярника Николая Петровича Каманина, заболевшего гриппом. Генерал ВВС относился к недомоганию иронически, хотя и приходилось ему то и дело чихать в носовой платок. «Духовник» с интересом слушал рассказы командира отряда космонавтов полковника Гагарина о работе с экипажами кораблей серии «Восход», об освоении космонавтами скафандров для выхода в открытый космос. Юрий Алексеевич напомнил Каманину про назначенное на 28 декабря отчётно-выборное собрание коммунистов в Центре подготовки космонавтов в Звёздном городке.

Наставник космонавтов превозмог инфекционный вирус гриппа и вполне бодрый, моложавый и крепкий, как тренер боксёров лёгкого веса, прибыл в назначенный день в Звёздный городок на партсобрание.

В прениях по отчётному докладу выступил полковник Гагарин. Он сообщил, что завершаются отделочные работы в новом жилом доме в Звёздном городке, и на днях объект будет предъявлен к сдаче.

В первый день Нового года Юрий Алексеевич позвонил ветерану Великой Победы Николаю Петровичу Каманину, поздравил с 1965-м годом — годом двадцатилетия Победы советского народа над фашизмом.

В разговоре коснулись темы сенсационного сообщения агентства печати «Новости». Некий северно-атлантический профессор из Бельгии утверждал, что для жизни человека космическое пространство чрезвычайно и опасно. И будто бы все космонавты, совершившие орбитальные полёты, имеют тяжкие душевные расстройства, и что пять суток пребывания в космосе — предел для человека.

 Каманин посоветовал воздержаться от словесной оппозиции и при том предложил:

— Юрий Алексеевич, ты сам у нас глубокий учёный-психолог. Давайте ответим «натовцам» делом.

В середине дня Гагарину позвонил Сергей Павлович Королёв, поздравил с Новым годом, просил передать поздравления всем космонавтам и сообщил не без гордости, что в «Правде» опубликована его статья «Космические дали».

Гагарин сразу нашёл статью за подписью профессора К. Сергеева. «Секретный академик» уведомлял избавившихся от хрущовского волюнтаризма советских читателей о том, что наступило время полётов многоместных космических кораблей.

На следующий день Юг был в гостях у «Блондина» — друга и соседа по лестничной площадке Алексея Леонова, беседовал с ним о предстоящем старте корабля «Восход-2». Сидя на кухне, обсуждали в неформальной обстановке, «за рюмкой чая», заключительный этап подготовки экипажей намеченного на середину марта полёта: Беляев — Леонов, дублёры Хрунов — Горбатко.

Все космонавты были подготовлены к первому в мире выходу в открытый космос, но экипаж Беляева — Леонова посчитали наиболее подходящим для этой программы. Гагарин в том убедился на тренировках экипажа, когда совершил с Беляевым и Леоновым полёт на самолёте Ty-104, оборудованном под летающую лабораторию — бассейн невесомости.

3 января полковник Юрий Алексеевич Гагарин с супругой Валентиной Ивановной выехали поездом с Павелецкого вокзала в Москве в Саратов на юбилейную встречу с выпускниками индустриального техникума.

Первый космонавт отбыл в железнодорожное путешествие, не предупредив наставников и руководителей. Юг посчитал: поскольку дело личное, то без громкой огласки будет лучше, скромнее, душевнее.

Гагарин очень волновался в почти суточном пути, плохо спал ночь, вспоминал своих друзей по техникуму, аэроклубу.

Десять лет назад он закончил техникум, потом — военное авиационное училище лётчиков, затем… Как всё стремительно было потом: Заполярье, Центр подготовки космонавтов, орбитальный полёт, многочисленные зарубежные поездки.

Его волновала предстоящая встреча с преподавателями, товарищами. Со многими из них он виделся за это время, переписывался, но с другими дорогими душе людьми, а их не так уж мало, встретится впервые после десятилетней разлуки,

 

Город педагогической юности

4 января. Заново знакомился Гагарин с городом своей юности. Осмотрел Дворец спорта на Дегтярной площади, побывал на волжском берегу, на Набережной космонавтов, встретился с коллективом знаменитого саратовского «Кристалла» — завода технического стекла.

5 января. Утром Юг с супругой Валентиной Ивановной приехали в Индустриальный техникум имени Гагарина, где он выступил перед учащимися и преподавателями. Потом Юрий Алексеевич побывал в областном комитете ДОСААФ; там он встретился с бывшими «учлётовскими» наставниками: инструкторами и преподавателями аэроклуба. Подробно и обстоятельно как заместитель начальника генерала Кузнецова доложил саратовским «отставникам» о Центре подготовки космонавтов в Звёздном Городке, поделился впечатлениями от зарубежных агитационных поездок.

Вечером Юрий Алексеевич присутствовал на торжественном заседании, посвящённом 20-летию Саратовского индустриального техникума.

В огромном зале — с залитой ярким светом театральной сценой, с длинным, как пионерский состав детской железной дороги, красноскатерным президиумом — сидели знакомые Гагарина по техникуму и аэроклубу, товарищи по комсомольской работе, его земляки.

Директор техникума С. И. Родионов рассказал об истории учебного заведения, сообщил, что за двадцатилетнее своё существование «кузница профвоспитания» выпустила значительно более двух тысяч высококвалифицированных мастеров заводской педагогики.

Узнав о болезни Николая Ивановича Москвина — самого уважаемого физика и учителя, Юрий Алексеевич послал ему домой записку: «Дорогой Николай Иванович! Сердечное спасибо вам за науку и знания. Все мы гордимся тем, что прочные хорошие знания получили от Вас.

Желаем Вам крепкого здоровья и всего самого наилучшего».

 

Перед Рождеством на Гагаринском поле

6 января. Гагарины и почётный «эскорт» выехали в город Энгельс. Много набралось любопытствующих, сопровождающие не смогли сдержать напор журналистов, попутчиков, знакомых.

Юрий Алексеевич охотно рассказал об отряде космонавтов, об утомительных тренировочных и физических нагрузках, ответил на все вспышки вопросов.

Комсомольская областная газета «Заря молодёжи» опубликовала накануне Рождества Христова рисованный портрет Юрия Гагарина, сотворённый сотрудником редакции Лемаром Таракановым. Рисунок газетного художника очень понравился Юрию Алексеевичу, и он закомпоновал в оригинал свой автограф.

Как и было предусмотрено программой, Гагарин посетил поле близ села Смеловка, на которое в памятное апрельское утро 1961 года опустился космический корабль «Восток».

Пенсионерка Тахтарова и учётчик первой бригады колхоза Руденко, первыми из землян встретившие советского «пришельца из космоса», горячо обняли Юрия Гагарина и пожелали счастья в личной жизни.

Гагарин преподнёс Анне Акимовне и её внучке пионерке Рите, а также бригадиру полевых работ Руденко подарки, привезённые из Звёздного городка.

Пионеры колхоза имени Тараса Шевченко отдали первому космонавту планеты рапорт и приняли его в почётные члены своей организации.

В клубе состоялась беседа с тружениками села. Первый космонавт рассказал о работе своих товарищей по отряду, о скорых будущих прорывах людей в космическое пространство. Председатель колхоза имени Шевченко Л. Т. Итяксов пригласил вновь принятых в ряды колхозников высоких гостей в колхозную столовую на торжественный обед.

— Ну, товарищи дорогие, если мерить по этакому богатству стола, то я не проиграл, вступив в ваш колхоз, — сказал Гагарин, заметно возбуждённый многолюдным застольем и изобилием яств и пития. — Теперь и я колхозник, как мой трудяга-батюшка.

После колхозного обеда по просьбе «нового колхозника» проехали мимо Гагаринского поля, вблизи которого почти пять лет назад приземлился Первый космонавт Земли. После этого Юрия Гагарина и «свиту» повезли в памятный ему город Энгельс. Там Юрий Алексеевич сердечно беседовал с рабочими, ИТР и служащими Завода искусственного и синтетического волокна, ответил на многочисленные вопросы.

7 января. В день Православного Рождества Христова в Саратове, во Дворце пионеров состоялась встреча юных ленинцев с Первым космонавтом планеты.

Ученица 7 класса «А» Наташа Суслова прочитала стихотворение «Первый». Ангельский голос хорошенькой девчушки декламировал:

Сенсация и новость в мире,

Всем этот день запомнится навек —

Звучат слова взволнованно в эфире:

«Штурмует космос русский человек!»

 

В тот же день состоялась встреча в Доме офицеров, на которую пришли офицеры, сержанты и солдаты гарнизона.

На один из вопросов: «Каковы лично ваши космические планы?» — Юрий Алексеевич ответил:

«Мы слетали в космос не для того, чтобы наши космические тренировки на этом этапе окончились. Я лично рассчитываю в будущем побывать в космическом пространстве, совершить новые полёты и, возможно, не один раз. Когда, как и кто из нас полетит, пока трудно сказать. Ясно одно: наступит день, когда космические корабли понесут человека к другим небесным телам».

Во второй половине дня Юрий Алексеевич побывал в областном комитете партии, выступил перед «партаппаратчиками» с сообщением о ближайших проектах советской космической программы.

Затем состоялся обстоятельный разговор с руководством Саратовской области. Проинформировав членов бюро ОК КПСС о планах и задачах нового руководства СССР во главе со знаменитым фронтовиком-полковником Л. И. Брежневым, Ю. А. Гагарин попросил родных ему волжан оказать содействие в досрочном изготовлении сценического оборудования для Дома культуры Звёздного городка. Такой заказ осенью был доверен одному из оборонных предприятий на Дачных остановках в Саратове.

Вечером Гагарин и его жена Валентина Ивановна выехали в Москву. На Саратовском вокзале их провожала немалая группа друзей и подруг юности Юга, обалделых и потрясённых до основания души Рождественской радостью от встречи с Первым космоплавателем.

 

Баллада о свободном пространстве

Готовясь к полёту на «Восходе-2», оба космонавта — и Беляев, и Леонов — сильно сдружились. Было любо-дорого видеть, как бережно, с уважением, с подлинной мужской любовью друг к другу они проходили тренировки. В этих занятиях оказалось много нового.

В январе 1965 года всем отрядом космонавты ездили в конструкторское бюро для ознакомления с новым кораблем «Восход-2». Собралась большая комиссия. Король, Главный конструктор, подробно рассказал о задачах корабля, а потом вдруг предложил «орёлику» Леше Леонову произвести выход из кабины через шлюзовое устройство.

Рыжевато-лысоватый Леонов, с озорными синими глазами и щеками, усеянными мелкой коноплёй веснушек, старательно и долго надевал скафандр, потом занял место в макете корабля «Восход — 2» и по команде произвёл шлюзование. Волновался, как на экзамене — ведь за ним наблюдали десятки внимательных глаз членов комиссии и товарищей по отряду. А он после опробования должен был дать грамотное заключение о возможности небывалого: выхода человека в открытый космос.

Об этом Леонов читал в знаменитой фантастической повести К. Э. Циолковского «Вне Земили». Автор называл исследователей космоса из экипажа орбитальной станции « балахонщиками».

В повести картинно описан выход в забортное пространство через шлюз безымянного молодого пилота, облачённого в солнцезащитный чехол — балахон. Русскому парню, уроженцу Сибири, военному лётчику Алексею Леонову в марте 1965 года суждено было стать первым человеком, вышедшим  в открытый космос.

В повести «Вне Земли» балахонщик Алексей Леонов рассказывал:

— Когда я увидал, что подо мною бездна, что нигде кругом нет опоры,— со мною сделалось дурно, и я опомнился только тогда, когда вся цепочка уже размоталась и я находился в километре от ракеты: она виднелась по направлению цепочки в виде тонкой белой палочки.

Я был закутан в блестящий балахон, который, отражая солнечные лучи почти целиком, не согревал меня. Мне сделалось холодно, и от прохлады я, вероятно, очнулся. Я скорей потянул за цепочку и быстро полетел домой. Попорхав некоторое время вблизи ракеты на цепочке между небом и землей, я отвязался и полетел свободно.

Когда ракета едва виднелась, пустил в ход взрывную машину и полетел обратно. Всё-таки было страшно... Вы видели, конечно, как я вертелся волчком. Но я совершенно не замечал этого вращения: мне казалось, что небесный свод со всеми своими украшениями и даже с ракетой поспешно вращается вокруг меня.

Я мог остановить это вращение благодаря двум рукояткам от механизмов, приделанных к скафандрам…

Мне же казалось, …что я вращаю своими рукоятками всю небесную сферу с Солнцем и звёздами, как карусель: захочу заверчу эту небесную сферу быстро, захочу — медленно, захочу — остановлю… Ракета мне казалась то справа, то слева. Только я как будто был неподвижен и вертел миром, как хотел...

Позу я принимал, — вы видели из окон, — такую же, какую и вы здесь принимаете, т. е. она менялась по мере утомления ею или под влиянием условий. Если было холодно и я забывал раскрыть балахон для восприятия горячих солнечных лучей, то ёжился, как в постели в предутреннем холодке.

Если было жарко, члены тела инстинктивно раздвигались, чтобы увеличить лучеиспускающую и теряющую тепло поверхность. Если не было ни того, ни другого, … я сжимался калачиком, принимал положение сидячего, плавающего, раздвигал и сдвигал ноги и руки, наклонял голову.

— Мне казалось,— продолжал фантастический Алексей Архипович, — что я притягивал ракету за цепочку, и она покорно подчинялась... Только вращение моё производило иллюзию движения неба.

— Да, жаль, что в этом эфирном просторе, в этом дивном мире, полном блеска и величавой красоты, не испытываешь удовольствия движения… Может быть, это субъективное ощущение пройдёт, и мы будем когда-нибудь ощущать своё движение...

Второму безымянному балахонщику, также совершившему на привязи фалом облёт орбитальной станции, автор этого романа предлагает имя ближайшего друга Циолковского, талантливого учёного-космиста Александра Леонидовича Чижевского.

— Мне почти нечего рассказывать, — заявил Чижевский, другой балахонщик, — я испытал точь-в-точь то же, что и мой товарищ Алексей Леонов, только в обморок не падал. Страх испытывал, но он почти моментально исчез... Да, нервы у меня покрепче!..

