ЛИСТОПАД
Укроюсь я октябрьскою хмурью,
Промозглый ветер жарко обниму,
Пусть жизнь мою они считают дурью
И видят мою жалкую суму.
И хоть ссыпает под ноги мне осень
Вагоны меди,
тонны золотых,
Душа моя — в разброде и разбросе,
И от «пустых» тошнит, и от «крутых».
Мне тяжело и дурно с ними рядом,
Хотя я сам не ангел,
не святой.
Я с щедрым обнимаюсь листопадом,
Гляжу на прилетевший золотой,
Который опустился мне под ноги.
Неужто я на паперти стою?
Подводят тополя свои итоги
В предзимнем остывающем строю.
Мне их листва — что жизни дни-недели,
Ушедшие легко на перегной.
Туда-сюда — примчат ко мне метели,
По-белому обнимутся со мной.
Я буду слушать вьюги разговоры,
Что счастье не придёт из-за бугра,
А русская зима построит горы,
Дворцы из хрусталя и серебра.
Но отойдёт и зимушка-царица,
Ведь на земле не вечна и она.
В моё окно призывно постучится
Румяная красавица-весна…
Ну, а пока иду я листопадом
И сочиняю что-то невпопад,
Всё повидавшим загородным садом.
Как хорошо,
что есть он — листопад.
КРАСНОЗВЁЗДНЫЙ СОЛДАТ
Град свинца и кровавая глина.
Окружение и медсанбат.
Ты прошёл от Москвы до Берлина,
Краснозвёздный советский солдат.
Вроде ты — из обычного теста
И на вид был не чудо-герой, —
Бился насмерть ты в крепости Бреста
И под Зайцевой выжил горой.
Ты в пехотной измотанной роте
Поднимался в крови из руин.
Глохнул в танке, горел в самолёте,
Стиснув зубы, ты шёл на Берлин.
Грудью шёл на немецкие доты,
Мёрз в окопах не ради наград.
Ветер смерти насвистывал: кто ты?
Отвечал ты: советский солдат.
Славянин ли, грузин, молдаванин,
Кабардинец, башкир ли, бурят, —
Всё одно для германца был Ваней
Краснозвёздный советский солдат.
И поклон тебе, воину, низкий
Вольный ветер в полях отобьёт,
И обнимет твои обелиски,
Дождь во славу тебе пропоёт.
Угасает над лесом румяный,
Помянувший погибших, закат.
В чистом поле лежит безымянный,
Краснозвёздный советский солдат.
ЗАЧЕМ РОДИЛСЯ И ЖИВЁШЬ?
Никто мне не ответит на вопросы:
Зачем родился здесь ты и живёшь?
Молчат в полях серебряные росы,
Колосьями качает в поле рожь.
Хочу найти ответы на вопросы:
Зачем родился, вырос и живёшь?
Раскатом грома отвечают грозы,
И что-то грустно напевает дождь.
Где мне найти ответы на вопросы:
Зачем родился здесь я и живу?
Лишь тихо плачут осенью берёзы,
Роняя пожелтевшую листву.
Как мне найти ответы на терзанья:
Зачем родился здесь я и умру?
Чтобы душа просила покаянья
У солнышка родного на ветру?
С землёй сольюсь под неба отпеванье
И не услышу на вопрос ответ.
Закат со мной отметит расставанье,
Проводит душу к пращурам рассвет.
ПОСЛЕДНИЙ ЛИСТ ОСИНЫ
Двоюродному брату Андрею Овсянкину
Сурова жизнь, сурова жизнь в России,
И для неё лишь Небо — Божий храм.
Последний лист,
последний лист осины,
Дрожа, сопротивляется ветрам.
Ему не свойствен дух непротивленья,
Лист продолжает золотом гореть,
Хотя он знает: в каждое мгновенье
С родимой ветки может отлететь.
Как отлетели все его собратья
К сырой, остывшей матушке-земле.
И почернели солнечные платья,
Как перья лебединые в золе.
Когда-то лист был юным и зелёным
И наслаждался жизнью по весне,
И майскими ночами он, влюблённый,
С соседкой целовался, как во сне.
