Действующие лица:
Режиссёр – 55 зим
Администратор оздоровительного комплекса – 50 зим
Врач – 30 зим
Опытная актриса – 45 лет
Молодая актриса – 25 лет
Действие происходит в наши дни.
Картина 1
Холл СПА-центра в английском городе. Сюда вынесены тренажёры или их муляжи, мебель, всё расставлено в беспорядке, видимо, в центре идёт ремонт. На стене плакат «Mens sana in corpore sano» мирно уживается с рекламой датского пива Carlsberg, на зелёном фоне которой блестит позолотой королевская корона.
Появляется Администратор, в руках у него пляжный шезлонг и пакет. Пакет он кладёт на пол и начинает организовывать импровизированное место для застолья: выдвигает на середину журнальный столик, разномастные стулья и кресла, подвигает к столику шезлонг.
Берёт бумаги, лежащие на тренажёре, начинает их перебирать.
АДМИНИСТРАТОР. Так, Полоний. Ну где же? Ага. (Читает)
Что Гамлет? Так, мальчишка, дрянь. Всё ходит:
«Быть иль не быть»? – Есть иль не есть, пить иль не пить…
У папы деньги, власть, и хочет он
Наследнику образованье дать
В престижной школе… (Пауза)
Нет, не хочет. (Делает правки в тексте) А «должен он»… так лучше, да? Конечно, должен! Вот:
У папы деньги, власть, и должен он
Наследнику образованье дать
В престижной школе. Что ж, уехал принц
Учиться в Виттенберг. Профессора
Ему в башку вдолбить едва ли смогут
Проблемы бытия – хоть и не глуп он.
Дальше произносит текст, уже не читая по бумаге, всё больше и больше входя в роль Полония.
Я знаю их, мажоров: кабаки,
Вино да девки. Он девчонок любит.
Болтают, что не их одних… Ну, впрочем,
Гамлет-отец набедокурил здесь
Так славно, что девиц уж не осталось
И честных женщин тоже. А Гертруда?
Вот если только Клавдия забыть,
Меня … Хоть было то давно, молчи!
Всем жалуй ухо, голос – лишь немногим –
Закон придворной жизни. Мне ль не знать?
Враг есть и там, где никого вокруг.
Что ж Клавдий? Будет королём иль нет?
Ему хотелось бы, да брат здоров,
Как боров, и как лис хитёр и мерзок.
Да вот ещё племянник. Гамлет…
Он унаследовал неблагодарность,
Распутство, хитрость и максимализм –
И крыша едет у него местами,
Как у отца – тому ночами часто
Являлся призрак Фортинбраса. Нет,
Принц Гамлет – это будет не король,
Он добр – неисправимый грех для принца.
Берёт ручку, делает правку.
Нет, не добр, скорее слаб, да, лучше слаб. (Откладывает ручку в сторону, продолжает произносить текст)
Принц Гамлет – это будет не король,
Он слаб – неисправимый грех для принца.
Шепнуть отцу, дать денег, и студентом
До самой старости прокутит он.
Отец его жесток к себе и людям,
Но телом крепок он, к несчастью Дании!
Жизнь и здоровье – в руках Божиих… А вдруг
Людских? Коль медлит кто, как не помочь –
Ему спуститься в ад, чтобы согрелся?
Что ж, всем бы стало легче… Мне, Гертруде
И Клавдию… и даже принцу. Он,
Едва ли тосковать за папой станет.
А дочь моя Офелия… Моя?
А может Гамлета? Хотя она
Добра, чиста, наивна, всех жалеет.
Не вышло бы беды… Её подальше
Держать бы надо от обоих Гамлетов
И Клавдия…
Раздаётся телефонный звонок.
…Сюда идут! Смолкаю.
Держи подальше мысль от языка,
А необдуманную мысль от действий.
Снимает телефонную трубку.
Алло… Грэйс, что так долго? Форест-драйв, 15. Заезжайте во двор, я вас впущу через пожарный выход.
Складывает бумаги в папку, ищет ей незаметное место. Потом, вероятно, передумывает, и кладёт папку на тренажёр, чтобы была под руками. Идёт за сцену с ключами, гремит замком. Звук подъехавшей машины.
Входят две женщины с цветами в руках, с ними мужчина. В руках мужчины пакеты с продуктами.
АДМИНИСТРАТОР. Добро пожаловать! Пакеты можно отдать мне (забирает пакеты, ставит их на пол возле стола. Обращается к старшей женщине). Грейс, познакомь нас.
ГРЕЙС. Позволь представить: Ричард, режиссёр из Лондона, перед тем, как поставить у нас «Гамлета», поставил в Италии «Отелло». Любит водные процедуры. (Обращается к Ричарду) Пол, абориген, любит театр и гостей…
ПОЛ. Очень рад.
РИЧАРД. Низкий поклон от Пизанской башни. (Кланяется, жмёт руку Полу)
ГРЕЙС (обращаясь к Полу). А это наша прелестная Хейли.
ПОЛ. В жизни вы ещё красивее, чем на сцене и на целый каблук выше.
ХЕЙЛИ. Спасибо. Прекрасный день сегодня, не правда ли?
ПОЛ. Да, конечно. И вечер тёплый.
ГРЕЙС. Спасибо за приглашение, Пол.
ПОЛ. Ну что ты, Грейс, это вам спасибо, что нашли время заглянуть ко мне. Я уже час, как приехал…
ГРЕЙС. Извини, после премьеры у журналистов больше вопросов, чем до… Потом Ричард заезжал в отель за вещами, а мы с Хейли кое-что купили на ужин.
ПОЛ. Стоило беспокоиться! В оздоровительном центре всегда есть здоровая пища.
ГРЕЙС (берёт в руки, разглядывает банку паштета). С каких пор гусиная печень полезна?
ПОЛ. Это исключение, всё остальное, включая шотландский виски и (достаёт из свёртка и ставит на стол две бутылки) французское вино тысяча девятьсот (смотрит на этикетку) затёртого года, очень полезно. (Поворачивается к Ричарду, который ходит по салону, пытается включить один из тренажёров) Не обращайте внимания на беспорядок – перестройка, время перемен. Может, переставим столик, вы не против? Помогите, пожалуйста. (Вместе с Ричардом переносят столик ближе к креслам)
ХЕЙЛИ. А почему вы ничего не говорите о нашем спектакле? Грейс сказала, что вы были в зале.
ПОЛ (ставит на полпути столик). Простите великодушно, поздравляю с премьерой! Я хлопал громче всех и первым крикнул «браво».
РИЧАРД (вновь берётся за столик, недовольно). Это правда, я Вас узнал… По голосу…(Подносят столик к креслам) У вас замечательная публика.
ГРЕЙС. Потому, что она заметила талант режиссёра.
ПОЛ. Без сомнения!
ХЕЙЛИ. Скажите, как зритель, правда, в сцене похорон я должна быть в колготках телесного цвета?
ГРЕЙС. В современной Англии уже все цвета радуги телесного цвета. Включая голубой. У нас же расовый и моральный плюрализм…
ПОЛ. Девочки, накрывайте на стол, а я покажу Ричарду наши владения. Всё работает: бассейн и бани на выбор – соляная, травяная, ледяная, грязевая…
РИЧАРД. Грязь ко мне не пристаёт. По крайней мере, в Англии.
ПОЛ. Жаль, в наше время грязь помогает решить многие проблемы. Ладно… сэкономим на душе… Ещё турецкий хамам, русская парная, ароматерапия, две сауны, for ladies and for gentlemen.
Мужчины направляются к двери, ведущей к баням. Пол оборачивается.
ПОЛ. Девочки, одноразовая посуда в корзине для мячей.
Мужчины выходят. Грейс достаёт пакет с посудой. Хейли открывает пакеты. Женщины накрывают на стол.
ГРЕЙС. Не люблю одноразовую посуду и одноразовых мужиков.
ХЕЙЛИ. А двухразовых?
ГРЕЙС. Это когда в первый и в последний – одновременно? Что за сыр ты купила? Рокфор на сэндвичи не годится. Ладно, сейчас что-то придумаем. А зачем оливки с анчоусами? У него на рыбу – аллергия. Выковыривай. Оставила тебя на минуту одну, результат на столе.
ХЕЙЛИ. Мы тут долго будем?
ГРЕЙС. А ты сама как думаешь? Ты же в Лондон хочешь (передразнивая Хейли) «… у нас ни ролей, ни гастролей, ни съёмок, а там Хэрродс, Биг Бэн и автобусы с чердаком…». Ричард явно не против познакомиться с тобой поглубже. У тебя есть шанс.
ХЕЙЛИ. Я же с ним месяц проработала, он меня как актрису видит, чувствует…
ГРЕЙС. Не достаточно глубоко.., детка. Вот когда почувствует – твои шансы возрастут.
ХЕЙЛИ (смущаясь). Ну, а как это вообще… Вы же как-то с ним, говорят…
ГРЕЙС. Ты на меня внимания не обращай. У меня муж, дети. Мне уже сорок лет и много, много месяцев буду здесь доигрывать. Сегодня королеву, завтра ведьму… А у тебя всё в перспективе.
ХЕЙЛИ. А где же … поглубже? Он же отсюда собирался на поезд, и вещи уже взял.
ГРЕЙС. Это не проблема: где здоровье, там и отдых на широких кроватях. Эта баня – не исключение. У Пола богатый опыт – всё, что надо, организует.
Грейс подходит ближе к Хейли, берёт её рукой за подбородок и поворачивает к себе, пристально рассматривая.
ГРЕЙС. Что это? Секс или асфальт?
ХЕЙЛИ. Бобби не побрился, опаздывал на работу. Я и поехать с вами смогла только потому, что он сегодня на дежурстве.
ГРЕЙС. Робин-Бобби-Барабек! Где ты нашла такого? Врач, а зовут как полицейского. Ты на него тоже внимания меньше обращай. Три года встречаетесь, а с предложением не спешит. Удобно устроился!
ХЕЙЛИ. Перестань, не такой он уже и плохой.
ГРЕЙС. Но не такой он уже и хороший, чтобы ради него упустить удачу.
Грейс открывает банку с паштетом и начинает намазывать его на тосты.
ХЕЙЛИ. Но он же женат.
ГРЕЙС. Бобби?!
ХЕЙЛИ. Ричард.
ГРЕЙС. Его послушать – они давно разъехались. Да какая разница. Тебе нужно, чтобы он тебя на роль позвал или замуж? В чём этика профессии? Режиссёр не должен жить с актрисой, с которой работает. А на самом деле… с кем живут, с тем и работают, и наоборот.
ХЕЙЛИ (задумывается). Не всегда.
ГРЕЙС. Но часто. Ты же не хочешь ждать.
ХЕЙЛИ. Терпение – лекарство бедных.
ГРЕЙС. Так ты богата?!
ХЕЙЛИ. Талантом и молодостью.
ГРЕЙС. Тогда ты в нужном месте и (смотрит на часы) в нужное время.
ХЕЙЛИ. А иначе в театре карьеру не сделаешь?
ГРЕЙС. Если твоя фамилия «Бернар», а зовут «Сара» – легко!
ХЕЙЛИ. Ну, а вообще он как?
ГРЕЙС. Обрати внимание, сэр Ричард всегда тщательно выбрит.
ХЕЙЛИ. Я читала, что мужчины постарше тратят на секс пять минут в неделю, а на бритьё – пятьдесят.
ГРЕЙС. Это не про нашего. Ты, кстати, Дашку бреешь?
ХЕЙЛИ: Регулярно.
ГРЕЙС. Ему понравится.
ХЕЙЛИ. Не знаю. Я ещё не решила, хочу ли я смотреть на его неприглядности.
ГРЕЙС. Знаешь, как королева Виктория наставляла принцесс перед брачной ночью? «Закрой глаза и думай об Англии».
ХЕЙЛИ. Ты опять издеваешься!
ГРЕЙС. Ну ладно… представишь себе кого-нибудь. Ужастики смотришь?
ХЕЙЛИ. Что, так страшно?
ГРЕЙС. Да нет, я пошутила. Не переживай, справишься. Твоя сверхзадача в чём?
ХЕЙЛИ. Понравиться?
ГРЕЙС. Запомниться! …Как у французов: «Если вы красивы, вас заметят, если у вас есть шарм, вас запомнят».