— Вы, господа, конечно, знаете,— продолжал он, — как громадно и свободно пространство, окружающее Землю, как оно полно светом и как пусто. Это жаль!.. Как мы теснимся на Земле и как дорожим каждым солнечным местечком, чтобы возделывать растения, строить жилища и жить в мире и тишине!.. Когда я блуждал в окружающей ракету пустоте, меня особенно поразила эта громада, эта свобода и лёгкость движения, эта масса бесплодно пропадающей солнечной энергии... Кто мешает людям настроить тут оранжерей, дворцов и жить себе припеваючи!..

 

Открытый космос

Все космонавты, взлетая в незамутнённое небо, рисковали жизнью. Никто пока не мог сказать: сможет ли человек жить и работать за пределами корабля — в открытом космосе?

На этот узловой вопрос космоплавания должны были ответить Павел Беляев и Алексей Леонов. Провожали их в марте 1965 года в полёт на корабле «Восход-2» Юрий Алексеевич Гагарин — за три года до своей трагической гибели и Владимир Михайлович Комаров, который уйдёт в Вечность ещё раньше — через два года,

Теперь человеку предстояло один на один, с глазу на глаз оказаться как бы на поверхности Луны. Гагарин и Комаров не скрывали своей зависти к товарищам.

Выход в космическое пространство мог быть осуществлён двояко: методом шлюзования, когда в кабине корабля сохраняется постоянство среды обитания, или путём открытия люка непосредственно в космос.

Способ шлюзования конструктивно сложнее, требует от космонавтов чёткой работы. Но он более перспективен для дальнейшего совершенствования космической техники. Учёные и конструкторы, остроумно решив ряд проблем, снабдили «Восход-2» шлюзовым устройством.

Они создали новый тип скафандра — сложное инженерное сооружение, состоящее из многих деталей и узлов, призванное надёжно защитить человека в открытом космосе от пагубного воздействия низкого барометрического давления, перегрева или охлаждения, от действия ионизирующей радиации.

Командир Павел Иванович Беляев был человек волевой, целеустремлённый. Его сильный характер складывался с детских лет, когда подростком в вологодских лесах вместе с отцом он ходил на медведя. В начале Великой Отечественной войны пионер Павлик Беляев точил на заводе артиллерийские снаряды. Став курсантом Ейского училища морских лётчиков, Павел самозабвенно тренировался, готовясь встать в боевой строй защитников советского неба.

Беляев стал лейтенантом морской авиации в День Победы, а первое боевое крещение получил над бурными водами Тихого океана в борьбе с японскими самураями. Потом ему, авиатору Тихоокеанского флота, довелось охранять советские рубежи в тревожную пору американо-корейской войны.

«Комэск», авиатор, прослуживший на Тихоокеанском флоте более десятка лет, офицер, с отличием закончивший Военно-воздушную академию, Павел Иванович Беляев был любим молодёжью. Космонавты делились с бывалым комэском своими сомнениями, радостями, тревогами, видя в этом всегда собранном офицере, коммунисте с немалым партийным стажем, доброго, отзывчивого, принципиального человека.

…Ранней весной 1961 года незадолго до полёта Гагарина на корабле «Восток» с Павлом Ивановичем случилось серьёзное происшествие — во время тренировочных парашютных прыжков при приземлении в ветреную погоду он сломал себе ногу. Перелом оказался сложный — двухсторонний. Инструктор Николай Константинович Никитин схватился за голову: из немногочисленной группы космонавтов выбывал один из самых надёжных лётчиков, и, пожалуй, выбывал навсегда.

Всей «командой» испытатели поехали в военный госпиталь к больному. Привезли фрукты, свежие журналы и последние «космические» новости. Алексей Леонов захватил с собой новое издание «Повести о настоящем человеке»: такая книга способна действовать так же благотворно, как хорошее лекарство.

А когда уходили, врач, отозвав Гагарина в сторону и сокрушенно покачав головой, сказал:

— Отлетался ваш Павел Иванович... Не видать ему больше истребителей...

— А Мересьев... А Сорокин? — возразил Юг, называя лётчиков, которым ни тяжелейшие ранения ног, ни перенесённые операции, ни протезы не помешали возвратиться в строй.

— Так ведь то было в дни войны, — возразил медик.

— Ну, а мы сейчас тоже, как на фронте, — заметил Леонов, напряжённо вглядываясь в глаза доктора. Тогда, в марте 1961, военврач не мог знать, что за «особые» лётчики приехали навестить друга, не знал и того, что его пациент принадлежит к людям с очень настойчивым характером. Он лишь удивлённо посмотрел вслед ловким и крепким, как хоккеисты, военным лётчикам.

Хирурги настаивали: нужна операция — она спасёт ногу, но летать уже не придётся.

— А есть ли другие пути? — допытывался Гагарин.

— Есть. Но это рискованно и нельзя поручиться за успех.

— Тогда рискнём, — решительно заявил Беляев.

— Попробуем, — согласился врач. — Попытка — не пытка...

Но это была самая настоящая пытка. Сломанные кости трудно срастались под нагрузкой.

…В конце зимы 1965-го Беляев и Леонов вместе с командиром отряда Гагариным отправились на парашютные прыжки.

Взлетели. Был ветер и облака, как и пять лет назад, в несчастливый день травматизма Беляева. Но ни Гагарин, ни Леонов не заметили на лице старшего друга и тени сомнения или беспокойства. Гагарин и Беляев вдвоём подошли к раскрытой двери самолета. Юг положил руку на плечо Комэска, перетянутое парашютной лямкой, и скомандовал, словно «перворазнику»:

— Пошёл!

Павел Иванович со счастливой улыбкой юности ринулся в бездну.

Всё удалось в этом красивом прыжке. И парашют раскрылся в заданные секунды, и приземление оказалось точным и мягким. Отныне П. И. Беляев вновь становился в первый ряд космонавтов.

 

Два чуда подряд

Прибыв на космодром в марте 1965 года, командир отряда космонавтов Гагарин и члены экипажей — основного и дублирующего — занялись непосредственной подготовкой к смелейшему эксперименту, похожему на фантастику.

Гагарин, восторженно волнуясь, говорил своему лучшему другу Алексею Леонову:

— Ты, Блондин, как орлёнок, освободишься от сковывающей скорлупы корабля и, раскинув руки, будто крылья, будешь парить над планетой.

— Человек поплывёт в космосе, как в море, — говорил академик Королёв, напутствуя космонавтов. Он сказал им:

— Дорогие мои орёлики! Науке нужен серьёзный эксперимент. Если в космосе вдруг случатся серьёзные неполадки — не устанавливайте рекордов, а принимайте правильные решения.

Как всегда, присутствуя на старте и во время полёта, Гагарин поддерживал связь с экипажем «Восхода-2».

В конце первого витка корабль, миновав мыс Горн, оказался над Африкой. Покинув своё рабочее место, Алексей Леонов вплыл в шлюзовую камеру. На командном пункте Гагарин слышал все переговоры космонавтов между собой и, разумеется, то, что они сообщали на Землю.

— Я — «Алмаз-2», — донёсся голос Алексея Леонова, — место в шлюзе занял...

— Понял, — чуточку глуховатым голосом ответил ему «Алмаз» — Павел Беляев.

— Беру управление на себя.

— Понял.

— Докладываю: «Алмаз-2» находится в шлюзовой камере. Крышка люка «ШК» закрыта. Всё идёт по плану. Всё идёт по графику. Самочувствие отличное. Я — «Алмаз». Приём.

Серия кинокамер, установленных в кабине «Восхода-2», в шлюзе, на поверхности корабля, после возвращения космонавтов из полёта позволила проследить весь путь Алексея Леонова, увидеть и проанализировать все его действия: как он проплывал, находясь в состоянии невесомости, от своего кресла — ложемента до выходного люка из шлюзовой камеры.

А из космоса продолжали доноситься знакомые голоса, рисующие картину происходившего на орбите.

— Люк «ШК» открыт. Приготовиться к выходу, — приказал командир корабля.

— К выходу готов, — ответил Леонов. — Я — «Алмаз-2» — нахожусь на обрезе шлюза. Самочувствие отличное. Под собой вижу облачность. Море...

— «Алмаз-2», вас понял. Слышу хорошо. Говорите немного потише. Поздравляю с выходом.

— Спасибо.

— Лёша, снять крышку с кинокамеры, — ласково, по-дружески напомнил Беляев.

— Я уже снял крышку.

— «Алмаз-2», я — «Заря-1», что наблюдаешь? — вмешался Гагарин в их переговоры.

— Кавказ, Кавказ... Кавказ вижу под собой, — радостно откликнулся космос.

— «Алмаз-2», «Алмаз-2», каковы условия для работы?

— Условия нормальные. Начинаю отход от корабля.

И тут все, кто находился на командном пункте, услышали то, ради чего снаряжался «Восход-2», ради чего было вложено столько творческих усилий в подготовку к этому космическому полёту. Громко прозвучали слова рапорта Павла Беляева:

— Я — «Алмаз», «Алмаз». Человек вышел в космическое пространство... Человек вышел в космическое пространство!.. Находится в свободном плавании...

Гагарин вспоминал, что у него в это мгновение как будто остановилось сердце…

Главный Конструктор провёл платком по высокому тяжёлому лбу. У него было спокойное, очень серое, почти каменное лицо, но было так же очевидным: каждый нерв его напряжён до предела. Был он человеком не первой молодости, но в эту минуту чувствовал себя юношески бодро.

Сгрудившись возле телевизионного устройства, друзья-космонавты увидели, как Алексей Леонов работал в космическом океане, отталкивался от корабля, раскрылив руки, парил в бесконечных просторах Вселенной, где не было ни верха, ни низа.

Десять минут парил в звёздной бездне Алексей Леонов, и эти десять минут потрясали воображение. Человек летел рядом с космическим кораблём со скоростью около восьми километров в секунду.

…Возвратившись в кабину «Восхода-2», Леонов не сразу справился с пережитым «супер-стрессом». Но всё-таки пришёл в себя и занёс в бортжурнал впечатления. Эти записи в дальнейшем послужили предметом специальных обсуждений и космонавтами, и учёными, и конструкторами, и врачами.

 И всё же в конце суточного полёта, когда приблизилось время приземления, на «Восходе-2» обнаружились неполадки в системе солнечной ориентации. А раз они возникли, стало ясно — автоматическое включение тормозной двигательной установки не произойдёт. Тишину тревожных минут, наступивших на командном пункте, нарушило распоряжение Королёва, технического руководителя полёта, которое Гагарин передал по радио Беляеву:

— Разрешается посадка на восемнадцатом витке посредством ручного управления...

Система ручного управления на «Восходе-2» оказалась на редкость удобной и надёжной — Павел Иванович чувствовал корабль, как лётчик чувствует самолёт.

Замедляя движение, «Восход-2» сошёл с орбиты и устремился к Земле. Когда траектория снижения достигла определённой высоты, в действие вступила система «мягкой посадки». Она, как и при полёте «Восхода», сработала безотказно.

Советский космический корабль опустился в лесах под Пермью крепко морозным вечерком в метровой глубины снег между трёх высоких сосен. На их кронах повис гигантский оранжево-полосатый парашют.

В заполненных потом организмов скафандрах «балахонщики» кое-как выбрались из корабля. Вокруг была глухая тайга. Белый, как алебастр, снег — и мороз под сорок. Шансов выбраться живыми и попасть на борт вертолёта-спасателя у командира корабля и космоплавателя оказалось не больше, чем у «Алмаза-2» в открытом космосе.

Благополучное возвращение экипажа «Восход-2» домой, в Звёздный городок, к любимым жёнам и деткам — результат двух свершившихся подряд чудес — самых фантастических, но реальных.

 

 

Глава четырнадцатая

Проекты  Королёва

 

Пятак и камень

Прибывшему в Калугу 13 июня 1961 года Гагарину власти области и города прежде всего показали достопримечательные места, связанные с жизнью Константина Эдуардовича Циолковского.

С венком живых цветов в руках Первый космонавт направился к центру старинного парка, где на могиле К. Э. Циолковского был невысокий, ниже окрестных лип, но строгий и содержательный обелиск. Космонавт возложил цветы на надгробие учёного, в минутном молчании — рука под козырёк — постоял у глыбы каменной памяти.

 Может, вновь переживал Колумб Вселенной спрессованные в секунды все сто восемь минут своего полёта? Во всяком случае журналистам Гагарин частенько говорил, что в книге «Вне Земли» Константин Эдуардович чётко описал мир безопорного космического пространства… А может, жалел о том, что родился в пору глубокого уже заката жизни Калужского Старца. Ведь именно в Калуге Ока и Россия прощалась с Циолковским, когда светлоглазому игруну Югу, сынку клушинской доярки и колхозного плотника, было всего полтора годика.

Место для закладки Государственного музея истории космонавтики имени К. Э. Циолковского было выбрано на окраине Загородного парка, над крутым склоном речки Яченки. Сюда Циолковский много раз приезжал на велосипеде иномарки «Дукс» посидеть, помолчать, посмотреть с высоты птичьего полёта на зелёные палестины огородов в пойме. Отсюда открывался прекрасный вид на самое главное калужское богатство — масштабный и строгий бор.

Там мудрецу, наверное, вспоминались молодые годы в Боровске, подобная Яченке Протва, такие же лоскуты огородов на фисташковой «скатерти» поймы.

Первого космонавта Земли пригласили к месту закладки музея и попросили заложить первый кирпич в будущее здание. Гагарин достал из кармана золотистый пятак с колосистым Гербом СССР, умело щелканул его ногтём большого пальца, уверенно словил на лету. Продемонстрировал с задорной улыбкой плотно окружившим его людям, а потом положил монету под первый кирпич. По народной загадке: заложишь денежку — постройка века переживёт!

Гагарин взял новёхонький, с зеркальной лопаткой мастерок и простецки сказал:

— Что же, поехали!

И начал сноровисто укладывать один за другим обожжённые, кумачового цвета кирпичи.

