- Извините, можно с Вами поговорить? Я вижу, Вы русские журналы смотрите.
Как часто это со мной, прям как с нечистой силой в сказке, «сам пожаловал, в уста просится, съешь меня».
- Так можно?
Можно, съем.
На верхнем конце раздутого спального мешка небритая, седая, орлоносая голова. Мешок свисает с инвалидной коляски, из мешка торчат толстые пальцы на кнопках и рычагах. Запах.
- Извините, я очень давно не говорил по-русски. Вы здесь сколько? А я двадцать семь лет! Я армянин, из Еревана, знаете, такой город? Вы ведь тоже не русская, Вы же не русская, да? Прапорщик я, бывший, конечно. Сам служить пошел. У нас тогда, знаете, шли только те, кому откупиться нечем, а мне было. О, мне было! Папа мой, такой человек был, директор школы. Все мог. Интеллигентный. Так он мне говорил: слушай, зачем тебе туда к русским ходить? Ты, что, сирота? У тебя папа и мама есть. Я за тебя деньги дам, и ты будешь, как король. У нас все было: хрусталь там, ящиками, ковры персидские, одеяла, эти, как их, прям в полиэтилене, нераспакованные, ну и полотенца махровые, мебель там, люстры. Все, как у людей. Но я упрямый очень был, знаете, бывает такое? Уперся. Молодой. Сам захотел. Думаю, Союз большой, посмотрю, поезжу. Пошел. Я Вам скажу: хорошо было. Стал старшина прям сразу. Уважали меня. Предложили остаться, ну, я остался. Под Калугой. А что? Деньги хорошие и доход, Вы меня понимаете? То есть сначала я, конечно, не брал. Неприятно. А потом ... Ну, как, если они сами несут и несут. Что сделаешь? Я часто на всей территории один трезвый за главного оставался. Командиры, политруки, все в запое. Никого. И в округе на километры также, и все несут. Русские, они ж за водку все, все готовы. Сначала мне страшно было. Жалко их. Наутро пойду, семье обратно отдам. А потом, что я им, нянька, что ли? И тоже, я им отнесу, а они мне это же самое через неделю опять. Просят, лезут, ползают, только продай им. Потом-то у меня уже размах был, ну, с этим делом. Капитал. Но меня сюда, в Германию, перевели. Тут, конечно, нельзя было так. Порядок. Строго. Мне нравилось. Но тут стена обвалилась. А мы, в первое-то время, остались, болтались так, пока назад отправлять не начали. И я болтался, смотрел, слушал, думал. Я думать предпочитаю. Вижу: Германия объединяться будет, а Союз — наоборот. Понял я это и женился. Успел. На немке, на ком же еще. Она старше меня, с деньгами, и родители ее тоже, ну, я и взлетел. О, как я взлетел! Вы бы меня тогда встретили. Я бы Вам показал. Что мы крутили! Бизнес у меня был, понимаете? Каких людей я знал! Вот, я Вам сейчас покажу, нет, нет, ничего, не беспокойтесь, я сам достану, у меня всегда с собой, вот тут, немного стерлось, но ничего, читайте, видно еще, можно прочитать? Какие люди! Видите? Это моя фирма была. Машины гоняли с Германии. Везде свои люди были. Они гоняли, я думал. Миллионером быть хотел, верите? Обязательно миллионером. Машина у меня была — БМВ. Знаете такую машину? Вот у меня была. Седьмой серии. Кожаные сиденья были, натуральные. Внутри, все само, Вы не знаете? А денег! Ведь я те-то, армейские, успел спасти, понимаете? Правду говорю. У всех пропали, а я успел. Потому что я вперед смотрел. Миллионером себя видел. И был, почти был! Верите? Не хотел я не миллионером в Ереван возвращаться, понимаете? Думал, вернусь миллионером, немку брошу, сосватают за меня девушку настоящую, буду жить, как человек. Все меня уважать будут. Немного мне и оставалось, верите? Я Вам правду говорю, у Вас лицо такое. Вот, посмотрите сами еще, видите, еще карточка, это мой банк. У меня и сейчас там, знаете, сколько? Хотите, скажу?
Только вот мне не надо теперь. Сами видите, какой стал. Парализовало меня, от подмышек, вот отсюдова, все. В той самой БМВ. Тот, который в меня врезался, на сто сорок ехал, да мы оба. Но виноват он был. Теперь пожизненно мне платит. Тут, в Германии, с этим строго. Жена, конечно, бросила сразу, они здесь все такие. Но Германия меня, как инвалида, всем и так обеспечивает: квартира, обслуга, уход, все дали. Я ведь тогда основные деньги в Люксембург переправил, чтобы Германия не узнала. Из больницы организовал. Успел. Они и сейчас там, деньги эти, только не знает никто. Никто. Вот Вы теперь. Знаете, сколько? Я скажу, я только Вам скажу, Вам — первой. Что Вы, разве это много? Такая женщина и не знает, что такое много! Да я бы Вам все отдал, если бы тогда, и женился бы на Вас сразу бы. Вы – такая женщина! Вы замужем? Ведь я сейчас еще не очень старый, а тогда...
Заговорил я Вас, извините, что так долго. Я же все один да один. Вас сынишка ждет. Это ему детский журнал? Мальчику? А я вот, газеты приехал посмотреть. Я всегда сюда приезжаю. Тут бесплатно можно, знаете? Такой магазин у них, смотри, сколько хочешь, и покупать не просят. Я вот набрал, видите, за биржей слежу, таблицы сравниваю. По-немецки научился. Думаю. Интересует меня. Момент сейчас подходящий, кризис, и, если с умом, можно выгодно вложить. Я ведь вперед смотрю, понимаете? Главное, успеть.
___
Напечатано в журнале «Семь искусств» #12(37) декабрь 2012 — 7iskusstv.com/nomer.php?srce=37
Адрес оригиначальной публикации — 7iskusstv.com/2012/Nomer12/Matusevich1.php
