Вы только что перевернули последнюю страницу брошюры, где Александр Печерский впервые поведал «городу и миру» о восстании в Собиборе. Что же случилось после того, как он оборвал повествование на полуслове, на полученном в партизанском отряде боевом задании? Оборвал потому, что не мог сказать правду о том, как после соединения партизанского отряда с регулярной армией ему вместо награды дали направление в штрафное подразделение для побывавших в плену офицеров - штурмовой стрелковый батальон. Так Печерский вновь попал на передовую, был тяжело ранен, кровью искупив несуществующую вину перед родиной, а оттуда - в госпиталь в подмосковной Коломне.
Тем временем сведения о восстании и побеге из Собибора стали проникать в советскую печать. Летом 1944 года командир формировавшегося в тот момент 15-го отдельного штурмового стрелкового батальона майор Андреев, впечатленный рассказом Печерского о пережитом, вопреки правилам разрешил ему поехать в Москву. Там его историю выслушали писатели Вениамин Каверин и Павел Антокольский и написали на ее основе очерк, предназначенный для «Черной книги» - предпринятого по инициативе Альберта Эйнштейна собрания свидетельств о зверствах нацистов в отношении евреев.
В госпитале Печерскому попалась на глаза «Комсомольская правда» от 2 сентября 1944 года со статьей А.Рутмана и С.Красильщика «Фабрика смерти в Собибуре», он откликнулся письмом, письмо опубликовали в газете 31 января 1945 года. А всего полтора месяца спустя, 14 марта 1945 года в Ростовском областном издательстве была подписана в печать та небольшая книжка, переиздание которой держит в руках читатель. Я долго не мог объяснить ту скорость, с какой она была написана и подготовлена к изданию, покуда не поговорил на эту тему с дочерью Печерского Элеонорой Александровной Гриневич, и ныне проживающей в Ростове. Вот ее рассказ.
Элеоноре было десять лет, когда выяснилось, что отец жив. Из госпиталя пришло письмо, до этого момента его считали без вести пропавшим. Потом письма пошли одно за другим - матери, жене, брату и сестрам, и в каждом из них описывалось произошедшее в Собиборе, эпизод за эпизодом, фрагмент за фрагментом.
Младшая сестра Печерского Зинаида, журналистка, работала в ростовской областной газете «Молот». Вся редакция знала, что у коллеги пропал брат, а потом нашелся. К тому же оказалось, что какого-то «Сашко из Ростова» разыскивает Еврейский антифашистский комитет, куда из разных концов Европы шли письма благодарных узников, вырвавшихся благодаря ему из ада. Да это ж он и есть! Кому-то в редакции пришла в голову мысль «слепить» из писем Печерского книгу, так и поступили.
Сейчас уже трудно сказать, где там рука Печерского, а где - правка редактора. В любом случае, это памятник эпохи, написанный на ее языке, и не будем его судить, исходя из сегодняшних представлений. Вряд ли следует и выискивать неточности – они есть, да их и не могло не быть, ведь автор провел в лагере совсем недолгое время и не мог в 1945 году знать всех деталей, точных имен эсэсовцев и т.д. За минувшие годы издано немало книг о случившемся в Собиборе, и даже в них, основанных на документах и скрупулезно собранных свидетельствах всех выживших, есть расхождения в описании последовательности событий и каких-то частностей.
Обложка первого издания книги
Важно, что это первая книга о восстании в лагере, к тому же написанная его организатором. Между прочим, это чудо, что она вообще увидела свет. Спустя год или два издание могло не состояться вовсе – напомню, в 1947 году по команде ЦК был рассыпан набор упомянутой выше «Черной книги» вместе с очерком о Собиборе.
Тем не менее, у молодого читателя, не нюхавшего запах той эпохи, наверняка возникнет недоумение - почему в брошюре о лагере, где были одни только евреи и никого другого среди восставших быть не могло, слово «еврей» не упомянуто ни разу. Сам Печерский тут, разумеется, ни при чем. Готовившему ее к изданию редактору приходилось учитывать отрицательное отношение власти и особенно власти местной к любому такому упоминанию. Достаточно сказать, что за всю войну в ежедневных сводках Совинформбюро не было ничего или почти ничего (за малым исключением) о гетто и казнях их обитателей, о массовых убийствах евреев. Представляю, как обидно было Печерскому видеть замалчивание трагедии еврейского народа.
Конечно, сам Печерский, судя по тому, что мне о нем известно, ощущал себя прежде всего советским человеком, советским офицером и вел себя сообразно советскому мифу, ставшему в войну былью – помогал товарищам, проявлял заботу о слабых, бесстрашно шел на смерть за общее благо. Он не был верующим иудеем, не знал даже языка родителей - идиша, ему пришлось вспомнить о происхождении в момент, когда в плену его отделили от других военнопленных и отправили на «фабрику смерти». Всем попавшим в плен приходилось несладко, но остальные пленные хотя бы гипотетически могли рассчитывать на выживание, у него же, как еврея, шансов не было вовсе.
Вот почему в его сердце стучал пепел четверти миллиона людей, задушенных и сожженных в Собиборе, и он поднял на восстание тех, кто до встречи с ним покорно шел на смерть. Под его водительством жертвы, пусть и ненадолго, поменялись местами с палачами, перебив одного за другим своих мучителей-эсэсовцев, а потом устремились вон из лагеря. Так Александр Печерский стал героем не только советского, но и еврейского народа.
