(сюрреалистический балет, где персонажей, как блох на собаке)
Shortlist действующих лиц:
Юля Фридман – женщина-физик,
Юра Куклачев - нежный дрессировщик,
Паша Арсеньев – поэт,
Пол Пот - палач.
Longlist действующих лиц:
Гилейцы – группа зайцев,
Маруся Ванюшкина и кот Бебер – переводчик-мизантроп и животное знаменитого писателя,
Миша Вербицкий – математик, супруг Юли Фридман,
судебные приставы – псы режима,
Ника Дуброль – эмигрантка из-под лестницы,
Павел Шехтман – политический активист-максималист,
Шредингер – гениальный физик,
666 – поэт с пирамидкой,
Пименов – безумный,
Алек Эпштейн – торговец открытками,
Борис Куприянов – книготорговец,
Три девицы – Pussy Riot,
Радиоголос,
Александр Дугин – философ-традиционалист,
Карпец – еще один философ-традиционалист,
Изуверов – спонтанный постановщик балета,
Лолита Цария – политический активист,
Две стервы,
Вермишелькин – философ, супруг Лолиты Цария,
Господин Глюкоз – меценат,
Экскаваторы.
Действие первое
Салон госпожи Фридман. Крохотная каморка, освещаемая тусклой лампочкой. В таких обычно проводят время карточные игроки, за ночь здесь проматывают состояния. Сигаретный дым настраивает на декаданс и распущенность.
За круглым столом четверо: Юля Фридман, Юра Куклачев, Паша Арсеньев и Пол Пот.
Со временем комната увеличивается при помощи подсветки прилегающих пространств.
Юля Фридман (осматривая присутствующих). Вероятно, есть только один способ узнать, существуем мы на самом деле… Этот способ - самоубийство.
Юра Куклачев вскрикивает, вскакивает со стула, но вскоре успокаивается и садится.
Паша Арсеньев. Убийство – это крайняя, предельная мера. Я вас уверяю, дорогая Юля, нам удастся найти иной способ.
Юля Фридман. Не убийство, а самоубийство, недоумок…
Пол Пот. Мерзкая лампочка, ничего не видно. Кто здесь?
Пол Пот забирается на стол и вворачивает лампочку, освещение становится немного ярче.
Паша Арсеньев. Здесь мы, Юля Фридман, Юра Куклачев, Паша Арсеньев, и вы, Пол Пот, палач.
Юля Фридман. С физической точки зрения смерть никак не отразится на нашем сознании. Оно просто исчезнет. Тогда-то мы и узнаем, кто мы есть: сознание или тело, идея или материя.
Паша Арсеньев (добавляет). Мысль или бактерия.
Юля Фридман. Кретин.
Первое расширение каморки. Из мрака сбоку от стола показываются легендарные Гилейцы.
Хор Гилейцев. Мы здесь стоим без магазина…
Пол Пот (испуганно). Кто это поет?
Паша Арсеньев. Всего лишь безобидные Гилейцы, лишившиеся магазина. Разрешите им погреться в нашей каморке.
Юля Фридман. Я не утверждаю, что нам сразу удастся во всем разобраться, но давайте пробовать. Проведем серию экспериментов, которая покажет, где мы остаемся после смерти: в безжизненном теле или бесформенном сознании. Начнем уже убивать.
Пол Пот. Что она говорит?
Паша Арсеньев. Мы говорим о серии экспериментальных самоубийств, необходимых для наших исследований.
Юра Куклачев (вскакивает). Но я не исследователь. Я всего лишь дрессировщик кошек. (Зовет кого-то.) Кис-кис-кис.
В каморку заходит Маруся Ванюшкина. В руках у нее сумка с котом Бебером. Юра Куклачев натягивает нитку между ножкой стола и указательным пальцем Маруси Климовой, ставит на нитку кота Бебера, который ходит из одного конца в другой, выполняя трюки.
Юра Куклачев. Видите? Я дрессировщик, а не исследователь.
Юля Фридман. Это ничего не доказывает. Если я умею готовить котлеты, это не значит, что я не физик. Вы обычный трус, Юра.
Паша Арсеньев. И вдобавок мучаете бедных животных.
Юра Куклачев. Нет, нет, нет. Я никого не мучаю. Кошки – мои друзья. Мы сотрудничаем, играем без остановок. Животные исполняют фокусы из любви к искусству и уважения ко мне. Никакого насилия.
Маруся Ванюшкина. А те кошачьи трупы, которые нашли за вашим цирком?
Юра Куклачев. Маруся, что вы такое говорите! Те трупы никакого отношения к нам не имеют. За цирком нашли недрессированных животных, потом это установили. Бедные киски погибли из-за невнимания. Некому было с ними играть, гладить, кормить. В моем цирке такое невозможно.
Входит Миша Вербицкий.
Миша Вербицкий (Куклачеву). Ты сраный мудак и говно.
Из-за кулис тянутся руки судебных приставов, которые хватают Мишу Вербицкого за бороду и утаскивают со сцены.
Юля Фридман. Мы отвлеклись. Взгляните лучше сюда.
Все нагибаются, чтобы посмотреть под стол.
Паша Арсеньев. Я всегда хотел сказать, Юля, у вас самые красивые ноги на свете. Ваши ноги - даже не ноги, а невероятно что... Они великолепны, шедевральны, как руки Венеры Милосской, говорю вам. Позвольте…
Паша Арсеньев целуют женское колено. Фридман бьет Арсеньева ногой. Поэт валится со стула, хватаясь за лицо. Между пальцев сочится кровь. Глупый, злой театр.
Паша Арсеньев (постанывая). Как больно!.. Я приблизился к абсолюту и сразу получил пинок в лицо. Жизнь преподала урок: не лезь с нежными чувствами туда, где есть только острое и твердое. Красота разбила мне нос и, похоже, рот.
Юля Фридман. Недоумок.
Хор Гилейцев. Мы здесь стоим без магазина…
Входит Ника Дуброль.
