OSCAR WILDE
ОСКАР УАЙЛЬД
THE TRUE KNOWLEDGE
Thou knowest all; I seek in vain
What lands to till or sow with seed –
The land is black with briar and weed,
Nor cares for falling tears or rain.
Thou knowest all; I sit and wait
With blinded eyes and hands that fail,
Till the last lifting of the veil
And the first opening of the gate.
Thou knowest all; I cannot see.
I trust I shall not live in vain,
I know that we shall meet again
In some divine eternity.
ИСТИННОЕ ЗНАНИЕ
Ты знаешь всё; а я брожу во тьме
Ища напрасно, что вспахать, где сеять –
Земля черна, чертополохом веет,
Ей всё равно, в слезах быть, иль в дожде.
Ты знаешь всё; а я сижу и трушу
Слепец, чей дух давно уже сгорел,
В надежде, что поднимется предел
И отворится дверь в иную душу.
Ты знаешь всё; а я совсем ослеп.
Но верю я, что прожил не напрасно,
И знаю, наша встреча будет страстной
В той вечности, где только свет.
___
IMPRESSION DU MATIN
The Thames nocturne of blue and gold
Changed to a Harmony in grey:
A barge with ochre-coloured hay
Dropt from the wharf: and chill and cold
The yellow fog came creeping down
The bridges, till the houses' walls
Seemed changed to shadows, and S. Paul's
Loomed like a bubble o'er the town.
Then suddenly arose the clang
Of waking life; the streets were stirred
With country waggons: and a bird
Flew to the glistening roofs and sang.
But one pale woman all alone,
The daylight kissing her wan hair,
Loitered beneath the gas lamps' flare,
With lips of flame and heart of stone.
УТРЕННЕЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ
Речной ноктюрн лазурно-золотой
Перетекает в серые тона:
Баржа под охрой сена, чуть видна,
Отчаливает в сумрак ледяной.
Тумана льётся жёлтая волна
Мосты, дома – всё превращая в тени,
Святого Павла купол в отдаленье
Вдруг всплыл сиреневой звездой.
Раздался цокот золотых подков
Для новой жизни, и трещат уж спицы
Повозок, запрудивших город, – птицы
Запели разом на краю коньков.
Лишь женщина, потеряна, одна,
Бредёт под поцелуями рассвета,
И песнь мерцающих огней – допета
Губами пламени и сердцем изо льда.
___
THE ARTIST
ONE evening there came into his soul the desire to fashion an image of THE PLEASURE THAT ABIDETH FOR A MOMENT. And he went forth into the world to look for bronze. For he could think only in bronze.
But all the bronze of the whole world had disappeared, nor anywhere in the whole world was there any bronze to be found, save only the bronze of the image of THE SORROW THAT ENDURETH FOR EVER.
Now this image he had himself, and with his own hands, fashioned, and had set it on the tomb of the one thing he had loved in life. On the tomb of the dead thing he had most loved had he set this image of his own fashioning, that it might serve as a sign of the love of man that dieth not, and a symbol of the sorrow of man that endureth for ever. And in the whole world there was no other bronze save the bronze of this image.
And he took the image he had fashioned, and set it in a great furnace, and gave it to the fire.
And out of the bronze of the image of THE SORROW THAT ENDURETH FOR EVER he fashioned an image of THE PLEASURE THAT ABIDETH FOR A MOMENT.
ХУДОЖНИК
Однажды вечером в душе его возникло желание выковать образ НАСЛАЖДЕНИЯ, КОТОРОЕ ЖИВЁТ ЛИШЬ МГНОВЕНИЕ. И он пошёл в мир в поисках бронзы, ибо он мог облечь мысль только в бронзу.
Но вся бронза мира исчезла, и не было места на всём белом свете, чтобы найти бронзу, разве что бронзу изваяния ВЕЧНОЙ ПЕЧАЛИ.