Но отзвучало соловьями лето,
И начались печальные дожди.
Листу шуршали: песня твоя спета,
Сорвёшься ты с осины, подожди…
Не слушал лист дождливые угрозы —
Чего он только в жизни не видал:
И ураганы пережил, и грозы,
И закалился, ярко-красным стал.
Сверкает лист кольчугой —
красным златом:
Сразись со мною, ветер, ветер злой.
Ты победишь, но я умру солдатом,
Целуя небо, обнимусь с землёй.
Листу шептала осень в утешенье,
Что все к земле отходят без войны,
И в золоте закончили сраженье
Деревьев изумрудные сыны.
Печальна жизнь, печальна жизнь в России,
Просторно здесь могилам и крестам.
Последний лист, последний лист осины,
Дрожа, сопротивляется ветрам.
СОГЛАСЕН Я С КОЛОКОЛАМИ
Не называйте меня офисным планктоном,
Хотя я к клавишам компьютера привык.
Я очарован колокольным перезвоном,
Понятен колокольный мне язык.
Кружится снег, как пух над куполами,
И мне от этого и легче,
и теплей.
Я до капели буду жить снегами
И белизной заброшенных полей.
Я жду,
я жду, когда завоет вьюга
В моём забытом Господом краю.
Я попрошу, пусть спит моя подруга,
У первой русской вьюги интервью.
И пусть она меня опять обманет,
В который раз в три короба соврёт,
Что победит в компьютерном дурмане
Ушедший от природы мой народ.
Молчат о прошлом древние иконы,
Среди свечей горящих — тишина.
Колоколов мне молвят перезвоны,
Что не туда идёт моя страна.
А мы страну, увы, не выбираем,
Рождаемся, как можем, и живём,
И как судьбой дано, так умираем —
Под солнцем, под снегами и дождём.
Я не лечу с двуглавыми орлами,
Давным-давно обманут кумачом,
Но я согласен лишь с колоколами,
Что не туда мы, грешные, идём.
Колокола звонят.
Открыты храмы,
Врата обителей святых, монастырей,
Но торжествуют жулики и хамы,
Среди людей растёт число зверей.
Не буду спорить я с колоколами,
Что миром правят золото и страх,
Что мы веками ищем Бога в храме,
Хотя он должен быть у нас в сердцах.
ГОРОДА ПОШЛИ ОТ ДЕРЕВЕНЬ
В глухом лесу вам скажет каждый пень,
Росток берёзы белой и осины,
Что города пошли от деревень —
Во все века спасительниц России.
Спроси у полусгнившего плетня,
У разворованной разбитой хаты…
Когда-то здесь жила твоя родня
И шли на смерть за Родину солдаты.
Алмазный бык и золотой олень
Напропалую мчатся по Отчизне.
У гибнущих спросите деревень:
На сколько лет ещё им хватит жизни?
Святая Русь любила их, как мать,
И вырастали сёла, поселенья,
Чтобы цвести, и сеять, и пахать,
Рожать из поколенья в поколенье.
А что теперь? Я слышу: дребедень
С экрана молвит массовик-затейник,
Что нам не надо много деревень, —
Краса земли — кирпичный муравейник.
Но для земли железо и бетон,
Как человеку вольному — вериги.
И заглушил земли тяжёлый стон
Монетный звон банкира и барыги.
МАЙКОПСКИЕ ЗВЁЗДЫ
Не к солнцу курортного Сочи
Мальчишку судьба занесла —
В чеченские чёрные ночи,
Где звёзды сгорали дотла.
Мятежный дудаевский Грозный
Застыл на кавказских ветрах.
Слезились усталые звёзды
В любимых кубанских краях.
В коварной ночи новогодней
Рванула лавина огня,
И стала земля преисподней,
В куски разлеталась броня.
Майкопская гибла бригада,
Молитвы неслись в небеса,
Но грохот кромешного ада
Прощанья глушил голоса.
Колонна в ловушку зажата.
Кроваво-свинцовая жуть.
