* * *
Борису Панкину
Психобольница. Дверь. Ночной вокзал.
Я вышел из него навстречу полдню,
Пришёл в себя...
Ах, где же я плутал?
Сон кончился. Я ничего не помню!
Вокруг — непроницаемые лица.
Вокзал. Машина. Дверь. Психобольница.
Весенний свет
1.
Вокруг —
Весенний свет,
Наивный и простой.
Мне очень много лет.
И я шепчу:
— Постой!
Хлебни со мной вина,
Чтоб стала жизнь хмельна...
2.
Как радует меня весенний свет! —
Овеянный простором и свободой...
В награду за любовь минувших лет
Досталось мне общение с природой...
Рассвет — и вечер, Солнце — и Луна...
Отныне ими жизнь моя полна.
* * *
Я знаю то,
Чего никто не знает!
Ко мне за этим знанием идут...
И я
Делами их
Всё время занят,
И нужен постоянно там и тут...
Но вот уходят все по одному —
И снова я
Не нужен никому...
* * *
Тут и там заявляет палач:
— Ты виновен! — хоть смейся, хоть плачь.
Ариадны запуталась нить.
Заплати, если хочется жить.
· · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · ·
Ты не хочешь платить палачу?
Так я сам за тебя заплачу!
* * *
Помню, как
Мне хотелось бежать —
Хоть куда,
Лишь бы только отсюда...
Но отец удержали и мать,
Дом, работа, погода, простуда...
Музыкальный театр,
Краеведческий древний музей...
Наставления школьных друзей...
Все, увы, не напрасно старались.
Где они?
Лишь музей да театр и остались.
* * *
Виновны все,
Поскольку, грешный, он
За то, что невиновен, был казнён!
За то,
Что был чуть-чуть умнее всех
И объяснял им, что такое грех...
За то, что там,
Где все на одного,
Все, без сомненья, поняли его...
* * *
На закате,
В поздний час,
Я на мир смотрю устало.
Вместо слёз —
Песок из глаз...
· · · · · · · · · · · · · · · · · · · ·
Вот какая жизнь настала...
* * *
В груди — невоплощённая любовь,
Увы, к тебе, оставшейся такою
Теперь уже недостижимой вновь,
Далёкою и вечно молодою...
Лишь вспомню о тебе — и улыбнусь,
И радость тихо переходит в грусть...
На берегу
Кто мы с тобой?
То мудрецы, то психи
На берегу — до горизонта взгляд,
Где Тихий океан
Такой же тихий,
Великий, как сто тысяч лет назад...
В гору и с горы
Я думал,
Что труднее подниматься,
А оказалось,
Что трудней спускаться,
Чтоб удержаться,—
Под гору,
С горы...
Острее всех возвышенных страстей —
Опасность
Улететь
В тартарары,
Туда, где даже не собрать костей...
Пасха
Флейтист
Под шляпою немодной,
С полями от плеча к плечу,
Играл,
Холодный и голодный,
У памятника Ильичу...
И,
Гипсовой
Невечной лепки,
Заслушавшись, по-над рекой,
За ним
Ильич в немодной кепке
Стоял с протянутой рукой...
И я
Флейтисту,
Христа ради,
Пасхальный потянул кулич...
И тут же мне
Укор во взгляде
Безмолвно подарил Ильич...
* * *
Духовный голод по России:
Пожар в душе — не погасить...
Все ждут Спасителя, Мессию,
Чтоб выпить с ним и закусить...
* * *
Поэт
Стихи писал всю жизнь —
О том или об этом...
И вдруг
Сказал мне, глядя ввысь,
Что не был он поэтом,
А был обычным рифмачом
И злободневным трепачом...
И, глядя вдаль, в ночную тишь,
Добавил:
— Ну чего молчишь?
* * *
Мраморные — в нише —
Прячут мёртвый взгляд
Нищий духом Ницше,
Нищий духом Кант...
Мраморным — навеки —
Нищенский приют.
В двадцать первом веке
Им не подают.
* * *
Я не знал,
Куда иду —
Мимо дальних стран,
Вифлеемскую звезду
Положив в карман...
Мимо
Городов и сёл —
И людской молвы...
· · · · · · · · · · · · · · · ·
Знаю я,
Куда пришёл
И зачем, увы...
* * *
Хорошо, что я не плачу,
Ощутив ночную грусть...
Что, надеясь на удачу,
Над собою днём смеюсь,
Если что-то вдруг не так,
Повторяя: «Сам дурак...»