Ника Дуброль. Здравствуйте.
Паша Арсеньев (постанывая). Здравствуйте.
Ника Дуброль. Здравствуйте.
Паша Арсеньев (постанывая). Здравствуйте, девушка. Что вы хотели?
Ника Дуброль. Здравствуйте. Разве это не моя каморка?
Пол Пот. Чего она хочет?
Паша Арсеньев (постанывая). Мадмуазель интересуется, не ее ли это комната.
Ника Дуброль. Правильно. У меня точно такая же комнатушка под лестницей. И вроде бы я пришла домой. А тут вы.
Юля Фридман. Скажите, чтобы убиралась.
Паша Арсеньев (постанывая). Извините, мадемуазель, вы уверены, что это ваша комната?
Ника Дуброль. Спросите лучше, уверена ли я, что это я сама, а не кто-то другой?
Паша Арсеньев (постанывая). Извините…
Ника Дуброль. Вы что, недоумок?
Юля Фридман. Милейшая… если вы сейчас же не оставите нас в покое, мы спустим вас в мусоропровод.
Ника Дуброль (смеется). Ну, этот номер у вас не пройдет. Во-первых, здесь нет мусоропровода. А во-вторых, я не одна, со мной Шехтман. Шехтман, ко мне.
Вбегает Павел Шехтман.
Ника Дуброль. Взять их.
Павел Шехтман бросается к столу, но на его пути вырастает Пол Пот, который удушающим приемом выводит активиста-максималиста из игры.
Юля Фридман. А теперь вон отсюда.
Хор Гилейцев. Мы здесь стоим без магазина…
Ника Дуброль прячется за Гилейцев.
Юля Фридман. Черт вас подери, Павел, я же просила не приглашать сюда своих потаскух.
Паша Арсеньев (постанывая). Извините, это…
Юля Фридман. Довольно оправданий. Впредь чтобы этого не было. И уберите наконец руку от лица. У вас все давно зажило.
Паша Арсеньев повинуется.
Юля Фридман. И перестаньте постанывать. Ужасно раздражает. Ладно, на чем мы остановились?
Паша Арсеньев. На серии самоубийств.
Юля Фридман. Самоубийства... Если они не дадут результата, всегда можно изменить стратегию. С кого начнем?
Все оборачиваются на Юру Куклачева. Дрессировщик делает вид, что занят котом Бебером, который все еще ходит по нитке.
Юля Фридман. Куклачев, судьба выбрала вас.
Юра Куклачев обреченно смотрит на Фридман. Пол Пот достает из кармана тарелку, разбивает о край стола и осколком перерезает дрессировщику горло. Кровь фонтаном вырывается наружу и заливает сцену.
Юля Фридман. Внимательно следите, что за этим последует. Где останется Куклачев.
Кот Бебер спрыгивает с нитки и ложится на грудь мертвого дрессировщика.
Паша Арсеньев. Душа переселилась в кота.
Юля Фридман. Недоумок.
Входит Миша Вербицкий и плюет на труп.
Миша Вербицкий. Так я и знал: сдох как собака. Рад, что не ошибся.
Рука судебного пристава хватает Вербицкого за бороду и утаскивает за пределы сцены.
Юля Фридман. Похоже, Куклачев умер зря. Мы так ничего и не узнали. Еще и этот кот все загородил.
Паша Арсеньев. Кис-кис-кис.
Пол Пот. Чье животное?
Маруся Ванюшкина. Мое.
Юля Фридман. Так уберите его. Не видите, мешает.
Паша Арсеньев. Уважаемая Маруся, у нас здесь как бы научный эксперимент…
Входит Шредингер. Хватает кота Бебера за шкирку и сует в картонную коробку.
Пол Пот. Это еще кто?
Паша Арсеньев. Шредингер, гениальный физик.
Юля Фридман. Я безмерно вас уважаю, герр Шредингер. Вы блестящий ученый, ваши труды по квантовой механике перевернули представление о мире. Я тоже в некоторой степени физик. Сейчас мы занимаемся серией экспериментов. Если у вас есть время, я была бы…
Голос из коробки. Шредингер, ты мерзавец!
Маруся Ванюшкина. Немедленно выпустите кота. Полагаю, вам неизвестно, это кот самого…
Маруся Ванюшкина тянется к коробке. Шредингер ставит на коробку ногу, не позволяя сдвинуть ее с места.
Маруся Ванюшкина. Немедленно прекратите.
Маруся достает из кармана свисток и свистит. Из-за Гилейцев появляется Ника Дуброль.
Ника Дуброль. Салют, Маруся. Всегда хотела с вами познакомиться. У нас есть общий друг - Вадим Климов.
Маруся Ванюшкина (презрительно). Возможно, у вас, но не у меня.
Паша Арсеньев. Разве вы не знаете Вадима?
Маруся Ванюшкина. Не имею понятия, кто это.
Шредингер проламывает ногой коробку, но кота внутри не оказывается. Взлохмаченный Бебер вылезает изо рта Куклачева. Голова дрессировщика расползается в стороны, словно из мокрого картона.
Маруся Ванюшкина. Бебер.
Кот запрыгивает в сумку, которую подставляет Маруся. Переводчица поворачивается, готовая уйти.
Ника Дуброль. Подождите, Маруся. Можно с вами?
Маруся Ванюшкина. Нет.
Маруся Ванюшкина выходит. Ника Дуброль становится с Гилейцами и поет вместе с ними.
Хор Гилейцев. Мы здесь стоим без магазина…
Юля Фридман. Наконец-то ушла. Герр Шредингер, садитесь на место Куклачева. Паша, поухаживайте.
Паша Арсеньев подскакивает к Шредингеру и предлагает стул. Но гениальный физик продолжает мять ногой коробку. Когда коробка превращается в плоский листик, Шредингер убирает его в карман и уходит.
Юля Фридман. Сукин сын!.. Но ладно, справимся без знаменитостей.
Входит поэт 666.
666. Я анонимный пожиратель языка.
