...Человек, который носит с собой повсюду смертность свою, носит с собой свидетельство греха своего и свидетельство, что Ты «противостоишь гордым».
Блаженный Августин Аврелий. Исповедь
Поэт Вениамин Блаженный родился в Минске в 1981 году. Было ему к тому моменту уже шестьдесят, и нарёк его именем «Блаженных» поэт Григорий Корин. Дочь Корина Елена Макарова так вспоминает совместную с отцом работу над рукописями, привезёнными им из Белоруссии: «...Стихи, собранные вместе, выглядели безнадёжно. Смерть, Бог, призрачные мать и отец, бездомные кошки и собаки,— эта мистическая рать русского поэта с фамилией Айзенштадт могла отпугнуть любые органы периодики. Стихи не переделаешь! Тогда папа придумал Айзенштадту другую фамилию — Блаженных. Вениамин Блаженных. Поэт согласился... Помогло!» [1] С тех пор прошло тридцать лет. У поэта вышло семь книг стихотворений, его публиковали в толстых журналах, «Днях поэзии». О нём снимали кино, писали статьи в книгах, газетах и журналах: Татьяна Бек — послесловие к книге стихотворений 1998 года; Кирилл Анкудинов — послесловие к книге «Сораспятье» 2009 года; Виталий Аверьянов — «Житие Вениамина Блаженного» в «Вопросах литературы» и т. д. Его поэзией восхищались Борис Пастернак, Виктор Шкловский, Арсений Тарковский, Александр Межиров и многие другие. На его стихи слагает песни Елена Фролова.
В 1999 году Вениамин Блаженный умер, пережив на две недели свою жену. Видимо, впереди ещё полное собрание его сочинений, а писал он много, и не только стихи, но и воспоминания о встречах — с Олешей, к примеру. Всё это наверняка издадут, и творчество Вениамина Блаженного займёт достойное место в библиотеке русской поэзии. Можно с лёгкостью согласиться с Александром Кушнером, писавшим Вениамину Михайловичу: «Вы пишете о самом главном: о жизни, о смерти, одиночестве, детстве. Как замечательно Ваше постоянство, какой духовной силой надо обладать, чтобы не бояться возвращаться всё к тому же и писать теми же словами, но по-другому...» [2] Несладкая жизнь, с психушками, артелями инвалидов, тяжёлыми болезнями,— всё будет разобрано и объяснено. Мы же обратимся к духовному пути поэта. Сам Вениамин Блаженный в автобиографии говорит: «Для меня поэзия — это исповедь, это плач, это — моление. Когда поэт умело сочиняет, когда он на все руки мастер — он не поэт. Он не может быть поэтом. И у композитора, и у художника — одна тема, один путь. Путь! И на этом пути кто-то бредёт сурово, а кто-то приплясывает, валяет дурака — и всё это зачтётся» [3].
Вениамин Блаженный «бредёт сурово». Его окружают кошки, собаки, птицы, олени, волки.
Давно я стал попутчиком
Бездомной малой твари,
И согреваюсь лучиком,
Когда со мною в паре
Собаки лохмоногие,
Пичужки одинокие...
(«Воробушек, воробушек...» [4])
В этом мире есть место разнообразным мертвецам, в том числе детям:
Дети, умирающие в детстве,
Умирают в образе зайчат,
И они, как в бубен, в поднебесье
Маленькими ручками стучат.
(«Дети, умирающие в детстве...» [5])
Поэт не расстаётся с умершими родителями:
Вот мать; в её улыбке меньше грусти;
Ведь тот, кто мёртв, он сызнова дитя,
И в скучном местечковом захолустье
Мы разбрелись по дням, как по гостям.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но почему отец во всём судейском?
На то и милость, Господи, Твоя:
Он, облечённый даром чудодейства,
Кладёт ладонь на кривду бытия.
(«Воскресшие из мёртвых не брезгливы...» [6])
Мир Вениамина Блаженного состоит из смерти или умирания, он должен был бы быть холодным и пустоватым, но он наполнен силой и энергией света. Это возможно потому, что главные герои стихотворений не мертвецы, а боги. Сначала кажется, что их два: Бог Отец и Бог Сын. Автор по-разному к ним относится. К Отцу у автора довольно много претензий:
Когда евреи шли толпою обречённой,
Где был Ты, Бог моих отцов?
Зачем Ты пролил мрак и небо сделал чёрным
Над трупами живых и мертвецов?..
Над трупами живых, ибо, идущий сбоку,
Ты видел желтизну умерших лиц,
И каждый неживой шептал молитву Богу,
А Бог бродил среди убийц.
(«Когда евреи шли толпою обречённой...» [7])
Поэт вырос в еврейской семье, был хорошо знаком с иудейской культурой и религией. Он не мог не понимать необъяснимости Божьих деяний. «Суета сует, сказал Екклезиаст, суета сует,— всё суета!» (1:2). «Всё сделал Он прекрасным в своё время, и вложил мир в сердце их, хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца» (3:11). Поэтому так уверенно и твёрдо звучат стихи:
Всё держится на самой ветхой нити,
Всё зыблется, как хрупкая слюда.
Я никогда не молвил «ход событий» —
Событья не уходят никуда.
(«Моление о самом скудном чуде» [8])
Совсем другие отношения у Вениамина Блаженного с Богом Сыном. Они хорошо понимают друг друга. Страдание и скитание объединяют их:
Уже из смерти мать грозила пальцем:
Связался сын с бродягою-Христом
И стал, как он, беспамятным скитальцем,
Спит без семьи, ночует под кустом.
