Вьюжный поезд
Ну, что особенного в снежном и морозном декабрьском дне? Вот если бы ударил гром, хлынул ливень и промочил снег до травы, тогда было бы чему удивляться. Но снег и вьюга посреди зимы — явление обыденное и даже скучное.
И всё же попробуйте однажды выйти из дому в такой день. Только оденьтесь потеплее. А еще лучше — отправляйтесь за город на старенькой электричке.
В теплом вагоне не ощутишь всего размаха непогоды. Но как только сойдешь на станции да выйдешь в открытое поле, вот тут только держись. Снег сыплет густо, ветер швыряет его пригоршнями прямо в лицо. Ноги до колена проваливаются в свежий сугроб, ничего не видно вокруг…
На открытом месте долго не продержишься. Но и в лесу тоже снежно, только ветра поменьше. Холод уже начинает просачиваться под одежду, а значит, пора домой.
На станции пусто. Мало кто отважится пуститься в дорогу в такую погоду. Зато в эти долгие минуты ожидания вам уж точно будет, на что посмотреть. Ветер срывает с крыши целые горы снега — и они повисают в воздухе, точно тюлевые занавески. Если не увернешься, то такой тюль накроет тебя с головой, запорошит глаза, на миг прервет дыхание. А когда приходишь в себя, он уже несется дальше, в белую мглу…
Потом в белесом тумане покажется поезд. Сначала послышится только стук колес, а потом и сам поезд вынырнет из снежной мглы.
Какая картина! Весь окутанный белыми вихрями и словно насквозь промороженный, вьюжный поезд грозно гудит и медленно подползает к перрону.
А внутри, в вагоне — тепло и уютно, как в натопленной деревенской избе. И вот вас уже клонит в сон и все события этого дня кажутся нереальными. А вьюжный поезд, бодро постукивая колесами на стыках рельс, везет вас домой, в теплый город…
Дороги русские
Уж столько всего написано о русских дорогах, что и не упомнишь. Не прямые, расчерченные по линейке, а кривые и извилистые, они во все времена будили творческий дух наших писателей, классиков и современников.
Из больших городов выплывают многополосные автомобильные трассы. Они величественно тянутся меж просторных полей, мимо дурно пахнущих заводов. А как только чуть отойдут от города, превращаются в асфальтированные ленты, которые неторопливо вьются около небольших городков и сел, хвастающихся бутафорской красотой. Но такие дороги бегут уже рядом с лесом, мимо полей и чистых речек.
Потом асфальт обрывается, и вот уже узкие проселочные грунтовки спешат к деревушкам и поселкам. Кругом — необозримый простор, в небе вьется жаворонок, а на опушке грибы смело выглядывают из-под листьев. Бывает, какой-то неосторожный зверек, рискуя, уже и перебегает такую дорогу. Летом по ней ехать весело, а вот весной и осенью, в распутицу — просто беда. Можно так завязнуть, что только трактором и вытащат.
И железные дороги у нас тоже кривые, извилистые. Правда, близ столицы скорые поезда летят по прямому, как стрела, полотну. Не успеет такой поезд показаться, как, просвистев, уже и скроется из глаз. Из окна такого поезда ничего интересного не увидишь — всё летит, сливаясь в сплошную пеструю ленту.
Пригородные электрички ведут себя более степенно: не очень-то разбежишься по кривой, петляющей дороге. Зато пейзаж за окном тут очень легко разглядеть!
Меж районными городками электрички ходят не везде. Лишь кое-где тепловозы, отчаянно дымя, тащат за собой вереницу вагонов: то грузовых, то пассажирских. Такие составы ведут себя непредсказуемо. Могут встать на каком-нибудь полустанке — и пропускать более важные поезда. Так проходит и час, и другой. А еще они могут прибыть на станцию пораньше и, посчитав, что пассажиров больше не будет, умчаться, весело помахивая дымным хвостом. Беги не беги за ними, кричи не кричи — не остановятся.
Есть у нас и водные дороги. По ним величаво идут теплоходы, тянутся баржи, весело бегают речные трамвайчики. Но и водные дороги у нас тоже кривые и извилистые, как само течение рек.
Откуда эта вечная кривизна, неровность? Так сразу и не скажешь. Но они бесконечны, как и сами российские просторы. Едешь в машине или в поезде, плывешь на теплоходе, а кругом всё поле да поле, всё лес да лес. Изредка мелькнут огни, покажутся строения — и опять простор… Велика ты, наша земля.
Чайкино гнездо
Неудачное место выбрала пара чаек для гнезда: рядом с кольцевой дорогой, между двух трехэтажных гаражей, в гнилой луже, на цементной плите. Здесь часто ходят люди, лазают в поисках добычи шкодливые коты, день и ночь шумят машины. И всё же две чайки натаскали прутиков, разных пушинок, да и занялись высиживанием птенцов.