666 расстегивает рубашку и оголяет торс. Из живота торчит жировая пирамидка.
Юля Фридман. Это что еще за клоун?
Паша Арсеньев. Сетевой поэт, публикующийся в журнале "Le devastateur".
666. Друзья, давайте сменим тему.
Юля Фридман. Пусть прочтет что-нибудь.
666. Любишь ходить летом в кожаной куртке?
Нравится, когда все в гнили и говне?
Значит, ты должен жить в Петербурге!
И с культурою держаться наравне.
Пол Пот. Какое убожество. Это не поэзия.
Паша Арсеньев. Извините, Пол, вы неправы. Это самая настоящая поэзия.
Приходит в себя Павел Шехтман. Кряхтя, поднимается с пола.
Павел Шехтман. Спасайтесь, экскаваторы! Все в Химкинский лес!
Юля Фридман. Павел, как активист, вы хотите принять участие в научном эксперименте?
Павел Шехтман. Я сам ученый, но в экспериментах принимать участия не собираюсь. Я прежде всего политик-максималист. В чем заключается ваш эксперимент?
666. Я прочитаю еще один стишок.
Пол Пот. Заткнись.
Паша Арсеньев. Нет, отчего же, пусть читает. Прошу вас, 666.
666. Из Москвы в Петербург
Не ездит демиург.
666 заходится от хохота.
Юля Фридман. Мы изучаем влияние гамма-лучей на рост маргариток.
Павел Шехтман. Не думал, что это кого-то интересует.
Юля Фридман. Вам вообще не следует думать. Вы, Павел, гуманитарный имбецил и называть свои мозговые подергивания должны по-другому.
Павел Шехтман. Вы хамка и мразь. В таком тоне я разговаривать не собираюсь.
Юля Фридман. И не нужно. Сейчас Пол вами займется.
Пол Пот приближается к Шехтману.
Ника Дуброль (показываясь из-за Гилейцев). Шехтман, ко мне.
Шехтман подбегает к Дуброль и запрыгивает в ее карман.
Юля Фридман. Куда он делся?
Пол Пот. Не знаю, убежал куда-то.
Юля Фридман. Недоумок…
666. Входит Энцефалит…
Пол Пот. Заткнись, придурок.
666. Сам заткнись.
Пол Пот. Сейчас я тебя…
666. Да что ты мне сделаешь?
Пол Пот. Да я тебя…
Входит Пименов.
Пименов. Вы не видели мою жену?
Юля Фридман (раздраженно). Еще один недоумок.
Паша Арсеньев. Хочу представить всем знаменитого поэта-авангардиста и художника-акциониста Дмитрия Пименова. В данный момент Дмитрий ищет спутницу жизни. Я пообещал, что мы поможем ему. Поэтому, коллеги, давайте будем терпимы друг к другу и постараемся сделать все, что в наших силах.
Пол Пот. Какая именно баба ему нужна?
Пименов. Такая, чтобы с хорошей фигурой, упругой задницей, обширным бюстом, высокая, но не выше меня, соблазнительным лицом и нетребовательная к финансам.
Юля Фридман. Пусть возьмет ту девку, что прячется за хором.
Высовывается Ника Дуброль.
Ника Дуброль. Здравствуйте, Дмитрий. Вы, в самом деле, ищете подругу?
Пименов (критично разглядывая девушку). Мне такая не нужна. Фигура так себе, бюста нет, задница не интригует. К тому же коротышка: я буду выглядеть, как папаша с ребенком. И что у нее с физиономией? Будто заклинило.
Паша Арсеньев. Ника долгое время жила в Париже. Это у нее доброжелательная улыбка.
Ника Дуброль. Я и сейчас в Париже. А ну-ка немедленно выметайтесь из моего чулана. Мне давно пора спать.
Юля Фридман. Так, хватит! Заткнитесь все. Я вижу, из кармана девки торчит рожа Шехтмана. Пол, вытащите его оттуда. Девку куда-нибудь уберите. В коробку, в которую кота засунули. А безумного бабника, пожалуйста, привяжите к столу. Самое время продолжить научные изыскания.
Пол Пот устремляется к Нике Дуброль. Паша Арсеньев привязывает Пименова к столу.
666. А со мной что?
Юля Фридман. Ничего. Пошел отсюда!
666. Я не уйду, пока не дождусь Верблюдского.
Секундное явление Миши Вербицкого, за которое он успевает плюнуть в рожу поэта и снова исчезнуть.
Юля Фридман. Вот и дождались. А теперь идите вон.
666. Вы меня обязательно позабудете…
666 уходит.
Юля Фридман. Отлично. Пименов, вы верите в переселение душ?
Пименов. Я буду отвечать на ваши вопросы только в присутствии жены.
Юля Фридман. Понятно. Пол, приступайте.
Ника Дуброль (вскрикивает). Я не хочу в кошачью коробку.
Пол Пот. И не нужно, дурында. Нет никакой коробки.
Пол Пот подходит в Пименову и надевает черный пакет ему на голову. Затем отрубает ее хоккейной клюшкой. Пакет с грохотом падает и катится по полу, словно массивный металлический шар.
Ника Дуброль визжит. Павел Шехтман лезет руками к ней под майку, наслаждаясь замешательством.
Хор Гилейцев. Мы здесь стоим без магазина…
Юля Фридман. Внимательно следите за Пименовым. Все происходит в считанные мгновения и исчезает безвозвратно. Главное ничего не упустить. Ну… вы что-нибудь заметили?
Пол Пот (качая головой). Нет.
Паша Арсеньев (качая головой). Нет.
Юля Фридман. Сучьи потроха! Второй эксперимент и снова неудача.
Сцена исчезает за внезапно свалившимся занавесом.
Антракт! Зрители устремляются в буфет.
***
Во время антракта на сцене перед занавесом стоит Алек Эпштейн с объявлением:
Действительно,
требуется небольшая девушка 12-72 лет,
готовая разделить безумства поэта-акциониста,
приученная к кухне и повиновению.