ХЕЙЛИ. Я англичанка…
ГРЭЙС. Тогда будь сама собой и не комплексуй: не знаешь, что ответить – улыбнись и поправь лифчик.
ХЕЙЛИ. А что он любит?
ГРЕЙС. Что все любят, то и он любит. Маленькая, что ли?
ХЕЙЛИ. Уже нет… Наверное, не получится. Давай просто посидим и всё.
ГРЕЙС. Ты что, «ку-ку»? Мы зачем сюда приехали? Меня, между прочим, муж ждёт и верит, что я на банкете сижу.
ХЕЙЛИ. А ты что будешь делать?
ГРЕЙС. В шахматы играть с Полом. На поцелуй… Ты помнишь, как ходит королева?
ХЕЙЛИ. Всегда не знала.
ГРЕЙС. Королева идёт туда, куда хочет.
ХЕЙЛИ. Ты Пола давно знаешь?
ГРЕЙС. Прилично.
ХЕЙЛИ. Близко знаешь?
ГРЕЙС. И так, и не так знаю. Думаешь, важнее – так? Нет, дорогая, совсем наоборот, важнее – не так.
ХЕЙЛИ. А он кто?
ГРЕЙС (задумчиво). Музыкант… Автор «Колыбельной на барабане»… Режиссёр… Потом фармацевт, потом директор кладбища… собачьего, потом сомелье во французском ресторане. Успел пару лет посидеть на овсянке…
ХЕЙЛИ. На диете?
ГРЕЙС. На нарах.
ХЕЙЛИ. А здесь что делает?
ГРЕЙС. Напустит пару и чешет гостям спину…Администратор… Таблетки надоели, потянуло на лечебную грязь.
ХЕЙЛИ. А за что овсянка?
ГРЕЙС. Отравление… Помню заголовок в газете: «Фармацевт выписал рецепт на смерть».
ХЕЙЛИ. Убил?
ГРЕЙС. Избавил жену от мучений. Эвтаназия. Ему повезло, доказали только халатное обращение с ядом, который она выпила сама. А что было на самом деле – только Бог знает…
ХЕЙЛИ. Он одинок?
ГРЕЙС. У холостого семья больше, чем у женатого.
ХЕЙЛИ. И он пишет пьесы!?
ГРЕЙС. Одну написал, остальные – не знаю.
ХЕЙЛИ. Это о ней Ричард говорил в машине?
ГРЕЙС. Да.
ХЕЙЛИ. Интересная?
ГРЕЙС. Странная… То колется, то царапает.
ХЕЙЛИ. Хочет прославиться?
ГРЕЙС. Выговориться. Если с людьми не получается, начинают говорить с бумагой. Кстати, неплохой собеседник, если грамоту знаешь.
ХЕЙЛИ. Так и писал бы дневник… А ещё лучше в ЖЖ, у меня подруга…
ГРЕЙС (перебивая Хейли). Мы познакомились в театральной студии. Не поверишь, он ставил «Гамлета», в котором я играла Офелию… Кстати, Офелия, роль поучи, а то удивила сегодня…
ХЕЙЛИ. Ну сказала вместо «Господи» «господа», никто не заметил.
ГРЕЙС. Это тебе показалось, что не заметили. Ты Богу молишься: «Господи, мы знаем, кто мы такие, но не знаем, чем можем стать. Благослови Бог нашу трапезу!». А ты: «Господа, мы знаем, кто мы такие…» Ничего мы, господа, не знаем, (Грейс обращает свой взгляд наверх) может только Бог и знает.., и благословит нашу трапезу…(переводит взгляд на стол)
Возвращаются мужчины. В руках у Пола упаковка датского пива «Карлсберг».
ПОЛ. О, стол уже накрыт, давайте по чуть-чуть. (Разливает всем виски) Мы собрались не для того, чтоб выпивать, а для того, чтобы выпивать вместе.
РИЧАРД. Мне виски на два пальца, не больше.
ПОЛ. Всем по глоточку. За премьеру. (Все чокаются. Выпивают) Девочки, пока фуршет не перешёл в банкет, вам тоже надо всё посмотреть и, хотя бы ножкой, водичку потрогать. Купальники взяли?
ГРЕЙС. А зачем? Наша одежда – её отсутствие.
ПОЛ. «Где твой румянец, стыд?» Не заставляйте краснеть меня.
ХЕЙЛИ. Конечно, взяли. А где переодеться?
ПОЛ. Там за дверью – направо. Не забудьте заглянуть в солярий.
Выпроваживает женщин.
ГРЕЙС. (останавливается в дверях, улыбаясь, обращается к Ричарду)
«Помилостивей к слабостям пера,
Грехи поэта выправит игра».
РИЧАРД. Твоя игра выправит даже кулинарную книгу.
Грейс уходит.
РИЧАРД (показывает на рекламу пива). Это датское пиво вдохновило вас на пьесу о старом Гамлете?
ПОЛ. «Открывая “Карлсберг”», Вы открываете историю»… И пиво тоже. Бывает, гости всю ночь в прятки играют, по банькам прячутся, а утром пиво ищут. Вы к нам, когда в следующий раз приедете, у нас тут полный порядок будет. Кого куда сажаем? Вас, сэр Ричард, во главу стола. (Передвигает стулья. Берёт папку, лежащую на тренажёре, как бы невзначай бросает её на столик)
РИЧАРД. Ну, мы же договорились: просто Ричард, просто Пол. Да мне везде удобно. (Ричард делает вид, что не заметил игры с папкой) А если просто к дивану подвинуть?
ПОЛ. Не торопись, Ричард, до диванов дойти успеем. А спектакль мне на самом деле понравился. Только Гамлет очень положительный…
РИЧАРД. Восстал против лжи, нравственно опередил время, он – добро с рапирой в руке. Меня больше Офелия смущает, она какая-то странная…
ПОЛ. Так Офелия и должна быть странной, у неё не все дома.
РИЧАРД. На сцене – согласен, но она и в жизни… не знает чего хочет…
ПОЛ. Раз она здесь, то наверно знает.
РИЧАРД. Ты думаешь, она не против?
ПОЛ. Зачем тогда приехали? Загорать ночью? Женщины только снаружи разные, а внутри – одинаковые.
РИЧАРД. А где тут вообще можно?
ПОЛ. Да где хочешь, в соляной, в травяной. Некоторые любят выпить – и в сауну. Так разбирает!
РИЧАРД. Нет-нет, у меня сердце пошаливает. Аритмия.
ПОЛ. Турецкую не предлагаю, там скользко, один упал, уголовное дело завели… Тогда без экстрима, я в комнате отдыха бельё поменял, вещи свои оттуда забрал… Грейс я беру на себя.
РИЧАРД. Я понял, ты с ней дружишь давно.
ПОЛ. Достаточно. Любовница от первого брака. Мы, правда, давно не дружили, но сегодня тряхнём стариной. (Наливает себе и Ричарду виски) Я помню – два пальца. Третий лишний.
РИЧАРД. За успех предприятия. (Мужчины выпивают) Я смотрю, она какая-то зажатая.
ПОЛ. Ну, может из-за мужа нервничает.
РИЧАРД. Я про Хейли…
ПОЛ. Ты про спектакль?
РИЧАРД. Да какой спектакль…
ПОЛ. Сейчас выпьет, расслабится. Тебе когда ехать, утром? Вот и будем до утра, кофе есть, в поезде поспишь. Ричард, скажи, ты пьесу мою прочитал? (Придвигает папку, лежащую на столике)
РИЧАРД. Прочитал.
ПОЛ. И-и-и?
РИЧАРД. Зажатая она, вот что смущает.
ПОЛ. Да отвлекись, я про пьесу.
РИЧАРД. Пьеса тоже зажатая…
ПОЛ. Подскажи, где. (Берёт в руки папку)
РИЧАРД. Может, я не очень внимательно прочитал… (Отстраняет папку рукой)
ПОЛ. Ну, так честно и скажи, что не читал. (Разочаровано кладёт папку на место)
РИЧАРД. Читал. У тебя старый Гамлет, который король, который потом у Шекспира призрак – нехороший был человек, со всеми плохо себя вёл, и они решили от него избавится, Клавдий его и порешил.
ПОЛ. А вот и не Клавдий.
РИЧАРД. Кто же тогда?
ПОЛ. Да кто угодно. Может и Гертруда, а может принц Гамлет. Это так и остаётся загадкой.
РИЧАРД. Чего же у Шекспира Клавдий потом кается? Знаешь, старик, я когда спектакль ставлю, ни на что не отвлекаюсь. Сегодня закончил и внимательно прочту.
ПОЛ. Я знаю, чтобы понравиться сегодня, пьеса должна быть простой и короткой, лучше всего из жизни насекомых. Но у меня так не получается… Мы в школе учим, что он герой. Какой он герой? Над этой издевается, тех предал, того убил. Он почему над Офелией издевается? А я понял – потому что они сводные брат и сестра. Этот старый Гамлет, он же всех, кто двигался… А кто не двигался – подталкивал… Так что и Гамлет его, и Офелия его, потому и Гертруда несчастная, а остальные не дожили. Где жена Клавдия, например?
РИЧАРД. Да… Я как-то не задумывался. Может и так.
ПОЛ. И почему он в аду горит? У Шекспира же есть, что в аду горит.
РИЧАРД. Сейчас уже не узнаем. Да и кто из нас без греха?.. Ты мне всё-таки скажи, чего она такая скованная?
ПОЛ. Да кто её сковывал? Её вначале старый Гамлет-призрак к сожительству склонил, потом Клавдий, да и на Гамлета молодого у неё виды…
РИЧАРД. А, так она в театре со всеми…
ПОЛ. Кто?
РИЧАРД. Ну кто, Хейли.
ПОЛ. При чём тут? Я про Офелию! Да нет, подожди, она – дело десятое. А вот жена Полония, где она? Почему умерла? Может, её тоже старый Гамлет в могилу свёл? Ведь как-то Полоний стал главным придворным? А Йорика, шута, чтоб язык не распускал, старый Гамлет сам и прибил. Ты же не прочитал, а у меня там есть сцена, когда королю видения являются – убитый Фортинбрас, убитый Йорик. Потом и молодому Гамлету призраки будут мерещиться – это у них фамильное.
РИЧАРД (раздражённо). Слушай, ты думаешь, что сделал что-то особенное? Думаешь, я меньше тебя знаю историй про Гамлета? Да ленивый только его не переиначивал! И психом Гамлет был, и все повально были геями, а Гамлет – любовником Клавдия, которого из ревности и прикончил. Я специально классический вариант выбрал, про гуманизм. Наши дети в интернете столько дерьма видят – пусть хоть в театре им скажут про величие добра и справедливости.
ПОЛ. Какая справедливость?! Он же друзей на смерть отправил, письмо подменив, потому что они у него под ногами путались… «Не суйся между старшими в момент, когда они друг с другом сводят счёты»… А когда мститель за родителя спрашивает «Лаэрт, откуда эта неприязнь? Мне кажется, когда-то мы дружили» после того, как его отца убил и над телом надругался…
Входит Грейс в купальном халате.
РИЧАРД. А где Хейли?
ГРЕЙС. Она там что-то включить не может.
В это время в проёме двери появляется Хейли в купальнике.
ХЕЙЛИ. Помогите включить свет в сауне.
ПОЛ. Сейчас помогу.
РИЧАРД. У меня это лучше получится.
Поднимается и направляется к двери. Хейли пропускает Ричарда.
ХЕЙЛИ. Зашла в сауну, а там темно, чуть ноги не поломала. Без нас не начинайте, я уже проголодалась.
Уходит вслед за Ричардом.
ПОЛ (оценивающе смотрит вслед ушедшей Хейли). Поломать не поломала, но погнула основательно.
ГРЕЙС. Прекрати, у неё красивые ноги.
ПОЛ. Я без очков, могу ошибиться.
ГРЕЙС. Талантливая девочка с умными глазами.
ПОЛ. Какое благородство! Уступаешь девушке режиссёра? Карьеру помогаешь делать?
ГРЕЙС. А почему бы и нет? Я же королева, могу позаботиться о подданных. Ты действительно в восторге от спектакля?
