Из 140 тыс. евреев, проживающих в Нидерландах до Второй мировой войны, 107 тыс. (73%) были депортированы в концентрационные лагеря. Существенно больше, чем, например, из Бельгии (40%) или Франции (25%). Исчерпывающих объяснений этому не найдено до сих пор. Шестнадцатилетний голландец Моше Флинкер писал в 1943 году в своем дневнике: «Вот, как я это вижу. В большом зале танцуют и веселятся нарядные мужчины и женщины, а в маленькой комнатке рядом расположилась немногочисленная группа людей, из которой периодически исчезает то один человек, то другой. Остальные видят это, но продолжают танцевать и улыбки не сходят с их лиц». Полгода спустя и сам Моше был отправлен на Восток, его дальнейшая судьба неизвестна. Лишь пять тысяч депортированных голландских евреев пережили ужасы лагерей, остальные умерли от голода и болезней или были задушены в газовых камерах.
Первые месяцы оккупации
Вторжение немецких войск 10 мая 1940 г. застало евреев, как, впрочем, и всё голландское население, врасплох - люди верили, что нейтралитет страны служит залогом их безопасности. Пять дней спустя, 15 мая, нидерландские вооруженные силы капитулировали, в стране был учреждён оккупационный режим. Рейхскомиссаром Нидерландов был назначен Артур Зейсс-Инкварт, впоследствии его казнили по приговору Нюрнбергского трибунала.
Еврейское население Голландии было разнородно: банкиры, торговцы, преподаватели, служащие, малообеспеченные рабочие. Лишь несколько сотен из них (точное число неизвестно) бежали из оккупированной страны в Швейцарию, либо - через Англию - в Америку. Не всем, кто хотел уехать, это удалось, однако и саму попытку предприняли немногие. Бегство было связано с риском, большими затратами, люди не решались оставить дом, работу, друзей, родственников… Евреи явно недооценили угрозу со стороны оккупантов, мало кто из них представлял себе истинные масштабы опасности. Почему? Ведь они не могли не знать, что происходило в соседней Германии. Но многовековое отсутствие антисемитизма в Нидерландах, очевидно, побудило у них ложную иллюзию, что с ними не может случиться ничего плохого. Да и первоначально их положение не давало больших поводов для тревоги, первые ограничения показались даже относительно мягкими. 1 июля 1940 г. немецкое командование отдало приказ уволить всех евреев из мореходства, 20 августа последовало идентичное распоряжение относительно государственного сектора. Однако работодатели вступились за своих подчинённых, а студенты вышли на демонстрации протеста в знак поддержки своих преподавателей и научных руководителей. В итоге после переговоров с местными властями нацисты согласились на полумеру. Многих еврейских учителей, банкиров, юристов, телефонистов, административных работников и других отстранили от исполнения обязанностей лишь временно - так, по крайней мере, было заявлено официально. Им по-прежнему выплачивали зарплату.
Массовым увольнениям предшествовал процесс идентификации евреев: с июня 1940 г. работников предприятий, фирм и учебных учреждений обязывали заполнять бланки с указанием своего происхождения и вероисповедания. Удивительно, но случаев уклонения или внесения неверных данных практически не было. А в середине января 1941 г. была объявлена всеобщая регистрация; захватчики ожидали, что и она пойдет гладко, без осложнений. Для этого имелись основания. Голландия – в отличие от других стран Европы – была оккупирована полностью, а высокая плотность населения позволяла немцам контролировать каждый населённый пункт. Кроме того, немецкая педантичность нашла себе хорошего союзника в лице нидерландского административно-бюрократического аппарата, функционирующего четко и безотказно. Сведения обо всех голландских подданных (включая их национальность) хранились в муниципальных картотеках, благодаря чему немцы могли без труда узнать фамилии и адреса тех, кто подлежал чистке. Тем не менее эти данные решили перепроверить.