И вот, он нашёл эту бронзу, и своими руками выковал образ, и утвердил его на могиле того, которого любил в жизни. На могиле усопшего, страстно любимого, он установил изваяние, которое выковал сам, символ любви человека, которая не умирает, и символ печали человеческой, которая длится вечно. И во всём мире больше не было такой бронзы, как бронза этого образа.
И он взял образ, который он выковал, и бросил его в огромную печь, и предал огню.
И из бронзы образа ПЕЧАЛИ, КОТОРАЯ ДЛИТСЯ ВЕЧНО, он отлил образ НАСЛАЖДЕНИЯ, КОТОРОЕ ЖИВЁТ ЛИШЬ МГНОВЕНИЕ.
___
DYLAN THOMAS
ДИЛАН ТОМАС
CLOWN IN THE MOON
My tears are like the quiet drift
Of petals from some magic rose;
And all my grief flows from the rift
Of unremembered skies and snows.
I think, that if I touched the earth,
It would crumble;
It is so sad and beautiful,
So tremulously like a dream.
КЛОУН С ЛУНЫ
Мои слёзы парят в эфире
Лепестками магической розы;
И печаль течёт из надрыва
Позабытой лазури морозной.
И, мне кажется, если б коснулся земли я,
Она бы распалась;
Так прекрасно и невыносимо,
Как мечта в лунном мерцании.
___
IN MY CRAFT OR SULLEN ART
In my craft or sullen art
Exercised in the still night
When only the moon rages
And the lovers lie abed
With all their griefs in their arms
I labour by singing light
Not for ambition or bread
Or the strut and trade of charms
On the ivory stages
But for the common wages
Of their most secret heart.
Not for the proud man apart
From the raging moon I write
On these spindrift pages
Nor for the towering dead
With their nightingales and psalms
But for the lovers, their arms
Round the griefs of the ages,
Who pay no praise or wages
Nor heed my craft or art
МОЁ РЕМЕСЛО, ИЛИ ПЕЧАЛЬ ИСКУССТВА
В моём ремесле печаль искусства
Тихой ночи
Когда луна лает от грусти
А слюна горчит
На губах раем потерянным
Отлюбивших на простыне
Я льюсь в сиянии пения
Не ради славы, не на дне
Самодовольства торговца чарами
Аквариумного волшебства
Но за обычную плату
Таинства их естества.
Не для гордецов, свысока взирающих
В ярости лунной пишу
Пеной моря вскипающей
Не для идолов прошлых – дышу
С их соловьями в объятиях
Но для тех, кто разжав кулаки,
Обнимает веков распятия,
И в пылу любовной тоски, из которых
Никто не оплатит мне ни секунды
Из солнечных снов,
И не вспомнит в мгновенье приятия
Моих стихов.
___
O MAKE ME A MASK
O make me a mask and a wall to shut from your spies
Of the sharp, enamelled eyes and the spectacled claws
Rape and rebellion in the nurseries of my face,
Gag of dumbstruck tree to block from bare enemies
The bayonet tongue in this undefended prayerpiece,
The present mouth, and the sweetly blown trumpet of lies,
Shaped in old armour and oak the countenance of a dunce
To shield the glistening brain and blunt the examiners,
And a tear-stained widower grief drooped from the lashes
To veil belladonna and let the dry eyes perceive
Others betray the lamenting lies of their losses
By the curve of the nude mouth or the laugh up the sleeve.
О, ДАЙТЕ МНЕ МАСКУ
О, дайте мне маску и стены укрыться от ваших глаз,
Эмалью очков пронзающих, когтистых страз,
Скрыть бунт и насилие в мальчишестве моего лица,
Пусть как столп онемею я, зажму лезвие языка,
Обнажая врага в беззащитной мольбе,
Одеревеневшим ртом, выдувая сладкую ложь на трубе,
И под дубовым забралом балды
Спрячу сверкающий ум от надзирателей,
С ресниц стекая слезами горя вдовца,
Скрою души белладонну, сухими глазами взирая,
Как предатели, ухмыляясь, ловко оплакивают потери,
Про себя от смеха давясь…