ПОЛ. Я, как мой тёзка, апостол Павел, готов быть со всеми – всем… Для пользы дела.
ГРЕЙС. Понятно, а как я сегодня играла?
ПОЛ. Королеву? Мне трудно судить. В последнее время она редко приглашает меня во дворец. А мать ты играла… как-то не очень.
ГРЕЙС. В смысле?
ПОЛ. В смысле душевного благородства. У вас же там все борются за гуманизм. Может, объяснишь мне, что это?
ГРЕЙС. Это когда людей любят.
ПОЛ. Людей любить легко, человека трудно. Ты мне скажи, он пьесу читал?
ГРЕЙС. Он и Шекспира, кажется, не до конца прочёл. Великий режиссёр, ему всё можно.
ПОЛ. Что, совсем не читал?
ГРЕЙС. Я попросила, а как там было, не знаю. Может, в трубочку свернул и глянул сквозь неё на мир.
ПОЛ. А что сказал?
ГРЕЙС. Ничего. Сам спрашивай. Затем, как понимаю, к тебе и приехали.
ПОЛ. Ну, приехали не за этим…
ГРЕЙС. Что ты говоришь! Неужели здесь притон, а не центр здоровья? Кто бы мог подумать! (Показывает на плакат) «Mens sana in corpore sano»! «В здоровом теле здоровый дух»!
ПОЛ. Это днём, а ночью тут другие духи обитают. Значит, не читал? Ну и чёрт с ним!
ГРЕЙС. Не злись! Стоит ли нервничать из-за пустяков. Мы уже не так молоды…
ПОЛ (внимательно смотрит на Грейс). Ты по-прежнему красива.
ГРЕЙС (смеётся). Это смотря как свет поставить… Конечно, формы уже не те, но нога, нога… (вытягивает ногу из-под халата)
ПОЛ. Останешься на ночь?
ГРЕЙС. Ты хочешь, чтобы я изменила мужу?
ПОЛ. Я же не перечисляю всех, кому собираюсь изменить с тобой.
ГРЕЙС. Я их и так знаю, начиная с трёх жён и дальше по списку.
ПОЛ. Так ты считала?
ГРЕЙС. На калькуляторе, пальцев не хватило.
ПОЛ (с наигранным сожалением). А я ещё пригласил тебя на первую свадьбу…
ГРЕЙС. Помню: ты был счастлив, а она – пьяна.
ПОЛ. Потом она относилась ко мне, как к собаке… Требовала верности… Надо было на тебе жениться.
ГРЕЙС. Ты и верность… Хаос и закономерность… И какое бы место я занимала в твоей жизни? Половину постели?
ПОЛ. Не самая худшая позиция… Наверное, я не умел тебя любить.
ГРЕЙС. Как давно это было… А земля по-прежнему вертится.
ПОЛ. В личной жизни этим можно пренебречь. Знаешь, в чём прелесть наших отношений?
ГРЕЙС. Знаю, в их отсутствии.
ПОЛ. И это ты называешь меня злым?
ГРЕЙС. Я подумаю.
ПОЛ. О чём?
ГРЕЙС. О правдивой истории для мужа.
ПОЛ. Поломалась машина.
ГРЕЙС. Он уже шутит, что её собирали в рождественскую ночь.
ПОЛ. Ну… тогда … Хейли стало плохо на банкете, ты отвезла её в больницу и была там, пока Хейли не стало хорошо.
ГРЕЙС. Два раза.
ПОЛ. Что два раза?
ГРЕЙС. Хейли стало хорошо два раза… Ты в самом деле стал неплохо сочинять.
ПОЛ. Когда-то и я тебя ревновал.
ГРЕЙС. Меня? К кому? К театру? Так успех был недолгим…
ПОЛ. Тогда я любил тебя, как сорок тысяч братьев любить не могут.
ГРЕЙС. Но тщательно скрывал…
ПОЛ (пытается обнять и поцеловать Грейс). На ощупь ты выглядишь ещё лучше.
«О благодетельная сила зла!
Всё лучшее от горя хорошеет,
И та любовь, что сожжена дотла,
Ещё пышней цветёт и зеленеет».
ГРЕЙС. Ты ненормальный, как твой Гамлет.
ПОЛ. Гамлет всегда ненормальный, как каждый из нас. Его же все отождествляют с собой.
ГРЕЙС. Все, кроме тебя. У тебя главный герой Полоний. Я же читала. А ты даже не спросил. Почему?
ПОЛ. Почему не спросил или почему Полоний?
ГРЕЙС. Почему не спросил?
ПОЛ. Думал, и ты не прочла… Понравилось?
ГРЕЙС. Ну, как тебе сказать…
ПОЛ. Писатель подбирает правильные слова. Ты считаешь, что Пол подобрал с пола не те?
ГРЕЙС. Полоний, почему он?
ПОЛ. Нестандартный яд, которым один русский шпион отравил другого в Лондоне… Прости за каламбур.
ГРЕЙС. Твой Полоний так всех ненавидит, что кажется порядочным человеком.
ПОЛ. Он из них – самый умный. А ещё он добрый. А потому циничный.
ГРЕЙС. Добрый – и при этом циничный?! Патология какая-то.
ПОЛ. Да… Сегодня добро стало патологией, а ещё патология – то, что мы здесь на чужой случке.
ГРЕЙС. Фу-у-у, что за выражение? Ты опять завёл собаку? Это делают те, кто разочаровался в людях.
За сценой слышен смех Хейли. Появляется Хейли в банном халате, хохочет, за ней – несколько озадаченный Ричард.
ХЕЙЛИ (кокетничая, заканчивает фразу, адресованную Ричарду). …Мне кажется, что вы путаете идею с предложением.
ПОЛ. Ну что, попарились?
РИЧАРД. Наоборот. Хейли ледяной бани захотелось. Отморозилась, одним словом.
ХЕЙЛИ. Ну, ведь здорово же, потрясающие ощущения!
ПОЛ. На входе или выходе?
ХЕЙЛИ. Внутри.
ГРЕЙС. Согреться не мешает… (Ричарду) «Король пьёт здоровье Гамлета?» (Протягивает Ричарду стаканчик) Ричард, у тебя за ухом сосулька, сними.
РИЧАРД (проводит рукой у себя по затылку). Уже растаяла. (Берёт бутылку и разливает виски всем присутствующим)
РИЧАРД. Простите, что безо льда.
ПОЛ. Лёд можно организовать…
ХЕЙЛИ. Я вам помогу. Мне там понравилось.
Пол и Хейли уходят.
РИЧАРД (обращаясь к Грейс). Мы выпьем так. (Чокаются. Выпивают. Ричард закусывает оливкой) Ты же говорила, что она не против? Я к ней и так и этак, а она – да что вы, да я ничего не понимаю, да я не такая… Какая не такая?
ГРЕЙС. Подожди, она должна к тебе привыкнуть.
РИЧАРД. Что ж она за месяц репетиций не привыкла?
ГРЕЙС. Теперь ты для неё в другом качестве, улавливаешь разницу?
РИЧАРД (перебивая). Чего я вообще сюда приехал? Мне ещё два месяца за ней ухаживать? А тут этот, с пьесой. Зачем ты мне её дала? Я вообще пьес не читаю, я их ставлю, (передразнивает Грейс) улавливаешь разницу?.. А он тебе зачем?
ГРЕЙС. А ни зачем… по старой памяти.
РИЧАРД. Ты сама её читала?
ГРЕЙС. Странная… Так и он странный… талантливый неудачник, как сорок тысяч его братьев… Всегда ищет правду. Даже в тюрьме.
РИЧАРД. Так он преступник?
ГРЕЙС. Фармацевт… От его лекарства умер человек.
РИЧАРД. Отравитель? Фамилия этого графомана не Медичи?
ГРЕЙС: Не совсем, там было что-то вроде незаконной эвтаназии.
РИЧАРД. Законной эвтаназии не бывает, мы не в Нидерландах.
ГРЕЙС. Да, у нас добро не остаётся безнаказанным…
РИЧАРД. Ну, ты молодец! Куда ты меня привезла? Он нам яду из любви к правде не подмешает?
ГРЕЙС. Не бойся. Это было давно и неправда. А девушку кто хочет? Где я вас сведу? Приглашу на семейный ужин? (Входит Хейли. У неё в руках пивная кружка, полная кусочков льда. Грейс меняет интонацию) А вот и наша нимфа. Где страж подземелья?
ХЕЙЛИ. Проверяет затворы. Бдит!
ГРЕЙС. Пусть бдит, у него работа такая, а у нас отдых! Актёры должны уметь собраться и расслабиться. Мы тут собрались, теперь расслабляемся! Хейли, помоги расслабить нашего мэтра.
ХЕЙЛИ. Ну, если сэр Ричард мне чуть-чуть нальёт…
ГРЕЙС. На брудершафт!
РИЧАРД. Брудер – по-немецки «брат»… Никаких братьев. Просто выпьем и поцелуемся.
Грейс начинает напевать известную песню «Битлз».
ГРЕЙС. All you need is love, love, love!
Ричард и Хейли выпивают и целуются. В этот момент входит Пол.
ПОЛ. Совет да любовь! Ноги все помыли, пора за стол.
Ричард и Хейли отстраняются друг от друга.
РИЧАРД. Плотно сжатые губы – национальная особенность англичанок.
Все четверо стоят возле стола.
РИЧАРД. За премьеру пили… Боже, храни Королеву. Предлагаю за неё…
ПОЛ. …и мать её … вдовствующую! Старушке скоро сто лет стукнет. (Выпивают)
РИЧАРД. Дальше можно сидя. (Все садятся). А теперь за актёров! Как там, у Шекспира: «Лучшие актёры… для представлений трагических, комических… для неопределённых сцен»…
ПОЛ. И талантливых поэм.
Все выпивают.
РИЧАРД (обращаясь к Полу). А тебе понравилось, как играли?
ПОЛ. Особенно, как его зарезали. Да вы закусывайте, закусывайте! (Накладывает в тарелки еду)
РИЧАРД. Кого зарезали?
ПОЛ. Принца.
РИЧАРД. А ты кровожадный… Лучше скажи нам тост, борец за здоровье.
ПОЛ. Чтобы бедные не болели, а богатые не выздоравливали!
ГРЕЙС. Фу, ты же не в аптеке… Давай про театр.
ПОЛ. Ещё не готов. Лучше налью. (Наливает всем)
ГРЕЙС. Давайте я… За третий звонок!
ХЕЙЛИ. В духовке или в жизни?
ГРЕЙС. В театре. После третьего звонка они остаются в темноте, а мы освещены. Они неразличимы и одинаковы, а мы красивы и удивительны. Они молчат, а мы говорим. И они нас слушают. За третий звонок!
Все выпивают.
ПОЛ. Слушали замечательно, в антракте никто не ушёл.
РИЧАРД. Так его не было.
ПОЛ. Выпьем. За антракт, которого не было, и ничто не мешало цельности…
ХЕЙЛИ (перебивает Пола). А я хочу поднять тост за зрителей.
ПОЛ. Поднять лучше стакан, а тост можно произнести.
ГРЕЙС. Нет, надо выпить за режиссёра. Во всём виноват режиссёр. Сегодня он виноват в нашем успехе.
ПОЛ (наливает). За смелые решения. Вот у вас герои в замке, а замка нет. Дерутся на рапирах, а их нет, вином друг на друга плещут. Вино как кровь, бокалы как спринцовки. Трагедия, а выходит клизма.
ХЕЙЛИ. Кому?
ПОЛ. Да всем, кто не смирился под ударами судьбы.
ГРЕЙС. Ты опять ничего не понял.
РИЧАРД. Не ссорьтесь! Трагедия – дело чистое, верное, она успокаивает. В драме с предателями, закоренелыми злодеями, с преследуемой невинностью, с мстителями, с проблесками надежды – умирать ужасно, смерть похожа на несчастный случай. Возможно, ещё удалось бы спастись… В трагедии чувствуешь себя спокойно. Прежде всего, тут все свои. (Ричард обводит взглядом всех присутствующих) И здесь все свои! Так выпьем за то, что нас объединяет. За театр! Театр – это храм. Кстати, «храм» – это «запрет». Запрещаю сегодня ругаться!