Что же это был за человек – Александр Печерский? Вся его жизнь до и после может быть уложена в несколько строк автобиографии, той самой, что писали в советское время при устройстве на работу, а если брать за образец нынешние резюме – и того меньше.
После школы служил в армии, работал на скромной хозяйственной должности, большую часть послевоенного времени, до самой пенсии трудился на заводе простым рабочим. По свидетельству всех, кто его знал, никогда ни у кого ничего не просил. Ни повышенной пенсии, ни наград, и этим пользовались те, кто упорно не желал замечать его подвиг.
«У меня имеется большой недостаток, я не умею защищать свои интересы, я становлюсь бессильным, но интересы других я всегда с успехом защищаю, - говорится в одном из его писем. - Если бы в лагере я пытался один бежать, то провалился бы, но когда решалась судьба других людей, я более здраво решал вопросы».
Это письмо я прочитал в Музее Холокоста в Вашингтоне, где хранится обширная переписка Печерского с выжившими узниками Собибора. Они писали ему, присылали книги и вырезки, в том числе и из-за границы, куда его ни разу не выпустили, даже на премьеру снятого о нем в Голливуде сериала. Печерский отдавал полученные тексты (за свои скромные средства) в перевод и внимательно прочитывал, строго следя за тем, чтобы о восстании не просочилась никакая неправда.
В израильском городе Реховот мне посчастливилось познакомиться с другом Печерского, девяностопятилетним писателем Михаилом Левом, сохранившим и передавшим в музей всю собранную им переписку Печерского. Он сам имеет боевую биографию, за спиной его плен и партизанский отряд. Но со дня начала дружбы с Печерским, случившегося полвека назад, смыслом его жизни и содержанием написанных им книг стал Собибор, сохранение памяти о восстании.
«Я, конечно, очень устал, совсем обессилел, - признавался Александр Печерский в письме Михаилу Леву от 6 ноября 1985 года, делясь с другом, сколько сил уходило на то, чтобы озвучить свидетельство о Собиборе. – Я понимаю, что это нужно. Люди должны знать правду о фашизме и понимать, что фашизм это действительность, а не выдумка евреев». Почти семь десятилетий минуло с той поры, а эту аксиому все еще нужно повторять, и, боюсь - благодаря расплодившимся «ревизионистам-отрицателям» Холокоста - еще громче, чем прежде.
Еще одно замечание, адресованное тем, кто знает о великой войне по кино и кому прочитанная история напомнит недавний блокбастер «Бесславные ублюдки». Помните, в нем группа американских солдат-евреев на излете Второй мировой войны мстит за Холокост, забивая эсэсовцев бейсбольными битами? Создатель фильма Квентин Тарантино выдумал свой сюжет с верой в кино и в его способность переделать действительность. Пребывая в полной уверенности, что евреи покорно шли на плаху, он решил хотя бы на экране отплатить гитлеровским извергам той же монетой, око за око.
Историю же вовсе не обязательно переделывать, ее надо знать.
* Александр Печерский «Восстание в Собиборовском лагере», издательство «Гешарим — Мосты Культуры» при поддержке фонда «Преображение», 2012 год.
***
От редакции. В декабре 2012 года в Высшей школе экономики в Москве проводится Международная научная конференция "Вторая мировая война, нацистские преступления и Холокост на территории СССР". Конференцию организует Музей Холокоста в Вашингтоне совместно с Высшей школой экономики. Во время пребывания автора весной этого года в Вашингтоне (по выданному Музеем гранту) в архиве Музея ему удалось обнаружить копии материалов уголовного дела по обвинению 11-ти охранников Собибора, рассмотренного военным трибуналом в Киеве в 1962 году, и в нем - показания Печерского, данные на предварительном следствии и в судебном заседании. Эти показания не опубликованы и не известны исследователям. Больше того, до настоящего времени во всех источниках данное дело неверно датируется 1963 годом.
В ходе дальнейшей работы Львом Симкиным также обнаружены личные письма Печерского с непосредственным рассказом об участии в Киевском процессе, получены свидетельства от близких ему людей.
Все названные материалы были положены в основу выступления "Александр Печерский свидетельствует", с которым профессор Симкин предполагал выступить на декабрьской конференции в Москве. Соответствующая заявка, своевременно направленная в Оргкомитет конференции, была, однако, отклонена. Чем объяснить отказ в обнародовании новых сведений о Печерском, выдающемся человеке, чья биография вовсе не избалована вниманием историков?
Редакция обратилась с этим вопросом к другим исследователям, занимающимся изучением нацистских преступлений. Павел Полян подтвердил редакции, что ему тоже отказали в выступлении на конференции. Илья Альтман из Московского центра «Холокост» сообщил, что их даже не информировали об этой конференции.
Не многовато ли странностей? Мы задали этот вопрос проф. О.В.Будницкому, директору указанной Конференции. Пока ответа не получили. Мы будем информировать читателей о новой информации по данному вопросу.
К сказанному добавим, что Лев Симкин обещал передать для публикации в журнале неизвестные доселе показания Печерского, о которых он собирался рассказать на конференции, с необходимыми авторскими комментариями. Этот материал будет опубликован в одном из ближайших номеров журнала.
