Бывает! – хоть это нелепо –
Сгораю на диком костре
И вновь возрождаюсь из пепла
В своем золотом октябре.
И ты, мой ревнивый мучитель,
Возводишь до неба огонь.
Пора бы уже научиться
Рассудок свой слышать: – Не тронь!
Не тронь эти угли, что тлеют,
Не дуй, где пожары цвели…
На огненной той карусели
Высот мы достичь не смогли.
А небо по-прежнему чисто
В холодном раскладе времен.
Мне грезится тихая пристань
И душу врачующий сон.
Давай вскипятим старый чайник
На газовом бледном огне.
Пусть ветер осенний качает
Остывшую ветку в окне.
* * *
Растираю солнечные краски
И малюю собственный портрет.
Проступают из-под старой маски
Легкие штрихи забытых лет.
И опять сиреневая радость
В хрустале с колодезной водой.
На губах – медовая помада,
Поцелуй, как будто и не твой.
Я гляжу восторженно и сладко
На тебя, пришедшего в мой сад.
Мне хотелось вырастить на грядках
Наших встреч особый виноград.
Цвет зари перетечет пусть в гроздья,
Опьянит, расслабит, закружит
Нас напиток, отразивший звезды,
Как по наговору ворожих.
Мы испили из особой чаши
Сладость виноградную до дна,
Ну а горечь всех обид вчерашних
Допиваю я теперь одна.
Время проверяет, вносит ясность,
Почему с горчинкой майский мед.
Растираю солнечные краски –
Без тебя портрет совсем не тот.
* * *
Пропасть и небо. Пропасть и небо.
Можно ль постичь высоту, не срываясь?
В каждой из нас прорывается Ева,
Та, что оставила прелести рая.
Страсть и любовь – словно крылья над временем.
Черные перья – белые перья.
Образ расхристанной Анны Карениной –
Быть средь последних царственно первой.
Из-под колес вырывается небо.
Рельсы пронзают оплавленный сумрак.
Рвутся страстей заскорузлые струны –
О, как нелепо, до боли нелепо.
Пропасть и небо. Белая птица
Реет свободно и кружится между.
Есть у судьбы золотые страницы
С четким автографом нашей надежды.
* * *
Заболей, пожалуйста, мной.
Или этого я не стою?
Для тебя я – солнце весной
За высокой седой горою.
Для меня ты – светлый ручей
У подножья моих страданий.
Не рука твоя на плече,
А руки твоей ожиданье.
Так забавно: и я, и ты
Друг на друга глядим пытливо.
Кто-то вплел золотые цветы
В переспевший пучок крапивы.
Я крапивный цвет засушу –
Чем для грез моих не подушка.
Заболей, заболей – прошу,
Чтобы вылечить мою душу.
* * *
На плече – твоя рука,
И желанна, и легка.
Взгляд то ласковый, то шалый.
И не надо теплой шали
На озябшие бока.
Солнце ластится в окне,
Милый, много ль надо мне:
Не злаченое колечко,
А сердечное словечко,
Чтоб смеялось, как во сне,
Чтоб дышалось, как смеялось…
Ах, какая это малость –
Быть на солнечной волне.
Милый, много ль надо мне!
* * *
Время сужает сроки.
Время стирает грани.
Милый, зачем упреки?
Сломанный куст герани
Не расцветет повторно
На заревом окошке.
Грусть, словно призрак в черном,
Приходит незримой стежкой,
Садится в счастливый угол,
Где место святому лику.
Я радость возьму в подруги,
Смех жаркий – печали в пику.
Милый! Зачем загадки
О завтрашнем дне холодном?
Пусть будет сегодня сладко
И радостно принародно.
Пусть будет сегодня праздник.
На празднике – много песен.
От милости прямо к казни –
Полшага всего. Мир тесен.
Пусть будет сегодня праздник.
* * *
Мой август звездами пропах,
Как пахнет яблоками осень
В чужих заброшенных садах,
Где отжужжали даже осы.
Полынно-пряною струей
Пронизан весь земной покой.
Мой август звездами пропах,
А на душе – то лад, то смута.
Я все еще в земных садах
Ищу блаженства и уюта,
А надо только слово к Богу,
Чтоб подойти к Его порогу.
Мой август звездами пропах,
А на Успенье пахнет мятой.
Подсолнух к небу на плечах
Земную поднимает святость,
И солнца боголепный лик
Как будто бы к земле приник.
ЧИТАЯ ЧЕХОВА
Игорю Калугину
Вечер пьет взахлеб тишину.
Ты читаешь мне Чехова снова.
Попадаем мы в ту страну,
Где по-прежнему царствует слово.
Слово может нещадно хлестать
По тупому тщеславному рылу,
Правых – миловать, возвышать,
Слабым, жалким прибавить силы,
Посмеяться над простачком,
Улыбнуться наивности милой,
А порой – сглотнуть горький ком,
Коль кому-то не подфартило.
Человек – человечишка – моль…
А бывает процесс обратный,
Горьким – сахар и сладкой – соль,
Бедный странник – с душой богатой.
Есть и в мордах проблеск лица,
В простоте проявляется сложность.
Доктор Чехов мог без шприца
Уколоть и лечить невозможное.
Ты читаешь мне Чехова… Боже,
И другого не надо чтеца.
Только б с Чеховым вечер не ведал конца.
И твое, как горошинки, «эр»
Умиляет меня, мон шер.
* * *
Жребий выпал. Так тому и быть –
На краю жить иль посередине,
Облачку серебряному плыть
По уже написанной картине,
Или неуверенно штрихи
Наносить на холст учебной кистью,
Изыскать в палитре всех стихий
Трепетные солнечные листья.
Жребий выпал: на кресте любви
Быть распятой… Это ли не благо!
Господи, меня благослови,
Чтобы со креста назад – ни шага.
Жребий выпал: быть всегда собой,
Все в одном сосуде: горько – сладко.
Мне б срастись доставшейся судьбой
С торжеством Вселенского порядка.
