Уважением к нему проникся, тщательно рассматривая карту Суэцкого канала, задолго до того, как впервые услышал его имя и фамилию. До чего же мудро было выбрано место, где Израильская танковая дивизия, которой он командовал, форсировала Суэцкий канал! Удивительный генерал! И как успешно развивалось дальше наступление! Сто один километр оставался до Каира. Два дня практически безопасного марша. Никакой обороны, кроме резолюции Совета Безопасности Организации Объединенных Наций. Согласно военной обстановке израильские танки могли беспрепятственно пройти насквозь египетскую столицу и остановиться перед тремя пирамидами и сфинксом. Разумеется, и это не помешало бы Египту, как и сейчас, праздновать свою победу в войне Судного дня, или как они называют её, «победную», Октябрьской войной.
Четыре года спустя мы репатриировались в Израиль. Постепенно я знакомился с военной биографией Израиля, всё ещё не зная имени уважаемого мною генерала.
Встречи мои в ту пору не добирались даже до майоров. А известно мне было имя только одного современного генерала – Рафаэля Эйтана – Рафуля, вскоре ставшего начальником Генерального штаба. Мои очень левые друзья-социалисты, демонстрируя пагубность правительства Ликуда, сказали, что Абба Эвен назвал Эйтана невеждой. И такого невежду это правое правительство назначает Раматкалем! Начальником Генерального штаба! Чёрт-те что!
В ту пору знания мои о генерале Эйтане были весьма скудными, а когда вскоре я познакомился с ним лично, получил будто бы даже подтверждение этой характеристики. Рафуль рассказал, как году, кажется в 1956, по пути в Москву на соревнование парашютистов на одну ночь они остановились в гостинице в Брюсселе. И его страшно удивило, что в номере для двух человек зачем-то два унитаза. Он не имел представления о биде. Действительно, невежда. Но по мере продолжения беседы я понял, каким неисчерпаемым зарядом юмора начинён этот внешне простоватый генерал.
В Москве он, родившийся в Израиле, встретился со своим родственником-москвичом. Получить у него какие-нибудь сведения о Советском Союзе, о жизни в нём было абсолютно невозможно. Родственник был законопослушным гражданином, знающим, как следует общаться с иностранцем, что можно и чего нельзя ему говорить. Но это даже помогло Рафулю за два дня пребывания в Москве до деталей разглядеть тоталитарный режим Советского Союза, непригодность его для жизни человека.
А природу характеристики Рафулю, данную Аббой Эвеном, я понял, когда прочитал у Бен-Гуриона: «Да, действительно Абба Эвен образованный человек. Говорит на шести языках. Но на всех этих языках он говорит только глупости». Если судить по характеристике, данной Аббой Эвеном Рафулю, то Бен-Гурион прав.
Знакомство моё с Армией Обороны Израиля началось не с генералов. Имя Рафаэля Эйтана услышал просто потому, что его в ту пору назначили начальником Генерального штаба.
Вскоре после нашей репатриации мой друг, доктор Волошин познакомил меня со своим пациентом, одним из бойцов десанта в Энтеббе. А с доктором Волошиным мы начинали свою деятельность на соседних горшках в детском садике и вместе окончили институт, в который рядовой пехотинец, инвалид войны Михаил Волошин поступил в хлопчатобумажной гимнастёрке с орденом Славы третьей степени на груди. К моменту нашей репатриации Миша, уже относительно старожил, был заместителем заведующего отделением в реабилитационной больнице. А дальше знакомство с военными осуществлялось уже как-то без посредников.
К концу первого года нашей жизни в Израиле я познакомился со славным парнем Бен-Ционом Лайтнером. В Израиле за все войны звание Героя получили 41 человек. В «Войне за независимость» – 12. Один из этих двенадцати Бен-Цион. Мы стали приятелями. Я собрался написать о нём очерк (и написал). Поэтому подробно расспрашивал его о боях, в которых он участвовал и вообще обо всём. Бен-Цион скромно отмахивался. «Мы что?! Вот я тебя познакомлю с Гиорой. Героя он не получил. Но у них в подразделении 101 все пятьдесят человек были героями. Да ещё какими!
