***
Новое солнце
Играет на старых обоях.
На кухонном столе
Разложены
Фрукты и овощи.
Я сижу и скрещиваю
Тебя с собою.
Иногда получаются ангелы,
Иногда – чудовища.
Небо отрезком пялится
На сковородки.
Запертый воздух бьётся
В оконные щели.
Мне бы сейчас
Да немного водки.
Страшно тебе писать
До отвращения.
Я вынимаю, выглаживаю
Свои вещи,
Модные в этом сезоне,
Модные в прошлом.
Нужно писать выразительней,
Ярче, легче,
Но описание чувств
Кажется пошлым.
Что-то банальное
Очень
Есть в этом деле.
Ты как никто
Умеешь
Видеть глубины.
Я не справляюсь
С внутренней
Бухгалтерией,
Делаю громче шоу
С мистером Бином.
Стирка – как поиск себя.
Глажка – как наказание
За недостаточность красоты
Письменных выражений.
Если бы можно было тебя
Как их всех – слезами
Или каким-нибудь
Соблазнительным
Телодвижением…
Ты, как никто,
Умеешь стрелять и целится.
Я не всегда готова
Становиться мишенью.
Я что-то чувствую
(Если вообще это ценится),
Но это чувство
Вроде как
Не совершенно.
Лучше цедить компот
Со спелыми вишнями.
Мир может быть лишь сейчас
Весь пронизан тобою.
Если не получается – это лишнее.
Старое солнце играет
На новых обоях.
***
НА СМЕРТЬ АННЫ ЯБЛОНСКОЙ
Когда её убили,
У меня было важное дело:
Мысль о своей зарплате
И статье о насилии,
На мою массу тела
Было надето платье,
Это платье хотело
Чтобы его носили.
Здание аэропорта
Небо к себе прижало,
Взбитое чем-то красным,
Гнуло привычность линий,
Где-то внутри аорты
Время вонзало жало,
Время желало страстно,
Чтобы его ценили.
Когда её убили
Вот так – легко и сразу,
Думала о морали
И как покрасить двери,
Где-то чуть выше шеи
Было моих два глаза,
Эти глаза желали,
Чтобы ими смотрели.
Аэропорт плевался,
Сблёвывал свои чувства.
Я говорила: «Мне-то
Она совсем чужая».
Голос мой не сорвался,
Не было даже грустно.
Пеплом от сигареты
Пепельницу снабжая,
Руки стремились выше,
Там где торчали уши,
Уши хотели слышать,
Но не хотели слушать.
Больше её не будет
Смерть – это вычитание.
Смерть – доступна каждому.
Её убили люди.
Эти люди мечтали
Сделать что-нибудь важное.
***
Она хуже меня, между нами не нить, но сажа.
Я работаю там, где должна и готовлю ужин.
Я всё делаю правильней, знаю, что важно.
Я не чувствую ничего, кроме нужного.
Она носит мои веснушки, родинки, волосы.
Ей апрель опускает на губы зелёную мякоть.
Мы зовём почему-то родителей общим голосом.
Я люблю быть довольной. Я не умею плакать.
Она ходит по городу, трётся спиною об улицы
Ей бросает весна в сердцевину цветущую кашицу.
Она очень тщеславна, глупа и всё время сутулится
Я, конечно же, лучше её. И счастливее. Кажется.
***
По городу ходят гуру,
У них всё хорошо и правильно:
На них напало большое и жирное
ПРОСВЕТЛЕНИЕ,
Им теперь не бояться –
Ни старости,
Ни умирания,
Не пить валерьянку,
Не мерить давление.
По городу ходят гуру
С чистыми светлыми чакрами,
Их аура выглядит стильней
Даже Джоли и Пита,
Сердца – как место для чата –
Небесная говорильня,
Души – как место ангельского
Общепита.
А я проедаю им голову,
Вгрызаюсь зубами до плеши
И лезу, пролажу в уши
С простым дурацким вопросом:
Скажите, у вас что-то чешется?