Понятие "еврей" получило чёткое определение. Таковыми считались не только люди, исповедовавшие иудейскую религию или принадлежавшие к еврейской общине, но и те, у кого отец и мать были полнокровными евреями или таковым был один из родителей, а другой - полукровкой. Граждан, подпадающих под эту категорию, призывали добровольно явиться на регистрационные пункты. И почти все, действительно, пришли. Ведь голландцы в своем большинстве всегда отличались обязательностью и законопослушностью и не представляли себе, как можно игнорировать указание свыше.
Однако не все воспринимали происходящее безропотно, в ряде городов были созданы отряды еврейской самообороны. 11 февраля 1941 г., во время одной из уличных схваток, был тяжело ранен активист национал-социалистического движения Нидерландов Хендрик Коот, несколько дней спустя он скончался. Немцы ответили на это незамедлительно: они оцепили еврейский квартал Амстердама, людей выгоняли на улицу, избивали, брали под арест. 389 молодых мужчин сослали в концлагерь Бухенвальд, а оттуда в Маутхаузен. О печальной славе этих страшных лагерей смерти тогда ещё знали мало, однако сам факт массовой депортации вызвал протест всей нидерландской общественности. 25 февраля профсоюзы призвали к забастовке, получившей название Февральской стачки - она была направлена как против преследования евреев, так и режима оккупации в целом. На работу не вышли служащие столичного муниципалитета, банкиры, докеры, металлурги, водители трамваев. Забастовка быстро перекинулась и на другие города, но в течение трёх дней была подавлена. Девять участников погибли, двадцать четыре были тяжело ранены, сотни людей заключены в тюрьмы. Спустя несколько недель семьи 389 евреев, отправленных в Маутхаузен, получили известие, что те скоропостижно скончались от заболевания, вызванного неизвестной инфекцией.
Протесты населения вынудили оккупационные власти действовать осмотрительнее. Наряду с этим они решили заручиться поддержкой самих евреев - так по инициативе немецкого командования был основан Еврейский Совет. Немцы намеревались оповещать его правление о готовящихся постановлениях и даже привлекать его членов к их подготовке и исполнению. Заметим, что Голландия отнюдь не была в этом исключением, подобные административные органы самоуправления действовали во всех оккупированных странах. Нидерландский Judenrat возглавили Давид Коген и Абрагам Ашер. Первый был профессором древней истории, второй - политиком и общественным деятелем. Остальные члены Совета - как в его центральном столичном бюро, так и в отделениях других городов - были тоже высокообразованными и состоятельными людьми. Почему они добровольно пошли на сотрудничество с нацистами? Ради спасения собственной жизни? Как они сами объясняли позже - не только. Всё ещё сохранялась вера в цивилизованную немецкую нацию, всё ещё оставалась иллюзия возможности диалога. Если они, как авторитетные представители еврейской общины, смогут найти какие-либо аргументы в защиту своих соотечественников, как можно от этого отказаться?
Евреям вход запрещен
В первые месяцы 1941 г. немцы неоднократно пытались огородить несколько амстердамских улиц в восточно-центральной части города с целью создания там еврейского гетто. Но в конце концов отказались от этого намерения. Они решили преследовать евреев другими способами - пусть те пока остаются в своих домах, но знают своё место. Евреям приказали сдать личные радиоприемники, велосипеды, предметы искусства, изделия из меха и ювелирные украшения. Денежные сбережения обязали перевести на счёт еврейского банка Liebman Rosental. В действительности это оказалось обманом, все деньги поступили во владения оккупантов, лишь за первую половину 1941 г. их сумма составила 400 миллионов гульденов. Последовала новая волна увольнений, о временном отстранении от работы теперь уже не было речи. К началу 1942 г. все евреи были уволены из государственного сектора, некоторые получили при этом ничтожную денежную компенсацию, другие - вовсе ничего. Евреи, владеющие частными предприятиями, вынуждены были закрыть их или продать за ничтожную цену. В городах стали появляться таблички с надписью «Евреям вход запрещен». Анна Франк, автор знаменитого дневника, писала 20 июня 1942 г.: «Законы, ограничивающие наши права, принимались один за другим. Евреи были обязаны носить желтую звезду, сдать свои велосипеды, они не имели права ездить на трамваях и в автомобилях, даже собственных. Могли посещать магазины только с трёх до пяти и пользоваться услугами исключительно еврейских парикмахеров. Евреи не имели права появляться на улице с восьми вечера до шести утра. Им запрещалось ходить в театры, кино и другие подобные учреждения, а также в бассейн, теннисный корт, на греблю и вообще заниматься любым видом спорта в общественных местах. С восьми вечера они не могли сидеть в собственном саду или в саду у знакомых. Нельзя было ходить в гости к христианам. Учиться позволялось только в еврейских школах».