- Ты знаешь, что такое Сайерет Маткаль? – Спросил меня Бен-Цион. Я признался, что не знаю, и попросил его перевести. С ним мы беседовали по-русски. Но русских слов для перевода он не нашёл. С трудом я догадался, что это особое относительно небольшое подразделение для исключительных операций, подчиняющееся непосредственно Генеральному штабу. Так вот, подразделение 101 было предтечей Сайерет Маткаль. Понимаешь? И создал его Арик. Вот это были ребята!
Вскоре он познакомил меня с Гиорой. При первом же знакомстве я сразу сумел представить себе, каким было подразделение 101, если в нём были такие бойцы как Гиора. От него вторично услышал имя Арик.
- С Ариком я начал воевать в 1948 году в бригаде Александрони. Он был там командиром роты, в которой я воевал. Потом вместе с ним перешёл в бригаду парашютистов. Там он был уже майором. Ты не можешь представить себе, какой это был воин. Легендарный! И когда летом 1953 года он сформировал отряд 101 и отобрал в него пятьдесят человек со всего Израиля, я снова воевал с ним. Но как он нас готовил! Ты себе представить не можешь, до какого боевого совершенства он довёл каждого из нас! Мы подчинялись только начальнику Генерального штаба. И больше никому. Отвечали арабам на террористические акты, совершая налёты в Газу, в Египет и в Иорданию. Однажды в Кибье, это в Северной Самарии, тогда это была Иордания, мы убили 42 арабских террористов и ранили 15. Так Ури Авнери – ты знаешь, кто это такой? Он и сейчас редактор журнала. Так эта сволочь написала, что мы во главе с Ариком устроили геноцид. Правда, после этого у этого журналиста были сломаны его поганые руки. Жаль, что не голова. Он и сейчас продолжает вредить государству. Еки-поц. Что ты смотришь? Ты не знаешь, что такое еки? Еки это немецкий еврей. Понимаешь? Еврей, приехавший из Германии. Именно среди них почему-то самые злобные враги Израиля. Что ты морщишься? Ты ещё зелёненький. Подожди, ты ещё увидишь этих еки, профессоров университетов. Ладно, ладно, не буду.
Продолжу о нашем отряде. В операции против Египта в Газе мы тоже убили 42 арабов и ранили 36. Правда, мы потеряли 8 человек. Арик был очень недоволен этой операцией, хотя о её мастерстве с восторгом писали все европейские газеты. Что говорить? Арик это Арик?
Ты не знаешь, кто это? Здрасти! Это Ариэль Шарон! В Шестидневную войну он командовал танковой дивизией на Синае. Летом 1973 года генерал Шарон ушёл в отставку с поста командующего Южным округом. А в Войну Судного дня добровольно пришёл командовать танковой дивизией. Именно его дивизия первой форсировала Суэцкий канал.
Так вот, оказывается, кем я восторгался в октябре 1973 года, не зная его имени! А вскоре познакомился с некоторыми подробностями, когда сблизился с израильскими танкистами.
Началось это с приглашением меня в Израильскую танковую дивизию, полностью оснащённую советской техников, захваченной у противника. Сотни отличных советских танков Т-54 и Т-55, переоборудованных в израильские «Тираны» 4 и 5. Танковые тральщики, танковые тягачи, танковые мосты, броневики, бронетранспортёры, сотни автомобилей. Правда, советские танковые пушки сменили на израильские. И ещё одно усовершенствование, просто потрясшее меня. Танки стояли без движения, но аккумуляторы для подзарядки не снимали. А ведь возня с аккумуляторами такая тяжёлая работа. И главное – занимает столько драгоценного времени, когда объявляют тревогу, когда немедленно надо вступить в бой, когда драгоценна каждая секунда, а тяжёлые аккумуляторы стоят на подзарядке. Иногда чёрт знает на каком расстоянии от танков.
Привыкший к понятию военная тайна, я не задавал вопросов, как это возможно. Смутно догадывался. И, оказывается, догадался. Даже применил в своём автомобиле.
И ещё об одной военной тайне вспомнил, увидев пацанов верхом на танковых орудиях.
По скорой помощи тогда вылетел из Киева в небольшой городок Коростень делать срочную операцию на позвоночнике. Закончив, до прилёта санитарного самолёта пошёл прогуляться. Примерно метрах в трёхстах от огромного количества выстроенных в шеренги впервые увиденных танков Т-54 столкнулся с генерал-майором, во время войны бывшим командиром танка в моём взводе. Встреча с нынешним командиром дивизии, чьи танки я увидел, была взаимно радостной. Генерал тут же хотел затащить меня к себе выпить. Я объяснил, что не могу, что сейчас за мной прилетит самолёт. Но попросил показать мне пятьдесятчетвёрку. Генерал смутился. Прости меня, Ион. Не могу. Новые машины. Военная тайна. Ты ведь понимаешь?