 

Калужский проект Королёва

Крупнейший в Советском Союзе музей космической мысли и межпланетных средств сообщения открыли в 1967 году не в столице, а в Калуге. Это стало возможным благодаря принципиальной инициативе Главного конструктора Сергея Павловича Королёва, считавшего, что музей должен стоять в городе, где жил и работал Циолковский. Он же начал присылать первые космические экспонаты задолго до официального открытия научно-культурного центра, которое состоялось в год 50-летия Советской власти. Чуть раньше революционных событий, летом 1917 года Циолковский завершил работу над фантастически гениальной повестью «Вне Земли».

Музей для людей космической духовности не только памятник начала эры исследования мировых пространств реактивными приборами. Это мемориальный центр постижения Истории Космонавтики, памятник тем учёным, конструкторам и космонавтам, которые вошли в историю человечества как пионеры завоевания околоземного пространства.

Оригинальна архитектура дворца. Белостенное здание, увенчанное серебристым куполом, соединило в себе три основных строительных материала того времени — бетон, алюминий, стекло.

Внутреннее оформление музея, старательно подобранные экспонаты делают его уникальным учреждением, где в потоке развития науки и техники представлен процесс зарождения и развития средств для преодоления земного притяжения.

Эксклюзивное, как теперь говорят, оборудование, первые космические аппараты, ставшие ценными реликвиями, документы, фотографии и чертежи раскрывают историю воздухоплавания, авиации, ракетно-космической техники. Среди экспонатов можно увидеть одежду первых звёздных героев и их космическую пищу, можно прогуляться вокруг настоящей ракеты и побывать на уроке астрономии.

Экскурсия по Храму истории космонавтики начинается с Вводного зала. Главный его экспонат — подвешенный под потолком серебристый шар с четырьмя отлетающими гибкими стрелами антенн. Его сразу узнают все посетители: «Спутник, первый спутник!» И люди с ностальгической гордостью вспоминают те дни октября 1957 года, когда запуском первого искусственного спутника Земли наша Родина положила начало космической эре. Именно в ту осень С. П. Королёв со своими ближайшими соратниками впервые побывал в Калуге и, что называется, «положил глаз» на строение вконец обветшалого состояния у берега тихой Оки — Дом-музей К. Э. Циолковского.

Спутник, хранящийся в Государственном музее истории космонавтики имени К. Э. Циолковского, — не копия, а дублёр того знаменитого «шарика», который был выведен на космическую орбиту. С помощью первого искусственного спутника были исследованы верхние слои атмосферы (измерена плотность по изменению орбиты), получены данные по распространению радиосигналов в ионосфере. 26 дней посылал он людям своё оптимистическое «бип-бип».

Дублёру досталась иная роль. Коллектив предприятия, которым руководил С. П. Королёв, в знак признания выдающейся роли К. Э. Циолковского, основоположника теоретической космонавтики, передал аппарат в дар калужанам. А затем были внесены большие финансовые, материальные и организационные вложения в восстановление Мемориального домика на бывшем Коровинском спуске в Калуге.

Огромная, площадью в 180 квадратных метров стена вводного зала «Большого» музея украшена мозаичным панно (художник Андрей Васнецов). Четверть миллиона кусочков разноцветной смальты составляют это яркое произведение, тема которого: «Советский народ — покоритель космоса». Центральную часть панно занимают фигуры конструктора, космонавта и рабочего, олицетворяющие мысль, мужество и труд, без сочетания которых невозможен был бы штурм Вселенной. Изображены здесь также монтажники, сборщики, математики, астрономы, физики — все те, чьим напряженным и вдохновенным трудом было положено начало космической эры в истории человечества.

На панно начертаны слова К. Э. Циолковского: «Только люди, люди труда и крепкой воли создают новую жизнь. Я всю жизнь рвусь к новым победам и достижениям. Вот почему только большевики меня понимают».

 

Потомки Основоположника

Во время митинга на площади Ленина в Калуге 13 июля 1961 года корреспондента областного радио Алексея Костина позвали на трибуну. Там к нему подошёл невысокий полный человек с рыжей щетиной на лысоватой голове и спросил, правда ли, что он — внук Константина Эдуардовича? Костин ответил утвердительно. Тогда толстощёкий представился:

— Корреспондент газеты «Правда» Денисов. С вами хотел бы познакомиться Юрий Алексеевич!

Об этом знакомстве Алексей Вениаминович не раз впоследствии рассказывал и по радио, и на страницах областных газет:

— Через минуту ко мне подошли Денисов и Гагарин. Пожимая мне руку, синеглазый, с крупными, будто рафинадными зубами Гагарин сказал: «Мне бы очень хотелось расспросить вас о некоторых моментах жизни Константина Эдуардовича, о его семье. Но вы видите, что творится! Даже неудобно — такая встреча!.. Давайте, увидимся через час в облисполкоме. Там ждут представители из районов области, а перед встречей с ними мы сможем спокойно поговорить.

Спустя некоторое время, они в самом деле встретились в одном из кабинетов облисполкома — Гагарин, Костин и ещё одна внучка Циолковского Мария Вениаминовна Самбурова.

— Мне думалось, — вспоминал Костин, — что я подробно расспрошу космонавта о полёте, о подготовке космонавтов. Но инициатива полностью перешла к гостю. Его интересовала живая жизнь учёного.

Юрий Алексеевич спрашивал, как мой дед мог преподавать, если был с детства глуховат, и каковы были его отношения с учениками.

Гагарин очень удивлялся, что Циолковский много занимался физкультурой — катался на коньках, на велосипеде, прекрасно плавал. Гагарину — заядлому рыбаку и охотнику — такое нравилось в образе моего деда. Затем космонавт стал расспрашивать о семье учёного.

Юрий Алексеевич очень расстроился, узнав о тяжёлой болезни дочери Циолковского Марии Константиновны, и выразил сожаление, что не смог сам повидать её и пожелать здоровья. «А вы напишите ей несколько строк, это её ободрит», — попросили мы с сестрой. И Юрий Алексеевич написал:

«Дорогая Мария Константиновна! Постеснялся беспокоить Вас из-за тяжёлой болезни. Передаю Вам сердечный привет от всех космонавтов, готовящихся в полёт, и самые лучшие пожелания, а главное — крепкого здоровья и долгих лет жизни. Юрий Гагарин. 13.06.61 г.».

До сих пор эта теплая гагаринская записка бережно хранится в семье учёного. Мария Вениаминовна позднее писала: «За несколько часов встречи Гагарин стал для нас совсем родным человеком. Такими искренними были его слова, так обаятельна была его улыбка, что когда настало время расставания, прощаться с ним не хотелось».

Программа посещения Калуги предусматривала и знакомство космонавта с Домом-музеем Циолковского. Но космонавту надо было срочно возвращаться в Москву, и в музей ему попасть не удалось.

— Я обязательно приеду сюда снова, чтобы побывать в первой космической лаборатории, — сказал он. Потом добавил:

— А подарок для музея вам скоро передадут.

«Что за подарок, — писал в воспоминаниях Костин, — стало ясно позднее, когда Гагарин прибыл в Калугу в канун 25-летия Дома-музея. Это были настольные часы «Космос». Оказывается, Гагарин был внимательным читателем повести Циолковского «На Луне» и запомнил эпизод про часы-чикуши, которые считают лунное время в шесть раз быстрее земного.

Может быть, под влиянием этой «фантастической» подробности Гагарин захотел подарить Дому Циолковского прибор времени. Вскоре после посещения Калуги Юрий Алексеевич заказал «чикуши» на Сердобском часовом заводе в дар музею. Часы были красивы и изящны. Вокруг светлого циферблата описывал круг маленький космический корабль «Восток». Внизу была надпись: «Дому-музею К. Э. Циолковского от лётчика-космонавта Ю. А. Гагарина. 13 июня 1961 г.».

 

Сердце для Короля

В послевоенные годы сталинской эпохи под руководством реабилитированного оружейника Королёва в России была создана серия заатмосферных баллистических ракет, в том числе и суперракета Р-7 для межконтинентального переброса водородных бомб. Эту же многоступенчатую ракету модернизировали в космическую и с её помощью удалось вынести на устойчивые околоземные орбиты Первый искусственный спутник Земли, биоспутник с космически-героической собачкой Лайкой, спутники-лаборатории, пилотируемые корабли-спутники.

С 1973 года в Калуге на бетонном постаменте с рельсами и установщиком то стоит, то лежит макет королёвской «семёрки» над бывшей поймой речки Яченки. А до того полное подобие легендарного носителя побывало на выставках почти во всех странах Европы.

Национальная русская космонавтика под руководством Королёва «достала» Луну, смогла доставить на её поверхность «визитный» Герб СССР, автоматически сфотографировать с облётной траектории обратную сторону Луны, мягко прилунить автоматическую фотостанцию «Луна-9».

…Когда схлынула наконец волна восторгов и поздравлений по поводу успешного полёта Первого космонавта, Король в середине апреля 1961 года неотвратимо осознал, что с изношенным сердцем надо что-то делать. Оно все чаще спотыкалось. Средоточие жизни Главного конструктора русской космонавтики, схваченное приступом, словно кричало: «Остановлюсь я — и тебе крышка. И делу твоему — конец!»

…Вместо того, чтобы обратиться к терапевту с жалобой на сердечные «приколы», Королёв пригласил к себе в кабинет летом 1961-го самых «мозговитых» конструкторов-прибористов.

Работавший в ОКБ Королёва с 1952 года Е. В. Волчков вспоминал: «Он нас тепло встретил, пригласил пройти в его рабочую комнату, расположенную за большим кабинетом. Усадил вокруг стола с пультом связи и тихим глуховатым голосом начал разговор… о медицине».

Заметив недоумевающие взгляды специалистов по автоматике при упоминании об искусственном сердце, Королёв отвердевшим голосом властно воскликнул: «Я согласен в числе первых принять искусственное сердце!.. Так что совершенно серьёзно ставлю перед вами задачу: уже сегодня поработать на сохранение здоровья трудящихся. Надеюсь, среди вас найдутся и лесковские «левши», и подобные Циолковскому изобретатели».

Через пару дней Королёв утвердил план работы группы «сердечников» и отправил их на консультацию к знаменитому специалисту по операциям на сердце академику и Герою Социалистического труда А. А. Вишневскому. Изучая медицинские аспекты, электроинженеры убеждались в сходстве сердца с насосом. В сущности, сердце — это помпа, нагнетающая кровь. Но помпа особенная. Сердце обходится без шарикоподшипников и не создаёт вихрей в потоке крови. Оно не порождает гемолиз, то есть не разрушает целостность красных и белых кровяных телец.

Конструкторы СКБ Волчкова проделали огромную работу по поиску удовлетворительного варианта электромагнитной схемы искусственного сердца. Весной 1962 года родился эскизный проект. А к осени экспериментальный вариант искусственного сердца был готов.

 

В доме Главного

Небольшой, двухэтажный коттедж окружали фруктовый сад и аккуратно подрезанные кусты роз. Всю эту пышную растительность Сергей Павлович посадил своими руками. Он любил запахи взрыхлённой почвы, пение птиц, природу. Любил физический труд и часто с лопатой в руках копался в земле.

В небольшом уютном кабинете на втором этаже Король анализировал развитие ракет-носителей, космических аппаратов и кораблей, первые шаги человека в исследовании мирового пространства реактивными приборами. Здесь мысли его становились словами, чтобы затем стать действием. Обстановка — самая простая: старинной работы массивное бюро, заменяющее рабочий стол, наполненные книгами шкафы, несколько мягких удобных кресел, между ними тумбочка с развесистой и лучистой пальмой. На стенах портрет молодого К. Э. Циолковского и фотография семи крупнейших учёных, на которой рядом с И. В. Курчатовым стоит Главный Конструктор.

— Большая Медведица, — шутливо заметил Гагарин, впервые увидев фотографию семи звёзд нашей науки.

Король, польщённый, улыбнулся. Из всех созвездий ему больше всего нравился перевернутый ковш, украшавший небо. Королёв великолепно разбирался в звёздной карте. Перед входом в кабинет, на лестничной площадке, висело большое панно — чудесная фотография с изображением всех кратеров и морей Привольвы — обратной, невидимой с Земли стороны Луны, заснятой советской автоматической станцией. Это изображение прислал учёному Международный конгресс астронавтов с надписью «Творцу советских космических ракет».

Сергей Павлович любил крепкий чай. Всегда, когда кто-нибудь из первых космонавтов появлялся в доме академика, жена его Нина Ивановна угощала гостей ароматным золотистым напитком. Из своих поездок в Индию, на Цейлон, в Индонезию, в Японию космонавты привозили в подарок Королю пачки душистого чая.

После полёта «Востока» Королёв, беседуя с Гагариным о ближайшем будущем космонавтики, сказал, что уже готовы чертежи многоместного космического корабля. В голосе его звучало обаяние, пленившее стольких людей.

Он говорил космонавтам, что не за горами то время, когда в кабинах космических кораблей рядом с лётчиками-космонавтами займут своё место учёные, исследователи, штурманы-астронавигаторы и бортовые инженеры различных специальностей.

 

Ученики Циолковского

29 марта 1962 года Сергей Павлович Королёв принял Александра Леонидовича Чижевского в своём останкинском коттедже в Москве. Сидя под раскидисто-колючей кроной пальмы в огромных кожаных креслах, академик космонавтики и профессор гелиобиологии дружелюбно беседовали о жизни на Земле и космических проблемах. Не исключено, что вспоминали Циолковского и возможность своей случайной встречи весной 1929 года на Коровинской улице возле дома 62, в котором жил тогда живой гений. Впрочем, это гипотеза. Также не на «все сто» предположение о встрече «балахонщика» Чижа и Короля.

 Достоверно известно, что в предельно сжатой форме Александр Леонидович обобщил результаты своих трудов в течение 40 лет и в виде докладной записки передал С. П. Королёву.