Смертельным осколком солдата
Вдруг слева ударило в грудь.
Железо взрывалось, горело,
С живыми покончить спеша.
Мальчишки обуглилось тело,
Но в небо рванулась душа.
Кружилась она возле хаты —
Родных на прощанье обнять —
Душа рядового солдата.
Рыдала в отчаянье мать.
Душа сына облаком стала,
Всё выше и выше рвалась,
И в русской ночи замигала,
И звёздочкой яркой зажглась.
Став невосполнимой утратой,
Охвачена вечности сном,
Горит над родимою хатой,
Слезою блестит за окном.
ТАИНСТВЕННЫЙ АРИЙ
Мой предок далёкий, таинственный Арий,
С природой в гармонии прожил свой век,
А я обитаю в московском угаре —
Двуногий компьютер, а не человек.
С утра в интернет запускаю свой хобот —
Качаю, качаю поток новостей.
Я — зомби,
маньяк,
виртуал,
биоробот,
Заложник, насос однобоких вестей.
Но часто в мозгу между двух полушарий
Меня пробивает надежды искра —
Живёт в моём сердце таинственный Арий,
А вся электроника — просто игра.
СЕРЕБРЯНЫЕ ДНИ
Люблю, когда берёзы — в серебре
И кажутся принцессами из сказки,
И, как на карнавале при дворе,
Улыбки прячут в солнечные маски.
В тулупах белоснежных дремлют пни —
И карлики волшебные, и гномы.
Январские серебряные дни —
Морозом освящённые хоромы!
Люблю, когда мой тихий городок
Влезает в белоснежные кольчуги,
И раздаётся жалобный гудок
В проулках самой первой вьюги.
Ушанки надвигают на глаза
Последние убогие избушки.
Прощально их целует бирюза, —
Умрут и эти бедные старушки.
Люблю, когда летает детвора
С пушистых гор на санках и на лыжах.
Январские недели серебра —
Пломбир, зефир на старых крышах!
Люблю я на сиреневой заре
Взять на ладонь, как яблоко, светило.
Душа звенит — Россия в серебре.
В нём чистота и праведная сила!
СЫН ВЕЛИКОГО НАРОДА
Земля родная, мудрости мне дай,
Чтоб не ступил я на чужие тропы.
Вознёсся иероглифом Китай,
И нет покоя от стареющей Европы.
Горят над Русью звёзды США,
И над Москвой кружат, как над Нью-Йорком.
Моя неугомонная душа
Скитается, живёт в раздумье горьком.
Талдычат мне: не помню я родства,
Не состою с князьями в связи кровной,
Но шелестит мне вешняя листва:
Гордись своей мужицкой родословной.
Пускай сейчас ты чахнешь в городах,
Шатаешься в асфальтовом дурмане.
Не верь, что твои предки — это прах,
Они — созвездья в лунном океане.
Пусть вороньё горланит: ты — изгой,
Но ты послушай, что поёт природа
И солнечной, и сумрачной порой:
Гордись — ты сын великого народа!
БАНКИР КРУТОЙ РУССКОЯЗЫЧНЫЙ
Русскоязычный россиянец
Считал, что все — от обезьян,
Что славянин, что африканец,
Любил кокосы и банан.
Он был под маской обезличен,
Край, где родился, звал — «совок»,
Во всех делах он был практичен,
Купил дворец и островок.
Он трепетал пред словом «личный»,
И первой буквой ставил «я»,
Банкир крутой русскоязычный,
Любил ругательство — свинья.
Ценил коньяк, гавайский воздух,
Не верил в бога, силу звёзд,
И вдруг однажды помер просто
И отвезён был на погост.
Банкир крутой русскоязычный
Теперь под мраморной плитой
За миллион в тиши столичной
Как человек лежит простой.
БЕДУИН
Не жил я в солнечном Аммане,
Не вёл верблюдов караван.
В советском я рождён тумане,
К буржуям я попал в капкан.
Я не был в солнечном Аммане,
Не окунался в Иордан.
Равнина русская — в кармане,
В руке — с горилкою стакан.