Да, конечно, я понимал – военная тайна от бывшего командира этого генерала…
После той военной тайны прошло всего лишь несколько лет. Меня пригласили посетить завод, выпускающий танки «Меркава». Простите, о чувствах, захлестнувших меня, писать не могу. Хочется просто выстроить частокол восклицательных знаков. Я онемел, увидев тяжеленный корпус танка, висящий в воздухе между двумя струбцинами. И корпус можно было вертеть вокруг оси без усилия как игрушку. Стоял с несколькими жизнерадостными рабочими в залитом светом цеху с цветами в вазонах и вспоминал, как во время войны на танковом заводе, выпускавшем тридцатьчетвёрки, забирался в сырую яму под танком, чтобы добраться до днища. Мне, молодому и сильному младшему лейтенанту было просто тяжеловато. А каково изнурённым рабочим – женщинам и детям? Да. Лучше не вспоминать. Не сравнивать… А в самой «Меркаве!.. Господи! Как же я мог воевать в тридцатьчетвёрке? Сказано же – не вспоминать! Не сравнивать!
Помню свистопляску, поднятую нашими «ури авнери» по поводу Ариэля Шарона, якобы учинившего резню в Сабре и Шатиле. Даже небольшого количества здравого смысла было достаточно, чтобы понять, что это абсурд, что это подлый навет. Абсурд и навет подтвердил суд в Нью-Йорке, полностью оправдав Шарона. Тем не менее, наши «правозащитники» не угомонились. Ах, как хотелось и сейчас переломать им руки. Что это – элементарная глупость, или диверсия против своей страны? Может быть, даже оплаченная диверсия. Во всяком случае, некоторые источники оплаты уже известны. А ведь страна находится в состоянии войны. В таком случае диверсанты подлежат суду военного трибунала. Со всеми вытекающими последствиями. До меня как-то не доходит, почему воюющая страна не предпринимает карательных мер к диверсантам, явно находящимся на содержании противника.
Примерно в ту пору я познакомился с легендарным танкистом Авигдором Кахалани, Героем Израиля, бригадным генералом. Вскоре между нами установились приятельские отношения. А дружеские – с бывшим командиром танковой дивизии, а затем командующим Южным округом генералом Хаимом Эрезом и с танкистом бригадным генералом Менаше Инбаром. Знакомство с «отцом» «Меркавы» генералом Талем. Знакомство со многими видными учёными и политическими деятелями.
Так что знакомство с Ариэлем Шароном должно было стать просто очередным в цепи знакомств с выдающимися людьми нашей страны.
К этому времени Шарона я видел уже несколько раз в филармонии. Вероятно, у нас были абонементы на ту же серию симфонических концертов. Шарон всегда появлялся в филармонии с женой, очень симпатичной женщиной. В отношениях этой супружеской пары чувствовалась гармония. Мы сидели недалеко от них. Я видел, как Шарон реагирует на музыку. Это был явно квалифицированный, очень неравнодушный слушатель.
В ожидании первого общения с Ариэлем Шароном, несмотря на давний пиетет к этому человеку, я представлял себе, что оно не должно слишком отличаться, например, от первого общения с генералом Талем. Но действительность опровергла моё ожидание почти с самого начала.
Небольшая группа израильских профессоров села в автобус для экскурсии в Самарии. Гидом оказался Ариэль Шарон. Начал он с того, что скотчем прикрепил к корпусу автобуса подробную карту Самарии и провёл то, что на уровне штабного совещании с высшим командным составом было бы диспозицией. Да-а-а! Ничего другого сказать не могу. Не представлял себе, что на свете существуют генералы подобного уровня. Но я-то что? Профессор-физик из Хайфского техниона прошептал мне:
- Я уже, можно сказать, излечился от левизны. Понимаешь, я всё-таки учёный. Факты противоречат моему мировоззрению. Но рождение и воспитание в кибуце всё-таки влияют на моё мышление. О Шароне у меня было не просто отрицательное представление. Я считал его исчадьем ада, убийцей, фашистом. Но такая лекция оказала бы честь самому образованному, самому компетентному профессору. Какая логика! Какое изложение!