В ноябре 1941 г. немецкое командование объявило, что все безработные голландские евреи будут отправлены на принудительные работы в Германию. Еврейскому Совету поручили составить списки людей и направить тех на предварительное медицинское обследование. Коген и Ашен повиновались, но всё же попытались вступить в переговоры с военными властями. В результате 5 марта 1942 г. был заключен компромисс: обязать к отправке только молодых (от 18 до 40 лет) неженатых мужчин. Но уже к осени послабление потеряло силу, а по мере роста безработицы среди еврейского населения количество людей, подлежащих депортации, неуклонно росло. Совет же продолжал послушно вносить в списки новые имена. Также, получая известия из пересыльного голландского лагеря Вестерборк о плохом питании, тяжелых жилищных и рабочих условиях, руководители и члены Совета бездействовали. Позже они говорили, что были бессильны что-либо сделать и опасались, что их малейшее сопротивление принесет лишь большее зло.
Поезда на Восток
В феврале 1942 г. в паспортах евреев была проставлена печать с буквой «J» - теперь их национальность была зафиксирована не только в муниципальных архивах, но и в удостоверениях личности. А летом началась подготовка к массовой депортации, она уже касалась не только безработных, а всех евреев в возрасте от 16 до 40 лет. 4 июля были разосланы по почте первые повестки, позже их стали лично доставлять офицеры полиции. Адресатам велели явиться на регистрационные пункты, где с помощью членов Еврейского Совета они должны были заполнить необходимые бланки. Первые поезда на Восток планировали отправить с 14 по 17 февраля, высылке подлежало около четырех тысяч человек. Итак, Совет вновь согласился на сотрудничество, хотя не сразу: некоторые его члены посчитали немыслимым подчиниться такому указу. Но правление убедило несогласных, что открытый протест бесполезен, оно полагало, что Совет действеннее поможет людям избежать депортации, выдав как можно справок об освобождении. Их могли получить, в частности, евреи, находящиеся в браке с христианами, и крещёные евреи - при условии, что крещение состоялось ранее 1 января 1941 г. Выдавали их также работникам предприятий военной и текстильной промышленности, служащим ряда торговых фирм. Именно эти последние – так называемые экономические - основания Еврейский Совет собирался максимально использовать.
Между тем голландские евреи, полтора года назад безропотно согласившиеся на регистрацию, теперь категорически отказывались уезжать. Не помогали ни угрозы полицейских, ни предупреждение Еврейского Совета, что неповиновение повлечет за собой более суровые меры. Подчинялись лишь единицы. Тогда, чтобы добиться выполнения плана по депортации, немцы стали устраивать облавы на еврейские кварталы. Мирных жителей брали под арест и насильно доставляли на пункты отправки.
По заверениям немецкого командования людей направляли в трудовые лагеря. Однако среди отъезжающих были также маленькие дети, старики, люди больные и немощные. Высылали целые больницы, дома для престарелых, детские дома. Одна молодая женщина позже вспоминала, как на сборном пункте наблюдала за своими будущими попутчиками: "Среди них были слепые, горбатые, душевно больные, парализованные. Я не могла понять, как они смогут работать". А что Еврейский Совет? Он был уже бессилен что-либо изменить. Справок об освобождении удалось выдать совсем немного, да и они быстро теряли свою силу. Расширялись возрастные границы, постепенно отменялись «экономические» отсрочки. Не избежали депортации и сами члены Совета, ведь по мере исчезновения евреев из страны немецкое командование всё меньше нуждалось в их услугах. В июле 1943 г. голландский Judenrat прекратил своё существование, его председатели Коген и Ашер также были сосланы: первый в Терезиенштадт, второй в Берген-Бельзен. Оба выжили.