Космические корабли, входя в конус солнечных излучений высоких энергий, вылетающих из возмущённых мест на Солнце, попадают в особое состояние пространства. Плазма из солнечного конуса обладает способностью высокого проникновения в вещество. Попадая в живую клетку, частицы солнечного выброса могут произвести быстрое разрушающее действие.

Изучением солнцепятен, нестационарных выбросов и мест вспышек, протуберанцев занимается гелиофизика, а вопросами их влияния на живые организмы, вплоть до человека,— космическая биология, физиология и медицина.

Эти три науки были обоснованы Чижевским в период 1915–1923 годов и затем углублены и расширены им же параллельно с последователями как в СССР, так и за рубежом.

Чижевский прямо высказал в записке Королёву: «Я полагаю, что мои знания в данной области могли бы быть полезны для космонавтики». Ещё он говорил о наплевательском отношении к проблеме воздуха, которым дышит советский народ.

Королёв поручил экспертам Академии наук СССР проанализировать Памятную записку Чижевского с перечислением всех актуальных проблем гелиобиологии и аэроионификации.

Сергей Павлович неформально интересовался здоровьем измученного тремя пятилетками каторги Чижевского и рассказал ему как профессиональному медику о попытках проектантов космических кораблей создать искусственное сердце.

…Представители ОКБ Королёва и Института биофизики АМН СССР неоднократно посещали Чижевского для совещаний и консультаций. Однако при жизни «отец» аэроионификации не получил ожидаемой поддержки вследствие режимных условий функционирования в ту пору науки и техники вообще и космонавтики в особенности. Но идеи его были учтены в деятельности Института медико-биологических проблем — головного учреждения по исследованию вопросов, связанных с жизнеобеспечением космонавтов.

Директор института академик О. Г. Газенко считал себя учеником Чижевского, редактировал при переиздании его труды, был горячим пропагандистом его научного творчества.

Умер Чижевский от разрыва сердца через два с половиной года после встречи с Королёвым. Это случилось в Москве, 20 декабря 1964 года.

Родители Александра Леонидовича покоятся на Пятницком кладбище в Калуге. А выдающегося физика, философа, живописца и лирика похоронили со всеми православными почестями на Пятницком кладбище в Москве.

 

Принципы гуманизма

К тому времени академики-хирурги А. А. Вишневский, А. Н. Бакулев, Б. В. Петровский склонили медицинскую мысль в СССР, что замена в груди больного искусственным сердцем его собственного — это несовместимая с принципами гуманизма операция. Помощь больному должна оказываться не изъятием, а дублированием самого главного органа.

В ОКБ Королёва к 1965 году уже испытали новую схему насоса, который обеспечивал более низкий травматизм крови и более высокий КПД и напор. Насос непрерывно работал восемь месяцев — и не отмечалось существенных изменений в его работе.

Следивший за общим ходом разрешения «сердечной» проблемы академик космонавтики вынужден был согласиться с концепцией хирургов-академиков. Хотя его интимные отношения с собственным сердцем становились всё более пессимистическими. Королёв уже не мог обходиться без валидола. А количество стрессов всё росло.

Во время выхода Алексея Леонова 18 марта 1965 года в открытый космос частота сердцебиений космонавта достигала 160 ударов в минуту. Бывший на пульте управления рядом с Королём академик медицины Парин пощупал пульс у Главного конструктора — он был почти таким же, как у вышедшего впервые в истории в открытую бездну Вселенной человека.

В октябре 1965 года состоялась последняя встреча С. П. Королёва с конструкторами-«сердечниками». Они работали в тесном контакте с хирургом, академиком А. А. Вишневским. Сердечные насосы становились всё совершеннее.

В середине декабря 1965 года С. П. Королёв согласился лечь на обследование в клинику, которой руководил министр здравоохранения СССР академик Б. В. Петровский. Решено было удалить выявленный в прямой кишке полип. Операцию назначили на 14 января 1966 года.

И вот уже на столе обнаружили, что не полип был у Королёва, а запущенная опухоль.

Медицинское заключение о смерти Королёва подписали академики Петровский и Вишневский. Оно заканчивалось словами: «Смерть наступила от сердечной недостаточности (острая ишемия миокарда)».

…В СКБ, где академик Королёв был Главным конструктором, спроектировали и сконструировали ракету и лунный корабль для высадки на поверхность Луны космонавтов. И если бы не ранняя гибель Королёва от разрыва сердца, ракету Н-1 научили бы летать, как это было с ракетой Р-7.

Русские космонавты Алексей Леонов, Валерий Быковский, Сергей Макаров, Виталий Севастьянов не уступили бы, а могли разделить с астронавтами США Нейлом Армстронгом, Джеймсом Олдрином, Майклом Коллинзом честь лунных первопроходцев.

 

Лунная часть праха

«Так мало людей одного поколения, которые соединяют ясное понимание сущности вещей с сильным чувством глубоко человеческих побуждений и способностью действовать с большой энергией, — писал Альберт Эйнштейн. — Когда такой человек покидает нас, образуется пустота, которая кажется невыносимой для тех, кто остаётся».

Пустоту эту остро чувствовал в январе 1966 года талантливый инженер-ракетчик, журналист и писатель Ярослав Голованов. Это чувство подвигло его на создание монументальной научно-художественной биографии Сергея Павловича Королёва. До сих пор его книга «Королёв» остаётся лучшей книгой о советской космонавтике. Завершается она новеллой о прахе Королёва и таинственной гибели космонавтов Комарова и Гагарина.

«Валентин Петрович Глушко проводил в своём кабинете совещание, когда ему позвонили по «кремлёвке» и рассказали о случившемся. Он выслушал, повесил трубку и, обратившись к собравшимся, сказал:

— Скончался Сергей Павлович. — Выдержав короткую паузу, спросил: — Так на чём мы остановились?..

…Гроб с телом Королёва был установлен в Колонном зале Дома союзов. До некролога люди не слышали его фамилию, но народу было много. Лицо Сергея Павловича в гробу показалось мне измученным...

17 января вечером — было уже совсем темно — траурный кортеж двинулся в крематорий у Даниловского монастыря. Гроб въехал в печь в 21 час 17 минут.

Круг земного существования Королёва замкнулся.

Первую ночь после смерти Сергея Павловича Юра Гагарин провёл в останкинском доме. Утром сказал:

— Я не буду Гагариным, если не доставлю на Луну прах Королёва!

Через несколько месяцев Нина Ивановна вспомнила эти слова и спросила Юру: было ли такое? Он признал, что часть праха у него. Нина Ивановна сказала, что так делать нельзя, что это не по-христиански, прах нельзя делить. Гагарин обещал вернуть. Вскоре он погиб. О прахе Королёва знал Владимир Комаров — по поручению Гагарина он и спускался в преисподнюю московского крематория, ему и отсыпали прах. Но Комаров погиб ещё раньше Гагарина. Где этот прах? Спрашивал Алексея Леонова. Он подтвердил:

— Да, это действительно так. Мы хотели похоронить часть праха Королёва на Луне. Я участвовал в несостоявшейся лунной программе и тоже поддерживал эту идею. Прах я видел у Юры. Где он сейчас, не знаю.

…Ночью урну с прахом Королёва, привезённую из крематория, установили в Колонном зале, и снова с утра 18 января потекла нескончаемая вереница людей, которые пришли проститься с Главным конструктором.

После полудня утопающую в цветах урну из Колонного зала вынесли на своих плечах Л. В. Смирнов, М. В. Келдыш, С. А. Афанасьев — люди официальные. Потом её несли соратники: В. П. Мишин, Б. Е. Черток, Е .В. Шабаров, А. П. Абрамов... Шел густой снег, всё было белым, чистым. Проезд машин по Охотному ряду был закрыт — ни колеи, ни следа, нетронутый белый путь...

В час дня на Красной площади состоялись официальные похороны. … На траурном митинге выступали: Л. В. Смирнов, М.В. Келдыш, первый секретарь МГК КПСС Н. Г. Егорычев и последним — Юрий Гагарин… Быстро и точно замуровали урну. Два красивых немигающих солдата застыли у чёрной доски с золотыми буквами и цифрами: «Сергей Павлович Королёв. 30.ХII. 1906 — 14.I.1966».

Над морозной площадью сухо и раскатисто ударил артиллерийский салют. Такой слабенький, в сравнении с громами его ракет...»

 

Гибель Комарова

В конце декабря 1963 года Гагарин был назначен заместителем начальника Центра подготовки космонавтов. А Югу больше всего хотелось летать. Как раз в 1963 году он наконец получил разрешение на лётную подготовку и стал приезжать на Чкаловский аэродром в окрестностях городка Жуковского, чтобы «порулить» в пилотской кабине реактивных истребителей.

К новому космическому полёту Первый космонавт начал готовиться летом 1966 года. В ту пору в Советском Союзе приступили к активной реализации лунной программы. Среди тех, кто стал готовиться к экспедиции на Луну, был и Гагарин. Он принимал участие в подготовке к полёту лунного варианта корабля «Союз».

Первый испытательный старт на корабле новой серии был намечен на апрель 1967 года, к шестой годовщине Первого полёта человека. К нему готовились Владимир Михайлович Комаров и Юрий Алексеевич Гагарин.

То, что основным пилотом корабля стал Комаров, совсем не означало, что он был лучше подготовлен. Когда решался этот вопрос, Первого Космонавта решили поберечь и не рисковать его жизнью.

23 апреля 1967 года вышел на орбиту корабль «Союз-1», пилотируемый Комаровым.

Это был испытательный полёт космического корабля нового типа, который продолжался более суток. Владимир Михайлович успел полностью выполнить программу испытаний систем нового корабля и провёл научные эксперименты.

При завершении испытательного полёта Комаров погиб. Причиной его мгновенной смерти явилось то, что спускаемый аппарат «Союза-1» снижался с повышенной скоростью из-за скручивания строп посадочного парашюта.

Полёт В. М. Комарова окончился трагически, но он имел огромное значение для последующих рейсов в космос на кораблях «Союз».

«Володя Комаров, — вспоминал Космонавт-2 Титов, — относился к тем людям, которые не знают усталости на жизненном пути, никогда не теряют веры в себя. Упругий ветер сопротивления, ударяющий в грудь, постоянно рождает в ней второе дыхание, помогающее преодолевать трудности. Когда такие люди, как Володя, достигают успеха, он никогда не бывает случайным и кратковременным.

В первой группе космонавтов Володя был постарше нас и благодаря своим знаниям, серьёзности и авторитету стал совестью коллектива. Мы помним его любимую фразу: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла!» Жизнь свою он отдал не зря. Мы хорошо понимаем, что своими новыми успешными рейсами к звёздам мы все будем обязаны его знаниям, его опыту, его беспредельному мужеству. Ему было сорок лет».

 

Американская трагедия

Во время пребывания в 1962 году в США Герману Степановичу Титову не удалось встретиться с американскими астронавтами. Они якобы были заняты делами по подготовке полёта (по крайней мере, Шеппард и Гленн так объяснили отказ от встречи с советским коллегой).

В конце 1966 года Титову подарили чехословацкий журнал «Радар», где на обложке была помещена фотография экипажей кораблей «Аполлон». Он вновь увидел астронавтов только на фотокарточке.

В начале 1967 года всемирные радиоволны разнесли скорбную сенсацию о гибели 27 января трёх американских космоплавателей в кабине корабля «Аполлон» вследствие пожара. При подготовке к полёту погиб экипаж корабля «Аполлон-1» Гриссом, Уайт и Чафи.

Вообще Гриссому не везло, считал Титов. Он вспоминал, как Вирджил Гриссом едва не погиб после полета на корабле «Джемини-3», уходя вместе со своей капсулой на дно морское прямо из космического пространства.

«Меркурий», на котором он совершил вслед за Аланом Шепардом полёт по баллистической траектории, лежит и сейчас на дне океана. Гриссом как-то сказал, что, пожалуй, стоит рискнуть жизнью, чтобы овладеть космическим пространством. В 1967 он трагически погиб, но успел сделать довольно много для освоения космоса.

После гибели космонавтов специалисты НАСА заявили, что, несмотря на случившееся, у них нет оснований отказываться от существующей системы жизнеобеспечения.

Мировая космонавтика продолжала своё развитие. И продолжались потери. «К 1972 году, — вспоминал Герман Титов, — в американском отряде космонавтов четверо погибли в авиационных катастрофах и один — в автомобильной».

 

Глава пятнадцатая

Прощание  с  Землёй

 

Кабинет Гагарина

В кабинете Первого Космонавта в Звёздном городке книжные полки, ряды книг и справочников, географические и астрономические атласы, модели самолётов, записные книжки, испещрённый пометками календарь. «Профессиональные» атрибуты в кабинете космиста Гагарина — портреты Циолковского с рассекающим бородатую щеку шнурком от пенсне и Королёва, подпирающего тяжёлым кулаком крепкий подбородок, а также карта Первого в мире государства рабочих и крестьян во всю стену и огромная сферическая модель Земли — глобус.

Здесь космонавты Первого отряда обсуждали планы тренировок, здесь же Гагарин беседовал со Средствами массовой информации — СМИ.

Содержательной была встреча Юрия Алексеевича с прессой весной 1966-го, в канун пятилетия первого космического полета вокруг Земли.

Хозяин был приветлив и, если учесть активность пишущих «папарацци» и «агентов влияния» Холодной войны, достаточно терпелив. Сколько раз на космодроме, на пресс-конференциях в Московском университете, в самолётах, в поездах во время путешествий и просто по телефону осаждали Юрия Алексеевича просоветские и проамериканские журналисты, чтобы узнать его мнение о каждом новом событии в открытой им эре космических полётов человека!

Чаще всего ему задавали такой вопрос:

— С чего начался век космоса?

— Поиски начала теряются в тумане мифов и легенд древности, — уверенно заявлял Гагарин. — В конце XIX века человек впервые оторвался от земли и ощутил прелесть полёта на аппарате тяжелее воздуха. Потом крылья окрепли. Авиация начала штурм неба по всем трём измерениям: высота, скорость, дальность, но почти сорок лет ушло на то, чтобы после первого полёта по замкнутому кругу достичь скорости звука.