Спешите, дорогие дамы!
Предложение недолговечно.
Любая особа из зрительного зала, удовлетворяющая возрастным ограничениям, может подойти к Алеку, и он запишет ее в блокнот.
Действие второе
Пустынная улица, освещенная витриной книжного магазина. Борис Куприянов озирается, смотрит на часы. Подходит Алек Эпштейн с тремя девицами из Pussy Riot.
Алек Эпштейн. Здравствуйте, Борис. Вот, как и договаривались, три девушки для Пименова. Отвезите их в салон госпожи Фридман.
Борис Куприянов достает коробку из-под книг.
Борис Куприянов. Суйте сюда.
Алек Эпштейн. Залезайте, девушки.
Pussy Riot оказываются в коробке. Куприянов закрывает их и забрасывает на багажник велосипеда, словно невесомый пакет.
Борис Куприянов. До встречи, Алек.
Алек Эпштейн (машет рукой). До свидания, Борис.
Борис Куприянов уезжает направо. Диск сцены поворачивается по часовой стрелке. Так, что Алек Эпштейн вместе с улицей исчезают из поля видимости, а издатель на велосипеде въезжает в появляющийся салон госпожи Фридман.
В салоне ничего не изменилось. Юля Фридман, Паша Арсеньев и Пол Пот расположились за круглым столом. На столе лежит обезглавленный поэт Пименов. Труп Юры Куклачева перед столом и чуть в стороне. Хор Гилейцев с затесавшейся Никой Дуброль. Где-то валяется пакет с головой поэта-акциониста.
Борис Куприянов. Всех приветствую.
Юля Фридман. Здравствуйте, Борис. С чем вы приехали?
Борис Куприянов. Алек Эпштейн передал трех девиц.
Юля Фридман. Для экспериментов?
Борис Куприянов. Нет, Юленька. Для Пименова.
Куприянов спешивается, ставит коробку на пол, раскрывает и вскрикивает.
Юля Фридман. Что случилось?
Борис Куприянов (пораженный). Не может быть. Девушки превратились в книжки.
Паша Арсеньев (оживленно). Что за книжки?
Борис Куприянов (достает из коробки). Какие-то альбомы. "Искусство на баррикадах: Pussy Riot".
Паша Арсеньев. Можно взглянуть? (Берет один альбом.) Действительно, шикарный артефакт. Прекрасная полиграфия. Это Алек издал?
Борис Куприянов (раздраженно). Да нет же. Эпштейн собрал девок для Пименова и попросил меня отвезти. А они по дороге превратились в книжки.
Юля Фридман (брезгливо). Так всегда и случается. Где девушки в тюрьме, там и Алек Эпштейн с шикарным альбомом.
Паша Арсеньев. Разве Pussy Riot в тюрьме?
Юля Фридман. Здрасьте… Паша, вы иногда просто поражаете, как… как недоумок какой-то. Вы что, радио не слушаете?
Паша Арсеньев. Извините, последнее время не было возможности.
Юля Фридман. Пол, включите, пожалуйста, радио. Один кретин не в курсе событий.
Пол Пот опускает руку и щелкает выключателем, скрытым за трупом Кулачева.
Радиоголос. …В Москве орудует банда репетиторов, которые грабят людей под видом подготовки к экзаменам. Тем временем феминистская панк-группа Pussy Riot дожидается суда в изоляторе предварительного заключения. По просьбе Лолиты Цария мы ставим для них песню отечественного исполнителя "Не возвращайся никогда".
После первых аккордов Пол Пот снова щелкает выключателем и радио умолкает.
Юля Фридман. Благодарю, Пол.
Паша Арсеньев. Как же так! Нужно срочно спасать девушек.
Борис Куприянов (листая альбомы). А эти альбомы… их ведь можно продавать?
Входит Алек Эпштейн.
Алек Эпштейн. Разумеется, Борис. Сейчас мы переместимся к зданию суда и будем торговать альбомами.
Юля Фридман. Ну уж нет, Эпштейн. Занимайся лучше своими открытками. Мы ученые, физики, а не торгаши, наживающиеся на чужом несчастье. Вы хотите принять участие в эксперименте?
Алек Эпштейн. Нет, мне уже пора.
Паша Арсеньев. Останьтесь, Алек. До суда еще есть время. К тому же заседания никогда не начинают вовремя. Вот, кстати, и Пименов, для которого вы искали девушек.
Алек Эпштейн (озадаченно). Где же его голова?
Паша Арсеньев. Вот. (Показывает на пакет с шаром.)
Алек Эпштейн. Странные у вас эксперименты. А Куклачев почему не встает?
Хор Гилейцев. Мы здесь стоим без магазина…
Юля Фридман. Действуйте, Пол. Объясните ему.
Пол Пот подходит и всаживает кочергу Эпштейну в ухо. Эпштейн валится на пол рядом с нежным дрессировщиком.
Паша Арсеньев. Мне кажется, мы начали убивать почем зря. К чему эта бойня? Научная работа зашла в тупик, нужно менять методику. Технику эксперимента пора пересмотреть, она не приближает нас к истине, а лишь плодит жертвы.
Юля Фридман. Паша, вы недоумок. Эксперимент дал результат в неожиданной области. Проследите всю цепочку событий. Мы убиваем Пименова, чтобы определить перемещение его души. Известно, что незадолго до смерти Пименов искал спутницу жизни. Девиц прислал Алек Эпштейн. Но по дороге они превратились в книжки. Сами же девушки оказались в изоляторе предварительного заключения. Теперь Эпштейн тоже мертв, и готова спорить, что сейчас он торгует открытками у суда. И альбомом "Искусство на баррикадах". Мы почти разгадали ребус: души оказываются там, где они необходимы.
Паша Арсеньев. Значит, убийств больше не будет?
Юля Фридман. Борис, поезжайте к суду и посмотрите, права ли я.
Борис Куприянов. Что?
Юля Фридман. С вами все в порядке, Борис? Я сказала, поезжайте к суду и посмотрите, там ли Эпштейн.