(«Уже из смерти мать грозила пальцем...» [9])
Автор стихотворений обдумал свой образ жизни давно: «да, таким я и был, как хотелось мне в детстве,— убогим...» [10] Именно путь Христа — Бога-человека, распятого, непризнанного в земном пути, но мужественно преодолевшего этот путь благодаря силе духа,— привлекает Вениамина Блаженного. Именно о «сладчайшем Иисусовом гвозде» молит. Разговаривая со своей душой, он ей предлагает:
Плесни меня в душу Христову размашисто-жарко,
А после об землю разбей покаянною чаркой!
(«Тоскую, тоскую, как будто на ветке кукую...» [11])
В этом чувствуется некий первичный долг — всегда оставаться в распоряжении Господа. Поэт считал, что в земном, телесном мире преобладает Сатана и соблазны повсюду. Борьба света и тьмы происходит повсеместно, и тот, кто знает Христа, должен отвоевать у бесов свою душу.
Как мужик с топором, побреду я по Божьему небу.
А зачем мне топор? А затем, чтобы бес не упёр
Благодати моей — Сатане-куманьку на потребу...
Вот зачем мужику, вот зачем, старику, мне топор!
(«Блаженный» [12])
Вступив в божественную роту, человек и его душа, вероятно, проходят «полпути» до цели. Поэт предлагает Христу чистые души животных в помощники (например, бродячего пса Полкана на место апостола) и самого себя осликом, чтобы увезти от людей в синие горы; он строит благословенную чудо-церковь и ощущает себя праведником. А дальше — «на войне как на войне» — все братья по оружию, а стало быть, равны в званиях. Где-то здесь появляется третий бог — Вениамин Блаженный. Его отношение к людям сформировалось при написании первых стихотворений: «Я любой, но не ваш». И вот стало понятно, не только чей, но и кто он.
Разыщите меня, как иголку пропавшую в сене,
Разыщите меня — колосок на осенней стерне,
Разыщите меня — и я вам обещаю спасенье:
Будет Богом спасён тот, кто руки протянет ко мне!..
Разыщите меня потому, что я вещее слово,
Потому, что я вечности рвущаяся строка,
И ещё потому, что стезя меня мучит Христова...
(«Разыщите меня, как иголку пропавшую в сене...» [13])
Вениамин Блаженный и Иисус — братья, один всегда готов принять муку другого:
На ладонях твоих нет следов от железных гвоздей,
На ладонях моих кровенеют гвоздиные язвы...
(«На ладонях моих...» [14])
В данных обстоятельствах особенно интересно, что любит Вениамин Блаженный Бога-страдальца, значит, его облику подражать и должен, а он уподобляется гневному Богу Отцу. Люди в стихотворениях автора выглядят порождениями Сатаны, они жестоки, глупы, жадны и корыстны. Он их искренне и пылко корит и судит.
Как ненужную боль, ненавидит земля человека.
(«Почему, когда птица лежит...» [15])
Или:
Добавляли в суму мою боли
И чужих добавляли невзгод.
Кто-то выплюнул в душу окурок.
Кто-то выматерил ходока...
(«Блаженный» [16])
Или:
Ещё вам захочется к Господу Богу
Прийти за своим милосердным спасеньем,—
И я, только я укажу вам дорогу,
Я, с нищей сумой исходивший Россию.
(«Ещё вам захочется...» [17])
Божественная ловушка Вениамина Блаженного расставлена ему им самим: или Бог — и тогда должно быть, как в Евангелии: «А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5:44); или простой смертный — тогда и спрос другой. Сам поэт говорит, что «религия — зеркало любого творчества» [18]. Высокая духовная планка, заданная себе автором стихотворений, сила духа и откровенность, с которыми они написаны, вызывают восторг. Сомнение возникает именно в связи с взглядом Вениамина Блаженного на людей. Дело не в том, что среди них не нашлось достойных (это вполне возможный вывод при той судьбе, которая досталась поэту, хотя помогали ему многие), а в том, что взгляд слишком профанный для существа сакрального. Возможно, ему не удалось преодолеть гордыню. Любовь к Богу была настолько велика, что он и оказался единственным ближним из человекоподобных. Думается, что сомнения были и у самого Вениамина Блаженного, иначе откуда такие строки:
Разуверясь в блаженстве и в Боге
И не смысля ни в чём ни аза,
На проклятое племя двуногих
Буду пялить из мрака глаза.
(«Всё равно я приду к вам однажды...» [19])
И всё-таки Вениамин Блаженный напоминает апостола Павла: он тоже не видел Иисуса до его воскресения, был обращён появлением Бога перед ним, считал наше время — временем Сатаны, но верил в Царство Божие истово и горячо проповедовал. Вениамин Блаженный называл свои стихи исповедью, но они нам кажутся больше проповедью: искренней и пламенной.
«Ибо мы признаём, что человек оправдывается верою, независимо от дел закона» (Рим. 3:28).
__________________________________
1. Елена Макарова. «Дружба народов» № 12/1999.
2. Вениамин Блаженный. «Сораспятье». Время. 2009. М., стр. 9.
3. http://krotov.info/libr_min/p/poezia/blachenn1.html
4. Вениамин Блаженный. «Сораспятье». Время. 2009. М., стр. 18.
5. Там же, стр. 137.
6. Там же, стр. 55.
7. Там же, стр. 112.
8. Там же, стр. 47.
9. Там же, стр. 21.
10. Там же, стр. 35.
11. Там же, стр. 29.
12. Там же, стр. 30.
13. Там же, стр. 53.
14. Там же, стр. 87.
15. Там же, стр. 27.
16. Там же, стр. 40.
17. Там же, стр. 344.
18. http://krotov.info/libr_min/p/poezia/blachenn1.html
19. Вениамин Блаженный. «Сораспятье». Время. 2009. М., стр. 135.