ГРЕЙС. И «гарем» – это запрет. (Выразительно смотрит на Ричарда) Только чего?
РИЧАРД. А чужие там не ходят. Уже успели поругаться, а за меня так и не выпили.
Выпивают.
РИЧАРД. Хейли, а ты не допила! Как же так, за режиссёра? Я обижусь. (Пересаживается поближе к Хейли)
ГРЕЙС. «Да, уж тут есть магнит попритягательней…» (Пересаживается ближе к Полу) Ну что, старый друг? Всё-таки в театр тянет?
ПОЛ (с лёгкой иронией). Я, конечно, нетипичный зритель, большинство ждало, когда Гамлет познакомится с Джульеттой, потому что «нет повести печальнее на свете», но я-то знал, чем кончится. Хотя, если хорошо поставлено – каждый раз ждёшь, что кончится по-другому. И понимаешь, что по-другому не кончится, но в этом величие трагедии, в её безысходности, неотвратимости, логичности. В сущности, ведь никто не виноват. Не важно, что один убивает, а другой убит. Кому что выпадет. Трагедия успокаивает прежде всего потому, что знаешь – нет никакой надежды, даже самой паршивенькой: ты пойман, пойман, как крыса в ловушку, небо обрушивается на тебя, и остаётся только кричать – не стонать, не сетовать, а вопить во всю глотку то, что хотел сказать, что прежде не было сказано и о чём, может быть, ещё даже не знаешь… Ну как, Ричард, я помню Жана Ануя не хуже, чем ты?
РИЧАРД (слегка смущаясь). Да, Пол, не хуже, чем я. Ты продолжаешь меня удивлять.
ПОЛ. Жаль, так хотелось тебя растрогать. Ну что ж, выпьем за неотвратимость, за трагедию.
ГРЕЙС. Её прелесть в том, что каждый считает справедливым, что другому хуже, чем ему.
ХЕЙЛИ. Сколько можно о трагедиях! Давайте что-то весёлое!
ГРЕЙС. Да и без музыки сидим…
РИЧАРД (поднимается). Ну… выпьем… (глубоко вдыхает в себя воздух)
ХЕЙЛИ. Видимо, за искусство.
РИЧАРД. Не перебивай старших.
ГРЭЙС. Чтобы заставить актрису замолчать, ей нужно дать роль.
ПОЛ. Ри-и-ичард, ну дай Хейли ро-о-оль.
РИЧАРД. С огромным удовольствием.
ХЕЙЛИ. А какую?
РИЧАРД. Поживём – увидим.
ХЕЙЛИ. Лучше наоборот – сначала увидим, а потом поживём.
РИЧАРД. Договорились.
ГРЕЙС. Хейли, учи текст.
РИЧАРД (выпивает сам, протягивает стакан Полу, тот наливает в него виски. Ричард смотрит по очереди на Хейли и Грейс. Снимает с себя пиджак и набрасывает его на один из тренажёров). Театр и женщина появились на свет одновременно. За нас, за девушек, за!..
ГРЕЙС (перебивает Ричарда). Я вообще-то замужем.
РИЧАРД. Чужая жена – всегда девушка… Вы сбили меня с мысли… вашей красотой. За что же я хотел выпить? Вспомнил! За те части вашего тела, которые никогда не загорают… За ваши красивые глаза!
ХЕЙЛИ. Ой, и вправду.
Все выпивают. Количество выпитого осязаемо переходит в качество. Ричард садится, приобнимает Хейли за плечи и что-то шепчет ей на ухо. Пол поднимается, подходит к выключателю и приглушает свет в холле.
ХЕЙЛИ. Перестаньте, вы не только говорите глупости, вы ими ещё и толкаетесь. (Хейли отодвигается от Ричарда, встаёт) А мы пойдём в солярий?
ГРЕЙС. Обязательно. Но перед этим я хотела бы выпить вина.
ХЕЙЛИ. А вино после виски, как?
ПОЛ. Так же, как и до. Кстати, это замечательный эксклюзивный напиток, из старых запасов, для лучших гостей. (Берёт бутылку вина, стоящую на столе. Наливает Грейс) Это вино урожая нашей юности. Продегустируй. Восхитительное, невероятно гармоничное, с сильным характером. Сбалансированный букет с оттенком миндаля и нотой распустившейся розы. К сожалению, нет возможности его аэрировать и декантировать… (Все смотрят на Грейс)
РИЧАРД. Что там про миндаль? «Не пей вина, Гертруда!»
Пол наливает всем вино.
ГРЕЙС. За твой успех пьёт королева, Ричард! Пью стоя за премьеру и аншлаг!
Выпивает, замирает, хватает себя двумя руками за горло, как будто бы ей не хватает воздуха. Пошатывается. Делает несколько шагов по направлению к дверям. Сгибается пополам. Опускается на колени и падает на пол. Все застыли от удивления и неожиданности. Хейли визжит, Ричард и Пол наклоняются к Грейс. Пол пытается привести её в чувство.
ПОЛ. Давайте её сюда, на шезлонг. (Мужчины переносят Грейс на шезлонг) Принесите воды, здесь душно.
РИЧАРД (угрожающим тоном). Душно? Что ты ей налил? Ты отравил её?
Гертруда вскакивает с шезлонга, хохочет.
ГРЕЙС. Здорово я вас разыграла? Кто скажет, что я не талантлива? Испугались? А ты, Ричард, побледнел. Больше всех струсил.
РИЧАРД. Ну и шуточки у вас, девушка! Ой, сердце схватило от твоей импровизации.
ХЕЙЛИ. Грейс… (Обнимает её). Как ты так можешь, все и вправду поверили, что тебе плохо!
ПОЛ. А ей всегда хорошо. Актёры любят умирать на сцене. Выпьем за твою долгую, прости, яркую жизнь в искусстве!
Хейли, Ричард и Пол выпивают.
ГРЕЙС. Не хочу больше пить. (Слегка распахивает халат) У нас тут прямо «Ужин на траве» Эдуарда Мане. Мужчины в комильфо и дамы в неглиже. Только травы не хватает.
ХЕЙЛИ. В смысле – травки? Я не против.
ПОЛ. Нет, девушка, у нас тут полиция бывает, травки не держим.
ХЕЙЛИ. А так хотелось чего-то возвышенного.
ПОЛ. Легко, у меня для вас сюрприз. Из формулы «секс – наркотики и рок-н-ролл» убираем наркотики.
Из-под ближайшего тренажёра достаёт кассетный магнитофон. Включает кассету. Громко звучит известная песня «Битлз» «Can’t buy me love» (известная зрителям старшего поколения по телепередачам об Америке Валентина Зорина).Can't buy me love oh love oh
Can't buy me love oh
I'll buy you a diamond ring my friend
If it makes you feel all right
I'll get you anything my friend
If it makes you feel all right
'cause I don't care too much for money
For money can't buy me love
I'll give you all I got to give
If you say you love me too
I may not have a lot to give
But what I've got I'll give to you
'cause I don't care too much for money
For money can't buy me love
Can't buy me love oh everybody tells me so
Can't buy me love oh no no no, no!
Say you don't need no diamond rings
And I'll be satisfied
Tell me that you want the kind of things
That money just can't buy
'cause I don't care too much for money
For money can't buy me love
Can't buy me love oh love oh
Can't buy me love oh
Все участники застолья начинают танцевать рок-н-ролл. Хейли достаёт из кармана халата солнечные очки и танцует в них. Грейс – развязывает пояс на банном халате и повязывает его вокруг головы через лоб, на манер хиппи. Ричард снимает с себя галстук. Посередине танца Пол из-под тренажёра достаёт барабанные палочки, садится за стол, пока остальные танцуют, сопровождает их танец, отбивая ритм палочками на столе, как на барабане. Грейс в танце подходит к нему, вытаскивает его из-за стола и они снова танцуют вчетвером. Кажется, что во время танца мужчины и Грейс молодеют лет на тридцать-сорок, оказавшись в семидесятых годах прошлого века. И всё, что с ними было потом, куда-то исчезло… Когда музыка заканчивается, обессиленные они возвращаются за стол.
РИЧАРД. Теперь угощать буду я. У меня в сумке бутылка сорокалетнего коньяка. Я хочу, чтоб мы выпили за нашу молодость. За то, как мы визжали от восторга на концертах «Битлз». Пол, помоги мне принести сумку.
ГРЕЙС. Ричард, на улице туман ты можешь простудиться. Пол, пошли, а они пока обсудят поздний ренессанс.
Грейс и Пол уходят.
РИЧАРД. Давай всё-таки допьём. (Подвигается ближе к Хейли. Влияние алкоголя усиливается, говорит сбивчиво) Я вырос в бедной семье. В детстве думал, что меня зовут Отстань. Потом я, правда, получил диплом портного, но без права пошива пиджаков. Тогда у меня была девушка. Встречаться нам было негде. Однажды зимой в парке, в туман, на какой-то скамейке, мы так любили друг друга… (Ричард и Хейли выпивают) А потом того, что было тогда в снегу, той радости, того вкуса, запаха, ощущения, той мелодии… И страшно было, что уже никогда не будет. А сегодня, мне кажется, я снова нашёл её. Я нашёл тебя, Хейли, и не хочу потерять. Сегодня меня зовут Везде! Завтра в Лондон, потом в Сингапур. Но хочется повести по этому пути тебя. Давай ещё нальём и…
ХЕЙЛИ. Я, правда, очень стараюсь. Я думала, вы меня на Офелию не назначите.
РИЧАРД. Как можно? На тебя на улице оглядываются.
ХЕЙЛИ. И ещё я импровизаций боюсь.
РИЧАРД. А я люблю… джаз в неформальной обстановке.
ХЕЙЛИ. И с кем у нас импровизировать? С Грейс? Но она в жизни добрая, а на сцене…
РИЧАРД. Она же твоя наперсница, хотя понимаю, лучше не нашлось…
ХЕЙЛИ. А мужчины наши… Да вы же знаете, играть не с кем. И интендант меня недолюбливает.
РИЧАРД. Да нужно тебя отсюда забрать, да в хорошие руки. Такие, как мои. Смотри, какие они добрые. Ты умница, давай что-то вместе сыграем. (Дышит в ухо Хейли) Прелесть моя, зачем я сюда приехал…
ХЕЙЛИ. Вы уедете и всё забудете.
РИЧАРД. Чтобы режиссёр забыл о талантливой актрисе?! Уже через месяц я буду дома, в Лондоне, там увидимся и всё вспомним. Нам будет, что вспомнить?
ХЕЙЛИ. Конечно, сегодня замечательный вечер и мы вместе.
РИЧАРД. А вот это правильно. «Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть». (Привлекает Хейли к себе)
Появляются Грейс и Пол. У Пола в руках дорожная сумка.
ПОЛ. Да ладно, не стесняйтесь. (Ставит сумку перед Ричардом)
РИЧАРД. Отлично! Где он тут у меня? (Достаёт бутылку коньяка и ставит её на стол). Вот что нужно пить королевам и принцессам!
Ричард кланяется по очереди Грейс и Хейли. Пол берёт со стола бутылку и открывает. Читает этикетку. Хейли и Грейс разыгрывают церемониальную пантомиму. Пол наполняет стаканы.
ПОЛ. Коньяк янтарного цвета с золотистым оттенком. Вкус щедрый, мягкие дубовые тона уравновешены ванильными нотами. Послевкусие длительное, насыщенное.
РИЧАРД. За дам! За их щедрость…
Все выпивают.
ХЕЙЛИ. Пол, а сколько у вас детей?
ПОЛ (после короткой паузы). Вообще я женился поздно.
ГРЕЙС. В третий раз…
ПОЛ. У меня два сына.
ХЕЙЛИ. Это замечательно.
ПОЛ. Ричард, ну скажи, какие у нас замечательные актрисы.
РИЧАРД. Пластичные, тактичные…
ПОЛ. Тактичные, пластичные… Надо им почаще у меня в зале бывать. Девушки, будет время – приходите запросто, без денег, поплавать, размяться.
ХЕЙЛИ. Французы говорят: le sport est la mort – спорт это смерть.
ПОЛ. Глупости.
ХЕЙЛИ. Не совсем. Какой самый сильный зверь?
РИЧАРД. Лев.
