26 ноября 2011 года в Ялте скоропостижно скончался поэт, секретарь Союза российских писателей Владимир Борисович Коробов.
«Владимир Коробов ушёл из жизни неожиданно, в разгар кропотливой работы над антологией «На рубеже веков» (очередной проект Коробова по систематизации современной российской литературы, на этот раз под эгидой Международного сообщества писательских союзов). Он не успел увидеть свою только что вышедшую из типографии книгу — «Связующая нить». Не успел помочь множеству талантливых литераторов из провинции, о которых всегда заботился с нереальной для нынешнего времени энергией — критиковал по-отечески, продвигал публикации, содействовал вступлению в СРП...
«Не успел» — это наша, мирская, категория. На самом деле Владимир Коробов успел в своей жизни столько, что грядущим поколениям черпать и черпать. И за школьной партой (блистательные исследования чеховского творчества в органичной, доступной для молодёжи форме!), и на кафедре литературных ВУЗов (незаурядное поэтическое наследие В. Коробова, составленные им антологии, многочисленные вдумчивые критические публикации), и... наедине с самим собой — в любом возрасте, пока страдает и радуется «одичавшая, поросшая щетиной» душа».
Ольга Валенчиц
* * *
В веке проклятом, двадцатом
Я хочу ещё пожить
И на мостике горбатом
Постоять и покурить.
Прежде, чем в тысячелетье
Новое перешагнуть, —
Всех, кто сгинул в лихолетье,
Поимённо помянуть.
И глядишь, за этим списком
Час пройдёт, за ним другой...
Жизнь касаткой низко-низко
Промелькнёт передо мной —
Не догонишь, не поймаешь,
Не разлюбишь, не вернёшь,
Ничего в ней не исправишь,
Ничего в ней не поймёшь.
Гроза над морем
Мелькнувшая чайка уколет — как спица,
И, вскрикнув тревожно, вдали растворится.
Залив расплывётся сквозь линзы слезы,
И сдавит мне горло волненье грозы.
Тогда я увижу как будто впервые:
Морские валы и холмы вековые,
Вознёсшихся скал ножевые зубцы
И молний жестоких на небе рубцы.
Поднимется буря! И моря громада
Обрушит на берег безумное стадо,
И ветер завяжет в седые узлы
Непрочные узы волны и скалы.
А там, где воздвигнулись горы высоко,
Прокатится эхо грозы одиноко...
И море покроет туманная хмарь.
И дождь, как шарманка, навеет печаль.
Поэты
Кричали с эстрады о вечном,
Горланили спьяну стихи,
А сами, как стадо овечье,
Пугались любой чепухи.
Метались, толкаясь в загоне,
Терпели и стужу, и грязь...
Им снились крылатые кони,
Что мчали их к славе, клубясь.
Но время, листая страницы,
Развеяло многое в прах,
Лишь слов золотые крупицы
Лежат на Господних весах.
* * *
В Москву! В Москву!
А что в ней делать?
Москва такая ж глухомань...
Заря за окнами зарделась —
Больная чахлая герань.
Об этом грезилось нам разве
В лугах, где травы и цветы?
В столице суетной погрязли
Провинциальные мечты.
Нет, лучше бы, чем здесь скитаться,
Лысеть и стариться, друг мой, —
В цветущей юности болтаться
В петле курчавой головой.