Затем мы достигли орбитальной скорости 7,9 километра в секунду. Путь в космос с технической точки зрения был открыт гениальным Циолковским.

Но нужно было ещё создать достаточно грузоподъёмный носитель, изобрести пилотируемый космический корабль, обеспечить нормальную среду в его кабине, преодолеть влияние перегрузок и невесомости. Здесь приоритет у немецкого оружейника Вернера фон Брауна и русского академика Королёва. Советские учёные и конструкторы вместе с медиками и биологами успешно справились с проектом жизнеобеспечивающего корабля для космического пространства.

Следующий вопрос Гагарину задавали почти на каждой пресс-конференции:

— Исследования космического пространства стоят Советскому Союзу и другим государствам больших затрат. Окупаются ли они?

— Да, — терпеливо отвечал Космонавт-1, — космос уже сейчас служит людям. К примеру, в наши дни мы, сидя в московской квартире, можем присутствовать на спортивном празднике во владивостокской бухте Золотой Рог, которая находится почти в десяти тысячах километрах от столицы. Потому что на службу советскому телевидению и «Интервидению» пришёл космический спутник связи «Молния».

Каждый очередной шаг в освоении околоземного пространства — и орбитальный полёт, и выход человека из корабля, и работа упомянутой уже нами «Молнии», и мягкая посадка автоматической станции «Луна-9» на ночное светило — это всё эмблемы и символы новых успехов в радиоэлектронике, дальней радиосвязи, физике, химии, биологии и в прочих прикладных и фундаментальных науках.

— Я убеждён, — говорил Гагарин, — что с космосом произойдёт то же, что было с другими великими открытиями человечества.

Когда в конце прошлого века русский инженер Александр Степанович Попов создал свой первый радиоотметчик гроз, даже самые дерзкие мечтатели не смели предсказать те поистине революционные преобразования, которые принесло с собой изобретение беспроволочного телеграфа.

— Гениальный Циолковский, — продолжал Юрий Алексеевич, — один из моих любимых авторов, говорил, что освоение космического пространства даст горы хлеба и бездну могущества. И я глубоко верю, что так оно и случится, хотя, конечно, очень жаль, что кое-кому из наших заокеанских «врагов по оружию» это слово «могущество» кружит голову.

Советская позиция неизменна: космос должен служить миру! Гуманист Циолковский говорил о могуществе человека над явлениями природы. Недаром он мечтал о хлебе для всего нарождающегося человечества.

— Очень интересно, Юрий Алексеевич, знать ваше отношение к слову «риск», — задал вопрос Юрий Докучаев, один из ведущих популяризаторов науки для юношества из издательства «Молодая гвардия». — В западной прессе часто можно встретить предостерегающие прогнозы.

— Центр весомости научных космических исследований, — сказал Первый космонавт,— перемещается из кабинетов и лабораторий в кабины космических кораблей. Многое из того, что предсказывали учёные, основываясь на теоретических исследованиях, нашло своё подтверждение в практических экспериментах.

В каждом полёте присутствует доля риска. Природа тайн своих так просто не раскрывает...

— Конечно же, — продолжал Гагарин, — ради науки нашлись бы энтузиасты, готовые не посчитаться с риском для собственной жизни; тем более, если речь идет о полётах на другие небесные тела. Но я думаю, что более правильную, пожалуй, единственно правильную позицию занимают в этом вопросе советские учёные.

Социальной природе нашего общества, существу и духу нашего социалистического строя претит авантюризм в науке.

Вопрос известного журналиста-инженера Ярослава Голованова:

— Почему советские космонавты не летают повторно и до сих пор каждый новый полёт приносит миру новые имена?

Юрий Алексеевич улыбнулся давнему знакомому:

— Будут, обязательно будут летать и наши космонавты, уже побывавшие в полётах. Для этого мы и находимся, как говорят спортсмены, в отличной форме. Много занимаемся, участвуем вместе с конструкторами в работе над созданием новых кораблей, приборов, аппаратуры. Ведь лётчик-космонавт — это не только звание, это профессия.

Что касается меня, то полёты в космос — это моя работа. Она захватывает все мысли и душу. До тех пор, пока мне будут позволять здоровье и деловые качества, я буду стремиться в космос,— закончил Гагарин.

Лётчик-космонавт СССР Юрий Глазков рассказывал писателю Юрию Докучаеву, автору книги для юношества «Урок Гагарина»:

— С Юрием Алексеевичем Гагариным я познакомился в 1965 году на собеседовании, когда он встречался с кандидатами в космонавты. Разговор происходил вот в этом его кабинете командира отряда космонавтов.

Нужно сказать, что разговор у меня с ним протекал достаточно трудно.

«Может быть, Юрию Алексеевичу кажется, что я пытаюсь заниматься тут какой-то саморекламой?» — подумал я.

Такой характер разговора для меня был очень тяжёлым, мне казалось даже, что и он недоволен моими ответами. Когда же официальный разговор окончился и мы вышли из кабинета, он задержал меня, положил мне руку на плечо: «Ну, ты молодец, правильно, интересно отвечал, знания у тебя хорошие. Я думаю, что ты будешь космонавтом». Он понял главное, что во мне происходило: то, что я переживал по-настоящему. Понял, что всё кипело во мне, и вот так просто всё разрядил. Я проникся большим уважением к этому обаятельному и умному человеку сразу же и навсегда.

Кстати, вопросы, которые он задавал, были очень интересные. Он спрашивал меня не только о физике космоса, но и задавал вопросы о психологии. А психолог он был отменный. У него были колоссальный ум, эрудиция, чутьё — чутьё человеческое и профессиональное. Недаром у него за небольшой период активной работы вышло несколько монографий и книг.

Думаю, что ко всем эпитетам в его адрес справедливо добавить, что он становился отличным ученым.

Я повторяю оценку Сергея Павловича Королёва, данную творческим возможностям Гагарина. Главный конструктор сказал примерно так, что со временем мы услышим имя Юрия Алексеевича среди самых известных имён наших учёных-космистов. А как он становился таким учёным, я сам видел в последние три года его жизни. Видел, помню и не забуду до конца моей жизни этого человека.

 

Лирический пилот

В апреле 1967-го Михаил Александрович Шолохов предложил провести встречу русских молодых писателей, прозаиков и поэтов из других стран на берегах Дона, в легендарной станице Вёшенской.

Рассказывает участник той встречи известный член Союза писателей России Валерий Ганичев:

— В Ростов улетали с последней группой участников встречи. С нами в самолёте и Гагарин, который согласился присоединиться к нам. Стюардессы с нескрываемым обожанием и восхищением смотрят на Юрия Алексеевича. Он ведёт себя по-гагарински: беззлобно шутит, внимательно слушает и заразительно хохочет. Чтобы отвлечь от себя внимание, говорит стюардессам доверительно, показывая на меня:

— Старший группы. Скоро будет летать в дальние полёты, — и крутит пальцем вверх.

Девушки посмотрели на меня с почтением, но внимание своё с Гагарина не переключили.

…Вот и Ростов. Нас встречают секретари обкома партии и обкома комсомола.

Беседа, ужин на берегу Дона. Живописнейшее место. Сейчас там мемориальная доска в память об этой интересной, увлекательной встрече.

Утром вся группа полетела в Вешенскую. Впереди на двух спортивных самолётах летели Ю. А. Гагарин и бывший в то время первым секретарем ЦК комсомола С. П. Павлов.

Самолёт с Гагариным делал невиданные на здешних линиях пируэты. Это Юрий Алексеевич, взяв управление, сделал несколько виражей и петель, проверяя «лётные качества» остальных пассажиров.

…Вёшенские пионеры вручали гостям цветы, смотрели с любопытством, но без подобострастия — писателей да и других деятелей видели и помаститее.

Разместились в типичной районной гостинице без излишних удобств, но в центре станицы, напротив Дона. Это была встреча, которая надолго запомнилась всем её участникам — новому поколению молодых литераторов.

Да, та всем памятная встреча молодых писателей с Шолоховым приобрела свою значимость из-за присутствия Юрия Алексеевича Гагарина. Была проведена она с размахом, задором, весельем, серьёзными разговорами и удалыми песнями.

Юрий Алексеевич попросил показать станицу.

Приехал тихий, задумчивый: готовился выступать вечером перед вешенцами.

Михаил Александрович шутками, добрым словом снял неестественную для космонавта скованность.

На берегу Дона Юг (так мы его тогда все звали) устроил форменную круговерть.

Затеял состязаться в прыжках, играл в волейбол, делал стойку на руках. А потом, весело гикнув, кинулся в Дон и быстро поплыл, увлекая за собой других.

Впрочем, большинство вскоре конфузливо отстали и лишь немногие достигли другого берега. Обратно Гагарин плыл ещё быстрее — нам это было уже не под силу.

«Ну, Юрок-казачок, — посмеивался Шолохов. — Ты мне писателей тут как жеребят гоняешь!..»

Вечером собрались на площади станицы.

…Солнце уже зашло. Око прожектора нацелилось на трибуну и высветило верхушки ближних деревьев. Михаил Александрович сделал шаг вперёд, стряхнул пепел с неизменной папиросы и ненапряжённо, с хрипотцой кашлянул в микрофон, устанавливая тишину. Дождался, когда угомонились вороны, деловито рассевшиеся на карнизах церкви, и обратился к собравшимся:

— Вёшен-цы!.. К нам приехал Юрий Гагарин и писатели. Дадим им слово.

Юрий Алексеевич подошёл к микрофону и начал рассказывать о подготовке к полёту, аппаратуре корабля, ощущениях космонавта. Степняки-хлеборобы, столь далёкие от внеземных заоблачных высот, слушали его с неослабевающим вниманием. Девушки смотрели с нескрываемой любовью, матери — с лаской, отцы и даже деды расправляли плечи и горделиво подкручивали усы — знай наших!

Закричал ребёнок в коляске. Несколько человек обернулись, приложили палец к губам — ребёнок смолк, словно и он заслушался удивительным рассказом человека, взлетевшего выше нашего земного неба.

Гагарина мне приходилось слушать много раз, но ни до, ни после я не видел у него такого волнения, такой внутренней сосредоточенности, как здесь, в Вёшенской.

Перед выступлением он советовался: рассказывать ли о предварительной подготовке, с чем сравнить перегрузки? А потом без всякой бумажки выступал почти час, говорил страстно, увлечённо, очень доступно. Вечер закончился чтением стихов.

Вспомнилось, как тогда, в июне 1967 года, провожал Шолохов Юрия Алексеевича, которого за три дня успели полюбить все вёшенцы.

 Писатели, приехавшие на встречу с Шолоховым, оставались. Гагарина же самолёт уносил на празднование тридцатипятилетия Комсомольска-на-Амуре.

Когда машина уже была в воздухе, Михаил Александрович, пожёвывая папиросу, снял шляпу, задумчиво помахал ею, и вдруг самолёт сделал немыслимый вираж, дал «отмашку» крыльями — мы поняли, что штурвал взял Гагарин. Шолохов покачал головой: «Ну, Юрок-казачок…» И чувствовалось за этим и восхищение отвагой Гагарина, и тревога за него.

 

Космическая бригада

Владимир Иванович Лебедев работал врачом-психологом в Центре подготовки космонавтов в Звёздном городке. Полноватый и лысоватый сверстник Юга, с высоким «академическим» лбом и весёлыми, даже несколько озорными глазами, он дружил с командиром отряда космонавтов и заместителем начальника ЦПК Ю. А. Гагариным.

В пору учёбы в Военно-инженерной академии имени Жуковского Первый космонавт не только совмещал добросовестную учёбу с ответственной профессиональной деятельностью и пламенной общественной работой, но ещё и писал книги. Лебедев был его консульстантом-соавтором в процессе рукописного построения научно-художественной повести для молодёжи «Психология и космос».

Эта талантливая, тёплой светимости и яркого воодушевления повесть вышла в свет из издательства «Молодая гвардия» уже после смерти Первого космонавта в 1968 году. В предисловии «молодо-гвардейцы» с заплаканными ещё очами написали такие слова:

«Юрий Гагарин, бесспорно, был одним из лучших людей нашего времени, и поэтому именно ему было доверено первым подняться к звёздам, стать первопроходцем космических трасс.

Эта книга о Человеке и Космосе. Ей суждено было стать жизненным завещанием первого в мире космонавта. Свою авторскую подпись на вёрстке Юрий Гагарин поставил 25 марта 1968 года, а через день его не стало.

В книге Гагарин говорит о космосе и мужестве, о горизонтах науки и смелости человека. На этих страницах — итог его поисков и раздумий, его мечты о будущем».

Такие мечты автор повести, он же её лирический герой Гагарин научно и очень толково высказал в главе «Экипаж межпланетного корабля», в новелле «Космическая бригада».

«Многовековой опыт мореплавателей свидетельствует о том, что совмещение профессий — вовсе не утопия. И экипаж первых межпланетных кораблей вполне может состоять из четырёх-шести человек, которые умело распределят между собой обязанности.

Кто же войдёт в состав экспедиции?

Прежде всего командир корабля, опытный космонавт, имеющий не только лётное, но и инженерное образование. Он должен хорошо разбираться в космической навигации, радиосвязи, в устройстве основных систем и, конечно, знать весь корабль в целом. Он руководит экипажем и включает управление кораблём на ответственных участках полёта — таких, как взлёт, посадка, прохождение сложных участков пути.

Дальше. Ни одно морское судно или воздушный лайнер не обходятся без штурмана. Этому космонавту необходимо хорошо знать космологию (раздел астрономии, посвящённый строению Вселенной) и космическую навигацию. Он должен искать наиболее выгодные траектории полёта, разрабатывать методы вождения корабля по этим траекториям.

В подобных полётах не только Земля, но и другие планеты станут пунктами отправления и прибытия. Траектории космических кораблей пройдут вблизи небесных тел, в поле их тяготения, а потому форма и параметры траекторий будут зависеть от физических характеристик планет, и, прежде всего, от их массы. Определяя положение корабля в пространстве, штурман изучает, кроме того, направление метеорных потоков, чтобы своевременно уклониться от встречи с ними.