Борис Куприянов (резко поворачиваясь к Юле) Да вот же Эпштейн. Вы только что убили его.
Юля Фридман. Вы не понимаете… Борис, вы начитанный деловой человек, книготорговец и интеллектуал, но в естественных науках полный профан. Не нужно со мной спорить. Просто отправляйтесь к суду и наблюдайте. А потом снова к нам. Расскажете, что видели.
Паша Арсеньев. Действительно, Борис, отправляйтесь.
Пол Пот. Поезжайте, Борис.
Высовывается Ника Дуброль.
Ника Дуброль. Борис, можно мне с вами?
Борис Куприянов. Что?
Ника Дуброль. Я залезу в коробку.
Юля Фридман. Действительно, Борис. Прихватите еще девчонку.
Борис Куприянов. Да она мне в дочери годится, куда я с ней сунусь. И вообще, велосипед - не бордель на колесах.
Ника Дуброль. Я не шлюха, Борис. Я тоже писатель, драматург.
Паша Арсеньев. Готов подтвердить. У Ники несколько публикаций в журнале "Le devastateur".
Борис Куприянов. Ладно, залезайте.
От Гилейцев отделяется пара зайцев, которые тоже норовят запрыгнуть в коробку.
Борис Куприянов. И Гилейцев взять?
Юля Фридман. Нет, Гилейцы пусть останутся. Отгоните их.
Куприянов топает ногой, и зайцы бросаются в разные стороны. Через какое-то время они снова стоят вместе с другими Гилейцами.
Паша Арсеньев. Ну, с богом. (Осеняет книготорговца крестом.)
Юля Фридман. Счастливого пути, Борис.
Книготорговец уезжает.
Юля Фридман. Надеюсь, Куприянов ничего не перепутает и вернется с новостями.
Паша Арсеньев. Но как?.. Как, объясните мне, Юля, девушки могли превратиться в книжки?
Юля Фридман. Элементарно. Вам наверняка известно, Павел, что первая редакция романа Андре Бретона "Надя" носила название "Надя. Женщина, преобразовавшаяся в книгу". А Куприянов как раз перевозил девушек в коробке из-под книг. Немудрено, что все они попревращались в книги. Три щуплых брошюрки, которыми теперь торгует Эпштейн у суда.
Внезапное оживление Пименова. Все вздрагивают.
Пименов (вопит). Активисты поймали маленького Путина. Путин кричит: "Охрана! Помогите!". Потом видит, что охрана отсутствует, и раскаивается: "Простите меня, я больше не буду, не буду Путиным!".
Хор Гилейцев. Мы здесь стоим без магазина…
Юля Фридман. Что за ерунда?
Пол Пот (осматривая тело Пименова). Все в порядке. Газы выходят.
Юля Фридман. А я испугалась… Всего лишь газы… В самом деле, голова-то совсем в другом месте.
Входит Александр Дугин.
Александр Дугин. Шредингер рассказал, какой чепухой вы здесь занимаетесь. Я взбешен. Юля, я ведь учил вас, что смерти нет. Сознание вечно и имманентно миру. Любой вывод из ваших исследований не выйдет за пределы посредственной апории. Вы все недоумки. А вы, Юля... вы еще и бездарь.
Паша Арсеньев. Прошу вас, Александр. Не будем ссориться.
Юля Фридман. Арсеньев, кретин заштатный, вытащи наконец руки из-под стола.
Вбегает Миша Вербицкий и нависает над Пашей Арсеньевым.
Миша Вербицкий. Отъебись от моей жены, недоумок гуманитарный.
Входит 666.
666. А, и Дугин здесь.
Дугин прячет бороду под воротник.
666. О! И Верблюдский тоже здесь. А ну, лошок, получи должок.
Поэт плюет в математика.
Пол Пот (всматриваясь в Дугина). Что за клоун?
Паша Арсеньев. Это легендарный философ-традиционалист, метафизик, геополитик.
Пол Пот (достает бритву и направляется к Дугину). Философ…
Неожиданно рядом с Дугиным появляется еще один философ-традиционалист – Карпец.
Пол Пот (обескуражено). Раздвоился…
Александр Дугин (торжественно). Все, что приближается к сущности, раздваивается…
Дугин и Карпец, обнявшись, танцуют вприсядку. В какой-то момент Дугин наступает на бороду Карпца и вырывает клок. Дугин громко хохочет, пока Карпец запихивает клок в карман. Они продолжают танцевать. Теперь Карпец наступает на бороду Дугина и вырывает клок. Карпец смеется, Дугин запихивает клок в карман.
Философов окружают Гилейцы, которые водят хоровод и поют.
Хор Гилейцев. Мы здесь стоим без магазина…
Пол Пот. Срань господня.
666 и Вербицкий бросаются и сбивают друг друга с ног. Они катаются по полу. Слышны ругательства.
Юля Фридман. Паша, что происходит?
Паша Арсеньев. Праздник, дорогая Юля. Философы танцуют, Гилейцы водят хоровод, поэты и математики упражняются в борьбе. Я всегда хотел признаться вам, Юленька… а сейчас самое время… я люблю вас. Люблю безумно, как только мертвый Ромео может любить свою мертвую Джульетту. Выходите за меня, не мучайте…
Юля Фридман. Отстаньте, Паша. Мне сейчас не до ваших глупых сантиментов.
Паша Арсеньев. Ах, милая Юля. Я не могу больше. Любовь переполняет меня, выплескивается…
Юля Фридман. Все мои мысли заняты Борисом Куприяновым. Доехал ли он до суда, увидел ли Pussy Riot и Эпштейна. Вот, о чем я грежу, Паша. Прошу вас, не отвлекайте меня своей чепухой.
Паша Арсеньев. Юля, Юлия! Но вон же он! Вот! Куприянов на велосипеде. Смотрите! Он едет сюда. К нам.
На велосипеде въезжает книготорговец.
Борис Куприянов (осматриваясь). У вас здесь все веселее и веселее.