Я не арабскими песками
И солнцем жарким закалён,
Ветрами я и облаками
Полей славянских окрылён.
На Ближнем не был я Востоке,
На Дальнем — тоже никогда,
Я в нефтяном плыву потоке.
Не почернеть бы, господа.
Не кочевал я по Сахаре,
Чтоб отыскать глоток воды.
Дышал в московском я угаре
И почему-то ждал беды.
Запутан путь, туманен, труден
Среди берёзок и осин.
Я средь холмов, как на верблюде,
Печальный русский бедуин.
ПРАГМАТИКИ ПРОТИВ ПОЭТОВ
Наступают армады прагматика
На разбитое войско поэта.
Электроника и автоматика —
Против лирики, сердца и света.
Наступают вперёд меркантильные
Устроители нового мира.
Их движенья, шаги семимильные —
По команде крутого кумира.
И кричат глобалисты: «Приказывай!
Мы гроза океана и суши.
Мы направим удар нефтегазовый
На бумажные тонкие души».
А поэт строит строки сердечные,
Собираются рифмы и строфы,
Ослабевшие истины вечные
От Потопа и прямо с Голгофы.
Движут с хохотом пьяные, сытые
Супертанки и суперракеты.
Разве выстоят против разбитые
В стародавних окопах поэты?!
Олигархи, банкиры, старатели.
В головах у них — евро и «баксы»:
«Мы сотрём вас, бумагомаратели,
И оставим одни только кляксы!»
Пусть пройдут оголтелые полчища,
Может, легче в земле отсидеться
И в сырое забросить урочище
Воспалённые душу и сердце? —
Вдруг в уме что-то щёлкнет предательски,
И на миг ты поверишь приметам.
Не удержишь глобальные натиски —
Так не смей называться Поэтом.
Силу сердца и силы душевные
Выставляй по небесному знаку, —
И пойдут, справедливые, гневные,
Умирать в штыковую атаку.
Все века, не считаясь с потерями,
Прорываются к Солнцу поэты.
Высоко, высоко, в звёздном тереме,
Им навстречу идут Пересветы.
ВОДА РОДНОЙ РЕКИ
Я продолжаю древности строку
И подбираю рифмы втихомолку.
Москва-река вливается в Оку,
Ока тысячи лет впадает в Волгу.
Не буду я как разъярённый вепрь
С норманном русофобом долго спорить.
Я знаю, что Десна впадает в Днепр,
А Днепр в Русское впадает море.
Не так чисты уже и глубоки
Петляют по земле славянства реки,
Но всё равно вода родной реки
Всегда сродни бальзаму из аптеки.
* * *
Такова людская доля —
Жизнь мелькнёт, и в чистом поле
Отведут клочок земли.
С давних пор известно дело —
Положили в землю тело,
Закопали и — ушли…
Такова судьба людская —
Жить в трудах, не отвыкая
От рождений и смертей.
Мы живём, живём, не зная,
Что кора, кора земная —
Это залежи костей.
Сколько лет зелёны змии
Кровь качают из России?!
На костях наш долгий путь.
Такова людская доля…
Дайте рюмку алкоголя —
Всех ушедших помянуть.
Кому — кнут, кому-то — дулю,
В спину — нож и в сердце — пулю,
А кому-то — рай земной.
Но поймёшь ты, умирая, —
На земле нет лучше края,
Где остался дом родной.
ЗАБЛУДИВШИЙСЯ В ЗВЁЗДАХ
Со мной солнце садится за столик,
Во хмелю обнимает закат.
Говорят мне, что я — алкоголик.
В своих бедах я сам виноват…
Засыпает родная Калуга.
В небесах — серебристый расклад.
Звёзды шепчут мне: эй ты, пьянчуга,
В своих бедах ты сам виноват…
В небесах пролетает комета.
Среди звёзд и луны — маскарад.
Снова пьянка, фуршет для поэта,
А поэт — сам во всём виноват…
Но рассвет мне даёт анаболик.
Что за чудо ты, друг мой, рассвет!
Знайте люди: я не алкоголик —
Заблудившийся в звёздах поэт.