Штурман обязан хорошо знать не только строение той части Вселенной, где проходит трасса его корабля, но и планету, к которой он направляется: ускорение силы тяжести на поверхности этого небесного тела, наличие и состав атмосферы, состояние поверхности, структуру почвы и т. д.

Возможно, штурману придётся выполнять функции метеоролога, геодезиста, сейсмолога и т. д. В определённых ситуациях он должен быть готов полностью заменить командира корабля.

В межпланетном полёте не обойтись и без инженера-радиста. Он обеспечит не только связь с Землёй, но и обнаружит с помощью радиолокационных средств метеориты, которые могут столкнуться с кораблём, определит точное расстояние при посадке на планету. Помимо этого, он может следить за радиоактивностью космического пространства на трассе полёта, а также на обследуемой планете, изучать разнообразные физические явления, а также проводить нужные эксперименты.

Понадобятся, вероятно, и инженеры (один или два), на плечи которых ляжет забота об обслуживании различных систем корабля. И, разумеется, в состав экипажа будет включён врач.

Первым врачом-космонавтом был Борис Егоров. Во время полёта он измерял давление крови у себя и своих товарищей, брал для анализа кровь и порции выдыхаемого воздуха, исследовал чувствительность вестибулярного анализатора, проверял, как глаза воспринимают различные цвета, следил за функциональными изменениями в организме, изучал влияние невесомости на работоспособность и психическое состояние человека.

Для длительных космических полётов врачи-космонавты будут проходить специальную подготовку. Им тоже придётся стать универсалами. Они будут следить за здоровьем членов экипажа, контролировать режим работы систем жизнеобеспечения, а на обследуемой планете выполнять функции зоологов, ботаников, микробиологов, проводить химический анализ воздуха, грунта и т. д.

Если возникнет необходимость, врач-космонавт должен будет оказать хирургическую помощь. Роль операционной сестры и ассистента возьмут на себя, так же как, например, на подводных лодках, специально подготовленные члены экипажа.

Надо сказать, что вообще все члены космического экипажа наряду с основной своей работой должны овладеть несколькими профессиями. Каждый, в частности, обязан уметь нести полётную вахту в центральном посту управления.

Возможны ситуации, когда потребуется одновременная деятельность всех членов экипажа: при взлёте, стыковке или посадке корабля, при прохождении опасных зон космического пространства, скажем, зон повышенной радиации, метеорных потоков, наконец, при аварийных ситуациях.

 

Поэтический Байконур

В Ленинске, городке тюра-тамских космодромщиков Байконура, артиллерийский лейтенант Григорий Гайсинский в 1962 году организовал Клуб любителей бардовской песни. Такие клубы любителей «зонгов» множились в ту пору среди молодёжи по всей стране, «запалённой» артистом-гитаристом Высоцким, поэтом-бардом Окуджавой, мореходом Городницким, поющим туристом Визбором.

В 1963 году бардовский клуб «космистов» был преобразован в литературное объединение «Звездоград». Всего было выпущено четыре «Звездограда». Первый — в 1963, второй — в 1964, третий — в 1965, четвёртый — в 1970 годах. Сборники нравились космонавтам, они с удовольствием надписывали на них свои автографы и просили оставить «по блату» очередной выпуск.

Четвёртый номер «Звездограда» готовился к печати в начале 1968 года. Комсоргу Байконура Валерию Посысаеву было поручено встретиться с Юрием Гагариным и попросить его написать предисловие.

В начале марта 1968 года готовился очередной запуск космического аппарата по программе «Луна». Для участия в запуске ракеты-носителя «Протон» с космическим аппаратом для облёта Луны «Зонд-4» на Байконур прилетели Ю. А. Гагарин, В. Ф. Быковский, генералы-наставники Н. П. Каманин, Н. Ф. Некирясов. Остановились они в гостинице на 17-й площадке космодрома.

Вечером комсорг Посысаев пришёл в гостиницу. Космонавты ужинали, разговаривали между собой.

Комсорг дожидался в холле, когда высокие гости выйдут из столовой. Первым, вытирая подбородок носовым платком, явился генерал Николай Фёдорович Некирясов и поинтересовался:

— Ты что пришёл, комсомол?

Молодой, красивый и обаятельный, как конферансье, Посысаев объяснил ситуацию и попросил содействия. Генерал, невысокий, почти кубический крепыш с абсолютно голой головой, похожей на глобус планеты Марс, ответил:

— Какое содействие? Разговаривай об этом с Гагариным сам.

Минут через пять появились Гагарин и Быковский. Комсорг Посысаев представился и изложил вопрос.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж гостиницы, Гагарин позвал:

— Пошли, комсомол, поговорим.

 Расспросил, кто они, полигонные поэты, когда будет напечатан сборник, сколько комсомольцев на площадках космодрома и в городе Ленинске.

Когда Посысаев подал Гагарину листок, где от руки он набросал «болванку» предисловия, Юрий Алексеевич прочитал — внимательно и не спеша — потом сказал, что согласен с идеей и содержанием написанного текста.

Гагарин положил было листок в карман, но почему-то раздумал. Вернул его комсоргу со словами:

— Отдай-ка ты это Быковскому. Завтра мы едем на 95-ю площадку, на пуск. Там у нас будет время, мы подумаем над нюансами, напишем и подпишем. А вечером приходи сюда. Договорились?

Пунктуальный Посысаев спустился на первый этаж к Валерию Федоровичу Быковскому и рассказал ему план Гагарина.

Космонавт-5 взял листок, прочитал текст и сказал: «Сделаем с душой!»

…2 марта 1968 года. На стартовой площадке космодрома возвышалась до небес супер-ракета «Протон» с космическим аппаратом «Зонд-4».

Инженер-испытатель дренажных систем Анатолий Штамов проводил предстартовую ревизию трубопроводов. Вдруг какой-то нештатный ажиотаж распространился по всем уровням обслуживающих ракету-носитель систем. Штамов отвлёкся от дел и тоже двинулся туда, откуда набежало волнение. Поблизости от стартовой площадки стояла чёрная «Волга», новенькая, чистенькая, не космодромовская. Из неё вышли полковники-космонавты Гагарин и Быковский. Как обычно, младший и средний персонал ринулись за автографами.

Гагарин был опытнее по этой части, чем Быковский. На Космонавта-5 он переадресовал желавших получить закорючку-роспись на открытке или старом билете в кинотеатр. Сам же двинулся по бетонным плитам в сторону бункера. И как раз вышел на «военспеца» Анатолия Штамова.

Память у Гагарина была потрясающая. Он вспомнил старлея-ракетчика, которому пару лет назад рекомендовал обратиться в комиссию для набора новичков в отряд космонавтов.

Гагарин протянул Штамову руку, как старому знакомому. А тот замешкался. До чего же не вовремя правая рука «старлея» прежде побывала в кармане шинели, где было ещё тёплое, сунутое про запас вареёное куриное яйцо. Оно оказалось всмятку и теперь вынимать руку Штамову было неловко. А Юрий Алексеевич с улыбкой всё ещё тянул навстречу свою руку.

На предложение проводить Гагарин сказал:

— Нет, я найду дорогу… Ну, а вы что же не стали поступать в наш отряд?

Штамов всё-таки вытянул из кармана шинели руку со следами яичного желтка. Усмехнулся и признался насчёт возраста и недоразумения при измерении давления. Всегда нормальное, на приёме у врача оно почему-то скакнуло вниз. Так и хранил невезучий старлей медицинскую книжку, в которой не хватило последней ступеньки — отличного давления.

Гагарин явился в добротной полковничьей шинели, а уж фуражка у него была такая роскошная, пижонская, каких в гарнизоне космодрома ещё никто не видывал.

Неловкость из-за несостоявшегося рукопожатия отступила. А когда Гагарин продолжил путь, к посту Штамова, вдруг выскочил подъехавший начальник управления генерал громадного роста Меньшиков:

— Где Гагарин?

— Пошёл только что на старт.

Виктор Иванович протянул Штамову красную повязку, дававшую право присутствовать при запуске. И оба побежали к старту.

— Смирно! — скомандовал двухметровый генерал Меньшиков боевому расчёту и доложил невысокому, как нынешний Президент, Первому космонавту о готовности к старту ракеты.

Полковник Гагарин вышел вперёд и, держа руку у козырька, спокойно принял доклад. В его глазах была доброжелательность, в движениях сама естественность, никакой манерности. Ведь все — и Гагарин, и Меньшиков — знали хорошо, что этот доклад вообще не был никем предусмотрен, но оказался очень кстати: генерал выразил достойное почтение космонавту и человеку, а Гагарин понимал необходимость сказать добрые слова боевому расчёту. Юрия Алексеевича провели по сооружению. Он легко вникал в суть дела, не упуская при этом общения с людьми.

…На следующий день в 8 часов вечера комсорг Посысаев пришёл в гостиницу за обещанным. К нему вышел Быковский, сказал, что сейчас принесёт написанное, и поднялся на второй этаж. Гагарин с кем-то разговаривал в противоположной стороне холла. Увидев комсорга, помахал ему рукой, подзывая. «Мы всё сделали, как ты просил». Посысаев взволнованно поблагодарил Первого космонавта. Гагарин быстро поднялся по лестнице. Больше Посысаев его не видел.

Это был последний приезд Юрия Гагарина на космодром Байконур. Через три недели он погиб.

Как память об этой последней встрече с человеком-легендой Земли бывший комсорг полигона, а впоследствии известный кинематографист и журналист Валерий Посысаев бережно сохраняет тот заветный листок и показывает его внукам, знакомым. А текст от имени Гагарина и Быковского был помещён на первой странице последнего сборника «Звездоград».

 

Облёты Луны

Советская лунная программа после прямых полётов «лунников» предполагала пилотируемый облет Луны. Работы в этом направлении привели к созданию серии космических кораблей «Союз».

Первый опытный образец лунного корабля был запущен в космос 10 марта 1967 года. Для того, чтобы раньше времени не рассекречивать цель подобных запусков, его назвали в официальных сообщениях «Космос-146»; позже удачные старты лунных кораблей начали называть «Зондами» с присвоением порядкового номера.

Это были старты новой ракеты-носителя «Протон». Её сборка началась в ноябре 1966 года. В конце февраля к «Протону» присоединили прообраз лунного космического корабля, и 2 марта 1967 года ракета уже стояла на стартовой площадке космодрома Байконур.

С того старта и до свёртывания лунной программы в 1971 году было осуществлено пять относительно успешных беспилотных облётов Луны (полно-стью успешным можно признать только один), и примерно столько же попыток закончилось авариями на различных стадиях полёта.

Первый облёт Луны вариантом корабля «Союз» был произведён лишь 2 марта 1968 года. Именно в тот день полковник Юрий Гагарин принимал рапорт у генерала Меньшикова на стартововом комплексе Байконура.

Космический аппарат, названный в официальных сообщениях «Зондом-4», был выведен на сильно вытянутую орбиту, что дало возможность кораблю облететь Луну вокруг и вернуться на Землю. Однако при возвращении отказала система управления, и посадка на территории Советского Союза стала невозможной. Как и все космические аппараты, садившиеся вне зоны досягаемости советских военных, «Зонд-4» имел заряд тротила, который и был подорван на высоте 12 километров над Гвинейским заливом. Через некоторое время расчёты показали, что аппарат всё-таки мог быть подобран военно-морскими силами СССР. Было принято решение в дальнейшем такие спускаемые аппараты не взрывать.

15 сентября 1968 года, через полгода после гибели на тренировках по лунной программе военных асов Серёгина и Гагарина, был осуществлён запуск аппарата «Зонд-5», который впервые после успешного облёта Луны (естественно, без экипажа) совершил мягкую посадку на Землю. Как и в случае полёта «Зонда-4», аппарат не долетел до территории Советского Союза, приводнившись в Индийском океане. В месте посадки находились корабли советских военно-морских сил, которые доставили спускаемый аппарат на территорию СССР.

 

 

Глава шестнадцатая

Душа  и  небо

 

«Беда пришла неожиданно...»

Из воспоминаний Германа Титова:

«Беда пришла неожиданно. В марте 1968-го я находился в Италии и прилетел оттуда только на скорбную церемонию в Центральном Доме Советской Армии.

Тревога и обречённость, непоправимость происшедшего, какая-то пропасть в душе и злость от бессилия, от сознания того, что ты ничего не можешь поправить, не можешь помочь ничем.

Те дни прошли в каком-то тумане. Ничто не могло заглушить чувства скорби. Пусто было внутри, и гудела тяжёлая голова... В ушах стояла мелодия песни Пахмутовой: «Когда усталая подлодка из глубины идёт домой...» — Юг так любил её.

После похорон я пришёл на место гибели Гагарина и Серёгина, где уже стоял камень с надписью: «Здесь будет установлен памятник...» Там, где упал самолёт, образовалась яма, заполненная чистой водой и кем-то заботливо обсаженная ёлочками.

Я не мог оторвать взгляда от берёз, оставшихся без макушек. Мне хотелось по этим искалеченным деревьям хотя бы что-то узнать о последних секундах жизни отважных людей, которые в последний миг, возможно, видели эту зелёную чащу.

Не помню, сколько берёз было срублено в тот трагический день. Не знаю, на скольких деревьях остались следы осколков самолёта и запах керосина. Не знаю, со скольких берёз сняли остатки самолётных деталей. Представляю только, как в эту заповедную тишину девственного леса врезался на мгновение тонкий свист — и «затем треск ломающихся берёз и глухой, как вздох, повторившийся в глубине леса взрыв. И после — тишина. Оператор, следивший за меткой самолёта на индикаторе радиолокатора, по инерции повторял позывные экипажа, хотя уже понимал, что случилось непоправимое, случилось страшное, произошла трагедия. Но он не хотел в это верить и посылал, посылал в эфир позывные...