ХЕЙЛИ. Лев же не качается, на тренировки не бегает. Что он делает? Он потягивается. И собаки потягиваются, и кошки. И я йогой занимаюсь.
ПОЛ. И что ты можешь?
ХЕЙЛИ. Разное.
РИЧАРД. Ладно, сейчас выпьем – покажешь.
ХЕЙЛИ. Ещё как покажу.
ПОЛ. Не хвастайся. И вообще брось это. Что я заработаю, если все будут потягиваться? Пусть на тренажёры ходят. Вон их сколько накупили. А все эти йоги, индийцы… Знаешь, кто такие индийцы? Это цыгане, которые тогда не ушли из Индии, а сейчас понаехали в Англию…Так что бросай йогу и приходи качаться.
ГРЕЙС. Конец рекламной паузы. Лучше анекдот расскажи.
ПОЛ. У меня только солёные.
ГРЕЙС. Фу-у-у, а малосольные есть?
РИЧАРД. У меня есть малосольный – про ирландцев. Ирландцев здесь нет? Никто не обидится? (Ричард встаёт, проходится по сцене, всматривается в зал) И здесь ирландцев нет… тогда рассказываю. (Поворачивается к собравшимся) В Ирландии начались волнения, после того, как снизили цену за проезд в общественном транспорте.
ХЕЙЛИ. Снизили или повысили?
РИЧАРД. Снизили, а волнения, потому что раньше, проехав зайцем, они экономили тридцать пенсов, а теперь только десять. (Все смеются)
ПОЛ. Будем гулять до утра. Кофе есть.
ГРЕЙС. Кофе пьют, а не едят.
ПОЛ. А мы будем его жевать.
РИЧАРД. Ох, хорошо посидели. Теперь бы отдохнуть немного. Там где-то комнаты отдыха, а мы их не видели. (Подаёт руку Хейли, приглашая её с собой) Продолжим экскурсию по этому Элизиуму, фрукты захватим и вино…
ХЕЙЛИ. Подождите, дайте же мне показать! Всем можно, а мне нельзя… Я тоже кое-что умею, чего другие не могут.
ГРЕЙС. Да пусть напоследок покажет, растяжка у неё на уровне!
Хейли делает акробатический этюд, замирает в сложной позе. Аплодисменты. Становится на ноги…
ХЕЙЛИ. Сэр Ричард, ваша помощь!
Тянет за руку Ричарда, совершает сложное движение с его поддержкой.
ХЕЙЛИ. Здесь главное – задержка дыхания. Считайте!
Покачнувшись, падает на пол. Режиссёр пытается подхватить её, но она ударяется головой и остается лежать на полу.
РИЧАРД. Раз, два, три, четыре… Ну хватит. (Начинает трясти Хейли)
ПОЛ. У меня знакомый всю жизнь прожил, затаив дыхание.
ГРЕЙС. Настоящие йоги могут не дышать сутки. Эй! Ну же, девочка, ты что? Ну всё, хватит нас разыгрывать. Второй раз один и тот же фокус не показывают. Ричард, хватит её трясти. Да ладно, ладно, верим мы тебе, ты тоже хорошая актриса. Смотрите… она ударилась головой, по-моему, сильно.
ПОЛ. Подожди, нельзя резко выводить из транса.
ГРЕЙС. Из какого транса? Да она упала, вы что, не понимаете? Она и вправду без сознания!
РИЧАРД. У вас тут что, старинная английская игра в покойника? На вылет? То Грейс нас пугает, то Хейли…
Пол брызгает водой в лицо Хейли. Никакой реакции.
ПОЛ. Я сейчас принесу нашатырь.
Выбегает.
ГРЕЙС. Она в обмороке. Ситуация паршивая.
РИЧАРД. В смысле?
ГРЕЙС. В смысле последствий…
РИЧАРД. Что же делать?
ГРЕЙС. Вот чёртова кукла!
Появляется Пол. Подносит к носу Хейли нашатырь. Никакой реакции.
РИЧАРД. Может, он выдохся?
Пол протягивает пузырёк к носу Ричарда. Тот отшатывается.
ГРЕЙС (Полу). Ты же врач, делай что-то!
ПОЛ (наклоняется над Хейли, проверяет пульс, смотрит ей зрачки, хлопает по щекам). Во-первых, фармацевт, во-вторых, без лицензии, а в-третьих, она вроде дышит, но сознания нет.
РИЧАРД. Так его и раньше не было.
ГРЕЙС. Срочно врача! Куда звонить? Ой, нет звонить нельзя, её Бобби сегодня на дежурстве. Господи, да что же делать?!
ПОЛ. Куда звонить, я знаю. (Обращаясь к Грейс) Истерику прекрати!
Выходит с мобильным телефоном в другое помещение.
РИЧАРД. Господи, бред какой-то! Только этого мне не доставало! И дёрнул же чёрт…Шоу захотелось!
ГРЕЙС. Чёрт? Интересно, кто скрывается под этим псевдонимом…
РИЧАРД. А это твои дурацкие идеи – драматург хочет познакомиться поближе!
ГРЕЙС. Поближе познакомиться с молодым дарованием собирался ты.
РИЧАРД. Господи, и всё бы нормально, так ведь нет, угораздило! Зачем я сюда приехал? Эти двадцать тысяч я мог заработать где угодно! Нашёл место, где искать вдохновение… Старый дурак! (Хватается за сердце) Ох, как сердце колет.
ГРЕЙС. Успокойся, Пол что-нибудь придумает.
РИЧАРД. Что он придумает? Новую пьесу? Зачем я сюда приехал?
ГРЕЙС. Ты как Клавдий – каешься, а раскаяться не можешь.
ПОЛ (возвращается с мобильным). Сейчас будет.
РИЧАРД. Кто будет? Кого тут ещё не хватает?
ПОЛ. Врача.
РИЧАРД. Какого ещё врача? Он её в больницу повезёт и в полицию сообщит! Значит так: меня здесь не было, я ничего не знаю, у меня утром поезд. Я на вокзале переночую. Вы местные, сами и разбирайтесь.
ГРЕЙС. Нет-нет, какая полиция? Я уезжаю с Ричардом. Меня муж дома ждёт, а тебе (Полу) терять нечего, да и не впервой такие дела утрясать.
ПОЛ. Нет, ребята! Вы втроём приехали, втроём и уезжайте. Забирайте её и везите, куда хотите.
ГРЕЙС. Как забирать?
РИЧАРД. Куда забирать?!
ПОЛ. Тогда сидите и ждите. Приедет врач, определит, что с ней, тогда и решим кто, куда, с кем. Вместе будем объяснять, откуда у неё черепно-мозговая травма. А хотите ехать – езжайте, но только вместе с ней.
ГРЕЙС. Нет, нет и нет! Где моя сумка, где мои вещи? (Осматривает себя) О господи, я должна переодеться и уехать!
Грейс спешно уходит. В это время Ричард ищет и находит свой галстук, снимает с тренажёра пиджак и надевает его.
ПОЛ. Гуманизм в действии…
РИЧАРД. Не вижу повода для фиглярства. Вы кашу заварили, вы и расхлёбывайте. Может, вы всё специально здесь подстроили.
ПОЛ. Зачем?
РИЧАРД. А затем, что вы ненормальный.
ПОЛ. А вы?
РИЧАРД. Я занимаюсь своим делом, а вы оргии по ночам организуете и пишете ужасные сказки!
ПОЛ. Когда людям не нужна правда, надо писать сказки. А то, что они ужасные… Так жизнь не лучше…
Пол склоняется к Хейли, щупает пульс.
РИЧАРД. Не время и не место резонёрствовать. (Смотрит на часы) Я никого не убивал. Никто не виноват, что так вышло. Я только помогал ей. И кто дал вам право мне мораль читать?
ПОЛ. Вам показалось. Я ничего не говорил.
РИЧАРД. Постойте-постойте, я, кажется, начинаю понимать. Вы меня подставили, чтобы отомстить за вашу бесталанную пьесу? И после этого говорите, что не сумасшедший?
ПОЛ. Я вообще ничего не говорю.
РИЧАРД. После того, как сами её сюда заманили? И сколько таких на вашей совести?
Пол молча смотрит на него.
РИЧАРД. Слушайте, вы, маньяк, отпустите же меня!
ПОЛ. И справедливость восторжествует – другим будет хуже, чем вам.
РИЧАРД. Справедливость одна – всех нас черви сожрут, но это, надеюсь, не скоро.
ПОЛ. Мы все смертны по-разному. Может, в этом справедливость.
РИЧАРД. И кто её устанавливает? Шекспир? Барак Обама? А может, ты своей писаниной? Как любой графоман думаешь, что откроешь сейчас неведомое, и мир перевернётся. Ты хочешь, чтобы тебя услышали! Зачем ты хочешь, чтобы тебя услышали? Чтобы стали жить по-другому? У Шекспира всё мерзостно, а что с тех пор изменилось?
Пол снова нагибается над Хейли, щупает пульс. Молчит.
РИЧАРД (продолжает). Ты мир решил спасти? Себя спасай – тебя же посадят. Ты ничего не можешь, поэтому и сдохнешь в тюрьме.
Появляется переодевшаяся Грейс.
ГРЕЙС. Где же ключи? (Роется в сумочке) Я отвезу тебя на вокзал.
РИЧАРД. Подожди минуту, я в туалет, меня мутит.
ГРЕЙС (обращаясь к Полу). Нас здесь не было.
ПОЛ. Да? Это как я скажу.
ГРЕЙС. Тогда и я найду, что о тебе сказать. И о твоём притоне. Я мужа боюсь, а ты – полиции. Все будем молчать. Гуд бай.
ПОЛ. Если она не поправится, я молчать не буду. Грейс, не дури, дождёмся врача. Трём свидетелям поверят скорей, чем одному обвиняемому.
ГРЕЙС. Я всегда знала, что добро наказуемо. Мне какая выгода от всего этого? Я вам хотела сделать лучше, всем помочь, и тебе, и Ричарду, и дуре этой!
ПОЛ. Ты любишь, чтоб тебе все были должны. Всем навязываешь благодарность, всех ею опутываешь. Если честно, нас тут только двое, это же была твоя идея собраться здесь.
ГРЕЙС. Надеюсь, что нас тут трое (смотрит на лежащую Хейли). А почему свою пьесу ты отдал мне, а не режиссёру – это тоже была моя идея?!
Звонок мобильного телефона.
ПОЛ. Да, иду.
Идёт к пожарному выходу. Из двери, ведущей в бани, появляется Ричард.
РИЧАРД. Пошли отсюда скорее!
ГРЕЙС. Поздно, приехал врач.
РИЧАРД. Надо попробовать его уломать, чтобы никуда не сообщал. Может, обойдёмся без больницы? Ты меня на вокзал, а её к ней домой отвезёшь.
ГРЕЙС. И на руках занесу? Или предлагаешь мне её к себе домой отвезти? (Вспоминает, говорит с интонацией Пола) «Хейли стало плохо, ты отвезла её в больницу и там ждала, пока ей не станет хорошо». Мистика какая-то!
РИЧАРД. Что ты бормочешь?
ГРЕЙС. Уже не важно.
Возвращается Пол вместе с молодым человеком лет тридцати.
ПОЛ. Сюда. Она упала, мы ничего не трогали. Крови нет.
ВРАЧ. Добрый вечер.
ГРЕЙС. Прекрасная погода, вам не кажется?
ВРАЧ. Вечер немного прохладный. Туман…
Врач осматривает Хейли (проверяет пульс, зрачки).
ВРАЧ. Она не дышит, она жуёт воздух… Похоже на кому, боюсь, у неё перелом основания черепа… Это безнадёжно… Вы не пытались её трясти?
РИЧАРД. Да… Но я, я думал, что это обморок.
ВРАЧ. Напрасно… Это её погубило.
Ричарду становится плохо, он хватается за сердце, оседает на пол.
ГРЕЙС. Пол, расстегни ему рубашку…
Все оставляют Хейли, собираются вокруг Ричарда.
ВРАЧ. Срочно принесите мокрое полотенце, помогите снять пиджак, освободите руку, мне нужно сделать укол.
Укладывают Ричарда на коврик возле кресла. Глен проверяет пульс, зрачки, дыхание.