Самочка день и ночь неотвязно сидела в гнезде, а самец, как статуэтка, возвышался на крыше гаража, зорко оглядывая окрестности. Если случалось забрести сюда кошке или вороне близко пролететь, он издавал тревожный крик. Тогда обе чайки взмывали в воздух и начинали низко кружить над гнездом. Вид у них был угрожающий, и незваные гости спешили убраться восвояси.
Обычно эта семейная пара выглядела довольной: судя по всему, корма для нее в гнилом болотце было вполне достаточно.
Но беда свалилась на чаек, откуда они не ждали.
Каждую весну в нашей полосе бывают черемуховые холода. Вчера еще было жарко по-летнему, всё кругом цвело и зеленело, и вдруг задул северный ветер, пошел дождь, потом снег, а под утро ударил мороз. Хорошо, если всё это длится дня три. Но в этот год черемуховые холода тянулись весь май, и казалось, что это вернулась зима.
Чайки мужественно сопротивлялись внезапному похолоданию. Не раз и не два, проходя мимо, я видела, как самочка упорно сидит на гнезде — и в ледяной дождь, и в злую майскую метель. Изредка к гнезду подлетал самец, и тогда было видно, что он приносит какой-то корм. Но однажды утром, после особенно холодной ночи, я увидела, что гнездо опустело. Разбросанные прутики бывшего чайкиного дома сиротливо лежали на цементной плите, а самих птиц нигде не было видно. Гнилая лужа замерзла намертво, лишив чаек корма.
И так досадно было думать, что две самоотверженные птицы сюда больше никогда не прилетят…
Воронье кружево
Я уже не раз видела эти странные узоры на снегу. Как будто вологодские мастерицы сплели огромное кружево… Кто это делает?
Однажды утром, после обильного ночного снегопада, я увидела, кто же рисует на снегу эти чудные картины. На низкой изгороди сидела тройка ворон, распушивших перья. Вдруг одна птица с хриплым карканьем бросилась в снег и забила по нему крыльями. Когда она взлетела, на снегу остался тот самый, кружевной след.
Потом то же самое сделала вторая ворона, затем — третья. Птицы купались в рыхлом снегу, и было видно, что это доставляет им огромное удовольствие.
Вскоре вся полянка была испещрена волшебными узорами, похожими на работу вологодских кружевниц.
Я подумала, что красота, которую безотчетно творит природа, человеку дается, чаще всего, немалым трудом…
Тишина в марте
Господи, какая стоит тишина!
С вечера валил снег. Не сухой, зимний, а влажный, сползающий с неба тяжелыми пластами. Сейчас он непросушенной периной накрыл всё: дома, дороги, деревья… Не слышно ни единого звука, а те, что возникают, только усиливают тишину.
Монотонно пропоет синица, ворона изредка крикнет — и опять тишина. Большой облезлый кот неслышно пробирается по сугробам, отряхивая лапки. Мордаха у него с хорошую кастрюльку, а глаза похожи на две нахальные луны. Видно, мартовские заботы выгнали котяру из тепла.
Люди, с трудом выдергивая ноги из липкого снега, бредут по своим делам. Влажный воздух еле-еле пробирается в легкие, сердце стучит отчаянно и гонит, гонит по жилам кровь.
Скоро весна. Она прячется в этой тишине со всеми своими чудесами: звоном капели, журчаньем ручьев, птичьим гомоном, с ненасытным желанием каждого существа жить и любить.
Мать
Март в этом году выдался снежный и холодный. Капель что-то не звенит, и ночи по-зимнему морозны. Но братьев наших меньших это не пугает.
Сегодня под окнами всю ночь отчаянно вопили и дрались коты, а на пригородной станции, где я простояла около часа, разыгралась любопытная сцена. Два пса, один похожий на овчарку, а другой на бульдога, с веселым тявканьем перебежали железнодорожные пути и начали носиться по станции. Они катались в снегу, покусывали друг друга, и было ясно, что настроение у них отменное. Весеннее настроение!
Но вдруг, откуда ни возьмись, появилась громадная тощая псина с забавно обстриженными ушами — под породистую. Она грозно вздыбила шерсть и зарычала на весельчаков.
Те и не подумали бежать — подумаешь, ходят тут всякие. Тогда собака мощным толчком опрокинула одного весельчака в снег, а другого куснула за ляжку. Нахалы поняли, что дело плохо, и пустились наутек. Белая собака гнала их со станции долго: за железную дорогу и дальше, к домам.
Когда, тяжело дыша, тощая псина возвращалась обратно, я поняла причину ее непримиримой агрессии. На впалом животе болтались большие, вытянутые соски. Значит, где-то тут, в тайном месте, она прячет щенков, беззащитных малышей, родившихся в эту холодную весну.
Подтверждая мою догадку, сука обошла станционную территорию, тщательно помечая ее каждые два-три метра.
Любая мать, защищая детенышей, становится сукой, как вот эта белая псина.