Первоначально евреев доставляли в пересыльные пункты. Главным из них был лагерь Вестерборк, лежащий в центре провинции Дренте, недалеко от немецкой границы. Это был своего рода городок с фабриками, магазинами, школой, церковью, больницей. Узники спали в бараках, днем были заняты на тяжелых работах, но при этом все мечтали об одном - остаться в Вестерборке подольше. Люди тщетно надеялись, что смогут избежать депортации на Восток и делали всё возможное, чтобы не попасть в список отъезжающих. Отдавали последние деньги, драгоценности, еду, а девушки предлагали себя охранникам. Тем не менее были и такие, у которых сохранялись иллюзии: ведь никто толком не знал, что их ждёт в лагерях. Так, 22-летний Ханс Кнап даже мечтал уехать: «Все боялись, а я с нетерпением ждал, когда же наступит моя очередь. По наивности надеялся встретиться в Германии с родителями и братом, которых угнали раньше, я очень скучал по ним». А его ровесник Жюль Схелфис, захватил с собой в поезд гитару. «Я думал, после рабочего дня будем петь песни у костра…» Он недавно женился, жена была рядом, они были счастливы, строили планы…
Поезда отходили по вторникам, это был самый страшный день недели. Те, кого беда миновала, благодарили Бога. Но к выходным тревога и паника нарастали, неизвестность становилась невыносимой. Все только и думали о предстоящем транспорте, снова пытались уговорить или подкупить охранников. Но неизбежно наступал вторник… Станциями назначения поездов, отбывавших из Вестерборка, были Собибор, Берген-Бельзен, Майданек, Освенцим. Ханс Кнап оказался в Берген-Бельзене, ему посчастливилось пережить войну, но со своей семьёй он так и не встретился. Жюля Схелфиса с молодой женой отправили в Собибор, он выжил, она погибла.
Уход в подполье
У голландских евреев была лишь одна возможность избежать депортации - скрыться, перейти на нелегальное положение. Приблизительно 25 тыс. выбрали этот путь и около 60% из них, действительно, выжили, остальные были обнаружены и арестованы нацистами. Скрыться - означало тайно жить у друзей, знакомых, сослуживцев. А то и у совсем чужих людей, которые через посредство бойцов Сопротивления предлагали несчастным кров. Адресами "подпольщиков" могли быть как крупные города, так и отдаленные фермы. Их укрытием становились подвалы, чердаки, сараи, мастерские, склады… А также обособленные, скрытые от постороннего взгляда комнаты, которыми так богаты старые голландские дома.
Уйти в подполье, исчезнуть, не оповестив об этом друзей и родственников - решиться на такое было нелегко. Люди задавали себе массу вопросов. Что, если они серьезно заболеют, и понадобится срочная медицинская помощь, операция? Смогут ли они соблюдать религиозные обряды в тайном убежище? Как объяснить маленьким детям, что нельзя шуметь, плакать и кричать, чтобы не выдать себя и других? Что будут делать целый день подростки, отлученные от школы, товарищей, спорта? И чем заняться взрослым - в четырех стенах, в течение долгих месяцев? Нет, надежнее подчиниться властям - ведь немцы, да и Еврейский Совет уверяют, что в этом случае их жизни ничего не грозит. Так рассуждали многие. И оставались дома в ожидании повестки о депортации. Другим же просто не удавалось найти надежного пристанища и людей, готовых оказать им помощь. Третьи не желали расставаться с близкими, ведь большим семьям было небезопасно скрываться в одном месте.
