memento
перелесок, застывший в полудне.
в нём прячется птица —
старается слиться с полуденной зыбью,
пастушьей сумкой и зверобоем.
слева — покос,
сухо и неразделимо
которое было —
клевер, ежá и вика.
справа — не приходили ещё,
там трав разнословие длится.
всё это вчера.
а сегодня — не жаль и легко:
«хорошо, что тепло и танцует пчела
над невидимым миру цветком».
Синий бархат
Где красное стекло и синий бархат —
Неотличимость единицы тьмы
От сотни сотен наступивших «завтра».
Чернее, чем на вéках слой сурьмы,
Там ворон — каркнет, вóрона увидев:
«Двоим нам хватит спящих на земле».
Ты сделаешься тих.
И безобиден,
Бессмыслен станет сон-не-о-тебе
(Где черви роют ход длиннее Нила,
Роскошнее, чем эхо под горой...).
Ты бросишь вниз: «Алё, так в чём же сила?» —
И Ньютон покачает головой
Из мышьяковой стриженой соломы.
Двенадцать неубитых партизан
Откроют местность, где герои Соммы
Всю ночь впадают в озеро Хасан.
...А утром встав, увидишь:
Несочтённый
Идёт по вдоль исхоженным местам,
По стриженой траве (всегда зелёной),
Прикладывая стёклышки к глазам.
владимиров
владимиров на розвальнях
а розвальни пусты
он был одетым в сóболя
и соболем простым
подался в конспирацию
да о вечерний снег
споткнулся и сломал себя
как трижды человек
возница не огля́нулся
быв с троечкой одно
не выдуманный пятиться
не требующий но
когда сбежавший кончился
почудилось ему
что был он как бы троица
и будто на миру
три раза разно вышел он
и в разных сторонах
трём классам не учить его
за совесть и за страх
пропал как есть владимиров
на шкуре и звезде
без трепетной войны миров
закончился везде
но три возницы поняли
сошедшись у кантин
что будто бы их трое и
будто бы один
и съевши на троих одно
ячменное зерно
они пошли одной толпой
в воскресное кино
там троечку всю белую
зарезали в гранит
и те кто это сделали
увидели летит
благая весть столицами
в прелестные листы —
что ленин спел в грибнице
и сани не пусты