ГРЕЙС. Сейчас, сейчас…
Приносит полотенце. Врач кладёт его на голову Ричарда. Делает ему искусственное дыхание, достаёт из саквояжа шприц и делает ему укол в вену. Приникает ухом к груди. Делает ещё укол и снова слушает сердце.
ВРАЧ. Он что, был сердечник?
ГРЕЙС. А кто сегодня не сердечник? Только почему «был»?
ВРАЧ. Похоже на разрыв сердца, трансмуральный инфаркт.
Пол и Грейс стоят в растерянности, опустив руки. В это время приподнимается Хейли, двумя руками держится за голову.
ХЕЙЛИ (потирает затылок). Погуляли, голова раскалывается. Я что, упала?
ГРЕЙС. Господи, она жива!
ХЕЙЛИ. Кто жива?
ГРЕЙС. Опять Шекспир… Ромео мёртв, а Джульетта ожила. Идиотка, что ты натворила!
ХЕЙЛИ. А что я такого сделала? Хотела показать позу с задержкой дыхания, а потом не помню. А это кто? (Показывает на врача)
ГРЕЙС. Врач, деточка.
ХЕЙЛИ. А зачем мне врач? Вы бы ещё Бобби позвали.
ГРЕЙС. Тебе уже не нужен.., впрочем, как и Ричарду.
ХЕЙЛИ. А что с сэром Ричардом?
ПОЛ. То же, что с тобой, но навсегда.
ХЕЙЛИ. Не поняла. Он что, тоже решил нас разыграть?
ГРЕЙС. А может, он ещё оживёт? (Врачу) Может, вы опять ошиблись? Вы врач какой специальности?
ВРАЧ. Хирург… Холодный хирург, патологоанатом… Боюсь, это мой пациент.
ПОЛ. Какой осторожный врач, всего боится.
ХЕЙЛИ (подходит к Ричарду, наклоняется). Ой, мамочки. Мне сейчас опять станет дурно…
ГРЕЙС. Допрыгалась?
ХЕЙЛИ. А я при чём?
ГРЕЙС. Ты… при нём!
ХЕЙЛИ. Откуда я знаю, что вы тут с ним делали, пока я без сознания была.
ГРЕЙС. Песни пели. Всё, хватит шума.
ВРАЧ. Надо вызвать полицию. Кто будет звонить?
ГРЕЙС. Только не мы! Отпустите нас, нам в протокол попадать нельзя. Я замужем, у неё жених!..
ПОЛ. Втроём приехали – втроём и уезжайте. Забирайте его с собой.
ХЕЙЛИ. Отпустите нас, мы вас очень просим, мы скажем, что сидели с Грейс в баре. Правда, Грейс?
ГРЕЙС. Пол, мы ничего не знаем, мы всем скажем, что в бар пошли, а ещё лучше – пошли к Хейли домой и там выпивали, а Ричард поехал в гостиницу и мы его больше не видели.
ВРАЧ. Вы из театра вместе с режиссёром уехали?
ГРЕЙС. Нет. Я его ждала в квартале от гостиницы, чтобы нас не увидели вместе.
ВРАЧ. То есть одна привезла, а другая до инфаркта довела.
ХЕЙЛИ. Ну при чём здесь мы? Отпустите нас, я никого ни до чего не доводила.
ВРАЧ. (Полу) Думаю, пусть они едут. Им есть что забыть.
ГРЕЙС. Мы уже ничего не помним. Хейли, переодеваться, живо!
Быстро уходят.
ПОЛ. Глен, что будем делать? Может, его в больницу? Инфаркт – это не черепно-мозговая травма, мог случиться по дороге.
ГЛЕН. По дороге куда, и в чьей машине, папа? В твоей, которой у тебя нет? Или в моей? И как он там оказался? А уколы кто ему делал?.. Без полиции всё равно не обойдётся. Надо думать, что делать с трупом.
ПОЛ. Сюда он прийти не мог, центр закрыт.
ГЛЕН. Следствие ещё не закончено?
ПОЛ. Как видишь, нет. Может, отнесём его в машину Грейс? Скажут – ехали, стало плохо…
ГЛЕН. Я бы с этими бабами не связывался, пьяные и глупые. Пусть уезжают.
Появляются Грейс и Хейли.
ГРЕЙС. Пол, выведи нас.
ХЕЙЛИ (врачу). Спасибо за помощь.
ГЛЕН (подходит к ним близко, внимательно смотрит сначала на одну, потом на вторую). Если вам когда-то придёт в голову поделиться воспоминаниями о сегодняшнем вечере, пожалеете, что не умерли маленькими. Прощайте.
Глен отворачивается. Женщины и Пол выходят. Глен подходит к лежащему Ричарду, нагибается над ним. Ещё раз проверяет зрачки, затем начинает пальпировать живот, печень. За этим занятием его застаёт вернувшийся Пол.
ПОЛ. Ты что делаешь?
ГЛЕН. Проверяю кое-что. (Осматривается кругом. Замечает дорожную сумку Ричарда) А это что за вещи? Его?
ПОЛ. Да. А если вывезти его отсюда? На вокзал, на скамейку?
ГЛЕН. Могут заметить. Есть другое решение.
ПОЛ (некоторое время молчит). Нет. Я не согласен.
ГЛЕН. Почему?
ПОЛ. Потому что нет.
ГЛЕН. А в прошлый раз?
ПОЛ. Откуда я знал, что эти ребята уезжают из бани на одного меньше, чем приезжают. Я испугался их больше, чем полиции. И не знал, что делать.
ГЛЕН. А сейчас знаешь? И никого не боишься? И денег тебе не нужно? Ты ведь даже квартиру снять не можешь, живёшь в этом бассейне!
ПОЛ. В прошлый раз ты мне денег не предлагал…
ГЛЕН. А ты не спрашивал.
ПОЛ. Нет, надо придумать что-то другое.
ГЛЕН. Я всё привёз с собой. Печень этого пьяницы меня не интересует, но есть три заказа на почку. Кому-то подойдёт. Одна из них – женщина, которая только родила. Не будет почки – она умрёт. А что будет с ребёнком? Так что четверо живых против одного мёртвого.
ПОЛ. Плюс деньги…
ГЛЕН. Это плохо?
ПОЛ. Для тебя всегда хорошо.
ГЛЕН. Да, я привык зарабатывать с детства, не сильно ты нам помогал.
ПОЛ. В тюрьме много не заработаешь. А после… Видишь, как всё складывается.
ГЛЕН. Проповедуй то, что исповедуешь. Собаку свою ты не бросил, а нас с мамой оставил.
ПОЛ. Прости, так получилось.
ГЛЕН. Кстати, у тебя есть порядочный сын, только, когда что-то случается, ты зовёшь меня, а не Фреда!
ПОЛ. Я никогда вас не делил. Просто он зубной врач, а у неё черепно-мозговая…
ГЛЕН (перебивает). Зубы, между прочим, в голове растут!..
ПОЛ. А ты в самом деле решил, что она в коме? Или выдал желаемое за действительное? (Глен молчит) Отвечай!
ГЛЕН. К счастью, я ошибся.
ПОЛ. К чьему счастью? Режиссёра?!
ГЛЕН. Нет. Роженицы, которой нужна почка.
ПОЛ. А если ей не подойдёт?
ГЛЕН. Тогда к счастью того, кто в листе ожиданий.
ПОЛ. А что ты режиссёру вколол?
ГЛЕН. Папа, я конечно не ангел, но убийство – это не ко мне. Я не хотел тебя обидеть, прости, так получилось… Я вколол адреналин.
ПОЛ. Зачем я их позвал…Всё из-за пьесы.
ГЛЕН. А хочешь, я скажу, для кого ты её написал. Не для себя, не для Фреда, не для этого заезжего режиссёра… Для меня! Это ты со мной споришь! Это мою жизнь ты пытаешься режиссировать и морализировать… Пойми, общественную мораль мутит от того, что она видит. Её мутит и она мутирует. То, что вчера было нельзя, сегодня ещё как можно. За вскрытие трупов, во времена Шекспира, отправляли на казнь. За подробное рассматривание тела супруга другого отправляли в тюрьму и дальше! Ещё тридцать лет назад секс до брака скрывали, а сегодня все репетируют семейную жизнь.
ПОЛ. Так ты хочешь морально опередить время?
ГЛЕН. Моя мораль проста: если чешется, надо почесать. И ещё. Я предпочитаю десять фунтов пяти! Ты делай, а не рассуждай. Можно спасти человека, даже двух, а этому уже всё равно.
ПОЛ. Ты что, не понимаешь, что это убийство?
ГЛЕН. Я никого не убивал.
ПОЛ. Если его по-человечески не похоронят – это убийство души.
ГЛЕН. Ты или проповеди читай, или заповеди чти. Он христианского погребения лишится? И что, от этого его по-другому черви будут жрать? А может, он сам согласен отдать почку, которая ему не нужна? Может, кричит «берите!», а мы не слышим? Может, уже не о себе думает, а о дальнем своём, тоже добро хочет сделать… Папа, мы решим несколько проблем сразу.
Пол молчит.
ГЛЕН. Поверь мне – всё перемелется, мука будет.
ПОЛ. Мука? А мы в ней кто, мучные черви?..
ГЛЕН. Черви? Похоже.., если бы не Луна.
ПОЛ. А при чём здесь Луна?
ГЛЕН. Люди на Луне были, а черви – нет. Во всяком случае, они их там не заметили.
ПОЛ. А летали, чтобы в этом убедиться?
ГЛЕН. Как там у тебя в пьесе… «нас роднит с Богом то, что Он сомневается в нас, посылая испытания, а мы – в себе»… Быть или не быть? Главное слово для тебя «или»?. Но я не Гамлет, меня не гложут сомнения, мне наплевать на связь времен. Я хочу и могу спасти чью-то жизнь, а заодно дать тебе возможность пожить на свободе и выбраться из этой канавы… Помоги мне вынести его.
ПОЛ (глубоко вздохнув). Понесли черти грешного Ричарда… Может, ты и прав…
Берутся за края коврика, на котором лежит тело, и вытаскивают его в дверь, ведущую в сауны и бани.
Оба быстро возвращаются. Глен уходит через пожарный выход. Пол расставляет мебель, собирает в сумки остатки трапезы, ликвидируя следы застолья. Появляется Глен, который везёт за собой два больших чемодана на колёсиках, и выходит с ними в ту дверь, куда они только что вынесли тело Ричарда.
Пол берёт в руки папку с пьесой и бросает её в плетёную корзину для мусора. Один листок выпадает. Пол поднимает его, читает, рвёт на части и бросает вслед за пьесой. Гасит свет, выходит вслед за Гленом.
Сцена погружается в темноту. Звучит песня Beatles «All you need is Love, Love, Love».
КАРТИНА 2
На сцене темно. Луч света высвечивает на сцене плетёную корзину. Постепенно сцена наполняется светом. Тренажёры, точнее их муляжи, смещены к кулисам. Над бывшей дверью в бани снята реклама пива «Карлсберг» и слоган «Mens sana in corpore sano». Теперь это дверь в спальню датского короля Гамлета. Она открыта. Сцена превратилась в комнату перед королевскими покоями, где один за другим будут появляться персонажи пьесы «Старый Гамлет» в средневековых костюмах. Из бокового выхода вбегает Офелия.
Офелия (её играет актриса, игравшая Хейли).
Он там лежит! О Боже всемогущий,
Что делать мне? На платье кровь и руки
В крови. Манжеты прочь! Успею, может,
Я убежать? Куда? Да и зачем?
Гертруда (её играет актриса, игравшая Грейс. Выходит из спальни короля).
Лежит он там. Висок пробит, потоками
Кровавыми залит ковёр, и стены,
И пол вокруг. Офелия, ты здесь?
Уже? Тебе что делать тут, в преддверьи
Покоев королевских? Снова хочешь
У спальни королевской покрутиться,
Себя всем ненароком предлагая.
Замечает кровь на платье Офелии.
А это что?
Офелия.
Не я, не я, не я!
Боюсь я крови!
Гертруда.
Откуда ты узнала, что он мёртв?
Офелия.
А разве мёртв? Я ничего не знаю,
Я только заглянула – он лежит
И, кажется, не дышит. Я при чём здесь?