«Иногда нас спрашивают: зачем нужна такая напряжённая работа? — писал незадолго до смерти Юра Гагарин. — Зачем мы работаем так, зная, что в общем-то работаем на износ? Но разве люди, перед которыми поставлена важная задача, большая цель, разве они будут думать о себе, о том, насколько подорвётся их здоровье, сколько именно можно вложить сил, энергии, старания, чтобы их здоровье не подорвалось! Настоящий человек, настоящий патриот — комсомолец и коммунист — никогда об этом не подумает. Главное — выполнить задание».

Юрий Алексеевич был великим оптимистом, он верил в большое будущее космонавтики, неиссякаемые силы советского народа.

Югу было тридцать четыре года...»

 

…Вскоре после гибели Гагарина известный советский писатель Валерий Ганичев, ныне Председатель Правления СП России, побывал у великого скульптора Конёнкова. Было Сергею Тимофеевичу уже 94 года, принимал он у себя в мастерской. В окружении его сказочных и окрылённых деревянных и мраморных скульптур Мастер задал ответственным работникам культуры и искусства, как будто они были в ответе, строгий вопрос: «Почему не уберегли Гагарина? Он ведь национальное достояние. Его надо было в золотое кресло посадить и не пускать никуда».

Официальные лица власти развели руками. А мудрый кудесник встряхнул головой и, противореча себе, сказал: «Да нет, его бы никто не удержал. Как только он взлетел, наш смоленский, — хитро прищурился Конёнков, — я сразу сказал: он небожитель. Его Бог к себе заберёт! Он и забрал! — и рассказал «гималайский» старец одну историю.

Владыку Иосифа, архиепископа Казахстанского и Алма-Атинского, вызвал к себе уполномоченный по делам религии в Казахской ССР Степан Романович Вохменин и говорит ему: «Иван Михайлович, надо сказать проповедь в отношении «чуда» — первого полёта человека в космос».

Наступил день, когда надо произносить проповедь. Владыка вышел, как обычно, и начал примерно так:

«Братья и сестры! Вы знаете, в какое время мы живём, какой прогресс совершается в мире! Много учёных изобрели много хорошего! А слышали вы — последнее событие произошло: наш молодой человек — Юра Гагарин — побывал в космосе! И оттуда вернулся! А ему, когда он полетел, Никита Сергеевич Хрущёв сказал: «Юрочка, посмотри, есть там Бог, или нет?»

И так продолжил Владыка: «Юрий Гагарин Бога не видел… а Бог его видел! И благословил!»

Да, ныне Гагарин уже на небесах, он наш вдохновитель и наш защитник. С ним России ничего не страшно.

 

Заместитель Гагарина

В 1965–1967 годах А. А. Леонов — старший инструктор, космонавт, заместитель командира отряда космонавтов — лётчик-космонавт СССР. С 1967 по 1970 год командовал лунной группой космонавтов. В феврале 1968 года вместе с Гагариным окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского.

С 1970 по 1972 год Алексей Леонов — начальник 1-го управления НИИ ЦПК, с 1972 по 1991 год — заместитель начальника Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина, командир отряда космонавтов.

В начале 1973 года Академия наук СССР и НАСА (США) объявили состав основных и дублирующих экипажей кораблей «Союз» и «Аполлон», назвали космонавтов, которым предстояло пройти долгий и сложный путь к совместному старту. Критерии отбора каждая сторона определяла сама. Необходимым условием итоговой подготовки должны были стать глубокие знания техники, умение работать с системами и оборудованием обоих кораблей, знание языка страны-партнера, высокая профессиональная квалификация, готовность к проведению широкой программы научных экспериментов и наблюдений. СССР представляли летчики-космонавты А. А. Леонов и В. Н. Кубасов. Со стороны США — астронавты Т. Стаффорд, В. Бранд, Д. Слейтон. В июле 1975 года совместный полёт был осуществлён. Командиром корабля «Союз» был А. А. Леонов.

Всё человечество с восхищением следило за выдающимся экспериментом в космосе — совместным полётом советского корабля «Союз-19» и американского «Аполлона». Впервые в истории была осуществлена стыковка этих космических кораблей, опробованы в действии новые средства стыковки в целях обеспечения безопасности полётов человека в космическом пространстве, проведены астрофизические, медико-биологические, технологические и геофизические эксперименты. Полёт продолжался более пяти суток, им была открыта новая эра в освоении космоса.

 

Уход из жизни командира «Восхода-2»

Неожиданно гроза грянула над авиационным «батей» космонавтов — Павлом Ивановичем Беляевым.

Казалось, ничто не предвещало беды, и вдруг — его увезли в больницу в тяжёлом состоянии. И уже как снег на голову — оперировали.

Герман Степанович Титов рассказывал: «Что-то недоброе показалось мне за всеми этими скоротечными событиями. Помню, после сообщения об операции я возвращался домой и, войдя в подъезд, почувствовал, как сильно забилось сердце. Я даже остановился, и в мозгу мгновенно пронеслось предположение о плохих делах Павла Ивановича. Оглядевшись, я увидел ёлку, которую установили в вестибюле, готовясь к встрече Нового 1970 года. И мне стало немного тоскливо оттого, что запах хвои у меня да и у моих товарищей, которым пришлось проводить в последний путь многих своих друзей, — этот терпкий, пьянящий запах хвои — вызывает отнюдь не новогодние ощущения.

Жизнь не баловала Павла Ивановича. Воистину сквозь тернии пробивался он к звёздам. И достиг своего. Да как достиг! Ручная посадка «Восхода-2» — единственная в своём роде, выполненная в труднейших условиях, — показала, что профессия космонавта — это не прогулка в собственное удовольствие «под луной», а труд, напряжённый, ответственный, квалифицированный, рискованный.

Как мы все тогда, его товарищи по отряду (и не только мы), волновались, как напряжённо вслушивались в эфир в надежде услышать заветные телеграфные позывные, слушали по всей стране от Чёрного моря до берегов Камчатки и очень боялись, да, именно боялись услышать голос «Алмаза». Мы ждали телеграфных позывных, которые успокоили бы нас, сказав, что наши ребята на Земле. А в декабре 1969 года мы с величайшей тревогой и надеждой ждали сообщения врачей. «Мы верим, мы надеемся. Улыбнись, фортуна, ещё раз ему, на радость нам всем!» — так думали все мы. Но болезнь не поддалась натиску врачей — Павел Иванович ушёл от нас, не выполнив и половины задуманного.

 

Смерть на троих

6 июня 1971 года мир услышал о дерзновенном полёте в космос Георгия Тимофеевича Добровольского, Владислава Николаевича Волкова, Виктора Ивановича Пацаева. Стартовав на космическом корабле «Союз-11», они состыковали корабль с орбитальной научной станцией «Салют» и перешли на её борт. С этого момента впервые в мире начала успешно функционировать пилотируемая орбитальная научная станция, что ознаменовало собой крупный этап в развитии космических исследований.

Около двадцати четырёх суток продолжался космический рейс Г. Т. Добровольского, В. Н. Волкова, В. И. Пацаева, в котором они самоотверженно трудились над испытанием нового космического комплекса — орбитальной станции «Салют» и транспортного корабля «Союз-11», а также выполнили большой объём научных исследований и экспериментов. Программа полёта была полностью выполнена, и 29 июня в 21 час 28 минут «Салют» и «Союз-11» расстыковались. При возвращении на Землю 30 июня экипаж корабля «Союз-11» погиб.

За несколько дней до полёта в космос Георгию Тимофеевичу Добровольскому исполнилось сорок три года. Двадцать пять из них он отдал авиации и космонавтике. Георгий Тимофеевич летал на «яках» и «лавочкиных», освоил многие типы реактивных «мигов», совершил много парашютных прыжков. К моменту зачисления в отряд космонавтов был начальником политотдела авиационного полка.

Георгия Тимофеевича отличали упорство в достижении поставленной цели и высочайшее чувство ответственности за порученное дело. Он заочно окончил Военно-Воздушную академию, ныне носящую имя Ю. А. Гагарина, умело сочетал партийно-политическую работу с полётами, жадно впитывал в себя всё, что касалось освоения космоса.

«Классный лётчик, технически грамотен. Скромен. Настойчив. Добр. Хорошо владеет новой техникой. Я в нём уверен», — так отозвался о нем Владимир Шаталов.

«Я очень люблю летать, — говорил Добровольский. — Вообще летать. Я летал на машинах многих типов, и всегда ощущение полёта давало мне радость».

С исключительной ответственностью Георгий Тимофеевич осваивал новейшую космическую технику, пунктуально выполнял обширную программу лётной, парашютной и специальной подготовки. Это дало ему право стать командиром экипажа космического корабля «Союз-11».

«Георгий Добровольский, — отмечал один из видных учёных, — с филигранной чёткостью, просто виртуозно, произвёл стыковку со станцией «Салют».

Так была впервые решена инженерно-техническая задача доставки экипажа транспортным кораблём на борт научной станции — спутника Земли.

Своим самоотверженным трудом в области испытаний сложной космической техники командир орбитальной станции Г. Т. Добровольский внёс огромный вклад в развитие орбитальных пилотируемых полётов.

А Звёздный городок впервые встретил Новый 1972 год без своего бессменного организатора новогодних вечеров, самодеятельности, автора шуточных куплетов, доброго, чуткого, отзывчивого Жоры Добровольского.

«Нашей молодёжи, которой предстоит продолжить дело, начатое Юрием Гагариным, а затем его товарищами, есть с кого брать пример, есть у кого учиться мужеству, преданности партии и народу!» Эти слова написаны Владиславом Волковым незадолго до последнего полёта. Он и сам прожил мужественную, яркую жизнь.

Исключительное трудолюбие и высочайшая требовательность к себе в сочетании с железной волей и целеустремлённостью помогали Волкову преодолевать любые преграды. Нелегко было совмещать занятия в школе и спортсекциях. Из тех, с кем начинал, не все смогли выдержать такую нагрузку. Владислав выдержал.

Он мечтал о небе, о полётах, но понимал: чтобы летать на современных самолётах, нужны фундаментальные знания. И потому пошёл учиться в Московский авиационный институт и одновременно в аэроклуб. После окончания института — работа в конструкторском бюро и подготовка к полёту в космос.

Он уплотнял время. Он спешил сделать как можно больше полезного и нужного. Берёг время и не щадил себя в тренировках перед полетом в космос.

В октябре 1969 года на корабле «Союз-7» он совершил полёт в качестве бортинженера. Выполненные им и его товарищами эксперименты обогатили сокровищницу космонавтики. А он уже мечтал о новых встречах с чёрным океаном: «Моя цель не слетать в космос, а летать в космос...» И пояснял, в чём суть предстоящих космических полётов: «Будут волновать не сами полёты, а то, что дадут эти полёты человечеству».

Находясь на борту первой в мире — пилотируемой — научной станции «Салют», он сделал всё от него зависящее, чтобы польза от этого полёта была наибольшей. В нелёгких условиях космоса провёл важнейшие научно-технические эксперименты по испытанию станции, проверке бортовых систем, астрономические и навигационные исследования.

Полёт в космос — подвиг, требующий от человека величайшего напряжения всех сил — и духовных и физических. Волков совершил этот подвиг дважды.

Ему было тридцать шесть лет. Он мало прожил, но много сделал для людей.

Инженер-испытатель Виктор Иванович Пацаев отмечал в полёте свой день рождения. Было 19 июня 1969 года. Друзья горячо поздравляли его. В иллюминаторах проплывали Париж, Мадагаскар, Токио, океан и облака, облака... А память сердца воскрешала родные степные просторы.

Когда «Союз-11» летел к станции «Салют», Пацаев помогал командиру сориентировать корабль и осуществить стыковку. Точная механика, навигационные приборы и датчики — стихия Виктора Пацаева.

Он первым перешёл в рабочий отсек состыкованного с «Союзом» «Салюта» и сразу же приступил к выполнению экспериментов, важных для развития космической техники и для нужд народного хозяйства.

В. И. Пацаев — инженер-испытатель, человек твёрдой воли, несгибаемого характера. Он знал, что любой космический полёт — трудное испытание и неизбежный риск. Он выполнил свой долг до конца и погиб при исполнении служебных обязанностей, как тридцать лет назад погиб, защищая Москву, его отец.

Люди высшей чести, патриоты Родины Г. Т. Добровольский, В. Н. Волков, В. И. Пацаев отдали свою жизнь во имя счастья советских людей, во имя будущего космонавтики и всего человечества.

 

Писатель и живописец

Алексей Леонов — автор нескольких книг: «Пешеход космоса» (1967), «Солнечный ветер» (1969), «Выхожу в открытый космос» (1970), «Восприятие пространства и времени в космосе» (Леонов, Лебедев; 1966), «Особенности психологической подготовки космонавтов» (Леонов, Лебедев; 1967).

Ещё в школьные годы в Калининграде Алексей начал увлекаться живописью. Его пленяли картины окружающей природы, в нём всегда живёт удивление творениями рук человеческих. От этого удивления — желание нарисовать и арку шлюза на канале, и старую бригантину...

Леонов — автор около 200 картин и пяти художественных альбомов, среди которых космические пейзажи, фантастика, земные пейзажи, портреты друзей (акварель, масло, голландская гуашь).

Даже в скупом для увлечений бюджете времени он находит часы для внимательного изучения творчества великих художников прошлого и больших мастеров современности. В короткие месяцы военной службы в ГДР, например, он несколько раз побывал в Дрезденской картинной галерее, посетил картинную галерею в Альтенбурге и другие музеи.

С 1965 года космонавт Леонов — член Союза художников СССР. Его любимый мастер — Айвазовский. Николая Ромадина считает одним из лучших отечественных пейзажистов, из советских художников высоко ценит Юрия Кугача, Скитальцева. Есть и любимые скульпторы. Лучше всего он знает творчество Григория Постникова. Этот скульптор раньше других посвятил себя отображению дерзаний человека в завоевании космического пространства.

Помимо увлечения живописью А. А. Леонов любит читать книги из серии «Жизнь замечательных людей». Среди других его пристрастий велоспорт, большой теннис, волейбол, баскетбол, охота, фото- и киносъёмка (им снята и озвучена серия из 17 фильмов «Космонавты без масок»).