Под мышками или под носом?
Живой человек обязан
Чесаться, чихать и кушать!
По городу ходят гуру,
И всем им паранормально,
Они исцеляют лучами
Всё, что ногами двигает,
А я вот не знаю значения
Слова
Трансцендентальный,
И даже гораздо печальнее –
Я не могу его выговорить.
По городу ходят гуру,
Живут в моём городе гуру
И спят в моём городе гуру
В своих гурятских кроватях.
А я? Я – простая дура,
Не Шива, и не Парвати,
Глотаю свою микстуру
И думаю: с меня хватит.
***
Сколько в тебе невидимых корешат
Чувства переворачивают, потрошат,
Славненько обживаются в твоём мире,
Думаются, как твои, отзываются на твоё,
Строят внутри огромный жилой район,
Где каждому жителю по квартире?
Сколько в тебе подонков, убийц, блядей,
Тонущих в крови, как правило, – не в воде,
Рвутся наружу, требуют мультивизы?
Если себя по паспорту узнаёшь,
Как отличишь, где истина, а где ложь,
Если внутри сумятица и галдёж,
Сердце, как барахлящий старенький телевизор?
Как ты поймёшь, где пол, а где потолок,
Если от тебя отщипнул кусок
Каждый, кто смог (а много кто очень смог)?
Каждый тебя хотел, ты всем давала.
Вот и не спрашивай теперь, почему
Сердце похоже на каменную тюрьму,
Голос собственный слышишь, как из подвала.
Но ты же не видишь, ты прячешь опять зрачки
Под светозатемняющие очки,
Внутренний скрежет глушишь шипением лимонада.
Ты сейчас улыбаешься и говоришь:
«Все хорошо, все ок, кругом гладь да тишь»,
Сама себе улыбаешься и говоришь:
«Всё хорошо, все идёт как надо».
***
Здравствуйте Гарри Поттер, Бэтмен и кто-нибудь там ещё!
Мир за окном прекрасен, свеж и розовощёк,
Только внутри у меня, слышите: щёлк да щёлк –
Что-то звучит понятное только супергероям.
Мне бы лечить это водкой, работой с восьми до пяти,
Не унывать, не сдаваться, пытаться пролезть и пройти
В тёпленький мир, где сходятся все пути
Важных людей из серии нормальных и правильных –
Тех, что идут из офиса в магазин,
Знают почём сейчас доллар, почём бензин
И покупают бензин, чтобы тело свое возить
На свежекупленных автомобилях.
Мне бы делать, что можно, не делать того, что нельзя,
Быть при работе, муже и нужных друзьях,
Знать где, когда и почём сейчас лучше взять
Самое свежее, самое лучшее счастье.
Только хочу всё чего-то сверх сил, сверх души.
Что? Не могу ни понять, ни решить,
И эти мысли в моей голове, как вши,
Лечатся только чем-то ужасно вонючим.
Поттер мой милый и Бэтмен ты мой дорогой!
Может, я тоже какой-нибудь супергерой,
Глупый, унылый, хромой и кривой,
Но только знающий толк во всех суперзлодеях?
Или… не будем гадать на крупе и воде,
Мир обойдется и без моих суперидей.
Гладит реальность сон по его бороде.
Снится мне пропасть, в которую падают дети.
***
По небу бредёт звездочёт,
Заблудился, наверное.
Ищет кого-то,
Или же выпал из времени?
Доит коров небесных,
Сплетает истово
Смыслы небесных стихий
С земными смыслами.
Как он туда попал
Их простых кабинетов,
Где папками свален хлам
И лампы дневного света,
В царство снов и комет,
Медведиц красивых, блестящих
В этот парад планет,
Реальных и ненастоящих?
Как бы мне освободиться
От звонков и отчётов,
Выйти на свет и влюбиться
В того звездочёта?