Упал виском на стол он. Может быть,
Был пьян. Он сам упал, я не была там.
Его я кровь не проливала!
Гертруда.
Как же,
Ты пролила там кровь свою девичью
Уж месяц как. Теперь настали сроки
Отмстить его величеству за это?
Офелия.
Ещё немного и они настанут.
Расплата? Может быть. Король, он кто мне?
Любовник? Нет, он лишь отец ребёнка,
Что был зачат в насильи сладострастья
И скоро явится на свет. Он будет
Мой королевский сын, притом – бастард,
Фиц-Гамлет… а таких вокруг без счёта
Он наплодил в своём распутстве, лишь бы
Супружеского долга избежать,
Постылого супружеского ложа.
Гертруда.
Тебе ль судить? Что знаешь ты о браке?
Ты думаешь, постель решает всё?
Ему я отдала свой первый трепет,
Свои мечты, дыханье, смех и слёзы,
Я так его любила, нежила,
Что ветрам неба не дала б коснуться
Его лица. О небо и земля!
Мне ль вспоминать? Я так к нему тянулась,
Как если б голод только возрастал
От насыщения. А через месяц…
Нашёл он первую, затем – вторую,
И третию, а дальше – без числа.
Так похоть, будь с ней ангел лучезарный,
Пресытится и на небесном ложе…
Офелия.
Но ты же прочила меня за сына,
Невесткою своей назвать хотела?
Кому теперь нужна я? Даже нищий
Побрезгует со мною в брак вступить,
Не то, что принц. Но я дороже стою!
Когда б не ты, принц Гамлет был бы мой,
И я была б однажды королевой!
Гертруда.
Но нет, во мне ты не ищи вины!
Вини во всём своё распутство, дерзость,
И глупость, между прочим: думать надо,
Коль престарелый фавн тебя прельщает,
Сулит тебе богатство и почёт.
Офелия.
Когда б не ты, то не был бы он фавном!
Жена, что удержать не может мужа,
Его любви не стоит.
Гертруда.
Замолчи!
Офелия.
И не подумаю! Кто в Эльсиноре
Не знает, что, не справившись с супругом,
Пошла ты ласки расточать другим?
Как только появился у нас Клавдий,
Брат короля, – о, гнусная поспешность –
Так броситься на одр кровосмешенья! –
И старый Гамлет уж мешал тебе!
Теперь он мёртв. Нетрудно отыскать
Убийцу – вот она стоит!
Гертруда.
Убила
Не я. Хотя убить его могла бы.
И не твоим поганым языком
Здесь рассуждать о верности и чести.
Я Клавдия люблю, он мне – король,
А я раба его. Красив, как бог,
Умён, талантлив, он был должен
Возглавить Данию, он, а не Гамлет –
На троне был убийца и сатир,
Кто мельче в двадцать раз одной десятой
Того, кем явится отныне Клавдий!
Из королевской спальни выходит Клавдий. Его играет актёр, игравший Ричарда.
Клавдий.
Лежит он там. Мой брат, король, соперник,
В крови, словно ничтожный жалкий пёс,
Не как убитый лев. Он мерзок в смерти,
И даже здесь величия лишён.
Он так боялся смерти! И теперь
Его убили. Ведь не мог он сам
Удачно так упасть на стол? И кто-то
Нанёс ему губительный удар,
А тело позже подтащил к столу.
Вы знаете уже, что сталось, дамы?
Или вы лучше знаете, чем я?
Гертруда.
Но почему – убили? Может, это
Несчастный случай? Голова в крови,
Упал, виском ударился, был пьян.
Входит Полоний. Его играет актёр, игравший Пола.
Полоний.
Смертей случайных не бывает. Если
Он умер – значит, сам хотел, иль кто-то
Век сократить помог ему чуть-чуть.
Клавдий.
Не ты ли это был, Полоний? Рядом
Ты неспроста ведь оказался, правда?
Полоний.
Да, неспроста. За дочерью я шёл,
Я за неё боюсь. Немало горя
Доставил нам всем замок Эльсинор,
Да и ещё доставит… Там лежит он,
Но кто бы ни был тот убийца, дело
Он доброе свершил.
Офелия.
Но кто ж убийца?
Полоний.
Нам не об этом думать нужно. Вряд ли
Нам стоит знать, как всё произошло.
А жизнь сама, без нас, напишет повесть
Бесчеловечных и кровавых дел,
Случайных кар, негаданных убийств,
Смертей, в нужде подстроенных лукавством,
И, может быть, коварных козней, павших
На головы зачинщиков.
Гертруда.
И всё же?
Полоний.
В убийстве этом всё переплелось –
Позор, любовь, поруганная верность,
Амбиции и власть, и государство.
Прочь, женщины! Сейчас совет нам нужен
Не женского короткого ума,
Отравленного ревностью и страхом,
А двух мужчин, хранящих хладнокровье.
Идите страх свой заливать слезами.
Офелия и Гертруда уходят.
Ну, Клавдий, говори.
Клавдий.
Что говорить?
Полоний.
Ведь это ты решил родного брата
Убрать с дороги? Смелое решенье.
Сказать по чести, я не ожидал,
Что хватит у тебя на то сноровки.
Что ж, молодцом!
Клавдий.
Так это был не ты?
Я думал, ты не хочешь их истерик,
Слёз горьких, причитаний, потому
И не признался сразу.
Полоний.
С чего бы вдруг
Мне признаваться в том, чего не делал?
Клавдий.
Не может быть! Уж не тебе ли
Так насолил усопший наш король,
Забрав жену, богатство, дочки честь…
Полоний.
То был не я.
Клавдий.
А кто? Ужель Гертруда?
Полоний.
Могла. Ведь влюблена в тебя, как кошка.
Клавдий.
Да, влюблена, и то давно не новость.
Но ведь в приданом у неё престол!
Полоний.
Немалый куш… Гертруда?.. Но она
Мерзавца Гамлета покойного
Любила, хоть было то давно.
Клавдий.
Считаешь ты, что тут любовь причиной?
Полоний.
Того ты не поймёшь. Кто сам не любит,
Не может жертвы принести любви,
Пойти ради неё на преступленье,
Пусть это и безумство. Много
Я претерпел от крайностей любви.
Клавдий.
Тогда Офелия?
Полоний.
Нет, не она!
Она несчастна, да, но не коварна.
Я верю ей. Одна крупица зла
Всё доброе проникнет подозреньем
И обесславит. Сохрани мне веру.
Клавдий.
Не так проста твоя Офелия.
А в ревности, обиде, сладострастьи
Нет ничего страшнее женщины.
Она – цветок, но с жалом скорпиона,
Офелия не чище, чем все мы.
Полоний.
Я знаю, грязь везде, однако роза
Цветёт порой и над зловонной ямой,
Мешая аромат свой с мерзким смрадом.
Клавдий.
Уж если она роза – то с душком!
Полоний.
Ты можешь отличить вонь от парфюмов?
Уродство от красы? Добро от зла?
Благословение тебе, коль можешь!
Я не могу… Что будем теперь делать?
Ведь если чернь прознает про убийство,
Без смуты и войны не обойтись.
И Фортинбрас сейчас же тут как тут
Появится на северных границах.
А там и Гамлет-принц. Ведь Виттенберг,
К несчастью, ближе, чем Луна, и слухи
Дойдут туда быстрей, чем мёртвый к гробу.
Клавдий.
Я предложенья слушаю твои.
Полоний.
Во-первых, нужен нам король. Не может
Прожить мгновенья тело без главы.
Берёшь Гертруду в жёны и престол
Ты занимаешь на правах наследства
По линии и брата, и жены.
Тем самым, во-вторых, мы выбьем почву
У принца из-под ног, коль он захочет
Вернуть себе права на королевство.
Ты хоть не мудр, но воевать умеешь,
И, в-третьих, охладишь пыл Фортинбраса.
Ну а народу в целом всё равно,
Кто там король, лишь был бы кто-то,
Кто будет править стадом без сомнений.
Клавдий.
Всё я да я. Мне лестно, но и страшно:
Меня ведь обвинят в злодействе, ты же
Опять останешься в тени.
Полоний.
Как хочешь…
Не знаю, кто убил, но от убийства
Прямая выгода тебе. Боишься
Ты плод принять, упавший прямо в руки.
Клавдий.
Что говорил ты, кстати, о возмездьи,
Конце коварных козней, что падёт
На головы зачинщиков?
Полоний.
А вот
Приедет Гамлет, будет море крови
И горы трупов, как всегда в трагедьи.
Клавдий.
Здесь плакать иль смеяться?
Полоний.
Хочешь, смейся.
Но говорят, что Гамлет уже здесь.
Как будто бы его видали близко
От Эльсинора, будто бы тайком,
Покинув Виттенберг, вокруг он рыщет.
Подгнило что-то в Датском государстве,
Считает он, и носится с идеей:
Век расшатался – и скверней всего,
Что он рождён восстановить его.
Клавдий.
Себя он мнит пределом совершенства,
Образчиком добра и благородства.
Он, лоботряс, ничтожество, бездельник!
И Данией он хочет управлять!
А может, в целом мире справедливость,
И лад восстановить он хочет? Да,
Претензии, однако! На папашу
Он очень зол, хоть и похож, как капли
Одного дождя в апреле.
А если здесь он, может и убийство
Его рук дело? Станется с него!
Полоний.
Тем хуже. Нам тогда конец. Захочет
Он скрыть отцеубийство, и виновным
Предстанет кто-нибудь из нас иль все мы.
Поэтому и нужен нам король
Сегодня, здесь, сейчас, сию минуту,
Для блага подданных и блага государства.
Клавдий.
Чем больше дело – тем нужнее жертва.
Для Дании я в жертву приношу…
Полоний.
Себя? Иль короля покойного
Уже принёс ты в жертву? Гамлет – младший
Наверно принесёт тебя. И всех нас…
Но если зверь другого зверя жрёт,
Кто жертва здесь? Кто прав здесь, кто не прав?
И воздаянье или преступленье,
Тот суд, что мы вершим над ближним,
Не будучи достойны быть судьёй?
Люблю – и зло свершаю, милосердье
Так часто обернуться может злом,
Из жалости я должен быть жесток.
Так зло творит добро? Добро бывает
Злом? Не знаю. Молчу. А дальше – тишина.
Клавдий.
Где тишина? Офелия идёт.
Чего ей нужно здесь? Я ухожу.
Уходит. Появляется Офелия.
Офелия.
Отец, отец
Полоний.
О чём нам говорить?
Офелия.
И ты не спросишь ни о чём? Зачем
В покоях королевских я была?
Полоний.
Нет, не спрошу. Зачем мне знать? Скажи лишь,
Приехал Гамлет или нет? Тебе ли
Не знать об этом! Или ты боишься?
Чего? Того, что вместе вы свершили
Или того, что может он свершить
Со всеми нами, в том числе – с тобой?
Нет, нет, молчи – я знаю, ты невинна,
Ты не преступница, ты жертва. Гамлет
Молодой являлся тенью, говорят,
Он словно призрак бродит в Эльсиноре,
Где спрятаться нетрудно. Был он здесь?
Офелия.
Отец, как может быть он здесь?..
Полоний.
Не надо
«Может быть» или не быть. Он был иль не был,
Я знать хочу!
Офелия.
Но я того не знаю!
Он мне писал, что Виттенберг оставит,
И в Данию намерен возвратиться.
Он мне принёс немало уверений
В своих сердечных чувствах.
Полоний.
В сердечных чувствах! Вот слова девицы,
Неискушённой в столь опасном деле.
Офелия.
Не знаю, мой родитель, что и думать.
Полоний.
А думать ты должна, что ты глупа,
Раз уверенья приняла за деньги.
А может быть тебя в Париж отправить
С Лаэртом? Он хранитель будет твой.
Пусть далеко Париж – но лучше смерти.
Подальше нужно быть, когда гроза
Приблизилась вплотную. Гром уж грянул.
Тебя спасти я должен. Это долг мой
Перед тобой, пред матерью твоей покойной,
Пред совестью моей. Поторопиться нужно
Нам всем, коль мы уже не опоздали,
И Гамлет не пришёл по наши души.
По наши души и тела. Иль всё же
Для дочери отцовский глаз надёжней?