 

МПГ и МГГС

Перешедший проезжую часть на перекрестье Шелковичной и Астраханской улиц в Саратове Владислав Ивановский вступил в парковую полосу — в посадки, как называлась это сгущение кустарников и древес когда-то. Бульвар оказался прореженным, засаженным новыми породами деревьев. Получилась двухполосная зелёная «изолента», раскатанная от базарчика у Товарной станции (когда-то назывался Вшивый рынок) до Крытого рынка.

Лишённые прежней дремучей дикости посадки стали культурными и чужими. Там и сям над кустами сирени, над обвисшими до земли кронами ясеней высились целенаправленно-стройные пирамидальные тополя.

Ивановский узнавал и не узнавал бульвар своего детства. Более всего поразила колоссальной высоты опора электропередачи. Это древо из стали модернистски переработанной формы намного превосходило ростом даже самые высокие тополя; оно возвышалось над живыми деревьями, как завоеватель над покорённым народом, — функциональное растение со стеклянными плодами изоляторов, поддерживавших устремлённые к заводу провода.

Под кустами прокалывалась новая трава. Сухой разогретой почвой пахло в посадках, было тепло, солнечно.

Со стороны Литейного завода «Серп и молот» нёсся гул работы: там трудились пролетарии с той же истовостью и мастерством, как в середине пятидесятых, когда на этом предприятии проходил преддипломную практику индустрик Юг — студент Индустриального техникума Юрий Гагарин.

Деревья, как люди: у каждого свой облик, и в каждом своя мера несовершенства. Редко кому достаётся вырасти на просторе и выразить всю красоту породы. Но если не усекать, деревья всю жизнь сохраняют собственный строй. Спустя десятилетия, радиожурналист Ивановский узнал кое-кого из «населения» посадок времён его отрочества.

Жива была дикая груша; когтистые ветки в её кроне стекали вниз. Но потом всё-таки, преодолев власть земного притяжения, выгибались к небу.

Вспомнил он белые акации, превратившиеся в троицу сгорбленных старушек. Обрадовался не потерявшему гордую высоту вязу, на одном из суков которого образовался наплыв как раз в том месте, где привязывалась когда-то «тарзанка». Её сладили и резвились с нею хулиганы допризывного возраста, «шпана» по-саратовски.

Практикант завода «Серп и молот», курсант Саратовского аэроклуба Юрий Гагарин шпаны не боялся. Вполне мог бы поупражняться на «тарзанке» как на парашютном тренажёре.

…В разгаре майского дня 1976 года аллея была безлюдна. Сцепив за спиной руки, Ивановский вышагивал по асфальтовым плиткам бульварной аллеи, поглядывал по сторонам и спрашивал себя: правильной ли дорогой идёт по жизни он, благонамеренный пропагандист научных знаний, отец здравого семейства и сверстник первых людей в космосе. Не стала ли его романтическая натура такой же скушно прореженной, засаженной прямолинейными тополями, как эти посадки?

Но ведь узнал же Владик, уже шагнувший за христов и гагаринский возраст, уцелевшие в посадках деревья. И потому решил — с чувством горьковатой просветлённости,— что ещё жив в нём главный ствол детской, «шелковичной» души.

Пройдя посадками половину квартала, Владислав Васильевич обрадовался, заметив узкую самодеятельную тропинку, которая, отщепившись от основной аллеи, вела на край посадок.

Выйдя на опушку и увидев на другой стороне улицы плосколицый заводской корпус, он сразу угадал в его серокирпичном объёме ту малую часть, которую занимал некогда дом деда Ивана Фёдоровича Егорова с пристройкой «Пиво-воды».

Напротив дома росло на краю посадок раздвоенное дерево — ясень. Возле него и остановился Ивановский — с учащённо бьющимся сердцем, — ладонью охватил шершавую и тёплую кору. Ствол ясеня напоминал запретное оружие детства — рогатку: в полутора метрах от земли он раздваивался и дальше уже росли два наклоненных в стороны, как бы самостоятельных дерева.

Основной же ствол тоже был наклонён к земле — это была кривая, не годная в дело рогатка, в общем, не рогатка, а смешная рогуля! Но как легко было взбираться на неё, как уютно сиделось в развилке — будто в кресле, вознесённом на высоту мальчишеского роста. И так хорошо были видны отсюда отчие окна с распахнутыми ставнями графитного цвета, мощённая брусчаткой родная улица — несуетная, по-провинциальному откровенная.

Ещё безлистый в апрельскую пору, продуваемый слабым ветерком ясень оставался почти неподвижным, однако шершавой ладонью с жёлтыми от курения пальцами Ивановский ощущал тихий гул дерева, зарождавшийся в тонких окраинных ветках разделённой надвое кроны, распространявшийся по ветвям-артериям, стекавший по стволам и соединявшийся в основании — там, где держал он руку. Этот гул возбуждал забытый инстинкт — тот, что заставляет мальчишку цепляться руками за ствол и бежать по дереву ловким, радостным зверем.

Уж не его ли детские каблуки оставили на пунктирной коре ссадины, превратившиеся за десятилетия в похожие на огрехи в пашне шрамы?

Состарился ясень. У него-то нижние ветви текли не столько вверх, подталкиваемые напором жизни, сколько вниз, подчиняясь земному тяготению.

Судьба дерева открылась Ивановскому во всей её праведности и бесстрашии, верности своей ясеневой природе и уродливой раздвоенности. Кто-то когда-то, ещё задолго до появления на свет Владика Ивановского, отломил «срединку» тройчатого прутика и приговорил тем самым ясень на раздвоенную жизнь. Так и не достигла рогуля настоящей высоты, той, что легко давалась одноствольным тополям.

Ощущая приложенной ладонью гул дерева, Ивановский с пронзительной ясностью открыл для себя, что имел, оказывается старшего, но безмолвного родственника на Астраханской улице в Саратове.

От прошлого лета на дереве осталось много семян — сухой, шуршащей бахромой свисали с веток семенные пластинки. Их грозди были пыльно- коричневыми. Апрель прибавил в их уныние яркой, сочной краски: прорвалась из почек молодая листва настоящего и следом выбросились нежно-бурые хвостики будущих семянников.

…Пройдя вдоль фасада заводоуправления Литейного завода «Серп и молот», миновав встроенную в него входную кабину-проходную, где была мемориальная доска с извещением о том, что в 1953 году здесь проходил производственную практику Первый космонавт Юрий Алексеевич Гагарин, радиожурналист Ивановский на перекрёстке завернул на улицу Рабочую, где продолжал жить в дедовом, потом материнском доме по соседству с базой Вторчермета кандидат гидрологии и друг школьных лет Александр Егорович Суриков.

После защиты кандидатской диссертации Сурик выбился в авторитеты по орошению безводных степей. В научном институте за ним закрепили несколько объектов водозабора и орошения, разбросанных по саратовскому Заволжью, и выделили в распоряжение «уазик», чтобы объезжал эти объекты. Весной 1976 года, когда Ивановский приехал в Саратов в творческую писательскую командировку, Сурик охотно согласился свозить его на другой берег Волги, в район деревни Смеловки, на МПГ — место приземления Гагарина, а вернее сказать, на Гагаринское поле.

В светлый и тихий день степной весны ехали Владислав Васильевич и Александр Егорович по дну бывшего Хвалынского моря. Сурик за водителя, Владик с дымившейся в пальцах сигаретой ТУ-135 рядом. Озирали слабые волны пейзажа с кустами облепихи и дикой смородины по сторонам асфальтированного шоссе и рассуждали о разном.

Например, о том, что рукопожатия, которыми в середине лета прошлого года обменялись советские космонавты и американские астронавты во время стыковки «Аполлона» с «Союзом-19» — это вроде бы как знак перемирия после многолетнего спора двух социальных систем, одна из которых подготовила Первого космонавта планеты и первые «луноходы», а другая высадила землян на Луну.

За содержательным разговором и оглядами волжских стариц прибыли без скуки и утомления от монотонности пути туда, где Ивановскому давно и страстно хотелось побывать. То есть к широкому, с покатыми склонами оврагу, на одном из которых взвился белый клыкообразный обелиск с ракетой на острие — уменьшенная копия московского, что неподалеку от ВДНХ. Рядом с «типовым» обелиском стояла знаковая фигура Гагарина — саратовская женщина-скульптор изваяла его в обобщённо-спортивном одеянии, ангельски побелённого, по-саратовски молодого и космически счастливого. Вокруг обелиска и памятника уже окрепли упорядоченно посаженные вязы и осокори — вот и весь мемориал, за которым простиралось заурядное поле севооборота. Оно и есть Гагаринское...

Там-то и увидели бабушка и внучка сказку — не сказку, пришельца — не пришельца, но какого-то явно не местного человека, отбивавшегося от оранжевого парашюта. Он был в высоких сапогах со шнуровкой, как бы в шёлковом тоже оранжевом костюме и белом — как бы фаянсовом — шлеме-шаре. Он приветливо помахал рукой старой и малой жительницам Земли и прокричал, показывая пальцем на верхушку шлема, звонким, очень русским тенорком:

— Свои, товарищи, советский я!

…Отъехавши от достопримечательного места, Ивановский и Суриков устроились в тенистой лесополосе — весьма подходящем месте для заблуждения телят. Ни единой души они не встретили ни у мемориала, ни в лесополосе в тот светлый, с ласковым майским ветром, день 1976 года. Достали приготовленную матушкой Владислава Васильевича закуску и термос с чаем, бутылку водки не забыли, мутный гранёный стакан в «УАЗе» нашёлся. Да вот беда — не мог друг детства Шурик-Сурик выпить за упокой души великого русского парня и ангела Победы Юрия Гагарина, потому как был за рулём. Пришлось Ивановскому одному стакан поднимать. Но поговорили они тогда хорошо.

Владика распирала мысль о близком совпадении возраста Христа и Юрия Гагарина в момент вознесения. Они с Суриком пребывали тогда в том же замечательном возрасте — пару лет спустя от 33-х ! Самая пора для перехода от личных потребностей и вожделений к большим уравнениям разума, созиданию, самоотдаче, подвижничеству…

Радиожурналисту Владиславу Ивановскому приходилось бывать во Владимирской области. Вблизи города Киржач, где с весны 1968 года появилось ещё одно памятное Гагаринское место — Поляна гибели Гагарина и Серёгина. Он пересказал Сурику кое-что из того, что узнал от досужих коллег-журналистов.

Учебно-тренировочный реактивный истребитель МИГ-15 УТИ с двойным управлением (на жаргоне авиаторов — «спарка»), в котором находились лётчик-космонавт Юрий Гагарин и полковник ВВС Владимир Серёгин, разбился утром 27 марта 1968 года.

Истребитель, перенёсший до этого несколько капитальных ремонтов, врезался в землю с углом пикирования 50 градусов при скорости полёта около 700 километров в час.

Останки самолёта и экипажа обнаружили в 65 километрах от аэродрома вылета Чкаловский, в берёзовой роще, неподалёку от деревни Новосёлово Владимирской области.

Расследование, в котором принимало участие две сотни специалистов, продолжалось полгода; проверке подвергались два десятка различных версий. Тема гибели Ю. Гагарина и В. Серёгина стала в прессе «дежурной». Нашлись даже авторы, которые стали заявлять, что Гагарин якобы жив…

 

Эпилог

В газете «Известия» накануне 75-летия лётчика-космонавта Леонова осенью 2009 года Алексей Архипович рассказал корреспонденту:

‑— В начале 1990-х годов у меня было очень тяжёлое время. Меня только уволили из армии, пенсия 5.000 рублей. И вот тогда меня нашли, пригласили в Альфа-банк. Но, говорю, я же не экономист, не юрист. Ничего, отвечают, у тебя такие связи, ты общался с ВПК, был членом госкомиссии, заказчиком тренажного комплекса, знаком со всей страной. Действительно, я общался со всеми. Может быть, было всего пять-десять секретарей обкомов, которых я не знал. И вот меня пригласили для создания сети Альфа-банка по стране… Что касается наград новейшего времени, то это орден «За заслуги перед Отечеством» 4-й степени. Недавно вот пришло извещение, что Международное дворянское собрание наградило меня орденом Чести. Ещё раньше они вручили орден Святой Анны за подписью великой княгини Марии Владимировны…

 

…Дело было в конце ноября 2009 года, когда сковалась морозами Волга и рыхлый снег первозимья уже накрыл крыши домов и газоны на саратовских улицах. Друг юных лет Сурик отмечал в Саратове сорок лет семейного счастья с любимой женой и полувзводом из компьютерщиков-сыновей, их жён-медиков и вундеркиндов-внуков. Ивановского пригласили на праздник телеграммой, и он поехал почти за тысячу вёрст из дальнего Подмосковья. В пути перечитывал саратовские заметки 1976 года.

…В пешем ходе по старинным саратовским местам калужанин Ивановский забрёл на улицу Сакко и Ванцетти повидаться с ещё одним близким человеком из молодого времени жизни.

При входе в Индустриальный техникум устроены окна-ниши. В одной поместили скульптурный портрет Юрия Гагарина из бронзы. В другой — афишу-рекламу Народного музея Колумба Вселенной.

Несмотря на потемнелость металла, Первый космонавт оставался превосходным молодым мужчиной славянской внешности: высокий лоб с ранними залысинами, широкий и короткий стремительный нос, волевые и азартные линии рта с лирично изогнутыми вверх уголками губ, крепкий подбородок неустрашимого бойца. Особенно удалась скульптуру энергетика взгляда. Взор выражал точку зрения страстного исследователя, профессионального психолога и первопроходца космического пространства. Это был взгляд Разума на свою колыбель — Землю.

Снег первозимья лёг на плечи и на крупную голову выпускника литейного отделения СИТа 1955 года. Седой Гагарин был похож на академика-астрофизика, надевшего белый халат при посещении монтажно-испытательного корпуса космодрома, стапеля для крейсеров подводного флота или реакторного зала АЭС. Может, он и был бы в роли суперавторитета среди светил Российской академии наук, если бы не роковая-загадочная смерть в 34 года в марте 1968-го года от Рождества Христова.

 

2011 г.