Лишь единицы готовились к уходу на нелегальное положение заблаговременно как, например, семья Анны Франк. Родители Анны заранее выбрали и подготовили место укрытия, запаслись продовольствием, подробно обсудили свой план с будущими помощниками. Большинство же спохватились лишь, когда началась массовая рассылка повесток. Казалось, поздно. Тем не менее нашлось немало людей, готовых скрывать их у себя. Почему они шли на немалый риск - ведь со спасителями евреев немцы расправлялись беспощадно? Одни действовали из сострадания и нетерпимости к насилию, другие считали своим долгом поддержать гонимый веками народ Книги, третьи хотели спасти невинных детей. А некоторыми руководили чисто меркантильные соображения, и они взимали высокую арендную плату со своих тайных квартирантов.
Неоценимую помощь оказывала евреям Национальная организация по поддержке нелегалов. Но она была основана лишь в декабре 1942 г. - произойди это раньше, удалось бы бесспорно спасти больше жизней. Члены организации подыскивали тайные адреса, доставали скрывающимся еду, одежду, лекарства, обеспечивали их врачебной помощью, хоронили умерших. А также помогали при вынужденном переезде - ведь многим нелегалам приходилось неоднократно менять место укрытия. Причины на это были самые разные. Например, у жильцов не сложились отношения с хозяевами или те сами собрались переезжать. Случалось, что у съёмщиков кончались деньги, а их помощники были не в состоянии нести их расходы. Но чаще смена адреса была связана с тем, что о местонахождении евреев узнали посторонние, и оставаться на старом месте было небезопасно. Такой переезд - а пользовались обычно железными дорогами - был чрезвычайно опасным мероприятием, его старались проводить в вечерние или ночные часы или часы пик. Беглецов снабжали фальшивыми документами, у многих были перекрашены волосы. Но это не всегда помогало. Часто неуверенность, нервозность людей и, конечно, типичные еврейские черты лица не ускользали от внимания патрульных немецких офицеров. А случалось, что на подозрительных путешественников доносили другие пассажиры.
Пособники и предатели
Нельзя обойти тот факт, что среди голландцев были симпатизанты нацистского режима, вступившие в национал-социалистическую партию и сотрудничавшие с захватчиками. В том числе, и в охоте за евреями. Некоторые из них поступали на службу в немецкую полицию и рыскали по городам и сельской местности, требуя у прохожих, вызвавших их подозрение, показать документы. Нередко подобные акции приносили желаемый результат. К сожалению, евреи, проживавшие по тайным адресам, не всегда соблюдали осторожность: выходили на улицу, чтобы что-то купить, навестить родственников, скрывавшихся в другом месте, а то просто прогуляться. Арест одного человека обычно приводил к задержанию всей его семьи; людей допрашивали и пытали в Гестапо, потом отправляли в концлагеря. Особо рьяные приверженцы расовой теории создавали добровольные бригады по поимке евреев, называемые колоннами. Особую известность получила группа из тридцати пяти членов, возглавляемая бывшим электромонтером по фамилии Хеннейке - в период с апреля по сентябрь 1943 г. они захватили приблизительно 3400 прятавшихся евреев.
Случалось, что полиция получала заявления от простых голландских граждан, предполагавших, что их соседи кого-то скрывают. Одни слышали за стеной чужие голоса или плач детей. Другие замечали незнакомцев за плохо сдвинутыми занавесками. Почему люди шли на предательство? Может, их на это толкала нужда? Ведь за поимку одного еврея полагалось вознаграждение: в 1941 г. оно составляло пять гульденов, к 1944 было повышено до сорока - по тем временам это были большие деньги. Однако голода в военных Нидерландах не было, пусть и жизнь в оккупированной стране была дорогой и нелёгкой. К тому же поступали и анонимные доносы, за которые их авторы, скрывавшие свое имя, не получали никакой премии. Считалось, что антисемитов среди голландцев нет. Значит, всё-таки были? Впрочем, число подобных заявлений - от соседей или случайных прохожих - составляло единицы. Имя предателя, выдавшего семью Франк, и еще четырёх человек, скрывавшихся вместе с ними, осталось неизвестным. Утром 4 августа 1944 г. тайные обитатели амстердамской Принсенграхт 263 (где сейчас расположен музей Анны Франк) были арестованы. Все они, кроме отца Анны, погибли в лагерях.