Здесь в Эльсиноре, в Датском королевстве
Тебе могу я быть пока защитой.
Но если Гамлет здесь – защита не тверда…
Так был он в Эльсиноре? Отвечай немедля!..
В зрительном зале раздаются одиночные хлопки. На сцену поднимается режиссёр Андрей Альбертович (тот же актёр, который играл Клавдия и Ричарда, одет в современную одежду).
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ (хлопает в ладоши, поднимаясь на сцену). Стоп, стоп, стоп! Спасибо, на сегодня прогон закончен. Прошу всех на сцену!
ПАВЕЛ (актёр, игравший Пола и Полония). Да ведь рано ещё! У нас в театре…
В это время на сцене появляются Гертруда в средневековом платье и актёр, игравший Глена, в костюме Гамлета.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. То у вас в театре. Но раз вам понадобился режиссёр из другого, то работать будем по моим правилам. Такой у меня вывих… Сегодня вечером важное мероприятие.
АЛЁНА (актриса, игравшая Хейли и Офелию). В вашем театре?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Нет, в соседнем. Давайте по сегодняшней репетиции… Мы что играем?
ГЛЕБ (актёр, игравший Глена). Пьесу в пьесе.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Вот именно! Это современная английская пьеса. Действие первой части происходит в сегодняшней Англии, второй – в средневековой Дании. Вторую якобы написал ваш герой (смотрит на Павла), такой себе квази-Шекспир, он же Пол, он же Полоний. Эти пьесы про то, про что, кстати, и все остальные – про добро и зло, любовь и проблему выбора.
ПАВЕЛ. Пьеса Пола «Старый Гамлет» должна дать ответы на вопросы, поставленные в первой части?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Пол хорошую пьесу написал. А в настоящей литературе мир всегда предстаёт как вопрос и никогда как ответ.
РЕГИНА (актриса, игравшая Грейс и Гертруду). Мне кажется, что перевод несовершенен, герои то на «ты», то на «вы», а ведь в английском это одно слово – «you».
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. И у меня есть вопросы к переводчику, но нельзя українську пісню про рушник дословно перевести как русскую про полотенце. Возможно, какие-то детали упущены, но главные мысли доведены.
ПАВЕЛ. Так что играть? В чём сверхзадача?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Ваша задача так подать свои роли, чтобы было понятно, что это как бы один герой, но и не один. То есть один тип, но не один характер. Я понятно говорю?
РЕГИНА. Да понятно, только непросто – две роли в одном спектакле.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Ну, знаете… на то вы и мастера сцены.
АЛЁНА. Андрей Альбертович, а какой жанр у нашего спектакля? Пародия на новую драму?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Ни в коем случае. Жанр тот же, что у жизни. Всего понемножку – то смеются, то за сердце хватаются, то стыдно, то страшно… Так, разбираем каждого в отдельности. Офелия – Хейли. У вас, Леночка, всё прекрасно. Всё хорошо, свежо, чистенько. Даже неожиданно хорошо. Жаль, что вы в своё время в наш театр не поступили.
АЛЁНА. Не взяли.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Ошиблись. Вы хорошо проживаете роль.
АЛЁНА. Какую из них?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Обе. Делайте пока так, как делаете. И с руками очень хорошо. У вас замечательные руки, красивые, выразительные, вы их не прячьте, они яркий рисунок дают! (Теперь Гертруда – Грейс). Вы когда последний раз были в Англии?
РЕГИНА. На выходных. Люблю, знаете ли, в Лондон слетать, в субботу оперу послушать.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Ну понятно, понятно, извините. А я вот бывал в Англии. Там улыбаются по-другому. У нас не разработаны мышцы лица, отвечающие за улыбку, может, поэтому советских на западе легко отличают. Тренироваться надо. Улыбайтесь, но не вымучено, естественней! Англичане всегда улыбаются в ответ на реплику, сдержанно, но улыбаются. Поработайте над этим. Вот смотрите – Леночка, другое поколение. Они теперь всегда улыбаются, у них везде смайлики. Вот и вам надо смайл шире!
РЕГИНА. Что шире?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Смайл, смайл шире, Регина! Вы зачем приехали в этот центр здоровья и семьи? Вы приехали гулять, а не на последнее прощание с режиссёром. Вы же не знаете, что кто-то умрёт или кого-то убьют. Вы добрая, циничная, но добрая! Вы же всем добра хотите. Как Мефистофель навыворот: вы часть той силы, что хочет всем добра, а получается… с точностью до наоборот. (Обращаясь ко всем) Теперь о деталях: в них не только дьявол кроется, но и успех… Мне в вашей игре не хватает подробностей. Мы же Англию играем! Ну не были вы там, так фильмы английские посмотрите, в них играют ваши коллеги. Теперь конкретно. Врач Глен и администратор Пол… Глеб, ты всё время ходишь, как японский турист, задрав голову. А вы, Павел, наоборот, как следопыт, в пол смотрите и бледнолицых вычисляете.
ПАВЕЛ. А куда я смотреть должен?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Чаще друг на друга смотрите! Поменяйте позу лица. Вы же отец и сын, у вас конфликт, но вы всё равно вынуждены сделать одно дело, коль оказались на подводной лодке. Это же не просто решение: резать – не резать, это как раз главное: быть или не быть! Глеб, не задирай голову! Ну, обогнал ты нравственно время, молодец. И потом посмотри, ты же играешь врача, я уже говорил тебе про руки. У тебя должны быть врачебные руки, руки врача ты же видел и не раз. И ещё глаза… Врачи не смотрят в глаза, они смотрят на глаза. До диалога с отцом ты так и должен на всех смотреть. А вот отцу – в глаза! И потом, ты же не уверен, что он согласится, ты убеждать должен, а не читать свою речь, как стихотворение в школе. Где твои сомнения? Прообраз врача ведь – Гамлет, он же мучится сомнениями, а тебе всё ясно, как пламенному революционеру. Тебе только дай всех расчленить, на запчасти разобрать… А вдруг ты не прав?.. Все Гамлеты – хирурги, но не все хирурги – Гамлеты.
ГЛЕБ. А разве мой Гамлет сомневается? Это шекспировский мучится, а этот…
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Конечно, сомневается! И этот тоже! Он же гуманист, который берёт в руки оружие! И от этого сразу перестаёт быть гуманистом. Он концентрация человеческих противоречий. До шекспировского Гамлета это может быть и не доходит, а до Гамлета Пола – вполне. И это заставляет его сомневаться и страдать. Гамлет – это сомнение, а не решение.
ГЛЕБ. Извините, Андрей Альбертович, но я с вами не согласен. Он же говорит – я не Гамлет, мне наплевать на сомнения и связь времён.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Он это говорит, но при этом сом-не-ва-ется! Глеб, доверьтесь мне, артист – это инструмент, на котором режиссёр должен сыграть пьесу, написанную автором.
ГЛЕБ. Андрей Альбертович, у вас музыкальное образование по какому классу, скрипки или фортепиано?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Это вы к тому, что… «вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя»… Так у меня образование по классу флейты, поэтому на вас я сыграю не хуже, чем на ней. Так, что ещё? Какие ко мне замечания? Вы же меня со стороны видите. Ну, извините мою причуду – не ставлю я спектакли, в которых не играю. Как вам мой Клавдий сегодня?
РЕГИНА. Мне ваш Клавдий кажется слишком мрачным. Он же любит Гертруду, а вы нет. Ну когда-то он её любил. Было бы интересней, если бы у него чувство сохранилось и проявлялось в наших отношениях.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Регина, вы весь текст читали или только свою роль? Если драматург написал одно, как я буду играть другое?
РЕГИНА. Так на конфликте интересней. И там, где я Грейс, а вы Ричард, мне тоже не хватает вашей теплоты, особенно вначале.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. В Англии любые отношения – это прежде всего контракт, в отличие от нас, где любой контракт – это прежде всего отношения. Ричард и Грейс – не исключение. Но я подумаю, подогрею себя в следующий раз. У кого ещё замечания?
ГЛЕБ. А вот мне Клавдий как раз нравится. Мне в Ричарде, в режиссёре, не хватает злости. Он ведь подлец?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Да какой он подлец! Искал вдохновения, ввязался в историю, нелепо помер. А вообще он творческий человек, ищущий. Ему не столько Хейли нужна, как сам процесс ухаживания. Может, он больше боится, что она скажет «да», чем «нет»? А, с другой стороны, ему ранг не позволяет от неё «нет» услышать… Ричард – образ сложный. Миром правят не убеждения, а вожделения. Жизненный опыт необходим. Спасибо за замечание, подумаю и об этом. Вопросов нет? Завтра репетиция в одиннадцать. Нет, извините, завтра нужно будет отдохнуть, выспаться. Давайте в час. Всё.
ПАВЕЛ. Андрей Альбертович, а нельзя сейчас финальный монолог пройти? Я не знаю, что с ним делать.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Ой, сказал герой… Давайте завтра. Сейчас мы его всё равно проработать не успеем. Всем спасибо, все свободны.
Актёры расходятся.
Регина, задержитесь на минутку!
Регина возвращается.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Так на когда он нас пригласил?
РЕГИНА. На семь.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. А куда ехать?
РЕГИНА. Это за городом, но не далеко. По идее успеваем.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Давай так: я буду стоять не возле театра, а на квартал ниже.
РЕГИНА. Хорошо, я подъеду. Только ты стой за перекрёстком, а то там знак «Остановка запрещена». Через полчаса я буду.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Вы будете.
РЕГИНА. У нас что, официальная обстановка, всё ещё на «вы»?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Да нет, но мы же говорили, что ты возьмешь с собой Алёну?
РЕГИНА. А, вон в чём дело. (Пауза. Тон Регины меняется) Я думала, ты пошутил.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. А почему бы и нет? Давай побалуем девочку кулинарными изысками твоего приятеля? Что он нам обещал? Фуа-гра?
РЕГИНА. Гуся по-гамбургски.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Хорошо, что гусь, а не петух. Шучу.
РЕГИНА. То-то я смотрю, ты ей про руки дифирамбы поёшь! И хвост распустил.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Да ладно, перестань, при чём тут руки. Просто посидим, поговорим, в компании веселее будет.
РЕГИНА. А что ты собираешься ей рассказывать? О чём ты будешь с ней говорить? Она же молоденькая девочка.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Это моё дело, что я ей буду рассказывать. Позови её.
РЕГИНА. А если она не захочет?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Почему она не захочет? Что тут такого?
РЕГИНА. Вообще-то нас звали вдвоём.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. А придём втроём. Нам что, гуся на троих не хватит?
РЕГИНА. Ну, знаешь… А впрочем, чего не сделаешь для хорошего человека! Поделюсь. И гусем тоже. Хотя какой ты гусь! Лебедь натуральная.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Спасибо. Только не опаздывайте. Через полчаса на углу.
РЕГИНА. Ты пьесу хоть прочитал? Он же будет спрашивать, обидится.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Ну почему никто не любит театр бескорыстно… Ладно, прочитаю в машине.
РЕГИНА. Там же темно.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Ты читала? Вот и расскажешь по дороге, про что там.
РЕГИНА. Про повара.
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Ну да, он же ресторатор…
РЕГИНА. Я пошла?
АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ. Только спустись не на квартал, а на два, там стоять удобнее.
Расходятся в разные кулисы.
Выходит актёр Павел в костюме Полония. Выносит двумя пальцами, как в цирке штангу, один из тренажёров, садится на него, вздыхает, крутит головой, осматривает всю сцену. Встаёт с тренажёра, достаёт из-под камзола лист бумаги, читает:
Каким докучным, тусклым и ненужным
Мне кажется всё, что ни есть на свете!
Мы черви в суете своих сомнений
И страхов, в жажде истину открыть,
Нас создал Бог такими. Но сомненье
В нас поселил, чтобы нам дать отличье
От червяка. Так сомневайтесь, люди!
Вы пробовали? Пробовал и я.
Не очень сладко. Червь мучной счастливей.
И всё-таки где истина? В сомненьи.
В сомненьи истина, а в истине…
Вино? Вино из истины. Смешно?
Так смейтесь… Всяких благ вам, и прощайте.
На сцене медленно гаснет свет.
Всё громче и громче звучит песня Битлз «Can’t buy me love».