Юля Фридман (задыхаясь от возбуждения). Борис, наконец-то. Рассказывайте, что видели.
Борис Куприянов. Вы были правы, Юлия. А я ошибался абсолютно во всем. Девушки из Pussy Riot предстали перед судом. Но я могу поклясться, что вез их в этой коробке на заднем колесе…
Юля Фридман. Дальше, Борис.
Борис Куприянов. Алек Эпштейн торгует открытками и альбомом на площади перед судом. Совершенно живой.
Паша Арсеньев. А Ника Дуброль? Что стало с ней?
Юля Фридман. Ах, Паша, опять вы…
Борис Куприянов. Ту потаскушку я отпустил. Она сказала, что возвращается в Париж, здесь ей больше делать нечего.
Юля Фридман. Правильно.
Входит Изуверов.
Изуверов. Так, друзья. Вижу, что без стороннего руководства все пошло вкривь и вкось. Разъехалось. Но сейчас я это исправлю. Прошу внимания.
Пол Пот. Что за сальный хмырь?
Паша Арсеньев. Киновед Изуверов, режиссер-постановщик балета, в котором мы танцуем.
Пол Пот. Но я не танцую ни в каком балете.
Юля Фридман. Паша, что за шутки? Какой балет? Я даже приседать не умею. Да и кто умеет в наше время.
Паша Арсеньев. Извините, Юлия, я прекрасно приседаю. Давайте покажу.
Паша Арсеньев делает несколько приседаний и приглашает женщину-физика на танец. Они недолго танцуют вприсядку, копируя философов-традиционалистов. Гилейцы заключают и их в свой хоровод.
666 и Вербицкий устали бороться. Сил нет даже на то, чтобы подняться на ноги. Слышно их тяжелое дыхание.
666 (тяжело дыша). Смотри, что твоя супруга вытворяет.
Миша Вербицкий (Арсеньеву, тяжело дыша). Эй! Я же тебе уже сказал: отъебись от моей жены.
666 (тяжело дыша). Он так просто не отъебется. Тебя больше никто не боится, хуеплет.
Миша Вербицкий (тяжело дыша). Я не с тобой разговариваю. (Арсеньеву.) Слушай, мудак, хватит лапать мою жену.
666 громко смеется.
Вербицкий вскакивает и пытается добраться до танцующей пары, но не может пробраться через Гилейцев.
Миша Вербицкий (тяжело дыша). Сучий потрох.
Изуверов. Так, хватит. (Отталкивает математика.) Миша, я вас безмерно уважаю, но держите себя в руках. Вы не на лекции по топологии, а в моем балете. Извольте вести себя пристойно.
Появляются судебные приставы и утаскивают Вербицкого за бороду.
666. Пойду посмотрю, что они сделают с Верблюдским.
Поэт уходит.
Дугин и Карпец продолжают танцевать, но от их бород ничего не осталось, вокруг валяются вырванные клочья. Неожиданно Дугин перестает приседать и отвешивает Карпцу звонкую пощечину.
Александр Дугин. Карпец, вы не умеете танцевать. Вы мне всю бороду отдавили.
Карпец. Прошу прощения, Дугин, но как раз вы отдавили мне всю бороду. Хотя я и не утверждаю, что вы не умеете танцевать.
Александр Дугин. Карпец, вы болван и плагиатор.
Карпец. Не буду спорить. Хотя я такого же мнения о вас, Дугин. Всегда считал вас болваном и плагиатором, хотя и талантливым.
Александр Дугин (всем). Друзья, вынужден немедленно вас покинуть. Прощайте. А вы, Юля, обязательно пересмотрите свой эксперимент. Вы в корне ошибаетесь.
Философ уходит.
Изуверов. Прекрасно. Остались только необходимые. Кроме, разве что, вас. (Указывает пальцем на Карпца.) Вам, дружок, тоже пора. Покиньте площадку.
Карпец собирает с пола обрывки бороды и уходит.
Изуверов. Вот и отлично. Теперь все слушают меня. Перестаньте танцевать.
Фридман, Арсеньев и Гилейцы застывают, уставившись на Изуверова.
Изуверов. Трупы пусть остаются там, где лежат. Танцевать будете ближе к залу и по одному падать на зрителей. Пол Пот, вы умеете играть в футбол? Придется научиться. Будете чеканить головой Пименова. А это что еще за веревка?
Изуверов тянет свисающую с потолка веревку, и сцена исчезает за свалившимся занавесом.
Антракт. Зрители устремляются к туалетным кабинкам и писсуарам.
***
Во время антракта на сцене перед занавесом стоит столик. Лолита Цария продает продукцию издательства "Le devastateur". Любой желающий из зрительного зала может приобрести журнал или книгу. А так же получить автограф Лолиты.
Действие третье
Борис Куприянов едет на велосипеде, рядом семенят Юля Фридман, Паша Арсеньев и Пол Пот. Диск сцены вращается со скоростью персонажей. Они не двигаются относительно зрительного зала. Декорации салона госпожи Фридман и площади перед судом сменяют друг друга.
Наконец вращение прекращается. На сцене людная площадь перед судом. Персонажи прижались друг к другу и озираются по сторонам. Где-то поблизости Алек Эпштейн торгует открытками.
Юля Фридман. Паша, милый, куда теперь?
Паша Арсеньев. Юленька, я здесь впервые.
Юля Фридман. Пол, может быть, вы знаете?
Пол Пот мотает головой.
Борис Куприянов. Вон Эпштейн, давайте к нему.
Куприянов устремляется к торговцу. Остальные следуют за ним.
Алек Эпштейн. Рад вас видеть, друзья. Альбомы Pussy Riot раскуплены, я скоро освобожусь.
Юля Фридман. Алек, мы хотим попасть в суд.
Алек Эпштейн. Конечно, конечно…
Эпштейн возвращается к торговле. В паре метров от компании останавливаются две стервы.