А дальше поездка, рассказы о поселениях, в которых мы останавливались, об их роли в обороне Израиля. Не просто о каждом шоссе – о тропинках. После этой поездки я мечтал о встречах с Шароном.
Вскоре такая встреча состоялась. Мы поехали в сектор Газы. Как и в Самарии, Шарон знал в нём каждый камень. Из Рафиаха и Гуш-Катиф мы приехали в Кфар Даром в нескольких километрах южнее города Газа. В совершенно уникальной теплице, в которую, как в операционную, мы вошли, надев бахилы (в теплице без применения ядохимикатов выращивали овощи без единого насекомого) я увидел Шарона, влюблённого в сельское хозяйство и знающего его досконально. Я увидел Шарона – опытного и умелого помещика. Сколько талантов в одном человеке!
Здесь, в теплице я спросил:
- Мар Ариэль, мы можем уйти отсюда?
Шарон с недоумением посмотрел на меня:
- Я знаю, что ты был воином, военным человеком. Как ты мог задать такой вопрос? Мы можем уйти из Тель-Авива?
Эта поездка состоялась во время первой интифады, где-то в конце восьмидесятых годов. Рабочий день в каждую среду я дарил поселенцам Самарии. По пути из одного поселения в другое остановился в большом арабском селе Джинсафут. Пил кофе в солидном доме с арабом, примерно моим ровесником. Интересно было выслушать его мнение об интифаде.
- Ты посмотри, в каком роскошном доме я живу. Ты посмотри, сколько таких домов в Джинсафуте. И в других арабских сёлах. Были такие дома в течение девятнадцати лет иорданского правления? Было у нас такое образование и здравоохранение? Были у нас университеты? Мы знали, что значит демократия? Мы могли рот открыть? Весь этот нынешний балаган нужен только всяким грязным политикам, а не простым арабам. В основном – молодым, ещё не наворовавшим денег, которые дарят палестинской автономии. Но ничего! Сейчас на выборах победил Ликуд. Министром обороны назначат Шарона. Уж он наведёт порядок! Ты знаешь, когда в Газе хозяйничали террористы, туда пришёл Шарон. Так что ты думаешь? Допустим, террорист спрятался у парикмахера. Так он оставался мёртвым прямо в кресле. Шарон зачистил Газу так, что там не осталось ни одного террориста. И что? Даже сейчас в Газе тихо. А сколько лет прошло после шароновской зачистки.
Старый араб ошибся. Шарона не назначили министром обороны в правительстве Ликуда. Министром обороны всё ещё оставался Ицхак Рабин, а сменил его профессор Моше Аренс. Замечательный человек. Умница. Общение с Мишей, как мы называем его, сотрудничая сейчас в построении музея Героизма на территории Танкового музея, доставляет мне удовольствие. Министром обороны он был неплохим. Но, может быть, старый араб лучше знал, как предпочтительней относиться к нему? Кто это сделать может лучше.
Шарона назначили министром жилищного строительства, а затем – инфраструктуры. И в этих должностях, как и во всех остальных, он проявил себя самым лучшим образом. Блестящим администратором. Я видел поселения в Самарии и в Западной Галилее, организованные Шароном. Надо ли говорить, что жилищное строительство во время большой алии конца восьмидесятых и начала девяностых годов было действительно грандиозным. А когда после бардака-правления Эхуда Барака главой правительства стал Ариэль Шарон, радости моей не было предела.
И вдруг он заявил о размежевании, об уходе из сектора Газы без всяких условий, о трансферте более восьми тысяч поселенцев-евреев, тяжким трудом превративших бесплодный песок пустыни в неописуемые цветущие сады и фермы.
Мне стыдно вспомнить беседы с друзьями по этому поводу. Ну, что ты скажешь о своём любимом премьер-министре? – Ехидно спрашивали они. Я цитировал сказанное мне Шароном в теплице в Кфар Даром. Уйти отсюда всё равно, что уйти из Тель-Авива. Шарон умница. Он просто демонстрирует всему миру своё миролюбие. Ведь весь мир считает его крайне правым фанатиком. А он, пожалуйста, миротворец. Шарон уверен, что Ликуд, лидером которого он является, категорически запретит ему даже думать о размежевании. И Ликуд категорически запретил. Какой умный маневр! Видите, он вроде хотел, но ему не дали.