Наряду с явными пособниками нацистов были и другие: те, кто не предлагал оккупантам помощь открыто, но послушно исполнял их приказы. Судить их за это трудно - можно понять, что они боялись за себя и своих близких. Тем не менее, вот факты. Голландские чиновники обычно покорно предоставляли нацистам запрашиваемую ими информацию. Нередко именно голландские, а не немецкие полицейские, доставляли евреев на пункты отправки на депортацию, сопровождали их до нидерландского пересыльного лагеря и даже принимали участие в облавах и арестах. Позже они оправдывались тем, что в случае отказа от сотрудничества лишились бы работы и права на пенсию. И прибавляли, что обращались со своими жертвами любезно и корректно.
Заключение
Что же сыграла роковую роль в трагедии нидерландских евреев? Может, тот факт, что остальное население мало их поддержало? Ведь Февральская стачка стала в итоге единственной массовой акцией протеста. Или нидерландское Сопротивление действовало недостаточно чётко и отлажено? Было ли в Голландии больше пособников нацистов, чем в других странах? Не слишком ли усердно выполняло правление Еврейского Cовета приказы немецкого командования? Над этими и другими вопросами ломали голову сотни исследователей. Большинство из них склонились к тому, что судьба голландских евреев была предрешена уже с первых дней оккупации, а виной тому стала исправная нидерландская бюрократическая система. В муниципальных архивах немцы могли беспрепятственно найти имена и адреса своих будущих жертв. А те ещё и послушно явились на всеобщую регистрацию, подписав тем самым свой смертный приговор. Ах, эти пресловутые нидерландские честность, обязательность, привычка беспрекословно подчиняться властям… Смогли бы евреи избежать своей страшной участи, если бы не пришли на регистрационные пункты или записали себя христианами? Возможно, пока немцы разбирались с картотеками, некоторым удалось бы скрыться по тайным адресам. Но об этом можно только гадать - история не имеет сослагательного наклонения.
Первые евреи прибыли в Голландию в середине 16 века - из Испании, Португалии, стран Восточной Европы. Они бежали от антисемитизма, дискриминации, ненависти, преследований. Здесь, в толерантной и свободной Голландии, они могли наконец беспрепятственно быть самими собой и исповедовать свою религию. Нидерландскую столицу они называли 'мокум' (на идише 'место'), что означало для них - старый добрый город. И он, действительно, стал для них вторым Иерусалимом. Постепенно в Амстердаме возникла крупная еврейская община, евреи стали играть большую роль в экономической и социальной жизни страны. Вторая мировая война положила конец этому многовековому историческому периоду, теперь о нём напоминают лишь названия улиц, мостов и площадей, книги, старые фотографии и рассказы немногих оставшихся в живых очевидцев.
* Ср. со статьей Евгений Беркович. Свое имя. История спасения Нортье Хегт, еврейки из Голландии. Заметки по еврейской истории. №24 2003г. (ред.)
Литература
1. B. Moore “Slachtoffers en overlevenden: de nazi-vervolging van de joden in Nederland”, Bakker, Amsterdam, 1998
2. A. Voolstra en E. Blankevoort “Oorlogsdagboeken over de jodenvervolging”, Contact, Amsterdam, 2001
3. D.Michman “Het liberale jodendom in Nederland 1929-1943”, van Gennep, Amsterdam, 1988
4. A.H. Paape “Studies over Nederland in oorloogstijd”, Martinus Nijhoff, ’s-Gravenhage, 1972
5. R.F.Roedholf en J.Zwaan “Het verzet”, Unieboek, Weesp, 1985