Первая стерва (возбужденно). Утром посмотрела в газетах, что это за Pussy Riot. Я это явление совершенно не понимаю и не признаю. Пусть отсидят лет по десять каждая, потом посмотрим, как они запоют.
Вторая стерва (возбужденно). Ты права, дорогая. Я тоже утром листала газеты. Курицу засунуть в одно место, нарисовать фаллос на мосту и потрахаться в музее, куда люди с детьми приходят... Да я бы их на этой площади расстреляла за такие акции.
Первая стерва (возбужденно). Стервам еще повезло, что их всего-навсего в тюрьме держат. Я бы отправила в Сибири работать.
Хор Гилейцев (из-за кулис). Мы здесь стоим без магазина…
Появляется Лолита Цария.
Лолита Цария. Прошу прощения, что вмешиваюсь… Здравствуйте. Но что вы такое говорите?! (Имитируя интонацию первой стервы.) Я это явление совершенно не понимаю, но пусть они отсидят по десять лет… (Возвращаясь к обычной интонации.) Да кто вы такие, чтобы!.. Иисус говорил, не судите, да не судимы будете. А вы…
Первая стерва (с опаской). Сумасшедшая!
Две стервы спешно уходят.
Появляется философ Вермишелькин.
Подходит Алек Эпштейн.
Борис Куприянов уезжает с велосипедным звяканьем.
Алек Эпштейн. Друзья, судебное заседание начнется через минуту. Поторопимся.
Вермишелькин берет под руку Лолиту Цария.
Паша Арсеньев берет под руку Юлю Фридман.
Алек Эпштейн берет под руку Пола Пота.
И все шестеро устремляются к суду, с разбега врезаясь в толпу прохожих.
Хор Гилейцев (из-за кулис). Мы здесь стоим без магазина…
Освещение гаснет. Луч прожектора выхватывает появившуюся Нику Дуброль.
Ника Дуброль (декламирует, по-детски волнуясь). Повествование ведется от лица сдутого мячика, про который все забыли. Он лежит на заднем дворе, покинутый детьми и взрослыми. И лишь сломанные грабли, приставленные к сараю, иногда бросают на мячик полный нежного сострадания взгляд. Чувства еще сильны, но дни граблей сочтены: скоро их вывезут с фермы. С мячиком грабли больше никогда не увидятся. (Шумный вздох, глотание слюны.) И вдруг происходит чудо: вызванный мусоровоз врезается в фонарный столб, водитель попадает в больницу. На головы мячика и граблей валятся две недели счастья. Две лишних недели, выскочившие ниоткуда.
Луч прожектора тускнеет и сцена погружается в мрак. В полной темноте происходит диалог.
Первая стерва. Ты совсем умом повредилась. Теперь тебе мерещатся на суде женщины-физики с волосатыми ногами.
Вторая стерва. Физика убивает в женщине опрятность, чувство вкуса и умение нравиться.
Первая стерва. Тебе нужно отвлечься…
Вторая стерва. Женщина-физик не моет голову, годами не обновляет гардероб, не видит изъяна в катышках на одежде и своих волосатых ногах. Не умея пользоваться косметикой и выбрать платье, женщина-физик пытается привлечь внимание парадоксальностью суждений и агрессией.
Первая стерва. Ты заговариваешься. Пойдем, я провожу тебя до дома.
Вторая стерва. Ты тысячу раз права. Перед выходом в люди я неделю готовлюсь, продумываю, что надеть, как причесаться. Даже в нашем лектории, где все друг друга знают… и точно высмотрят с ног до головы. (Пауза.) Как-то я надела сапоги с оторочкой белым мехом и на таких прозрачных каблуках… Вышла читать лекцию о времени Ляпунова и заметила, что все пялятся на мои сапоги. И нихера не слушают. Я тогда поняла, что нужно иметь баланс.
Первая стерва. Пойдем, милая, я уложу тебя спать. Возьми меня за руку.
Вторая стерва. На суд пришла та самая женщина-физик орлиной внешности. Мы стоим с ней вдвоем, а она делает вид, что одна. Я из вежливости, красиво улыбаясь, спрашиваю, как вам процесс. Она, вздрогнув, говорит, есть спорные моменты. Я спрашиваю, а вы из какого города. Она, выкатив глаза, говорит, что вообще-то местная. Я извиняюсь, сетую на физиономический склероз, говорю, возможно, я вас уже видела, просто не запомнила. Она с надменностью заявляет, вообще-то, меня называют самым скандальным физиком современности. Я молчу. А она, наоборот, продолжает, говорит, что не может молчать, когда видит идиота. Потом добавляет, конечно, лично вас это не касается, я говорю только о ваших умственных способностях. После этого я ушла.
Первая стерва. И правильно сделала.
Зажигается свет.
Снова салон госпожи Фридман. Юля Фридман, Паша Арсенев и Пол Пот сидят за столом. Трупы Куклачева, Эпштейна и Пименова лежат там, где их оставили. Присутствуют Гилейцы.
Хор Гилейцев. Мы здесь стоим без магазина…
Юля Фридман. Цыц, кретины.
Входит господин Глюкоз.
Юля Фридман. Итак, подведем итоги. Мы побывали у суда, где встретили Эпштейна, в суде увидели девушек из Pussy Riot, а за судом у пивного ларька нашли Пименова. Все они невредимы и в прекрасном настроении. Из чего я делаю вывод, что эссенция человека не выбирает между сознанием и материей. Здесь нет дуализма. Человеческое ядро после смерти человека мгновенно переносится в иное место, где возникает с новым телом и сознанием, идентичным прежним.
Паша Арсеньев. А как же…
Юля Фридман. Заткнись…
Господин Глюкоз. Да, молодой человек, помолчите некоторое время. (Обращаясь ко всем.) Приветствую. Я господин Глюкоз, меценат и покровитель искусств. Ваш салон, уважаемая Юля, существует на мои пожертвования, поэтому послушайте…
Пол Пот. Что за клоун?..