И вдруг, произошло невероятное. Шарон совершил путч. Он незаконно захватил власть, уйдя из Ликуда и организовав новую партию Кадима. Всё было бы законно, подай он в отставку до следующих выборов в Кнессет. А так это был самый настоящий путч, узурпация власти. За ним в новую партию Кадима из Ликуда потянулись несколько депутатов Кнессета. Я мог понять, например, Цахи Анегби, которого знал как друга нашего сына, бывавшего в нашем доме. Он был очень близок к Шарону. Возможно, посчитал, что, оставаясь в Ликуде, предает друга. Были и мелкие карьеристы типа Эхуда Ольмерта, аутсайдера, на выборах в Кнессет занявшего арьергардное тридцать третье место в списке депутатов от Ликуда. Были депутаты от левых партий.
А дальше катастрофа – инсульт.
Друзья, которым я рассказывал, какой умный и хитрый Шарон, обрушивались на меня, словно я, а не Шарон совершил это преступление. А тут ещё сугубо медицинское завершение цепи преступлений. Врачи дали заключение, что бессознательное состояние Шарона временно, что он может выздороветь. До сих пор не могу понять этого. Невропатологи одной из лучших больниц Израиля ошиблись в том, что безошибочно определил ортопед? Не понятно… Следовательно, – нельзя же сомневаться в заключении специалистов, – до предсказанного врачами быстрого выздоровление пост премьер-министра может занимать его заместитель, Ольмерт. Будь заключение правильным, эта серая личность не смогла бы стать главой государства Израиля. Но как твой умный Шарон мог совершить такое, чему даже нет названия?
Действительно. Как? Я вспомнил своё впечатление от последней встречи с Шароном незадолго до его объявления о размежевании. Я не невропатолог. Но с какой лёгкостью без необходимого обследования поставил диагноз – нарушение мозгового кровообращения. А дальше вспоминал различные детали, как разбросанные части детской головоломки и стал эту головоломку составлять.
Накануне этого страшного события оба его сына были обвинены в уголовных преступлениях. Обоим грозило тюремное заключение. Да и ему самому. У меня не было сомнений в отцовской любви Шарона. Как спасти сыновей? Возможно, о себе он не думал. Но ведь сыновей осудят. А судьи кто? Немногие лучше Шарона знали это.
Увиденный мной при нашей последней встрече Шарон уже не был Шароном. Это был ослабленный человек с нарушенной психикой. У сыновей уже не правого правильного Шарона, а у сыновей ведомого левыми Шарона есть какой-то шанс выбраться из тюрьмы. Повторяю, возможно, о себе Шарон не думал. Хочу верить. Мог ли упустить этот шанс новый Шарон? Головоломка сложилась.
Забегая далеко вперёд, должен сообщить, что чуть ли не в тех же терминах эту головоломку изложил мне блестящий врач профессор Арье Эльдад. Один из самых видных хирургов-пластиков, бригадный генерал, бывший начальником медицинской службы Армии Обороны Израиля, в настоящее время депутат Кнессета имел возможность общаться с Шароном намного чаще меня. Беседуя, мы даже не удивились совпадению наших диагнозов, так это было очевидно. До банальности.
Слышал мнение, что за своё преступление Шарон страшно наказан. Не людьми. Не судом. Выдающаяся личность, герой, светлый ум превращён в растение. Наказание ли это для такого преступника? Речь не о мере наказания, а о достаточности наказания, если наказанный не может его почувствовать, осознать.
Я читал обстоятельные работы о чувствительности растений. Кто знает? Может быть, и это растение чувствует? Но, если чувствует, то что? И осознают ли такие растения чувства?
Возможно, длящееся годами вегетативное состояние отца наказание сыновьям?
Ариэль Шарон! Какая была личность! Как быть с уважением, возникшим в октябре 1973 года, и возраставшим в течение тридцати лет после стольких знакомств с выдающимися людьми и сравнения Шарона с ними?
Ну, что ж. Вот она возможность ещё раз убедиться в мудрости завещанной Заповеди:
Не сотвори себе кумира!
Ноябрь 2012 г.
___
Напечатано в альманахе «Еврейская старина» #4(75) 2012 —berkovich-zametki.com/Starina0.php?srce=75
Адрес оригиначальной публикации — berkovich-zametki.com/2012/Starina/Nomer4/Degen1.php