Господин Глюкоз. Ваша, с позволения сказать, театральная постановка затянулась. Нелепые убийства ни к чему не привели. Я прислал режиссера Изуверова, чтобы он выправил сюжетную линию, но у бедняги ничего не вышло. Где он, кстати? Надеюсь, вы его не убили… Александр Дугин правильно заметил, что вы занимаетесь антинаучной чепухой. В этом нет никакого смысла: ни сакрального, ни профанного. А посему концерт окончен. Я прекращаю финансирование вашего балагана.
Паша Арсеньев. Но…
Юля Фридман. Заткнись, я кому сказала… (Глюкозу.) Но, господин Глюкоз, возможно, вы неправильно поняли. Давайте я вам объясню. Мы только что сделали грандиозное открытие… Фундаментальный закон мироздания... Еще немного и мы перевернем Вселенную…
Господин Глюкоз. Хватит, Юля. Я ценю вас как интересную женщину, уважаю вашего супруга за лекции по алгебраическо-геометрической теории, но как физик, извините, вы полное фуфло. Ваш салон бездарей тому прямое подтверждение.
Паша Арсеньев. Но, господин…
Господин Глюкоз. Никаких возражений. Я ухожу. Пора к жене и ребенку. Нужно еще успеть купить детское питание.
Господин Глюкоз уходит.
Пол Пот. Какой неприятный тип.
Юля Фридман. Я не знала, что у господина Глюкоза есть ребенок.
Паша Арсеньев. Нет у него ни жены, ни ребенка. Глюкоз живет с родителями. Не знаю, зачем он стал врать.
Пол Пот. Получается, что нам…
Юля Фридман. Дорогой Пол, вы как всегда правы. Да, нам придется прекратить научные эксперименты.
Пол Пот валится на пол, рыдает и в бессильной злобе лупит труп Куклачева.
Паша Арсеньев. Но послушайте... Только не перебивайте меня. Мы видели Эпштейна, девочек из Pussy Riot и Пименова. А что же с Куклачевым? Вот его труп, но где эссенция?
Юля Фридман. Ах, оставьте, Паша. Больше нет финансирования, к чему эти загадки.
Паша Арсеньев. Скотская жизнь!..
Юля Фридман. Не переживайте так, Паша. (Нежно берет его за руку. И мгновенно становится суровой.) Лучше скажите, куда вы деваете зубную пасту.
Паша Арсеньев (обескуражено). Какую пасту?
Юля Фридман. Мою зубную пасту, что лежит в ванной.
Подсвечивается дверь в глубине сцены, до этого невидимая.
Юля Фридман. Вы слышите?.. (Шепотом.) Шорохи. Там кто-то есть. Пол.
Пол Пот поднимается. Все трое крадутся к двери.
Юля Фридман (шепотом). Давайте, Пол.
Несколько секунд Пол Пот собирается с духом. Затем резко открывает дверь и исчезает внутри. Дверь захлопывается.
Юля Фридман (шепотом). Как вы думаете, Паша, что там происходит?
Паша Арсеньев (шепотом). Боюсь даже представить.
За дверью слышится борьба, звуки ударов, вскрикивания, что-то разбивается.
Юля Фридман (шепотом). Паша, зайдите тоже. Полу не справиться одному.
Паша Арсеньев (шепотом). Я не могу.
Юля Фридман (шепотом). Но, Павел…
Паша Арсеньев (шепотом). Вы же сами сказали, что со всем покончено. Господин Глюкоз прекратил финансирование, скоро нас выгонят из салона, а вы беспокоитесь о зубной пасте.
Юля Фридман (шепотом). Не думала, что вы такой циник, Павел. И трус.
Паша Арсеньев (шепотом). Я не трус. Я…
Дверь резко отворяется. Выскакивает Пол Пот.
Юля Фридман (бросается ему на шею). Наконец-то, Пол. Что вы видели?
Пол Пот. Куклачева.
Юля Фридман и Паша Арсеньев (вскрикивая). Куклачева?
Пол Пот. Клоун залез в ванную по стояку. Со своей зубной щеткой. Когда я зашел, он выдавливал нашу пасту на свою щетку.
Юля Фридман. Вы поймали его?
Пол Пот. Нет. Попытался, но мерзавцу удалось уйти.
Юля Фридман. Но как он оказался в нашей ванной?
Пол Пот. Я же сказал, залез по стояку. Там нет межэтажных перегородок. Вот клоун и воспользовался…
Неожиданно начинает играть веселая ярмарочная музыка.
Юля Фридман. Это еще что такое?
Паша Арсеньев (показывая не дверь). Из ванной доносится.
Юля Фридман. Что это, Пол?
Пол Пот снова заходит в ванную.
И через несколько секунд выходит.
Юля Фридман. Что это, Пол?
Пол Пот. Из стояка: я не закрыл дверцу.
Юля Фридман. При чем здесь стояк? Откуда там музыка?
Пол Пот (волнуясь). Там внизу… Юля… Я залез в стояк и немного спустился. Там внизу цирковая арена. Полный зал зрителей. Куклачев гоняет по арене кошек. Выполняются трюки. Музыка, аплодисменты.
Паша Арсеньев. Мы же на первом этаже.
Врывается Павел Шехтман.
Павел Шехтман (несясь по сцене). Спасайтесь! Спасайтесь! Экскаваторы!
В салон госпожи Фридман въезжают экскаваторы. Первым управляет ухмыляющаяся Ника Дуброль.
Юля Фридман, Паша Арсеньев и Пол Пот бросаются в стороны и скрываются за кулисами.
Павел Шехтман останавливается. Несколько секунд наблюдает за экскаваторами, а затем бросается под тот, которым управляет Дуброль.
Сцена исчезает за занавесом.
С потолка падает билетная касса.
Внутри сидит Куклачев, загримированный под билетершу.
Над окошком предостережение:
СДАЧУ НЕ КЛЯНЧИТЬ!
Зрители устремляются к кассе, чтобы купить билет на следующий сеанс.
Всеобщая давка.
Август 2012
